О том, как чинить машину для убийств.

Когда один назойливый журналист забыл статью, Денис даже и подумать не мог, что это всё выльется в быстрый секс в каморке кофейни, где он работал. Если быть совсем точным, то во что может вылиться.

Номер тот назойливо толкал на разных салфетках уже какую неделю, но Ден успешно выкидывал их на глазах того же самого журналиста, показывая, что, ну, нет у него времени на мужиков и всё в таком духе. Готовить кофе — это вам не буковки в предложения связывать, да и вообще. Не будет же он знакомиться с каким-то непонятным мужиком, который забегает в их кофейню каждый обед! Так Денис думал ровно до того момента, пока тот статью не забыл. Как оказалось, этого постоянного клиента зовут Максим. Кольцов Максим Сергеевич. Не то, чтобы это сильно волновало, но очередную салфетку с номером откопать всё же пришлось. Но, видимо, зря, ведь тот словно жопой чуял. — Макс! — окликает знакомую кудрявую макушку, понимая, что привлекает к себе внимание других посетителей, но волновало это не так сильно, как чужая самодовольная улыбка и быстрые шаги. — А я уж думал, что в жизни не запомнишь моё имя, — тихая усмешка, после чего Кольцов роняет собственную задницу на высокий стул, щёку подпирает, наблюдая внимательно. — Привет. Сделай мне как обычно, птенчик. Денис к этому обращению уже привык, а потому лишь фыркает, поправляет фартук кофейного цвета и закатывает рукава выглаженной рубашки. Это был псевдо дресс-код, который был просто обязателен. Черные узкие джинсы Денис носил от себя, потому что в них неимоверно удобно. — Чёрт! — ругается в голос, когда понимает, что кофемашинка опять начала барахлить. Почему-то именно в денисовских руках она превращалась в машину для убийств, которая готова была плеваться горячим кофе, но точно не наливать его в чашку. — Макс, прости, её починить надо, это займёт минут десять, ты подождать сможешь? И, господи, как же Денис надеется, что у этого журналиста не будет десяти минут, чтобы сидеть, пялить на него и ждать свой дурацкий кофе. — Ничего страшного, давай помогу починить, — тот подрывается быстро, стойку обходит и становится прямо впритык. Денис поклясться готов, что почувствовал чужое дыхание на собственной макушке, а от того всё тело покрылось мурашками. Нет, только не это. Нужно как-то объясниться, что, ну, вообще не вариант. Тем более, что Кольцов журналист, а не ремонтник кофемашин. — Да-а, не стоит, у меня все нужные инструменты, кхм, в подсобке, я туда быстро сбегаю и всё сделаю, — Денис тараторит, попутно молится, чтобы Максим не вникал. — Сонь! Иди сюда. Постой пока на стрёме, развлеки нашего гостя, а я быстро сгоняю за инструментами. Соня неимоверно красивая, милая девочка с голубыми, глубокими глазами и уложенными, гладкими волосами. Денис в ней видел свой идеал девушки просто потому, что давно не встречал таких… Светлых и искренних людей. Соня грациозная, милая, ласковая. Она подходит сразу же, здоровается и занимает место Дениса, попутно завязывая за спиной фартук. — Да, чего ты, боишься меня, что ли? Не обижу я тебя, идём вместе посмотрим твои инструменты, вдвоём же всегда проще и быстрее, — Макс налету подхватывает, расплывается в ещё более довольной улыбке и толкает под спину. — Идём-идём, чем быстрее мы закончим, тем быстрее я получу свой кофе. Знал бы ты, как мне его хочется. Хочется, на самом деле, не только кофе, но об этом Кольцов тактично молчит, лишь взглядом облизывая чужую задницу. Плоская, костлявая, прям как у подростка. Вот это нравится особенно сильно. Макс, конечно, не обидит. Ну, или хотя бы постарается, чтобы Денис не особо ворчал, но всё уже было заранее решено. Не зря же он за этим птенчиком