Слушая как поет снег

В детстве наши мамы нам рассказывают, что когда-нибудь мы будем родителями, будем растить своих детей. Станем такими же занудами, запрещающими все во благо. Что я когда-нибудь возьму свою дочку вот так на колени и, обняв, целуя её макушку петь с ней песни о невинных земных радостях. Но… никто не может вам стопроцентно утверждать, что вы успеете завести детей. Мне не довелось узнать ни радости любви, ни материнства, даже невинные радости жизни… Я когда-то была рада, счастлива. Наверное, в последний раз именно тогда, сидя у матери на коленях. Ведь, после началось все ЭТО. Дети болеют. Они же такие беспечные и порой упрямо верят в свою правоту: не надевают шапку, отправляясь гулять, а порой прыгают по лужам, промокая до нитки. Но, не такая болезнь настигла меня. Меня, десятилетнего ребенка, который только начал познавать мир в полной мере. Тогда ни кто не мог сказать, что именно со мной. У меня просто заболела голова. Потом обмороки, постоянная слабость. Я чахла как цветок без воды. Медленно превращалась в тусклый и больной росток. Потом только я узнала, что существует нечто убивающее за несколько лет. Выжирающее тебя изнутри, и оставляющее, лишь высосав из тебя жизнь. Хотя, что я говорю? Что мог знать о смерти ребенок? Но мне пришлось взрослеть раньше нужного. И, вскоре, я уже знала, что такое химическая терапия. Постоянная боль в теле. Что такое Рак. Это не передается по наследству. Просто, я родилась с какой-то опухолью. Просто, врачи её не усмотрели. Просто, я не доживу до совершеннолетия своего младшего братика, который только научился ходить. Легко говорить больному человеку, что можно прожить полноценную жизнь и так. Глупые врачи и нянечки! Вы даже не можете утешить убитую горем мать, а меня обманывать не надо. Я взрослая. С двенадцати лет такая, и по сей день. Такая щуплая, вытянутая, бледная с угловатыми чертами. Мои волосы тонкие и выцветшие, скорее белые. Из-за постоянных стрижек, для химиотерапии, они не дорастают длиннее каре по плечи. Я все белая. Даже глаза еле голубоватые. Болезнь все еще развивается, хотя её затормозила последняя операция. Кажется, теперь я увижу, как мой братишка пойдет в колледж. Да-да, мне уже двадцать два. Смешно, но я долгожитель. С мутирующим раком крови это чудо. Врачи порой глазам не верят, видя перед собой меня. Трудно не запомнить такое «существо» как я. Один из детей в больнице сравнивал меня с ангелом. Странное сравнение. Ангел, который едва ли может стоять на ногах. Видеть и чувствовать. Но я тогда лишь улыбнулась ему. Моя мама стала такой же сильной, как и я. Брат не верит, что я могу вот-вот покинуть их всех. Отец… а что отец? Он что есть, что его нет. Пропадает на работе, боится посмотреть на меня и скорее прячется в тени. Наверное, это можно без доли сомнения назвать мирной семьей. Спокойствие и мертвая тишина в доме. Сегодня мой день рождения. Странно, но он то и стал чем-то необычным и нарушающим тихую печаль вокруг меня. Нет, это не из-за моих родителей. Брат уже уехал в колледж. Это же начало декабря. Первое декабря. И никто не поверит мне… кроме вас. Но скажу честно, я никогда не забуду его добрую улыбку. Он человечнее любого, кого я встречала. Хотя сам далеко не приходится к моему племени.