Следуй за мной

– С днем рождения, Лиам, – произнесла мама и помахала в камеру рукой. – Мне так жаль, что ты не смог к нам приехать! Мы все тебя очень ждали, я даже разобрала твою старую комнату... Желаю тебе хорошо провести время! И... надеюсь, в этом году ты найдешь нормальную работу. Сидящий на диване Луи еле слышно хмыкнул, подергивая коленом. Он старался слишком не шуметь, иначе обмен любезностями мог затянуться надолго. Лиам бросил в его сторону быстрый взгляд, однако шикнуть не решился, и вновь посмотрел на экран. Мама глядела на него с надеждой, и ему пришлось напомнить себе, что она не имела в виду ничего плохого. – Спасибо, мам. У меня есть нормальная работа, – сказал Лиам, стараясь звучать дружелюбно. Ему хотелось верить, что сейчас этот разговор окончится. – Лиам, нормальная работа должна приносить деньги, – мягко возразила мама. – И она приносит, – упрямо заявил Лиам. – В этом месяце ты заработал двадцать долларов, а потом взял деньги у нас с отцом. Лиам устало выдохнул. Он чувствовал себя оголенным проводом, потому что это был не первый разговор на тему «нормальной» работы и даже не десятый. Обычно мама выговаривала ему подобные вещи более суровым тоном, но сейчас она то ли не хотела слишком докучать в праздник, то ли уверила себя, что разговаривать с сыном практически бесполезно. Последнее сдвигало Лиама к ребенку, что тоже казалось досадным. – Это не так-то просто. Я в шаге от того, чтобы стать знаменитым диджеем. Я играл свой сет на вечеринке, где было триста человек, и... – Лиам растер висок, понимая, что матери это ни о чем не говорит. Возмущение продолжало клокотать, но он нашел в себе силы выдохнуть. – Спасибо за поздравление, мам. Передавай всем привет. Мама вновь интенсивно помахала рукой в камеру, пытаясь показать, как сильно она скучает. Наверное, ей было бы куда спокойнее, будь он хотя бы под присмотром, но Пейн решил, что будет держаться от родительского дома подальше, иначе придется каждый день выслушивать, что такие штаны носят только оборванцы, и в его возрасте красить волосы уже не солидно. Лиам отключил видеозвонок, заблокировал телефон и положил его фронтальной камерой на стол — так ему становилось спокойнее. Раньше он пытался заклеивать её крошечными стикерами, но потом родственники слишком вознегодовали из-за того, что с ним невозможно говорить по видеосвязи. Пришлось пойти на уступки, хотя камера ноутбука, что тихо проигрывал музыку, была по-прежнему заклеена. – Надо было торт купить хотя бы, – сказал Луи, сдувая холодные капли с пивной бутылки. – Ай, в пизду, – Лиам забросил ноги на стол и тоже хлебнул пива, расслабленно откинув голову. Разговор с матерью длился от силы пять минут, но по ощущениям выпил запасы энергии за всю неделю. Лиам очень долго настраивался на этот день: убеждал себя, что много успел за последний год, выписал в блокнот то, что считал достижениями, и убедился, что их больше, чем три, понял, что не успел ни с кем рассориться. Рука потянулась к портативной колонке, чтобы прибавить звук. – И чем этот сет плох? – спросил он, чувствуя, как в грудной клетке разливается неприятное чувство досады. – Это не мой тип, но если бы я любил танцевальную музыку, то слушал бы это каждый день. Получилось не хуже, чем у Дэвида Гетты, – откликнулся Луи. Лиам скривил лицо. У него было бы меньше сомнений, сравни его Луи хотя бы с Папой Римским. – Ага, в моих мечтах, – протянул Лиам и сделал очередной крупный глоток. Он чувствовал себя таким ленивым — вроде сегодня был его день, и Пейн с самого начала планировал никуда не спешить, однако ощущение бездарно потраченного времени неумолимо преследовало его, наступая на пятки. – Я и рядом с ним не стоял. – Завали свой рот, когда я пытаюсь тебя подбадривать, – сказал Луи, не скрывая раздражения, и заметно оживился. – О, сейчас начнется моя любимая часть. Музыка, играющая из колонок, будто начала укачивать, и если бы кто-то умел точно визуализировать такие вещи, они выглядели бы как нечто гипнотическое, насыщенное и