На троих

      — …Вот и подошёл к концу ежегодный благотворительный вечер. Спасибо всем, что смогли выкроить время и собраться здесь с нами, — громогласно подытожил свою и без того многословную речь Сущий Мик.       Изуку пьяно покачнулся и икнул. Он едва держался на ногах, хоть и выпил, наверное, не так уж и много. Лицо его раскраснелось, а глаза так лихорадочно блестели, что Очако завороженно глядела в них и никак не могла отвести взгляд. Ей казалось, что она вот-вот провалится в эти огромные чёрные зрачки и будет там плескаться в океане из шампанского, а пузырьки будут игриво щекотать ей кожу. Она глупо хихикнула.       Дрожь пробежала по телу, будто Очако, и правда, окунулась в шампанское, но то, скорее говорил алкоголь, который был у неё внутри. Бокал, а, может, и пара бутылок, плескались в пустом желудке и кружили голову до безобразия. Наверно, поэтому ей так хотелось подойти к Изуку поближе и, обхватив его лицо руками, упереться лбом в его лоб. Ей казалось, что так она точно сможет нырнуть в его бездонные зрачки и найти там истину. Быть может, и кое-что ещё.       — Эй, круглолицая! Сюда смотри.       Очако вздрогнула и нехотя перевела взгляд на Кацуки. Он, как и Изуку, пошатывался и едва ли мог назвать себя трезвым. На его лице читалось раздражение.       — Мы с Деку поговорили, — сказал он, еле ворочая языком.       — И стали лучшими друзьями! — радостно воскликнул Изуку, услышав своё имя.       На мгновение взгляд его прояснился, будто Мидория не выпил ни капли алкоголя, но затем всё вернулось обратно, и он, казалось, забыл даже, о чём шла речь. Взъерошив свои и без того растрёпанные волосы, он попытался разгладить на себе смявшуюся рубашку, но сделал только хуже. Складки стали ещё больше, а пятно от шоколада размазалось по белому вороту.       Следивший за этим Кацуки хмыкнул и поджал губы. Сам-то он был в отличном виде. Его выглаженная белая рубашка идеально облегала подкачанное тело и скрывалась в брюках, не создавая столько небрежных складок, как у Изуку. Очако не могла отвести глаз. Теперь ей очень хотелось подойти ближе к Бакуго и осторожно провести пальцами по его животу. Ей вдруг стало так интересно, нащупает ли она через плотную ткань кубики пресса.       — Ты ничего не забыла? — Кацуки сам подошёл ближе и теперь стоял рядом с Изуку ровно напротив неё.       Она попыталась вспомнить, что могла забыть, но в голове почему-то крутилась лишь заводная песня, которую она услышала сегодня на рингтоне у Мины, и ничего больше. Хотелось броситься в пляс, подпевая припеву на незнакомом языке, и ни о чём не думать.       — Очако! — воскликнул Кацуки. — Харе плясать.       Очако распахнула глаза и уставилась на парней. Она и не заметила, что начала танцевать. Хихикнув, она спросила:       — А что я забыла?       Парни переглянулись, и Очако показалось, что между ними проскочила искра. Ей вдруг подумалось, что они стоят так близко друг к другу, что вот-вот поцелуются. Она снова хихикнула и тут же прикрыла рот ладонью. Ох, если Кацуки узнает, о чём она размышляет, он точно взорвётся от раздражения. А вот Изуку, наверняка, широко улыбнётся, немного покраснеет и скажет, что ради неё готов и на это.       — Ой, — выдохнула она, кажется, начиная что-то вспоминать.       Вроде в начале вечера она сказала им, что не ответит ни на чьи чувства, пока Кацуки с Изуку не станут ближе друг к другу. Ей, и правда, было сложно выбрать — она любила их обоих. Изуку — своей нежной и ранимой стороной души, а Кацуки — той, что жаждала ярких, порой даже, на грани разумного, ощущений. И ей очень не нравилось, что отношения между двумя дорогими ей людьми всё никак не налаживались.       