В походе

Мать притягивает отца за эластичный костюм, елозя по его рту влажным поцелуем — внутри тебя все сжимается от отвращения. Есть уже не хочется, и ты раздраженно бросаешь ложку в вязкую массу из разбухших хлопьев и молока, поднимаясь из-за стола. Хоть ты и всей душой любила приемных родителей, оставаться с ними в одном пространстве надолго приравнивалось к заточению в одной клетке с вечно ебущимися обезумевшими кроликами. — Какая гадость, — озвучивает твои мысли Марк, косясь на них из коридора, — могли бы подождать пару минут, пока мы не уйдем. — Вы же знаете вашу мать, она привыкла немедленно получать то, чего хочет, — ухмыляется Нолан, отрываясь от уст супруги и подмигивая тебе. По шее пробегают мерзкие непрошеные мурашки, но ты лишь холодно фыркаешь, закидывая рюкзак на плечо. — Спасибо за испорченную психику, чуваки. Прежде чем за вами успевает закрыться входная дверь, раздаётся приторно-увеселённый голос мамы: — Не задерживайтесь после школы, мы выезжаем в пять. Идея съездить в кемпинг была бы уместна и радостно одобрена, наверное, в любой семье Америки. Для четы Грейсон же, чьей главой был сильнейший человек планеты и величайший супергерой современности, столь обычное для остальных времяпровождение было в диковинку. Редко когда отчим мог позволить себе роскошь беззаботно валяться на диване с бутылкой пива в руке и смотреть незамысловатое кинцо в окружении родных — в его роде деятельности не было места таким понятиям как расписанный рабочий график, включающий заслуженные выходные и двухнедельный отпуск где-нибудь у моря. Но Дебби была неумолима в своем желании «хотя бы на выходные притвориться нормальными людьми», и в итоге вам все же пришлось сдаться под ее напором. Полтора часа тряски в автомобиле по бездорожью, и перед вами открылась довольно миловидная поляна на окраине леса у небольшого озерца. Затянутое камышами и зеленоватой тиной, а так же окружённое роем изголодавшихся комаров, оно не особо располагало к купанию. — Зря плавки брал, — досадно хмыкнул брат, таща сумку с вашей палаткой за спиной. — Все равно здесь чудно, — не унывала мама, довольно осматриваясь. — А воздух какой чистый! С этим трудно было не согласиться — свежий ветерок приятно пахнул смолистой сосной и дикими травами. У подножий деревьев копошились большие лесные муравьи, а скрытая в чаще птичка весело щебетала, приветствуя незнакомых путников. Зачарованно устремив взор ввысь на шелестящие листвой кроны, ты не заметила крупного камня, торчащего из земли прямо у тебя под ногами. Еще секунда, и твой нос с подбородком встретились бы с твёрдой почвой — но стальная хватка рук вокруг туловища в последний миг удержала тебя от падения. — Будь аккуратнее, малыш. Глубокий басовитый голос Нолана над самым ухом заставил тебя вздрогнуть, и ты слегка испуганно отпрянула от его огромного тела, загородившего тебя защитной стеной. Легкая ухмылка коснулась его тонких губ, пошевелив темную линию аккуратных усов, а слегка прищуренные светлые глаза смотрели на тебя с ноткой задора. — Я в порядке, спасибо. Пропыхтев битый час над палаткой, которая никак не хотела принимать нужную форму и стоять смирно, вы с Марком наконец блаженно развалились на раскладных стульчиках, принесённых из машины. Отец к тому времени уже успел наколоть приличную охапку дров и развести огонь, над которым Дебби наколдовывала ваш сегодняшний ужин. Дрова приятно потрескивали в лесной тиши, подогревая казан с ароматным мясным супом в нем, а природа вокруг постепенно облачалась в иссиня-темное одеяние сумерек. — Смотри, что у меня есть, — игриво прошептала Дебби, приобнимая сидящего мужа сзади и потряхивая перед ним бутылкой хорошего виски. — А нам можно? — в надежде взбодрилась ты, переглянувшись с таким же воодушевлённым Марком и незамедлительно состроив родителям щенячий взгляд. — Исключено, — возразила женщина, бросая тебе в руки бутылку колы, — это максимум, на что вы, детки, можете рассчитывать. Вы лишь обиженно откинулись на спинки кресел под шутливо-издевательский смех родителей. К ночи становилось все прохладней, и ты поглубже зарылась носом в ворот большого серого свитшота, украденного у одного из твоих бывших парней. Сытые и довольные, вы кругом