ароматное. Лиам закрыл глаза, отдавая себя плотному звучанию, что засасывало его в своё нутро. Он знал, что Луи тоже полностью окутан музыкой, и она не просто диктует, что делать — полноценно управляет, внедряя в тело симбионта. С минуту они покачивались, как на волнах, после чего вновь приложились к пиву. Играющий далее сет действовал расслабляюще — на нем не нужно было концентрировать внимание. – Где, спрашивается, Найл? – успел возмутиться Луи, прежде чем их ирландский приятель дернул за дверную ручку и вошел. Лиаму пришлось подняться, чтобы символически обнять друга, после чего они оба рухнули на диван, выбивая из него противный скрип. Диван отлично справлялся со всеми гостями, но не терпел, когда на него падали с размаху. Найл свесился через Лиама, чтобы пожать Луи руку, и тут же закинул ноги на стол. – С днем рождения, – сказал Хоран, протягивая Пейну криво запакованный сверток. Коричневая бумага непрозрачно намекала, что в скором времени она прекрасно разложится без вреда для окружающей среды. – Там из почтового ящика торчат счета. И довольно много! – Ты их не трогал? Я притворяюсь, что уехал, – сказал Лиам, озабоченно взглянув в сторону окна — он всегда опускал жалюзи, поэтому улицу видеть никак не мог. Руки быстро надорвали оберточную бумагу. – Господи, почему нужно всё время оплачивать счета, убираться, готовить еду, работать... – У тебя музыка каждый день орет из дома, – фыркнул Луи, забросив руку на спинку дивана, и поиграл бровями. – Не думаю, что кто-то поверил в твой отъезд. Лиам закатил глаза и швырнул комок оберточной бумаги на стол, чтобы он составил компанию пустым пивным бутылкам, упаковкам из под снэков, окуркам и скорлупе от орешков. Подарок Хорана, что сидел с довольным видом и глядел на него честными голубыми глазами, представлял собой биологически активные добавки к еде. С недавнего времени Найл связался с какой-то сомнительной компанией, которую Луи считал бизнес-сектой, а Лиам называл про себя схемой Понци, которая, как выяснилось, занималась распространением подобных товаров. – Серьезно? – спросил Лиам, скептически изогнув бровь. – Ты решил впарить мне свои БАДы? – А не ты недавно жаловался, что резко встал со стула, и у тебя потемнело в глазах? – спросил Найл с искренним возмущением. Он всегда обижался, когда Лиам и Луи звали его компанию нелестными словами. – Я взял тебе лучшую добавку, которая есть в линейке. Люди после неё мастерами спорта становятся! Вот тебе и спасибо... – Спасибо, – проворчал Лиам. Он больше ожидал, что от подарка Найла у него щупальца вырастут. – Но лучше бы ты антидепрессанты принес. Или наркотики. Это подразумевалось, как шутка, поэтому друзья криво улыбнулись. Лиам не притрагивался к каннабису два с половиной года, после того, как у него развилась небольшая паранойя, и врач непрозрачно намекнул, что именно является её причиной. Луи решил соскочить из-за того, что у него начались проблемы с речью, а Найл и вовсе не был любителем — он всегда больше предпочитал алкоголь. – Это худшая вечеринка в моей жизни! А ведь был ещё мой прошлогодний день рождения, и Рождество в компании занудного мужа моей сестры, – сказал Лиам, съезжая вниз по спинке дивана. – Знаете, а ведь мне сегодня положены бесплатные десерты в большинстве забегаловок. – Тебе в ранние тридцать не хватало диабета, – сказал Луи, впрочем, моментально поднимаясь. – Мне НЕ ранние тридцать, мне поздние двадцать, – недовольно отрезал Лиам. Найл засмеялся, но смех у него получился не очень веселый. Он отмечал день рождения сразу за Лиамом, буквально через две недели, поэтому шутка про ранние тридцать его заметно беспокоила. После третьего торта Лиам чувствовал себя неподъемным, несмотря на то, что друзья честно попытались ему помочь. Возможно, не стоило жадничать, но бесплатный торт можно было получить лишь раз в году, и Лиам собирался получить со своего дня рождения весь профит, какой только мог. Тем не менее, долго друзья не рассиживались — улицы были приятно пустыми и теплыми, словно приглашали