Вдох и выдох

      Он не должен был остаться в живых, не должен был выжить. Честно говоря, именно на смерть он и рассчитывал, иначе прыжок в эту реку и вовсе не имел смысла. Никто никогда не выживал, совершая подобный поступок, особенно если не стремился бороться с бурным потоком. Все-таки река имела репутацию места, где убивали как мирных жителей, так и шиноби. Это скользкие дорожки, покрытые мхом, огромные пронзительные скалы, крутые стремнины внизу. Если ты упал, на спасение можно было не рассчитывать, не надейся выжить, ты умрешь. Без вариантов.       И все же он был здесь. Плавая в камышах, он запутался в чем-то ногой, и определить в чем конкретно не представлялось возможности. Тело чувствовалось так, как будто на нем не было ни единого живого места, как-будто оно было разбито на мелкие кусочки, но легкие все равно чудесным образом продолжали перекачивать кислород. Шисуи был жив, несмотря на то, что все склонялось к тому, что выжить он не должен был. Он должен был умереть от потери крови, внутренней или внешней, должен был утонуть, должен был погибнуть от яда, которым Корень накачал его тело. Но этого не произошло, Шисуи был очень даже жив и его спасли.       Тонкие мозолистые руки вцепились в его бицепсы — не куноичи, но и не гражданская. Кто-то вытаскивал его из воды, как будто она не имела на него никаких прав. Когда Шисуи оказался ближе к телу своей спасительницы, у него появилась возможность почувствовать ее запах; в легкие поступил запах воды, чернил и чего-то цветочного. В то время как задыхающийся ворчащий голос — женский — звучал в его ушах, ее ноги скользили в грязи, хлюпали в воде, когда она неуклонно вытаскивала его на свободу.       Шисуи был жив, несмотря на невозможное. Незнакомка спасала его. — Эй? Ты мертв?       Шисуи держал глаза закрытыми. Если они оставались в таком состоянии, то он вполне мог на мгновение притвориться, что он не ослеп навсегда, что он на самом деле просто ненадолго закрыл их. Шисуи на самом деле хотел бы верить в это; к сожалению, он болезненно осознавал, что больше никогда не увидит. Шисуи знал, что единственный способ найти свою вторую половинку был для него навсегда потерян. Что он никогда не встретится с ней взглядом и не почувствует эту мгновенно образующуюся связь. — Ты дышишь, так что ты должен быть… эй? — Пальцы убрали волосы с его лица. Она старалась быть настолько нежной, что он убедился, что к нему прикасается гражданская, гражданская, которой удалось спасти его, несмотря на то, насколько невозможной была эта идея.       Холодные пальцы скользнули по его коже, открывая лицо. А потом пальцы замерли. Она убрала волосы с его глаз, и Шисуи ничего не мог с этим поделать; он вздрогнул. Рука мгновенно отпрянула, настороженная тем, что она причинила ему боль, прежде чем тихо выдохнула «о».       Запавшие веки, должно быть, дали ей представление о его «проблеме». У него не было глаз.       У него не было глаз.       Но она не прокомментировала это так, как можно было бы ожидать от обычного человека, да и от любого человека вообще, в будущем Шисуи сможет сам в этом убедиться. Вместо этого она спросила: — Ты не спишь? Теоретически я знаю как делать искусственное дыхание, но мне никогда не приходилось делать этого на практике, так что… просто дай мне знать, если ты жив? — Я… — ай, черт возьми, черт, — живой… — его легкие горели огнем. Шисуи мгновенно начал кашлять, сопротивлялся, потому что его тело хотело дышать, и все же он был переломан и лежал на спине. Такое положение дел делало почти невозможным нормально кашлять, не говоря уже о том, чтобы дышать — ее руки встретились с его спиной. Она постаралась аккуратно привести его в сидячее положение.       Шисуи, будь он в состоянии дышать, поблагодарил бы ее. Однако, как бы то ни было, он был слишком занят, пытаясь заставить свои легкие вновь заняться своей работой.       Ее пальцы мягко надавили на его спину, она начала нежно растирать ее, но лучше… лучше не становилось… становилось только… хуже. Он попытался сделать отчаянный вдох, но не смог — не хватало воздуха — он задыхался, находясь при этом на суше. Задыхался почти до обморочного состояния, за которым последовала бы смерть, при этом технически ничего не мешало ему дышать. Он просто не мог заставить воздух проникать в собственный организм. — Черт возьми… Держись… Я держу тебя…       Шисуи пытался умереть и упал в реку, надеясь, что его смерть отвлечет Данзо на достаточное количество времени, которое Итачи должно было хватить для спасения их клана. Он был готов к этому, он готовился к этому… но оказался спасен. У Шисуи даже не было шанса осознать этот факт… он все равно начал умирать. Он же даже не находился теперь в реке, и он…       Что-то прижалось к его груди. Может быть, оружие, может быть, палец, на самом деле это уже не имело значения — он не мог дышать — не мог дышать — не мог дышать — и женщина, которая пыталась спасти его, сказала что-то на странном языке, который он не смог понять. Что-то, не имеющее логического смысла, и что-то сдавило его легкие. Это было похоже на икоту, но в тысячу раз хуже. Как-будто у него сжались легкие. Как-будто его только что ударили по ним, но…       Шисуи охнул.       