Апофеоз

      Молодой, привлекательный мальчик, а богиня стонет под ним как последняя шлюха, прося, чтобы он делал это резче и глубже, при этом то и дело прикасаясь к его горящим от смущения щекам. Посейдон от досады расцарапывает всю его спину своими длинными ноготками, а тот на утро не может и пошевелиться, чувствуя мягкие и большие груди, прижимающиеся к нему.       Как такое произошло — объяснить не представляется возможным. Просто в какой-то момент, вместо того, чтобы как всегда оставить этого мальчонку на грани жизни и смерти, когда он в очередной раз подошёл ближе, чем это делали все остальные, богиня спокойно посмотрела на протянутую зарисовку её же. Внимательно скользя взглядом по линиям карандаша, она нагнулась ниже, рассматривая собственные глаза.       Красиво. Ей понравилось.       Мальчик молодой, подтянутый и очень невинный. Прямо настолько, что когда она бесцеремонно схватила его за горло и потянула на себя, он сначала не понимал, что происходило. Когда она вырвала из его рук альбом и бросила где-то рядом, а следом кинула его самого на пол, у своих ног, рядом с накрытыми скатертями с явствами и нависла, заглядывая в серые глаза, то он покраснел, выставляя руки вперёд и образуя какую-то дисстанцию, при этом старательно не опуская взгляд ниже на вызывающую одежду богини. Парень молил чтобы она прекратила, смотря так, что её божественная сущность колыхнулась и Властительница Морей вернулась на своё место, снова прикрывая глаза и теряя интерес ко всему происходящему. Жалкий человечек будет наказан и сполна отработает её доброту.       И так каждый раз. Это может надоесть, но Посейдон лишь надменно приподнимала уголок губ, когда его жизнь была полностью в её руках и только от её решения зависело будет ли он опять рисовать свои каракули или писать стихи в её честь. Вытаскивая этого мальчонку из опасности, богиня с предвкушением ждала серого взгляда, пропитанного той самой чистой и не поддельной благодарностью и даже неким восхищением, за которым крылось что-то ещё. В такие моменты она отводила взгляд штиля на морской глади в сторону, не смея задерживаться и узнать о чувствах человечинки больше, чем ей следовало. Лишнее ни к чему, ей и этого хватает.       Лектер — это тот самый образец, который создан «по образу и подобию», при этом собрав в себе все те качества от которых Посейдон приходила в бешенство, оставаясь неполебимой, как озеро в ясную погоду. Высокий, причём настолько, что богиня чаще всего заставляла вставать его на колени, чтобы он не смел смотреть на неё сверху вниз, улыбаясь при этом неловко-сладко, до скрежета зубов. Светловолосый, будто бы идеальный блонд покрытый мраморной пылью. Открытый, добрый, наивный, невинный, легко смущающийся — в общем, приключения на него летели как мухи на полуразложившийся труп, привлечённые новым, давно не появляющимся среди рода человеческого экземпляром.       И поэтому, Лектер имел особый спрос среди высших существ. Богам было на него всё равно, впрочем как и на любого человека, разве, что сама Великая Посейдон оставила ему шанс на жизнь при первой встрече. А вот падкие на диковинки богини извивались, становясь одна другой краше и милее в присутвии этого лакомого кусочка от целого человечества. Останавливая его в коридорах, присаживаясь к нему во время застолий, просто резко появляясь на его пути, они часто слышали его мягкие и неловкие отказы в просьбе составить ему компанию, чтобы он «нарисовал» их. Потом Лектер улыбался и через пару минут протягивая им рисунок, при взгляде на который можно было потерять дар речи. Цокая и хмурясь, дамы быстро удалялись, ловя насмешливый взгляд морской владичицы. Пора всем признать, что он слишком высоких моральных принципов, чтобы принимать такой «дар» от всех и каждой.       