прогуляться. Возможно, им стоило поехать на машине — Лиам поставил бы свой сет, и тогда поездка стала бы вдвойне приятной. – Мне нужно просто найти свою волну, – продолжал распаляться Лиам, уверенно минуя «Баскин Робинс». Обычно он был не против мороженого, особенно в конце лета, но сейчас его желудок был полон, и его почти подташнивало. – Чтобы меня можно было узнать. – Мне нравится Стив Аоки, – сказал Луи, покачивая головой, точно музыка звучала где-то у него в мозгу. – Мне очень комфортно от его миксов, как будто кто-то теплый обнимает. Я знаю, тебе больше Зедд по душе, ты всё время под него дергаешься. Лиам открыл было рот, чтобы объяснить, что он не «дергается», а танцует, но не успел. – А Скриллекс сейчас не слушают? – спросил Найл. Луи и Лиам синхронно посмотрели в его сторону — он даже назад отступил. – Что? – Слушают, конечно, – ответил Лиам, рассматривая Найла так, словно не видел весь день до этого. – Помнишь, мы танцевали под него десять лет назад? – спросил Найл воодушевленно. – Всем тогда так нравился дабстеп. Я имею в виду вообще всем. Лиам почувствовал, как земля уходит у него из под ног. – Какой пиздец, – произнес Луи, зарываясь пальцами в волосы и нервно взлохмачивая. – Это не могло быть десять лет назад. Покачав головой, Лиам сел на обочину. Теперь ему уже не было так тепло — по спине пошел неприятный холодок, на котором не хотелось сосредотачиваться. Десять лет не ощущались настоящими годами — они все больше походили на бесчисленное количество музыки, что оседала в плейлисте, а потом миксовалась, становясь бесконечным треком. – Какой пиздец, – повторил Лиам. – Я даже... я не заметил... – Да ладно, всё не так плохо, – Найл переступил с ноги на ногу и решительно потянул Лиама за плечо. – По крайней мере, мы не угодили в тюрьму и не спились. Да и женитьба пока миновала... Лиам и Луи рассмеялись раньше, чем суть шутки дошла до них окончательно. По крайней мере, они не утратили способность смеяться, прежде всего над собой. Распрощались они до полуночи, потому что у Найла был плотный рабочий график (который он сам себе составил, чтобы продажа БАДов выходила в плюс, а не в минус), а Луи пытался восстановить режим сна в тысячный раз. Лиам тоже хотел восстановить режим, однако в глубине души понимал, что это бесполезно. Его хватало максимум на неделю. Он собирался вернуться домой — у него была пробная подписка на Netflix, и Лиам так до сих пор и не понял, нужна она ему или нет. Его любимые сериалы, по большей части, показывали по HBO. Ноги привели его не к дому, а на скалистый берег, где он иногда проводил вечера, когда ему нужно было освободить голову и послушать шум прибоя. Вода казалась грязной и мутной, в сумерках на дне невозможно было рассмотреть ни рыб, ни водоросли, ни мелкие ракушки. Незаметно для себя Лиам набрал горсть камней и стал швырять их в воду. У него никогда не выходили блинчики. Шорох за спиной чуть не заставил его свалиться с каменистого берега, однако Пейн удержал равновесие, правда, выронил все камни себе под ноги. Выругавшись про себя, Лиам резко развернулся и увидел какого-то парня в черной кожаной куртке. Бритая голова могла бы внушать беспокойство, но у парня был расслабленный взгляд. И хотя инстинкты часто подводили Лиама, он не испытал раздражение из-за того, что его потревожили. Сейчас он не очень хотел быть один. – Извини, – произнес незнакомец. Не то чтобы у него был акцент — скорее, он говорил немного нараспев. – Я стою тут уже некоторое время. Собирался подойти ближе к берегу, посмотреть на воду, но ты выглядел таким серьезным, что я немного... опешил. – Я просто... думал, что не хочу принимать БАДы и чувствовать себя старым, – сказал Лиам. Ему было немного неловко из-за того, как глупо это прозвучало. Парень вскинул брови. – У тебя что, сегодня день рождения? – уточнил он. Наверное, Лиам должен был удивиться, но он лишь достал телефон и посмотрел на время. До полуночи оставалось чуть больше часа. Обычно время летело неумолимо, особенно, когда он бросал