Мутным взглядом Очако быстро осмотрела зал и поняла, что он постепенно пустел. Герои, студенты геройских факультетов и люди из администрации и полиции один за одним покидали мероприятие. Шум разговоров постепенно стихал, но в голове по-прежнему, будто гудел рой пчёл. И раз уж все расходились, то и Очако пора было отправляться домой, если ей, конечно, не хотелось выбирать между Изуку и Кацуки прямо сейчас. Да ещё и при свидетелях.       — Мне нужно домой, — моментально всё осознав, сделала попытку увернуться от разговора Очако.       — Я провожу! — тут же воскликнул Изуку и подхватил её под локоть.       — Это я её провожу! — прорычал Кацуки и взял её под другой локоть.       — Вы можете проводить меня вдвоём, — выпалила она, даже немного протрезвев от испуга.       Жёсткая ткань парадных рубашек неприятно заколола кожу рук, но в то же время вызвала приступ дрожи по телу. Очако сразу как-то обмякла, разморенная чужим теплом, и с удовольствием поддалась напору. Не говоря больше друг другу ни слова, втроём они пошли ловить такси.       Прохладный вечерний воздух тут же забрался под короткое шёлковое платье, стоило только Очако выйти на улицу. Открытые плечи сразу покрылись мурашками, а ноги задрожали. Кажется, в начале вечера у неё была шаль, но где она теперь не сказал бы уже никто. Быть может, в ней уехала Цуи?       Но все мысли тут же испарились, когда пальцы Изуку переплелись с её. Он нежно сжал их, а затем поднял, чтобы оставить на них след горячими губами. Очако завороженно за ним наблюдала, совсем позабыв о том, что за другую руку держал её Кацуки.       Послышался скрип колёс, а после резким рывком Кацуки затащил и Очако, и Изуку в машину. В тесноте заднего сидения они прижались друг к другу так близко, что Очако быстро согрелась и начала дремать. Поэтому она даже не поняла, как оказалась перед дверью собственной квартиры, а, кажется, Изуку искал ключ в её миниатюрной сумочке, висящей на запястье, словно браслет.       Вместе они попытались переступить порог, но коридор был слишком узким. Почувствовав холод там, где только что были чужие ладони, Очако печально вздохнула. Ей так не хотелось, чтобы это чудное ощущение тепла пропадало.       Скинув туфли на каблуках, она коснулась голыми ступнями холодного кафеля и блаженно зажмурилась. Кажется, именно об этом она мечтала весь вечер. Перед глазами даже немного прояснилось, но то, наверное, потому, что кто-то за её спиной включил свет. Слегка пошатываясь, Очако пошла вглубь квартиры — в кухню, объединённую с гостиной, и крикнула:       — Я заварю чай.       — А я тебя, — выпалил Изуку, но через мгновение тут же добавил: — Ой! А я с тобой.       Она обернулась и увидела, как он покраснел до самых кончиков ушей. Улыбка сама собой расползлась на её лице, и, хихикнув, Очако вернулась к своим делам. Почему-то сосредоточиться на этом было так сложно.       Помыв руки, она набрала чайник и вернула его на подставку. Рядом тут же возник Изуку, и шум воды послышался вновь. Но как-то слишком громко, быть может, это Кацуки включил кран в ванной? А вдруг он прочёл её мысли и теперь набирает ей ванну с душистой пеной? О, это было бы так прекрасно. Может, если его попросить, он ещё и спинку ей потрёт?       На мгновение взгляд Очако прояснился, стоило ей разочек очень медленно моргнуть, и зацепился за миску с размороженной курицей. О нет! Она ведь совсем забыла, что собиралась приготовить её сегодня, когда вернётся с мероприятия. Но, кажется, она выпила так много (а, может, наоборот, мало) шампанского, что сил на это уже не осталось.       