бегает уже какую неделю. А тот же не реагирует, ломается, не даёт близко подойти. — Ла-а-а-аадно, идём, — Денис отмахивается, гласные тянет, понимая, что тот не отъебётся, поэтому легче уже согласиться на сомнительную помощь от назойливого журналиста. Дойти до каморки не составляет труда. Вперед по коридору и последняя дверь справа. Титов хмыкает тихо, понимая, что вдвоём они вряд ли поместятся так, чтобы не толкаться, а потому фонарик включает и протягивает Кольцову телефон. — Вот, держи и свети, пока я найду отвёртку и всё остальное, — Кольцову Денис и телефон бы свой не доверил, но выбора особого нет, потому что лампочка тусклая, мигает часто, хуй, что увидишь, короче. — Будет сделано, босс, — отрезает Макс и телефон забирает. План был совсем другой, и Кольцов решил придерживаться именно ему. Прикинув масштабы подсобки, он резко толкает Дениса к стенке, залетает сам и дверь захлопывает. Денис как-то говорил, что ходит сюда курить и дверь изнутри закрывает, чтобы уборщицы не запалили. Поэтому и сейчас на щеколду закрывает, сразу же прижимая первокурсника к стене, нависая сверху. — Ну, и сколько ты планировал ещё ломаться? Птенчик, у тебя же на лбу написано, что ты та ещё сучка, — Макс склоняется, обжигает чужие губы собственным горячим дыханием и руку на чужое бедро укладывает, не позволяя далеко уйти. — Макс, пошутили и хватит, нас Соня ждёт, вообще-то, — Денька в грудь толкает, вздыхает тихонько, пытаясь держать Кольцова на расстоянии вытянутой руки. — Ничего, она может ещё немного подождать, с неё не убудет, — Максим не собирается отпускать первокурочку, а потому второй рукой притягивает к себе. Бьётся пахом о пах, показывая, что уже возбуждён и тереться начинает. Титов лишь глаза прикрывает, выгибается и мычит, губы кусая. Нельзя, Денис, нельзя отпускать себя. Это не тот человек, которому можно доверить собственную задницу. Но если очень хочется? Правда, хочется. Настолько, что Денис реально готов сейчас думать головкой, а не головой. И как же Ден сейчас рад, что за фартуком не видно его стояка. Только за это он готов боготворить это заведение. Не хватало ещё показать, что такая, пусть и незначительная, грубость его возбуждает. А с другой стороны, чего ещё хотеть от молодого организма и гормонов, которым, ну, нужно себя показать, даже в такой неловкой момент. — Н-не хочу, Макс, нас же услышат! — Денис вновь толкает в грудь и кивает на дверь, намекая, что в любой момент может заявиться начальство или услышать уборщица. И тогда проблем будет слишком много для одних лишь хрупких плеч Деньки. — А что, если уже кто-то стоит под дверью и слушает? Что тогда? — Макс усмехается, но времени зря не теряет, скользит под фартук, оглаживает чужой пах, понимая, что Денис уже возбуждён. — Нам нельзя, отпусти! — но вместо крика о помощи, звучит тихий короткий стон, переходящий в томный вздох. — Я всегда добиваюсь своего, мой птенчик, если ты ещё не понял, — Макс склоняется, ладонь помещает между чужих ног и сжимает, пока попутно впивается в чужие губы, целуя настойчиво, влажно и пошло. У Дениса ноги подкашиваются, он скулит и сам к стенке жмётся, выгибаясь. Слишком хорошо и непривычно. Забытое чувство, когда ты можешь почувствовать себя нужным. Даже на ближайшие полчаса. — А представь, если кто-то стоит и подслушивает? Что, если кому-то это нравится? — Максим нехотя отрывается от чужих губ, времени зря не теряет и ширинку чужую расстёгивает, попутно вылизывая чужую шею. — Что, если, когда мы выйдем, там будет стоять твоё начальство? Макс впивается в чужую шею укусом резким, который вряд ли пройдёт за неделю, а с учётом того, что Денис бледный, то и за две. И это будет хорошо. Оставляет своих