Это было немой игрой, где главной фигурой Посейдон был этот человечек, а все остальные — это противники, которых обойти удавалось на раз-два. За много лет богиня нашла себе увеселительное занятие наблюдать за тем, как божки пытались насолить ей, думая, что отбирают или портят что-то очень ценное, но с этим мальчиком всё вышло на иной уровень. Наверное, перед рождением его душе улыбнулась, но забыла подарить подарок богиня удачи Тюхе, дав возможность попадать во всевозможные передряги, но при этом выкручиваться из каждой иногда просто сказочным способом. Посейдон забавляло, когда кто-то из бессмертных приставлял клинок или острые когти на руках к шее парня, но тот мягко улыбнувшись уже через какое-то время сидел за одним столом с бессмертным и высокого поднимая кубок с элем или вином, пил его в знак примерения.       Иногда перед этим случалась драка, иногда ставились железные аргументы почему мальчишка должен быть убит, но Лектеру везло, или он был слишком образцовым человечком. Настолько, что морская богиня стала беспечной и её уверенность сыграла злую шутку.       Стояла тишина и штиль на любой водной глади дарил умиротворение, от которого обычно Посейдон впадала в состояние полудремы, наслаждаясь покоем и тихими трепыханиями морских существ, чувствующих хорошее настроение Госпожи. Голова склонилась вниз и пара прядей чёлки прикрыли глаза, обрамленные пушистыми светлыми ресницами. Откинувшись на спинку кресла и почти не держа свой трезубец, отчего тот немного отъехал в сторону по мраморному полу, богиня чувствовала необыкновенную лёгкость в голове, мысли быстро мелькали, как блики по дну фонтана, совсем не отвлекая своей обычной глубиной и тяжестью. Солнце пригревало вечно холодную во всех смыслах блондинку и вопреки всему, ей это нравилось.       Все моря и океаны, реки, лужицы и озера отдавались импульсом в сердце, звуча также как и её божественная кровь, текущая по венам — Посейдон всегда ощущала это, находясь в единой связке с жидкостью и, убаюкиваемая этим шумом, она не сразу поняла, как сердце пропустило удар, а где-то глубоко внутри, отдаваясь гулом по всему бездонному колодцу души владычицы, упала маленькая капелька, сливаясь со множеством других и расплываясь красными цветами, постепенно теряющими цвет и исчезающими насовсем.       Богиня резко села, хмурясь и поджимая губы, как поняла, что капелька была не одна, за ней упала вторая и третья, пока они не слились в единый поток, красящий бездну её души в алый. Подхватив трезубец, Посейдон взмахнув полами, своей одежды стремительно покинула свой дворец, совсем не замечая как солнечная погода начала хмуриться, а небо утратило блеск ясной голубизны. Будет шторм.       От них, также как и от него не осталось и живого места. Покрывая пол и стены почти равномерно размазанным мессивом, в котором кое-где ещё дышала жизнь, стремительно улетучиваясь в никуда. Пешки, вышедшие из игры, но захотевшие забрать себе лавры победителя, поплатились за то, что подумали играть нечестно. Трезубец блестел, окрасившись в кровавые оттенки, не переставая кромсать, а богиня с самым божественным беспристрастием наблюдала за их попытками выжить, а следом за отлетающими во все стороны кусками плоти. Стеня и моля о пощаде, божки рассыпались как карточная колода от сквозняка и с мольбой о пощаде истлевали, улетая прахом вверх.       Это подарок. Они попытались перечить воли верховной богини и та приняла к сведению их труды, одарив в свою очередь самым достойным даром. Они умирали быстро, избежав вековых мучений, оставались лишь призрачные очертания от того, что она могла сделать с ними. Пойдя наперекор и став неугодными, они поплатились и Посейдон спустя несколько очень долгих мгновений наконец остановилась, чувствуя, что руки были по локоть в крови. Светлые волосы, также как и её красивый лик, все было в маленьких капельках, а после каждого шага под ногами хлюпала алая жидкость. Божий суд свершился и кара настигла, но бездна души богини не знала покоя, а обоняние среди всех запахов улавливало тот, который она никогда не хотела ощущать.       