Вот бы кто её пожарил. Интересно, а мог бы это сделать Бакуго своими взрывами? Наверняка его ладони хорошенько прожарят, что угодно. На секунду Очако вдруг показалось, что думает она уже совсем не о курице.       Щелкнув кнопкой на чайнике, она тряхнула головой и повернулась к Изуку. Глаза его горели, будто два изумруда. Гипнотизировали сильнее, чем когда бы то ни было. В горле пересохло. Стало трудно дышать, и Очако сглотнула.       Парень медленно к ней приблизился и замер в сантиметре от её губ.       — Можно, я тебя… — выдохнул он. — …поцелую?       Она слабо кивнула, а коленки её подогнулись. Не в силах отвести взгляд, она наблюдала, как глаза Изуку почернели, а сам он, будто хищник, жадно прижался к её губам.       Сердце заколотилось где-то в горле, и Очако показалось, что она опьянела ещё сильней. Она приоткрыла губы, а он вслед за ней, углубил тут же поцелуй, скользнув языком ей в рот. Стало так горячо. Дыхание перехватило, и она вдруг поняла, что забыла, как дышать. Отстранившись, она подумала, что это лишь на мгновение, но вмешалась третья сила.       — Эй, Деку, ты что удумал? — прорычал Кацуки. — Она моя!       Он быстрыми шагами преодолел разделявшее их расстояние и, вцепившись в правое предплечье Очако, потянул её на себя.       — Нет — моя, — Изуку схватился за другое предплечье и дернул её на себя.       Голова закружилась, и Очако затопталась на месте. Оба парня двинулись за ней, вызвав ещё одну волну вертолётов в голове и очередной приступ хождения. Будто в танце они переместились на другой конец кухни-гостиной и рухнули-сели на небольшой диван у стены. Она оказалась посередине.       Парни сверлили друг друга взглядами. А ей было так хорошо. Так тепло и уютно меж их телами, что она довольно улыбнулась. Вот если бы можно было быть всем вместе втроём. Она была бы так счастлива. Об этом она и поспешила незамедлительно сообщить своим мальчикам.       — Мне так хорошо с вами обоими. Я не хочу выбирать.       Повинуясь внутреннему порыву, она повернулась к Изуку, на лице которого увидела лишь растерянность. Его глаза всё так же блестели, как совсем недавно, когда он наклонился поцеловать её, а взгляд блуждал — Мидория был всё так же пьян. Очако облизала пересохшие губы, а затем припала ими лишь на мгновение к его губам. Ей так хотелось задержаться чуть дольше, но она не могла. Не сейчас.       Оторвавшись от Изуку, она повернулась к Кацуки. Его взгляд горел. Щёки пылали, а уши, казалось, были краснее всего. Он тяжело дышал и пристально следил за каждым её движением. Она улыбнулась — такой Бакуго ей был не знаком, и оттого нравился до чёртиков. Облизнувшись, она потянулась к его губам, но он перехватил инициативу и сам втянул её в поцелуй.       Очако будто волна накрыла. Тело превратилось в пластилин, становясь мягче с каждой секундой. Поцелуй Кацуки оказался куда грубее и настойчивей, чем Изуку, и это одновременно и притягивало, и заставляло желать немного другого. Ей казалось, она вот-вот воспламенится, сгорит от жара, идущего из самых глубин её души. В голове не осталось ни капли здравого смысла, лишь пузырьки шампанского хлопались вместе с каждым стоном, которые она уже давно не контролировала.       Шеи коснулось горячее дыхание, а следом и мягкие губы Изуку. По телу Очако пробежали мурашки, и она застонала от досады, не зная, к кому ей тянуться. Хотелось получить обоих и без промедлений — стать единым целым и без остатка впитать в себя всю ту невероятную энергию, так и пульсирующую в воздухе.       