меток, в то время, как Денька, словно рыба, хватает ртом воздух и выгибается, пытаясь не застонать. — Чего же ты теперь не такой бойкий, как был в начале? — журналист усмехается, поднимается вновь к чужим губам, облизывается. — Не хочешь поцеловать меня? — Заткнись, Кольцов, и не медли, будь так добр, блять, — Титов ядом плеваться готов, но всё же впивается в чужие губы поцелуем, всхлипывает и толкается в чужую ладонь, прося продолжения. — Вот так, умница, хороший мальчик. Не язвит, действительно хвалит, а после спускает чужие джинсы вместе с бельём, резко отворачивая лицом к стене. Первокурсник ойкает от неожиданности, жмётся щекой и проклинает всех и вся за то, что здесь слишком тесно. Даже не развернуться нормально или отстраниться. — Я обещаю быть самым нежным. Ну, в самом начале. — Закрой ебало. Денис не может тянуть, а Максим всё пиздит и пиздит. Кто же знал, что он и в сексе такой пиздливый. Господибоже. Когда Титов слышит щелчок открывающегося тюбика, лишь нервно сглатывает. Спасибо, что, хотя бы смазку с собой взял! О том, зачем журналист таскает её с собой, Денька решает не спрашивать. Хорошо, что трахать его будут не на слюне. Было бы не очень хорошо. — Птенчик, если ты не расслабишься, то твои крики услышат не только уборщицы. Мы же этого не хотим, да? — Максим пальцы смазывает, укладывает свободную руку на чужую шею и, чуть сдавив и смазав колечко мышц, резко вводит один до самой костяшки, сразу же слыша чужой скулёж и всхлипы. — Ну-ну, мальчик мой, говорю же, тебе стоит расслабиться. Макс больше не давит на чужую шею, дабы перекрыть воздух и приглушить чужой крик, двигать медленно начинает. Не любил он вот это всё, слишком долго и муторно, но ничего не поделаешь. Порвать Дениса не хотелось. — Блять, напомни больше не ходить с тобой за инструментами, — Денис чувствует, как собственные глаза слезятся, а щёки в миг становятся влажными. Неприятно и больно на самом деле, так ещё и смазка холодная. Просто отвратительно. Как тут вообще расслабиться можно?! Макс не медлит, привык получать своё, как и говорил ранее, а потому вводит второй пальцем, но уже медленнее. Прислушивается к чужому мычанию, наклоняется и тянет к себе, целуя нежно и прикусывая нижнюю. — Малыш, я не хочу сделать тебе больно, — для кого это Кольцов вообще говорит — непонятно, потому что Денис, который захлёбывается в собственных ощущениях, вряд ли слышит то, что говорит ему Макс. Ну, и пускай. — У тебя, сука, ласкательные есть на все случаи жизни?! Журналист лишь молчит, входит до конца и находит нужную точку, начиная двигать пальцами. Титов лишь стонет, но теперь уж от удовольствия, выгибается в пояснице сильнее и сам насаживается. Через время, Макс уже начинает втрахивать пальцами, заставляя просить большего. — Не трогай себя, — указывает надменно, когда видит, что Ден рукой пытается обхватить собственный член, а после добавляет третий палец. Льёт больше смазки, потому что пацанёнка, действительно, жалко. Денис уже не говорит. Просто не может. Кусает губы чуть ли не до крови, стоны пытается приглушать, а потому мычит, скулит, тихонько просит. Так, чтобы самому не было стыдно и Макс услышал. Вдруг раздаётся звук чужой ширинки, а внутри становится совсем пусто. Денис повернуться пытается, но только слышит недовольный рык Кольцова, мол, «не смей!» Поэтому приходится лишь отвернуться и глаза прикрыть, в надежде, что член у Макса будет не настолько большой, чтобы порвать. К такому Денис точно готов не будет, если честно. — Предпочитаю трахаться без резинки, если нужно будет, предоставлю все справки. Надеюсь, что и ты мне «букетик» какой-нибудь не подаришь, — предупреждает Кольцов, пока обильно смазывает