Тонкий аромат увядающего цветка жизни, отдающий сладкими нотками не утраченного счастья и новых акварельных красок…       Лектер.       Его тело лежало в стороне. С медленно вздымающейся грудью, он спокойно смотрел вверх, будто бы видел нечто большее, чем тёмные своды потолка. Тёмно-бордовое пятно уже почти полностью окрасило его серую футболку в другой цвет и придерживая рукой развороченный бок, парень будто бы не реагировал на то, что происходило. Ноги Посейдон подкосились и не заботясь о том, что полы её одежды пачкаются, а трезубец с грохотом выпал где-то рядом, она упала подле парня, стеклянными глазами смотря на эту картину. Тяжёлое дыхание на секунду оборвалось и через силу, Лектер повернул голову, обращая свой взор на неё. Богиня в который раз оступилась, посмотрев в глаза этому мальчишке, но больше она ненавидела его за то, что даже в такой ситуации он считал себя виноватым и беззвучно просил прощения за предоставленные неудобства. Желание вырвать ему оба глаза сильнее усилилось. — П… Прости меня… — его голос был хриплым и очень тихим. На шее виднелось ещё несколько порезов, также как и на щеке. — Чёртово отродье… Какой же ты жалкий, — кривя свои прекрасные губы, прошипела ему в ответ богиня, чувствуя как внутри что-то протяжно воет, а глаза щипет. — За столько времени. Кха-кха… Я полюбил уже все твои… Слова… — его губы дрогнули в слабой улыбке, той самой, которую он дарит каждый раз, когда бы она не посмотрела на него. — Я тебя ненавижу… — горло будто бы сжало в тисках и выворачивающее наизнанку внутренности чувство только усилилось. — А я люблю… — он зашёлся в тяжёлом кашле, от которого лужа крови становилась всё больше и прекрасные белые одежды Посейдон окарашивались в алый также, как и её душа.       Это было неправдой. Начиная от того, что кто-то посмел прикоснуться к её мальчику и заканчивая тем, что он сейчас умирал, а она — верховная богиня, одна из дочерей сильнейшего титана, морская владычица и просто один из самых сильных противников божественного мира — не могла сделать совсем ничего. Абсолютно. Ни капельки. Весь её авторитет и умение заканчивались на том, что его душа медленно уходила во власть старшего братца Аида и всё. Можно сказать произошло то, что она хотела уже давно — лишний груз наконец-таки уйдёт, изрядно повеселив её перед этим.       По запачканным в кровавых потеках щекам текли прозрачные капельки слёз, медленно прочерчивая светлую дорожку и падая вниз, разбиваясь на сотни искрящихся хрусталиков об руку парнишки. Не так Посейдон хотела этого. Не сейчас и уже тем более без единого слова или взгляда Лектера, от которого ей становилось ещё хуже. Сидя подле него и сложив руки на коленях, она безмолвно плакала, сглатывая крики рвущиеся наружу и осознавая свою бесполезность. Мелкий кусок дерьма, отродье рода человеческого, ничтожество… Богиня понимала, что как только назовет его своим именем, то сдержаться уже будет нельзя и шторм на всех морях и океанах Земли станет вечным, вопреки обещанию богов не вмешиваться в жизни людей. Лектер бы никогда такого не захотел, начав с самых низов приводить аргументы, а в конце бы пал на колени, прося делать с ним что угодно, лишь бы она не трогала человечество.       Ой… — Чего ты плачешь? — кончиков её пальцев легонько коснулись и богиня сама того не ожидая, сжала его ладонь в тисках обеими своими.       Большая и широкая с длинными пальцами, с выступающими венками на тыльной стороне, а на ощупь всё такая же шероховатая, будто бы он трудится на пахоте не покладая рук, а не рисует её портреты. На безымянном пальце была потертость от длительного использования карандаша, а с костяшек так до конца и не смылась синяя маслянистая краска. Не сравнится с её нежными и мягкими, как прикосновение шёлка ладошками. Она же самая настоящая богиня и идеальна во всём. Его рука выскользнула их её хватки, падая на набравшуюся алым ткань.       