Едва касаясь её кожи, Изуку провел кончиками пальцев по её плечу. Задел тонкую бретельку платья, и она тут же скользнула вниз, потянув за собой шёлковый уголок скрывающий грудь.       — Можно?.. — раздался шёпот Изуку возле её уха.       Она кивнула, не зная, на что соглашается, но всё равно дрожа от предвкушения, и следом почувствовала грубые, мозолистые пальцы на груди. Они кружили, едва касаясь её затвердевшего соска. Казалось, все нервные окончания разом собрались в той точке, и она уже не могла больше продолжать поцелуй с Кацуки. Тяжело дыша, она отстранилась и прижалась лбом к его лбу.       Бакуго раздражённо рыкнул, видимо, заметив, из-за чего Очако от него отвлеклась, и накрыл своей огромной горячей ладонью её ногу. Резко подвинув край платья до самого бедра, он коснулся пальцами там, где она сейчас больше всего желала. Под закрытыми веками заплясали огни, а с губ сорвался стон. Прижав средний палец, Кацуки водил им вверх-вниз, и Очако чувствовала, как тонкое кружево трусов намокает всё сильней и сильней.       Все эти прикосновения — к шее, груди и тому самому месту — так мощно вступили в реакцию с алкоголем в её крови, что Очако, потеряв всякий стыд, решила действовать здесь и сейчас. Открыв глаза, она отстранилась от Кацуки, а затем откинулась на спинку дивана. Изуку моментально подстроился и принялся осыпать лёгкими, нежными поцелуями её лицо. Она бы так и растаяла от этих ласк, но вовремя напомнила себе, чего она хотела ещё больше.       Высвободив руки из мёртвых хваток парней, Очако потянулась ладонями к их скрытым брюками достоинствам. Через плотную ткань она сразу же ощутила жар и твёрдость и ещё больше захотела завершить задуманное.       — Расстегните, — прошептала она.       — Что? — непонимающе выдохнул Изуку.       — Не тупи, Деку, — раздражённо бросил Кацуки и зазвенел пряжкой ремня.       Тепло, согревавшее до этого Очако со всех сторон, моментально исчезло, и на мгновение она даже успела пожалеть о своей просьбе. Но длилось это недолго. Первым вернулся к тому, что делал, Кацуки, правда, теперь он стал куда настойчивей. Отодвинув кружевную ткань, он водил пальцем уже по половым губам, разнося смазку повсюду.       Дыхание перехватило, и Очако на миг замерла, ощутив, как бешено заколотилось сердце у неё в груди. Не в силах больше терпеть, она облизнулась и тут же скользнула ладонями под резинки трусов.       Под пальцами горела нежная, чуть бархатистая кожа. Двигать ладонями было неудобно, но Очако не смогла удержаться и принялась поглаживать — ощупывать — оба члена. Один оказался чуть толще, другой чуть длинней — и ей безумно захотелось ощутить и тот, и другой внутри себя. От одной лишь мысли об этом у неё закружилась голова, а из груди вырвался сдавленный стон.       Изуку и Кацуки почти одновременно схватились за нижний край её платья и смяли его, заставляя Очако приподняться, чтобы они могли снять его с неё. Почти без сожаления она оторвалась от своего увлекательного исследования и подняла руки. Шёлковый ком полетел на пол, а вслед за ним и трусы.       — Теперь вы, — приказным тоном тут же потребовала Очако.       Жадно наблюдая, как оголяются подкачанные торсы парней, Очако изнывала от желания дотронуться, провести пальцами по идеальной, слегка блестящей от пота коже. Ей казалось, что она никогда не дождётся того момента, когда увидит своих мальчиков полностью раздетыми, и не насладится их прекрасными телами. Но то, что она в итоге получила, превзошло все её ожидания. Перед ней стояло два Аполлона: мышцы перекатывались под испещрённой шрамами кожей, а идеально сложенные фигуры не позволяли отвести от них взгляд.       Они принадлежали только ей.       