уселись поближе к буйному костру, решив скрасить скуку и поиграть в изображение слов жестами. — Ты типа высокая? Гора что-ли? Ты отрицательно замотала головой, вновь вытягиваясь струной вверх, при этом широко расставив ноги. Это действие лишь еще больше рассмешило наблюдающих за тобой родителей и брата, и последний сквозь слёзы вновь предположил: — Может, высотка? Твои глаза радостно загорелись, и ты запрыгала на месте, тыкая в него пальцем и давая понять, что он близок к отгадке. — Эмпайр-стейт? Бурдж-Халифа? Неправильные названия посыпались одно за другим, и ты обреченно завыла, хлопая себя по лбу. — Эйфелева башня? — приложив палец к подбородку, предположил Нолан. — Господи, наконец то! — в порыве чувств рванула ты к мужчине, заключая его в крепкие объятия. — Я уже думала этого никогда не случится. Смеясь в ответ, он внезапно поднял тебя, быстро кружа над землей. Ты завизжала что есть силы, вцепившись в его широченные плечи и ощущая жар мужских ладоней на своей талии. — Бля, я же боюсь, отпусти! Отстранённый голос матери прервал вас, обращая на себя внимание и заставляя здоровяка отпустить тебя обратно на пол. — Вот же черт, — пробормотала она, уставившись в едко-светящийся экран телефона, — похоже, мне нужно вернуться домой. — Что случилось, дорогая? — обеспокоенно спросил Нолан, приближаясь к женщине. — У недавнего заказчика в квартире какое-то чп произошло. Просит срочно отправить документы, которые остались на моем ноутбуке. Женщина устало потёрла глаза пальцами, обдумывая, что же предпринять. — Давай я подброшу тебя, — предложил отец, — или мы вернёмся все вместе. — Нет, оставайся с детьми, — отмахнулась она, отыскивая в кармане ключи от машины, — я съезжу сама, благо еще не пила. Все вместе вы провожали женщину до автомобиля. Обняв вас с братом и поцеловав мужа на прощание, она села за руль, тепло улыбаясь. — Завтра утром вернусь, так что не скучайте тут без меня. Вернувшись к палаткам, отец первым же делом выудил так и не открытую бутылку алкоголя. Не говоря ни слова, он приник губами к стеклянному горлышку под ваши с Марком шокированные взгляды. — Пап, ты в порядке? — сквозь хитрую улыбку спросил парень. Мужчина лишь пожал плечами. — Могу себе позволить, пока ваша мать не видит. Наблюдая за повеселевшим отчимом, охотно попивающим виски, в твоей голове промелькнула до гениального простая мысль. Нужно было лишь выждать, пока мужчина слегка захмелеет, и перейти в наступление. — А если ты дашь нам чуть-чуть попробовать, мы ничего не скажем Дебби. Ты невинно захлопала ресницами, находясь под сканом его строгого заинтересованного взгляда. — Вздумала манипулировать мной? — Нолан сделал очередной глоток, не отрывая от тебя взгляда. — Очень смело с твоей стороны. — Всего лишь предлагаю выгодные обоим условия, — развела руками ты, все еще не теряя надежду на успех. Спустя полчаса долгих уговоров и едва ли не слезных просьб, мужчина все же позволил долить в ваши стаканчики с газировкой пару грамм алкоголя. — В качестве огромного исключения, — в очередной раз повторил он, нравоучительно пригрозив вам пальцем, на что вы лишь согласно кивали. За душевными разговорами, вдобавок проходящими под действием согревающих напитков, время утекало незаметно. На черном полотне неба, словно бриллианты, были рассыпаны тысячи мерцающих звёзд, и вы втроем не могли отвести от них взгляд, закинув головы вверх. — Не верится, что вы можете побывать рядом с ними, — мечтательно протянула ты, восхищаясь мириадами и созвездиями далёких космических тел. Отозвался тихий голос брата. — Отсюда они гораздо красивее. Даже в закрытой палатке слух непривыкшего городского жителя то и дело тревожила неутомимая ночная природа. Что-то булькало в воде неподалёку, с другой стороны доносилось тревожное уханье птиц. Марк уснул сразу же, оповестив тебя об этом оглушительным храпом. К тебе же сон никак не шёл — ты беспокойно ворочалась на надувном матрасе, то засовывая голову под подушку, то накрывая голову одеялом — но ничего не помогало избежать назойливой какофонии, издаваемой его носом. Через неопределенное количество времени ты с досадой обнаружила, что ко всему прочему еще и замерзаешь. Дрожа зубами от холода, ты взлохмаченным чудищем