Парень захрипел и закашлялся, а из уголка рта, вниз по щеке потекла струйка крови. Посейдон тихонечко всхлипнула, низко-низко опуская голову и скрывая в длинных локонах этот позор. Сейчас она ненавидела Лектера так сильно, что уж лучше бы он не рождался и никогда не появлялся в её жизни, она бы не столкнулась с ним тогда в коридоре и он бы не просил прощения, отлетев при этом к стене и зажимая свежий порез на своей щеке. Этого бы ничего не было. Её бы сердце не заставляло кипеть от гнева в перемешку с печалью океан в бездне её души, а она бы как всегда наслаждались тем, что являлась высшим существом, не способным ни на какие эмоции. Посейдон так бы и продолжила жить в своей тьме где-то в самой далёкой точке дна морского с чёткой мылью о том, что у неё всё стабильно прекрасно. Но мысль — не реальность. — Всё… Так… Кха-кха… Как ты хоте… Ла… — кривясь от нестерпимой боли, Лектер собрал все свои оставшиеся силы и потянулся к её лицу, дрожащий рукой мягко поглаживая щеку богини. — Боже, как ты прекрасна…       Слёзы были жгучими, от которых сгорало всё внутри. Посейдон не могла сдерживаться, придерживая ладонь парня своей и не давая теплу исчезнуть раньше, чем богиня могла насладиться ним сполна. В её мыслях эта игра должна была продолжаться ещё как минимум тысячу лет и наслаждаться своим мальчиком и его победами она должна была не меньше. — Глупый… Глупый… Ты очень глупый человек… — её шёпот был тихим, как журчание ручейка, но вкрадчивым как волны сметающие за раз дамбу. — Лектер, почему ты не можешь понять?       Светловолосый открыл рот, пытаясь смеяться, но лишь чуть громче дышал, опять улыбаясь так, что трещины по сердцу с хрустом становились больше и длиннее, давая возможность откалываться мелким кусочкам. Непостоянные как море глаза, закрылись давая сосредоточиться на тихом пульсе парня, становящегося более приглушенным с каждым мгновением. Посейдон быстро перебирала все возможные варианты как задержать его душу и не дать умереть этому мальчишке. Она не демон, чтобы заключать контракт и даже не бог хитрости, Лектер не моряк, просящий могущества и попутного ветра у повелительницы моря и не дерзкий смертный, достойный випить кровь Зевса, потому что он герой. Хотя… Этот парнишка второй смертный, идущий против воли богов и сохраняющий себе жизнь после каждого раза. Как жаль, что он не родился чуть раньше. Как жаль, что они дети совершенно разных миров и предназначений. — Посейдон… — Корф всего второй или третий раз за всё время назвал её по имени. Богиня тут же вскинула голову, внимательно впиваясь в него взглядом. — Я счастлив, что из всех смертных именно мне была уготова… Уготована судьба влюбиться в тебя и выжить после этого. Я счастлив, что в тот раз повернул голову и увидел тебя… Я счастлив… Кхм-кхм… Что ты позволила касаться себя и разрешила быть рядом… Я счастлив, что ты стала моей музой и моим идеалом… Я счастлив, что люб… — ЗАТКНИСЬ! — богиня хлопнула кулаком по полу, отчего кровь пошла рябью и крик полетел далеко вперёд, отражаясь от стен и становясь всё тише и тише. — Заткнись, отродье, или я вырву тебе твой чёртов язык! Как ты смеешь говорить такое мне, жалкий, жалкий кусок дерьма! — напряжённый голос стал тише и Посейдон тяжело выдохнула, продолжив. — Мне не нужны твои чувства, ты просто умрёшь, подтвердив насколько ты бесполезен и я… Забуду тебя… К-как… И всех…       Она знала, знала как никто другой, что случается после таких слов, знала, что случается, когда человек говорит всё, что держал внутри, всё что копил долгое время и берег для самого важного момента. Так уходили боги, а люди, созданные по подобию подражали, оставляя после себя правду, которая была так важна всем, кто оставался в этом мире. Посейдон поклялась, что такого никогда не произойдёт с ней, что она не будет ни слушать, ни говорить никому этих слов, и даже если вдруг совершенно случайно ей доведется это лицезреть, то сделает всё, чтобы жалкая сцена завершилась в самые короткие сроки.       