Мечтательно прикрыв глаза лишь на секунду, как ей показалось, она довольно улыбнулась от того, как славно проходил сегодняшний вечер.       — Очако, — позвал её Кацуки.       Она распахнула глаза и, наклонив голову чуть вбок, посмотрела на него. Его взгляд горел, и она почувствовала себя как под светом сотни софитов, будто кроме неё для него сейчас больше ничего и никого не существовало. От него исходило столько нетерпения, что Очако не выдержала и встала с дивана. Подошла к Кацуки близко-близко — так, что теперь кожей ощущала исходящий от него жар — и кончиками пальцев провела по его груди, а затем и прессу, очерчивая упругие мышцы.       — Круглолицая… — в голосе Кацуки уже звенела злость, но это лишь ещё больше распалило Очако. Рядом с ним она ощущала себя куда жёстче и смелее, чем обычно.       — Садись, — приказала она и, схватив его за запястья, потянула к дивану.       Повинуясь её воле, он сел туда, где минутой назад была она, и протянул к ней правую руку. Указательным и средним пальцами он сжимал яркий фольгированный квадратик. Очако сглотнула.       Низ живота будто завязался в тугой узел, а ноги на мгновенье ослабли. На секунду она застыла, не зная, что делать дальше. В голове роилось столько мыслей, что она не могла ни за какую ухватиться. Ни одна из них не могла подсказать ей, как заполучить ласку сразу обоих, чтобы прочувствовать этот момент единения каждой клеточкой своего тела.       Ещё чуть-чуть и она бы захныкала, как маленькая девочка, но Изуку вовремя оставил нежный поцелуй на её плече, отчего она зажмурилась и довольно улыбнулась. Кажется, она поняла, как нужно.       Решительно выхватив из рук Кацуки презерватив, она быстро вскрыла его и осторожно раскатала по возбуждённому члену парня. Затем развернувшись, Очако медленно на него опустилась. Дурманящее чувство наполненности чуть тут же не свело её с ума. Она рвано выдохнула и начала двигаться — вверх-вниз — с каждой секундой ощущая всё больше горячих капель, стекающих по бедрам.       Видимо, она двигалась слишком медленно: Кацуки рыкнул и сильно сжал её ягодицы, самостоятельно теперь регулируя темп. В голове всё поплыло.       Мутным взглядом Очако посмотрела на Изуку и подманила его к себе указательным пальцем. Он тут же повиновался. Для того, что она собиралась сделать, ей даже не пришлось сильно наклоняться — его подрагивающий, возбуждённый член был уже прямо напротив её лица.       Ладонью она сжала его и провела по всей длине ствола, оголяя розоватую, поблескивающую от мутных белых капель головку. Облизнув, пересохшие губы Очако приблизилась и кончиком языка дотронулась до неё. С губ Изуку сорвался сдавленный стон.       Это стало последней каплей. Совершенно больше не соображая, Очако схватилась одной рукой за ягодицу Изуку, а другой придержала член у самого основания. Облизав его языком, будто леденец, она в итоге полностью взяла его в рот. В эту секунду она поняла, что всё, что было с ней раньше, едва ли можно было назвать хотя бы сносным сексом.       Изуку тяжело задышал, а через мгновение она почувствовала его ладони на своём затылке. Он осторожно собрал её короткие волосы, чтобы они не лезли ей в лицо, и сжал их пальцами.       Подстроившись под темп, который задал Кацуки, Очако прикрыла глаза и принялась ласкать ртом член Изуку. Своим языком она ощущала, как он подрагивает и становится всё твёрже и твёрже, а губы, с лёгкостью скользившие по мокрому от слюны стволу, смыкались и размыкались, вызывая тихие стоны парня.       