камни в воду, однако сейчас минуты тянулись точно резиновые. Спешить было некуда — Пейн уже постарел на один год. – Да, всё ещё. – С днем рождения, – произнес незнакомец, приблизившись. Его голос звучал дружелюбно, и Лиам даже заподозрил, что его внезапный собеседник под кайфом. Впрочем, Пейн некоторое время назад зарекся осуждать других людей — уж очень было больно, когда его самого порицали и высмеивали за жизненные решения и случайные ошибки. Особенно, если это делали близкие, при этом не вполне осознавая, что именно кажется ему таким обидным. – Спасибо, – Лиам наклонился, чтобы поднять камень с земли и швырнуть в воду. – Я тоже не умею их делать, – сказал парень, следуя его примеру, и камень скрылся в темной воде. – Зейн Малик. – Лиам Пейн, – ответил Лиам и зачем-то пояснил. – Пишется не как «Боль», но именно так и ощущается. Зейн улыбнулся, протягивая ему руку. Прикосновение теплой ладони внезапно вышвырнуло Лиама на другой берег — люди давно к нему не прикасались, впрочем, Пейн и не горел желанием это менять. Даже с друзьями он почти не обнимался: сегодняшний день был исключением, ведь в день рождения положено обниматься. Не то чтобы Лиам намеренно отстранялся, однако чаще всего он чувствовал, что нуждается в небольшом пространстве — чудилось, что люди хотят оттолкнуть. – Приятно познакомиться. Малик тоже не пишется, как «Боль», но именно так и ощущается, – проговорил Зейн. Он то ли понял шутку, то ли просто решил прийти ему на выручку. – Знаешь, это не самое радостное место в городе. У тебя должна быть причина, чтобы находиться здесь в свой день рождения. – День как день, – произнес Лиам, пожав плечами. Он даже не лукавил: у него было желание придать значение не дню рождения, а всей жизни. Вот в этом действительно что-то было. – Чем меньше о нем думаешь, тем меньше расстраиваешься. Скучаю по временам, когда меня можно было обрадовать игрушечным роботом. Так... а ты почему здесь посреди ночи? Он не ожидал, что Зейн ответит ему честно, однако Малик его удивил. – У меня случилась вспышка агрессии. Ничего необычного: созвонился с отцом, просто чтобы узнать, как там дела, а он спросил, когда я найду нормальную работу... Я битмейкер, – пояснил Зейн, и его голос неуловимо изменился. Лиам хорошо знал эти интонации. Его голос всегда становился точно таким же, когда приходилось оправдываться за свой жизненный выбор. – Поздравляю. А я диджей, – насмешливо сказал Лиам. Его голос прозвучал слишком грубо — больше по привычке, потому что хамить он точно не хотел — поэтому Пейн незамедлительно объяснил. – В смысле, это не ирония. В этом месяце я заработал целых двадцать долларов. – Неудачник. Я заработал целых тридцать пять, – усмехнулся Малик и вдруг обреченно покачал головой. – На что я просрал свою жизнь... Твою мать. Не обращая внимание на то, что камни были уже заметно влажными, Зейн опустился на них и обхватил свою голову. Помявшись, Лиам последовал его примеру. Сидеть на мокрых и холодных камнях было не очень приятно, но Лиам практически не думал о физическом дискомфорте. У него даже не было ощущения, что он говорит с незнакомцем — слишком легко его мысли оформлялись в слова. – Я сказал отцу, что он мудак, – произнес Зейн, продолжая рассматривать камни разной формы под ногами. – Я так на самом деле не думаю, просто... блять, я и так не верю в себя, и мне хотелось услышать что-то вроде «постарайся ещё немного, и у тебя обязательно получится», «я всегда верил в твои способности». А он стал рассказывать про моего кузена, который уже работает юристом в какой-то ебучей конторе типа Амазона! Больше всего Пейн терпеть не мог, когда ему ставили в пример каких-то кузенов, которых приглашали на работу в солидные — по мнению большинства — фирмы. Особенно, если они были моложе. Тем более, если они умудрялись вести семейную жизнь. Лиам не чувствовал зависть, нет, он злился, что его достижения, пусть пока и небольшие, для семьи ничего не значат. – Да уж, – произнес Лиам. Он не знал, как правильно подбадривать