собственный член и чужую растраханную дырку. Пара секунд и налившаяся кровью, крупная головка уже у самого входа, Денис скулит жалобно, отстраниться пытается, потому что страшно. — Макс, может, не надо? По итогу, Титова никто не слушает. Макс накрывает его рот ладонью и входит медленно, давая привыкнуть. Титов извивается, прикидывая размеры чужого члена, а после лишь тихо стонет, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, лишь бы почувствовать землю под ногами. Но выходит, откровенно говоря, хуёво. — Птенчик, иди ко мне, — с этими словами, Макс свободной рукой тянет Деньку за плечо и заставляет насадиться на всю длину, выгнувшись. — Вот так, умница, а ты не хотел. Ладонь убирает, надеясь, что сейчас Ден не будет орать, как резанный, обхватывает поперёк талии, чтобы тот на ватных ногах не упал, заставляет прижаться к себе спиной и двигаться начинает резко и чётко, выскальзывая лишь на пару сантиметров и обратно. — Макс, Максим, — Денька чужое имя стонет уже откровенно громко и пошло, голову закидывает на чужое плечо, давно уже забив на влажную чёлку, что прилипла ко лбу. Это уже не так уж и важно. — Пожалуйста, можно я… — Нет, нельзя. Кольцов обрывает на полуслове, руку укладывает на чужой член и надрачивать в такт собственным толчкам начинает, заставляя Дениса скользить с члена в ладонь и обратно. Вот так гораздо лучше. Выдержки кольцовской надолго не хватит, как минимум потому, что секса у него давно не было, так ещё и член Дениса в руке пульсирует. — Малыш, ты такой узкий, — и это правда. У Макса аж в глазах темнеет от такого, но он держит себя в руках. И Титова держит, чтобы тот не наебнулся и не соскользнул. — Я совсем скоро, — Денис предупреждает, краснеет, словно подросток и мычит, переходя на крик и изливаясь в чужой кулак. — Хороший мальчик. Но даже несмотря на собственные ощущения, Ден отчётливо чувствует, как Максим в нём набухает, а это значит, что совсем скоро кончит и сам журналист. — Ты же не?.. — Именно сладкий. Им не нужно особо разговаривать, чтобы понять друг друга, а потому Максим толкается ещё разу раз резко и замирает, кончая внутрь с тихим, хриплым стоном. Денис до последнего понять не может, что произошло, но когда до него доходит, то резко отстраняется, пытаясь вылезти из чужих объятий. Но хватка всё ещё крепкая, не отпускает никуда. — И куда ты собрался? — Кольцов спрашивает тихо, склонившись к чужому ушку, а после отпускает, помогая натянуть нижнее бельё и застегнуть джинсы. В каморке душно. Денис что-то бубнит недовольно, облокачивается на стенку и глаза прикрывает, привалившись спиной. — От тебя подальше! Макс на это лишь глаза закатывает, одевается полностью и поправляет чужой беленький воротничок, усмехаясь. — Не дуйся. Это же гораздо лучше, чем если бы я кончил на твою белоснежную рубашку или джинсы, — посмеивается хрипло, подходит ближе и тянет к себе. — Ну, иди сюда, нам ещё машинку твою чинить. С этими словами целует аккуратно и нежно, показывая, что ничего страшного не произошло. И ведь, так и есть. Титов послушно льнёт к чужим рукам, на поцелуй отвечает и улыбается слабо. — Идём отсюда, скажем, что не нашли нужную отвёртку, — фыркает тихо, телефон забирает и дверь открывает, выходя первым. — Не тупи давай. Уже в главном здании всё так же шумно и многолюдно. Сонька всем улыбается, кивает и… выдаёт заказы? — О, Денис! Пока ты искал то, чем можно починить, она заработала, — девушка посмеивается, глядя на чужой растрёпанный вид, но особо этому значение не придаёт. Где- то неподалёку, а точнее совсем близко, слышится чужой ехидный смех. Денис брови хмурит и взглядом сверлит, мол, нихуя смешного. — Может, тогда кофе выпьем и устроим перерыв?