Внутри у Очако всё горело, разрывалось от безграничного желания получить ещё немного больше. Хотя бы чуть-чуть. Ещё ласки, ещё скольжения внутри неё, ещё стонов и рваного дыхания её мальчиков. Хотелось, чтобы всё это собралось вместе здесь и сейчас и ударило прямо в центр — туда, где разгоралось такое пламя, что Очако хотелось плакать, кричать и умолять, чтобы хоть кто-нибудь довёл это дело до конца.       Не в силах больше держать всё в себе, она отстранилась от Изуку и откинулась на грудь Кацуки. А он будто только и ждал этого — сразу впился поцелуем в её губы и большим пальцем дотронулся до набухшего клитора. Перед глазами всё потемнело. Очако вскрикнула и сжалась, тая от наслаждения, растекающегося по всему телу волнами.       — Рано, круглолицая, — прорычал Кацуки и укусил её в шею.       Она была с ним полностью согласна, но ослабшее от удовольствия тело совсем не хотело её слушаться.       — Твоя очередь, — выдохнула она и вернулась в первоначальное положение, чтобы ему было проще контролировать темп.       Тут же подхватив её под бедра, Кацуки принялся насаживать её на свой член так резво, что уже совсем скоро, громко чертыхнувшись, сам кончил. Наблюдавший за этим Изуку сразу же протянул Очако руку и помог ей подняться. Ослабшие ноги подкосились, и она рухнула в его объятья.       — Изуку, — хрипло позвала она, почувствовав животом его эрекцию. — Ты же… может, пойдём в спальню?       — Ты уверена? — заботливо погладив её по голове, спросил он.       — Да.       Он кивнул, быстро наклонился, что-то подняв с пола, а после потянул её в спальню. Там в слабом свете луны, пробивающемся сквозь небольшое окно, они тут же споткнулись о футон, который Очако всегда ленилась убирать в шкаф.       — Как ты хочешь? — прошептала она, сжав его ладонь своей.       В ответ он счастливо улыбнулся и осторожно, кончиками пальцев заправил ей растрёпанные волосы за ухо.       — Ложись на спину.       Она послушно сделала то, о чём он просил, наблюдая тем временем, как он распечатывал и надевал презерватив.       — Ты не устала?       — Нет, — улыбнулась она ему в ответ. — Я хочу ещё.       Довольный её словами Изуку встал перед ней на колени и, разведя её ноги, осторожно вошёл в неё. Медленно и нежно он начал двигаться в ней, постепенно вновь разжигая в Очако сумасшедшее желание. Она смотрела на его лицо и думала, что вот-вот умрёт от нежности, разрывающей её сердце.       Схватив его за руку она притянула его к себе и поцеловала. Ласково и медленно, так же, как он двигался внутри неё. Казалось, это блаженство будет длиться вечно, но Изуку вдруг увеличил темп, и Очако почувствовала, как член внутри неё стал больше и твёрже. Всё тело мелко задрожало, а после она услышала сдавленный стон, который тут же потонул в её поцелуе.       Изуку вышел из неё, перекатился на бок и тяжело задышал. Сбоку послышался шорох и следом раздался голос Кацуки.       — Развели тут нежности, — проворчал он и тяжело опустился на футон рядом с Очако. Она и не заметила, когда он пришёл.       Заняв почти половину матраса, он лег на спину и, притянув Очако, уложил её голову себе на грудь. Для того чтобы и ей стало удобно, девушке пришлось извернуться и устроиться на боку. Кацуки сразу приобнял её и уткнулся носом в макушку. Спустя какое-то время Очако почувствовала, как сзади к ней прижался Изуку и легонько поцеловал её меж лопаток. Ей стало так хорошо, как будто она наконец-то стала цельной и обрела себя. О лучшем она и мечтать не могла.       — Люблю вас, — пробормотала она, проваливаясь в сон.       Возможно, завтра, когда она протрезвеет, ей станет стыдно, но то будет завтра, а сегодня, к её великому удовольствию, ещё не один раз можно было насладиться любовью на троих.