Увы, но не получается, самая настоящая и беспристрастная богиня уже сколько времени сидит подле ставшего ей дорогим человека и боится каждой новой секунды, приближающей его смерть. — Тогда… Моя Госпожа… Молю, выполни только одну мою просьбу… — голоса уже не было, богиня следила за его губами, понимая каждое слово, звучавшее у неё в голове. — Каждый день и каждый вечер, хотя бы раз вспоминай обо мне. Прошу, сколько бы времени не прошло, не забывай о смертном Лектере, дерзнувшем коснуться богини. Я ужасен, просить такое, но прошу… Тебя… — Я обещаю, что не забуду тебя, — Посейдон мягко погладила этого дурачка по голове, смотря на его уже стеклянные насыщенные серым глаза. — Ты будешь единственным, кому дозволено просить меня и получать это. Ты был единственным, кому можно смотреть на меня из рода человеческого. Ты единственный, кто может любить меня. А я… А я кто может зависеть от тебя… Если ты захочешь этого… — тихий шёпот, будто бы сама не верила, что говорит это.       Рука на её щеке ослабла, а сердце издало последний звук. Голова парня качнулась и взгляд устремился далеко вверх, будто бы потолка не было совсем и он видел намного дальше. На его губах была лёгкая улыбка, такая привычная и самая последняя в его жизни. Он будто замер, собираясь с мыслями и вот-вот должен был вскочить что-то рассказывая, чтобы богиня хотя бы изредка обращала на него внимание и он мог запечатлеть её слегка нахмуренный и по большей части безучастный взгляд, но всё равно такой манящий, такой завораживающий. Посейдон зарылась в его заляпанные кровью, но всё такие же мягкие волосы, нежно массируя, запоминая это ощущение, откинула прилипшие пряди со лба, видя, что он так до конца и не отмыл белила, которыми буквально вчера рисовал барашки на волнах, скользнула мутными как океан перед штормом глазами по его светлым бровям и прелестно-пушистым ресницам. Тонкий нос припух, значит его не просто кромсали, а ещё и смачно ударили пару раз, а по щекам шли разводы подсыхающей крови, так портящей его достаточно бледный от природы цвет лица. Он не дышал и сердце не билось уж точно. Богиня проверила это несколько раз, наклоняясь низко-низко и не чувствуя тёплых привычных вдохов. Облизывая пересохшие губы, она вновь глянула на его глаза. Серые, блестящие в последних лучах скрывающегося за тучей солнца, как стеклянные шарики бус — такие ужасные, что стало тошно, что Лектер сейчас не сморгнет это выражение и не посмотрит на неё добро-добро, терпя всё очередную фразу-недовольство о его человеческой сущности.       Вытирая тыльной стороной своих перчаток бегущие с новой силой слезы, богиня невесомым движением прикрыла глаза парня, опуская веки и громко сглатывая, резко встала, подхватывая трезубец. Солёные капельки падали вниз и в который раз не происходило того, что было всегда — он не вскакивал и не шёл за ней. Поболтав головой и смахнув это наваждение, она развернулась, бесшумно покидая это место и возвращаясь в свой дворец. Лишь только её фигура скрылась из вида, как громко схлестываясь, набежали волны, разбиваясь о колонны и смывая пролитую кровь. Оставшееся тело тоже исчезло вслед за всем, скрываемое океаном в самом далёком и глубоком месте — бездне души Посейдон, рядом с её замершим сердцем.       Слёзы постепенно высыхали и тонкие дорожки на лице неприятно тянули кожу. Посейдон осознала, что быть богом — это самое страшное наказание. А быть бессмертным — это не благословение и щедрый дар, а чья-то злая шутка. Боги слишком беспечны и самоуверены, а ещё слабы и ранимы, в этом деле люди намного сильнее, ведь у них есть силы пережить и идти дальше, а Посейдон не может. После каждого шага вода увеличивалась, следуя сплошной стеной за своей властительницей и покрывая всё большую площадь. У богини не было намерений мстить всем и каждому, просто так легче грустить и никто не может увидеть твоих слабостей. Врата её обители с грохотом захлопнулись, а погода испортилась донельзя, скользя темными тучами почти по самой поверхности земли.       Шторм начался.