Воздух наполнил его легкие так быстро, что все тело Шисуи вздрогнуло. Он отчаянно закашлялся, когда впервые за несколько минут смог сделать нормальный вздох. Он схватился за грудь, попытался впиться в кожу, потому что она горела — она горела, и почувствовал, как чужие руки обхватили его собственные. — Все в порядке, просто дыши, успокойся и дыши. — Это была самая успокаивающая вещь, которую он когда-либо слышал. Хотя, возможно, это связано со сложившимися обстоятельствами. Чудесным образом, однако, ее спокойный голос подействовал, и через несколько минут Шисуи смог успокоить свое нестерпимое желание надышаться, наполнить легкие до предела, боясь вновь оказаться без возможности это сделать. На это потребовалось около двадцати минут, судя по тому, что говорили его внутренние часы, но женщина так и не оставила его, не остановила и не торопила его. Она держала его за руки и без остановки разговаривала с ним, пока он, наконец, не смог спокойно сесть.       Он был жив.       Мысль была чуждой, как и слово, которое она использовала. — Все в порядке? — Нет, — прохрипел он, — не совсем. — Пародия на улыбку осветила его лицо, и Шисуи осознал, что никогда не сможет понять какое выражение приняло лицо женщины. Он даже не сможет узнать, как она выглядит, носит ли она их хитаи-ате, была ли она гражданской, темные ли у нее волосы (как у него) или нет.       Удивленный звук покинул ее горло: — Справедливо, ты чуть не утонул… дважды. Но теперь ты жив, так что это хорошо. — Она крепко сжала его руку, и Шисуи это понравилось. Он мог отслеживать ее местоположение с помощью других своих чувств, но он ценил тот факт, что точно знал, где находятся обе ее руки. Она не смогла бы ударить его ножом, если бы он знал, где ее руки, забавно, что он беспокоился об этом, после того как специально спрыгнул с обрыва навстречу своей смерти. — И я знаю, что ты точно не можешь видеть меня, но я могу видеть тебя, а это важно. — Почему? — Шисуи наклонил голову в ту сторону, где, по его мнению, должна была находиться ее голова. — Ах, чтож-ж… э-э… — По голосу можно было понять, что она покраснела: — Потому что хорошо… что я могу видеть тебя. — Не хочу показаться глупым, но… почему это важно? — Он не пытался прикинуться дурачком. Он действительно был несколько смущен ее точкой зрения и слегка обижен. Она и раньше звучала достаточно сдержанно, а теперь вдруг вообще перестала… Потом она прервала его мысли. — То есть, я могу тебя видеть. — В тот раз акцент на словах был другим, и Шисуи все еще чувствовал себя слегка неловко. Она же не хочет сказать, что… — Нет, это невозможно… Мерлинова борода… ты моя вторая половинка, глупый. О!       Шисуи внезапно разразился вымученным смехом. Ну какая же ирония. Он нашел свою вторую половинку будучи слепым, да еще и после попытки покончить с собой. Вот он, максимальный уровень удачи. Черт возьми, Вселенная так жестока с ним.       Рука шлепнула его по ладони, мягко и без злого умысла. — Это подло! — провозгласила она с изрядной долей обиды в голосе, но… она не поняла. Она понятия не имела, что он только что сделал, чем пожертвовал, что происходит в деревне с его кланом. — П-прости, просто… именно в это время… — его смех был маниакальным, безумным, и Шисуи знал, что ему придется все объяснить. Объяснить, что он искал ее всю свою жизнь. Он смотрел в глаза каждому встречному в надежде, что почувствует эту связь. Что он почувствует синхронизацию. Он надеялся, вопреки всякой надежде, что не найдет ее во враге, которого собирался убить, но все же рисковал и каждый раз смотрел в чужие глаза. Она… не знала, что он, наконец, сдался, когда рука Данзо погрузилась в его череп, чтобы забрать…       И теперь он никогда не почувствует этой связи. Он никогда этого не почувствует, потому что у него не было глаз… — Тогда мне просто придется воссоздать их для тебя, — сказала она после того, как он дал самые простые объяснения. Она так легко произнесла эти слова, не имеющие смысла для обычного человека, ведь они просто не укладывались в одном предложении, потому что люди не имели возможность реализовать их в жизни. Чакра не была способна на такое, и все же она просто… — Давай, поднимайся. Мы пойдем в мою палатку, она рядом… О, ты ее не видишь, ну, она в лесу слева от нас. Как только мы доберемся туда, я смогу осмотреть твои раны, и, надеюсь, у меня будет зелье, чтобы претворить свои слова в жизнь, в противном случае мне просто нужно будет его сварить. — Она потянула его за руки, заставила встать и вслепую повела вперед.       Шисуи никогда еще не чувствовал себя так неуверенно. Он спотыкался… спотыкался о вещи, которых не мог видеть. Он был слеп как в переносном, так и в буквальном смысле. И все же каким-то образом он чувствовал себя… в безопасности. Что было совершенно чуждо.       Возможно, именно так и должна была ощущаться синхронизация. Может быть, Шисуи справился с этим даже без глаз. Потому что, как шиноби, он действительно не должен был никому так доверять, по крайней мере если это был не Итачи. — Пригнись, тут дерево, мы почти пришли. — Шисуи… Меня зовут Шисуи… — он почувствовал, как ветка зацепилась за его волосы, но он никуда не врезался, так что это вполне можно было засчитать как победу. — Учиха… — Я Холли. — Он мог просто представить, как она поворачивается к нему, улыбается с оттенком легкой озабоченности: — Холли Поттер, и я собираюсь убедиться, что ты снова сможешь видеть, Шисуи. Обещаю!       Почему-то он не сомневался в этом, как и во всем, что касалось ее.