В какой момент эта безобидная шалость перестала быть такой уж безобидной?
Верёвки болезненно саднят от попыток освободиться, которые Минхо предпринимал буквально пару минут назад. Он сам согласился на этот «эксперимент», не особо вслушиваясь в слова своего наставника о том, что дороги назад не будет и это может кончиться несколько иначе, чем богатенький сыночек мог предположить. Он всегда так ворчит. Когда Минхо решает прокатиться без стремян, когда без разрешения пускается в галоп по полю, где могут быть ямы, когда решает забраться на лошадь, которая с ним не знакома, когда... чёрт, да этот старик словно только и делает, что бухтит! Но, возможно, в этот раз стоило прислушаться к его словам... Прочность верёвки юный господин проверял скорее шутки ради, потому что думал, что у его новоиспечённой няньки попросту не хватит духу связать его «всерьёз», и путы падут, стоит ему лишь немного постараться.Он ошибся.
Тут, в маленькой комнатушке внутри конюшни, где хранилась вся амуниция, прохладнее, чем он предполагал. Может, потому что пол тут не отделан деревом, как в его особняке (поправочка: в особняке его богатенького папочки), а, может, сидеть на коленях на каменном полу в этих узких штанах для верховой езды и лёгкой рубашке – не самая лучшая его затея. А почему только его, собственно? Хотя, вряд ли бы этот «самый распрекрасный наездник, который точно усмирит нрав моего сына» (чёртов батюшка!) решился бы провернуть идею своего подопечного прямо под носом его семьи. А жаль. Минхо бы всё отдал, чтобы посмотреть, как вытянется лицо его отца. — Ты долго, — слишком уж уверенно усмехается дворянин, стоит в дверном проёме появиться широкоплечей фигуре его наставника. — Руки ещё не болят? — как-то даже слишком спокойно отвечает Бан, в очередной раз игнорируя колкость со стороны своего неугомонного подопечного. Минхо, как и ожидалось, с той же усмешкой парирует, что всё отлично и Чану следует быть посмелее, раз уж согласился на такую авантюру. В ответ мистер Бан лишь улыбается. Казалось бы, точно той же улыбкой, которую Минхо мог наблюдать от других людей на службе отца не раз и не два. Но что-то в этой улыбке напрягает Ли. Может, дело в невиданных ранее огоньках, плещущихся где-то на дне зрачка наставника? Того факта, что последний раз он видел улыбку Чана месяца три назад? Или ему просто стоило посмотреть на учителя... под другим углом? «Н-да уж, на коленях смотреть – самое то. Отличный обзор, — мысленно огрызается на свои же мысли аристократ, пока его взор не цепляется за небольшую деревянную коробочку в руке Бана, — а это ещё для чего?» Минхо безмолвно, одним лишь взглядом указывает наставнику на неё, вопросительно поднимая глаза. Чан отвлекается на коробок, несколько секунд разглядывает его так, словно видит впервые, и снова едва улыбается. На этот раз одними лишь уголками губ. От этого по спине Минхо прокатывается первая волна мурашек, заставляя его невольно свести колени. Видеть улыбку Чана вот уже дважды за вечер – явление редкое. На тренировках мужчина всегда был собран, следил за каждым движением своего подопечного, строго исправляя все его ошибки. Вечно хмурое лицо, сжатые в тонкую полоску губы и напряжённость в каждом его движении настолько осточертели Ли, что сейчас он с трудом мог поверить, что этот расслабленный парень с лёгкой улыбкой на устах – тот самый «Мистер-держи-кулачки-стаканчиком-и-спину-ровно-Бан». «Глаз не отвести», — признаётся себе Минхо и тут же чувствует, как у него алеют уши от таких мыслей. А когда Чан, наконец, садится на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне, у Ли снова галопом пробегают мурашки. Вблизи он кажется ещё более... другим? Всё таким же уверенным в каждом своём движении, но при этом более расслабленным, не пытающимся разглядеть в действиях Минхо промах, ж и в ы м. И на секунду дворянин задаётся вопросом: а сидели ли они когда-то вот так? В смысле, не в прохладной тёмной комнатушке в этом странном виде (не каждый день увидишь местного мастера спорта по вредности, послушно сидящим связанным на полу), а вне занятий? — А, это? — Бан продолжает крутить коробочку в руках, после чего достаточно резко ставит её между коленей ученика, вынуждая того от неожиданности снова свести ноги, зажимая её. Минхо кидает злобный взор на наставника (зачем так пугать?!), но тот, кажется, даже не думает одаривать свою «принцессу» ответным взглядом. Спокойно открывает коробочку и достаёт от туда что-то, пряча в кулак и поспешно закрывая крышечку от любопытных глаз. Минхо смешно дует губы, заставляя Чана снова показать эту самую чудесную на свете улыбку. Только сейчас Минхо замечает небольшую, но крайне очаровательную деталь в образе его строго наставника, в котором только сегодня смог разглядеть ч е л о в е к а – ямочки. Да, Чану определённо стоит больше улыбаться. Она ему чертовски идёт. — Ты был строптивым в последнее время, — на удивление спокойно и мягко говорит Чан, немного наклоняя голову. Минхо на такое заявление лишь негромко фыркает. О, правда, мистер Бан? «В последнее время»? То есть все те разы, когда Вы называли своего подопечного «белоручкой» и давали подробные отчёты о несносном характере его отцу, строптивым он не был? Какой сюрприз, — может, это тебя немного сдобрит? Наездник раскрывает ладонь и Минхо с любопытством начинает разглядывать то, что он там приготовил для него. Может, что-то из амуниции? Какая-нибудь диковинка? Но на широкой ладони вместо надуманных юношей интересностей он обнаружил только маленький белый кусочек чего-то... Чего? Сахар? Удивление быстро сменяется яростью, смешанной с разочарованием (о чём сам аристократ вряд ли когда-нибудь признается). Серьёзно? Сахар?! Минхо отрывает полный ярости взгляд от кусочка (САХАР! ДА КАК ОН ДОДУМАЛСЯ КОРМИТЬ ЕГО, КАК КОНЯ?!) и впивается им в глаза Чана. Слишком спокойные, слишком наслаждающиеся сложившейся ситуацией. И как бы сам Минхо внешне не пылал от злости и возмущения, глубоко внутри себя он с удивлением понимал, что ему это, блять, нравится.Он нервно сглатывает.