выползла наружу. Только сейчас вспомнив, что забыла тёплое одеяло в салоне машины, и изрядно выматерившись себе под нос, ты направилась к соседней палатке. Изнутри доносились неразборчивые звуки приглушённого голоса, в один момент, как тебе показалось, пробормотавшего твое имя. Решив, что мужчина услышал твои приближающиеся шаги, ты заглянула внутрь. — Нолан, это.. Слова застряли в горле, не в состоянии выйти наружу. В палатке отца царил полумрак, но привыкшие к темноте глаза и приглушённый свет луны позволяли в общих чертах рассмотреть силуэт мужчины. Лежащий на полу с приспущенными штанами, одной рукой он держал эрегированный член, подложив другую себе под голову. Массивная челюсть была сжата, а ноздри то и дело раздувались в тяжелом сбивчивом дыхании. Зажмурив глаза, ты всеми силами пыталась выкинуть увиденное из головы и как можно скорее покинуть место преступления. Но мощное тело дернуло хрупкую сопротивлявшуюся фигурку на себя, с легкостью прижимая тебя лицом к матрасу. — Ты вся замерзла, — шепот приемного отца обдал затылок жаром и сильным запахом спиртного, — нужно тебя согреть. Вес его тела поверх тебя ощущался так, будто мог раздавить в любой момент, и ты притихла, впервые ощущая страх рядом с этим мужчиной. Неприкрытая одеждой возбужденная плоть упиралась тебе в копчик твёрдым камнем, при желании способным проделать в тебе дыру. — Возможно, ты по пьяни перепутал, Нолан, — решилась подать голос ты, — но я не Дебби. Ты услышала его самодовольную усмешку, а затем охнула, чувствуя, как он прижимается еще ближе. — Сколько раз я просил называть меня папой? Его твердый стояк потерся меж твоих упругих ягодиц, обтянутых лишь тонкой тканью лосин. — И я бы никогда не спутал сладкий запах этого маленького тельца ни с чьим другим. Ты заерзала под ним, не в силах бороться с предательски-теплым приливом возбуждения, постепенно растекающимся скользкой влагой у тебя между ног. Это не могло укрыться от острого вилтрумитского нюха мужчины, чьи рецепторы тут же уловили призывно-сладковатый аромат твоего желания. Одна его рука, словно по твоему зову, прислонилась к пульсирующей промежности через ткань, выманивая из твоей груди дрожащий вздох. — Черт, да ты заводишься еще быстрее, чем твоя мать, — прохрипел он в унисон твоим жалобным стонам. Длинные пальцы принялись выводить интенсивные круги поверх одетой киски, в то время как другая рука по-хозяйски исследовала все твое тело, то очерчивая изгиб талии, то едва не до боли сжимая круглую попу широкой ладонью. Беспомощно барахтаясь под ним, ты прикусила нижнюю губу, стараясь сопротивляться желаниям своего перевозбужденного податливого тела. — Не нужно, прошу. — Прости старика за это, — бормотал он, целуя тебя в ушко, — ему все сложнее сдерживаться, когда ты рядом. Догадка о том, что мужчина, оставшись наедине, ласкал себя, думая именно о тебе, кружила тебе голову вопреки оставшимся в ней остаткам здравого смысла. Ты неосознанно выгнулась навстречу ему, упираясь спиной в стальные кубики пресса. «Что я блять делаю» Происходящее казалось бредовым видением, посетивший воспалённый мозг в приступе лихорадки. Рука отца не могла так крепко обвивать твою шею, частично перекрывая поступающий в легкие кислород, а сухие горячие губы шептать непристойные грязные вещи куда-то в виски. — Знаешь, почему я так противился идее Дебби идти с вами в этот сраный поход? — он сжал твои щёки цепкими пальцами, притягивая к своему лицу. — Я просто устал от вечных стояков, виной которым одно лишь твое присутствие. Ты не успела даже отреагировать, как рот отчима тут же жестко впечатался в твой. Его грубый, испепеляющий кожу поцелуй не имел ничего общего с тем романтическим действом, которое привыкли воспевать в слезливых подростковых драмах или избитых песнях о любви. Зубы мужчины столкнулись с твоими, издавая скрипящий звук, а горячий язык насиловал твой рот резкими рывками и судорожно извивался внутри него скользкой змеёй. Это больше напоминало трапезу изголодавшегося до полусмерти человека, не видевшего еды месяцами. Одним резким движением ты была перевёрнута на спину, а тянущаяся ткань леггинсов безжалостно разорвана в самой интимной области. Орлиный нос отчима терся о твой