людей, чтобы они чувствовали себя лучше. Всё, что Пейн мог сделать — рассказать, как глупил в похожих случаях. – Я как-то сказал матери, что не хочу слышать советы от человека, который просрал деньги в Стэнфордском банке. – Ну ты и козёл, – с долей восхищения протянул Зейн, усмехнулся и, наконец, встретился с ним взглядом. – Но тебе наверняка стало хреново, как только ты произнес это вслух. – О, да, – согласился Лиам, вспоминая, как его жгло изнутри, и как сильно он хотел прищемить свою голову входной дверью. – Этот поступок моментально влетел в ТОП-10 моих жизненных ошибок. Зейн посмотрел на него с искренним любопытством. – И какая же самая большая? – поинтересовался он. Очевидно, Малик ожидал очень грустную и вместе с тем постыдную историю, но реальность, как всегда, выбрала иное направление. – Я думал, что я натурал, – честно сказал Лиам. Зейн расхохотался. Его рот, подумал вдруг Пейн, немного похож на кошачий. И теперь, когда он это увидел, у него уже не получалось рисовать другой мысленный образ. Его новый собеседник заметно приободрился, и легкая улыбка, что трогала его губы во время разговора, стала чуть шире. – А вот был бы ты участником инди-группы, уже пригласил бы меня поджемить, – произнес он, чуть склонив голову в бок. – Поэтому я и не участник инди-группы, – ответил Лиам. Он больше не думал о стыде или неловкости, просто говорил то, что думает, и ему нравилось это чувство. Оно ощущалось, как свобода, не надуманная, из кинокартин, а настоящая, легкая. – Пульт создает иллюзию защищенности. Не нужно ни с кем общаться, бояться, что тебя не так поймут. Ты выдаешь звук и получаешь отдачу вайбом. – Ты чертовски прав! – воскликнул Малик, оживляясь еще сильнее. – Именно по этой же причине мне так нравится делать биты. Тебе не нужно быть где-то ещё, кроме как дома, и можно отдавать их через сеть. Ты в своей комфортной зоне, и всегда можешь остановить диалог, если захочешь. Лиам понимающе кивнул. Ему не нравилось, что жизнь превратилась в череду объяснений, и что на всё у него должны быть причины. Он просто любил музыку и надеялся, что когда-нибудь, её услышит много людей. Зейн смотрел на него глазами человека, который тоже искренне хотел, чтобы много — по настоящему много людей — когда-нибудь услышали и его музыку. – У меня осталось еще полчаса, чтобы получить где-нибудь бесплатный торт, – неожиданно заметил Лиам, вновь покосившись на экран телефона. – Не хочешь присоединиться? – В моей жизни давно не было торта, и, пожалуй, это довольно досадное упущение, – сказал Зейн, не задумываясь ни на секунду. Он выглядел, как человек, который всегда говорит «нет», и Лиам действительно оценил его скорое согласие. – А ты... мм... мог бы дать мне ссылку на свой аккаунт? Я хочу послушать твои микстейпы. – Да, конечно. Думаю, нам стоит обменяться аккаунтами, – Лиам заложил руки в карманы. Просьба Зейна оказалась очень приятной, буквально теплой, потому что обычно ему приходилось просить людей послушать, но сейчас он чувствовал чужой интерес, и ему самому было любопытно. Следующее предложение потребовало от него немного храбрости. – Если ты ничем не занят, можем сейчас зайти ко мне и послушать музыку. Я... не буду спать еще очень долго и, скорее всего, всё это время буду делать подборки. Рот Малика снова открылся. По форме он всё ещё напоминал кошачий, каким его обычно рисовали в интригующей азиатской анимации. – О, – Зейн интенсивно кивнул. – Давай. Я давно нигде не зависал, и обычно это требует большого уровня ответственности... от меня, – Малик заглянул в его глаза в поисках понимания, и Пейн моментально кивнул. Он жил по таким же принципам. – Если можно будет просто полежать у тебя на полу и послушать музыку, то я не против. – Отлично, – Лиам тоже начал кивать, точно они попали на одну музыкальную волну, захватившую их движения. – Следуй за мной! Лиам интенсивно махнул рукой. – Как следовать? Куда следовать? Ты мне ссылку еще не дал... – сказал Зейн, и хотя шутка была абсолютно глупой, они оба засмеялись.