набухший клитор, а жесткие волосы усов щекотали нежную кожу половых губ — протяжный хнычущий стон вырвался из самого дна груди, и ты даже сквозь влажные ласки ощутила его удовлетворённый оскал. Язык Нолана яростно натирал твою порозовевшую промежность, ловя нектар, сочащийся по его острым скулам и длинному подбородку. Стальные руки удерживали тебя за внутреннюю часть бедер мертвой хваткой, еще больше растягивая и открывая навстречу мужчине. Чувства балансировали на грани всепоглощающего удовольствия и боли, и твои зажатые стоны постепенно перерастали в крики. Твёрдая рука зажимает тебе рот, и ты мычишь, жалобно смотря ему в глаза. В полумраке они чернеют, топят и утягивают за собой, словно глубокие зимние воды. — Тише, малыш, мы же не хотим разбудить твоего брата. Киваешь, но ладонь он не убирает намеренно. Большая головка скользит вдоль твоих мокрых складочек, толкается внутрь медленно и постепенно. Размеры отчима непривычно велики для тебя, и он впервые заставляет себя проявить осторожность. Ты бесконтрольно хнычешь и стонешь ему в кулак, а к глазам подступают хрустальные капельки слез. Толщина Нолана разрывает тебя изнутри, проникает размеренно и мучительно. Хватаешься за его напряженные запястья, гладишь и царапаешь мускулы гигантского тела, чтобы хоть как-то отвлечься. Он беспорядочно гладит твой маленький лоб и волосы, одаривает краткими поцелуями скулы и щеки. Твое узкое тёплое лоно ощущается вокруг него даже лучше, чем он себе представлял. Будь бы у него меньше опыта, кончил бы в первые минуты проникновения — но он не какой-то жалкий земной школьник и намерен показать тебе, что значит быть оттраханной настоящим вилтрумитским членом. Холодные пальцы судорожно пробираются тебе под свитер, очерчивая женственную капельку на животе и тонкую линию, проходящую меж ребер до самой грудной клетки. Упругая грудь идеально ложится в грубую мужскую ладонь, и миллиарды мурашек стадом пробегают по твоей оголенной коже. — Моя идеальная девочка, — с восхищением хрипит Нолан, слегка сжимая твои вставшие соски и толкаясь бёдрами ещё глубже. Льнешь к нему навстречу, сквозь дискомфорт и всеохватывающую тело истому насаживаясь тазом на его толстую плоть. Ты хочешь отдать ему всю себя, пока не спало это отчаянное наваждение под покровом ночи. Пока все не стало вновь на свои места, а его губы не вернулись туда, куда им положено быть — на тонкий, окружённый тонкими морщинками рот матери. Темп мужского естества в тебе то нарастает с бешеной силой, то медленно спадает — вот отчим уже имеет тебя, лежа за спиной и придерживая одну твою ногу закинутой наверх. Смена позы дарит новые ощущения, вытесняя некогда преобладающую боль на задний план. Вся область живота и бедер онемевает в сладкой агонии, покалывая изнутри тысячью маленьких иголочек. Одна рука все так же держит тебя за шею, фиксируя ритмично подрагивающее от рывков тело в крепком захвате. — Блять! — глаза закатываются назад в наслаждении, и ты уже не в состоянии контролировать свою речь. — Как же хорошо. Толчки все быстрее вдалбливают в тебя раскалённую до предела плоть, а острый язык стекает по нежной коже шеи, выводя на ней хаотичные узоры. Звуки двух влажных тел, сливающихся воедино, заполняют собой тесное пространство, становясь для вас единственным отголоском реальности. Дышать слишком сложно, чувствовать слишком остро и до невыносимого прекрасно. — Папочка позаботится о тебе, — ткнётся носом в горящие багровым щеки, при этом заполняя тебя до отказа. Стоит лишь однажды провести по сверхчувствительному клитору умелым касанием пальцев — и ты растекаешься в лужицу в руках отчима, впитываясь в мощное мускулистое тело без остатка. Он поспевает сразу за тобой и изливается вязкой теплотой тебе на живот. Тело изнывает от усталости и перевозбуждения — все, чего тебе сейчас хочется, это провалиться в сон. Нолан поглощает своей бесконечной силой и властью тебя — маленькую и невнятно бормочущую ему что-то в плечо. Вытирает остатки слез и целует в лоб, накрывая вас обоих тёплым шерстяным пледом. Он ещё долго смотрит на спящую тебя, с улыбкой, застывшей на пухлых искусанных губах, не замечая, как что-то щёлкает глубоко внутри него. Хорошо, что ранние птицы запоют нескоро.