«Перегнул палку», — мысленно предполагает Чан, глядя на то, как Ли продолжает сверлить взглядом несчастный кусочек. Да, наверное, зря он пошёл на поводу мальчишки и затеял всё это. Пускай даже такую авантюру предложил сам Минхо, он всё равно предполагал, что этот капризный ребёнок сдастся если не во время того, как ему связывали руки за спиной (интересно, он хотя бы жалеет сейчас, что поддразнивал Бана в тот момент и требовал затянуть узлы потуже?), то сразу после. Но вместо того, чтобы разразиться на целую тираду на тему «дакактыпосмелплебей», Минхо лишь наклоняется и послушно берёт кусочек губами. Действительно собирается его съесть? Даже без нытья? Ого. Ну, так не интересно. Левая рука наездника слишком уж неожиданно оказывается между ног Ли, на той самой чёртовой коробочке. Дворянин снова вздрагивает, когда правая рука мягко, почти нежно касается его подбородка, а он, кажется, готов попрощаться с жизнью. Минхо не раз приходилось видеть, как даже самые строптивые скакуны, не подпускающие к себе ни единой души, под Чаном становились покладистыми, как собачонки на коленях местных девиц. Вот уж не думал он, что ему уготовлена та же судьба. Бан приподнимает подбородок, и Минхо с трепетом смотрит ему в глаза. Его губы накрывают пухлые губы Чана, и мысли несутся куда-то далеко и слишком быстро, отчего он не мог сосредоточиться ни на одной из них.Сладко. Влажно. Но странно.
Он не успевает как следует насладиться этим моментом, как Чан уже отстраняется. На душе почему-то становится как-то пусто, словно его оторвали от лучшего момента в его жизни, и подобного ему больше не испытать. — Хочу ещё, — выпаливает хриплый голос и Минхо даже не сразу понимает, что этот голос принадлежит ему самому. Чего он там, блять, хочет? Ощутить власть мистера Бана над ним? Снова ощутить приторный вкус? Попробовать изжевать эти чёртовы губы напротив? В шоке, кажется, и сам Чан. Несколько секунд он удивлённо смотрит в молящие глаза непривычного молчаливого Ли, прежде чем его лицо снова освещает усмешка. Вот только пляшущие огоньки в его взгляде не сулят ничего хорошего. А может, именно этого и хочет этот настырный мальчишка? Лёгким движением он открывает коробочку, не в силах оторвать глаз от лица младшего. Слишком тихого, румяного и красивого, чтобы не любоваться этим. Даже когда он поднимает ладонь, демонстрируя мальчишке зажатый между указательным и средним пальцами кусочек сахара, не перестаёт наслаждаться видом. Минхо не сразу понимает, что от него хотят, но когда идея Бана, наконец, доходит до него, горящие уши предательски выдают смущение. Чан не торопит его. Хочет «прощупать» границу дозволенного, и делает это крайне осторожно. Понимает, что напугать «его принцессу» и оттолкнуть от себя гораздо проще, чем может показаться. Но сдаваться на полпути Минхо не стал. Не в его стиле. Язык скользит между пальцами, то пытаясь подцепить кусочек, то «случайно» медленно прокатываясь по одной из фаланг. Может, сейчас у него связаны руки, но это не значит, что ему тоже не удастся поиграть. Краем глаза дворянин замечает, с каким неописуемым трепетом на него смотрит наставник. Даже рот приоткрыл, не оставляя от образа слишком строгого и идеального учителя ни кусочка. Чувствовать, как руки Чана то и дело едва подрагивают, стоит Минхо слишком глубоко просунуть язык или начать тихо постанывать, и тело Ли в ответ тоже наполняется дрожью. Ему нравится, как он смотрит на него, как заворожённый. Нравится, что он начинает терять контроль над собой. Нравится видеть перед собой Ч а н а, а не брюзгу Мистера Бана.И Минхо добивается своего. У Чана срывает крышу.
Сначала он чувствует, как пальцы расслабляются, позволяя Ли, наконец, взять подтаявший кусочек. Он воспринимает это, как свою маленькую победу, как награду за хорошее поведение, отчего по телу разливается приятный холодок. А когда его снова утягивают в поцелуй, холодок стекает вниз живота, начинает тянуть и ныть. Рука, всё это время покоившаяся на коробочке, проскальзывает по ноге вверх, и Минхо тихонько скулит в губы, но сидит послушно. Чан легонько толкает мальчишку на пол и наваливается сверху, заставив его изрядно понервничать. Руки-то связаны, помочь себе он не может. Впрочем, старший не самоубийца, чтобы позволить драгоценнейшей «принцессе» удариться головой о камни, и вовремя подхватывает его под спину второй рукой, чтобы уложить его. Только сейчас Минхо понимает, насколько у него затекли ноги и как же ему хочется их выпрямить. Наверное, позволять Чану и их связать тоже, было плохой идеей. Интересно, нормальные у него вообще бывают? В отместку он лишь зажёвывает нижнюю губу Чана, но тут же жалобно стонет, когда наставник углубляет поцелуй, а коленом несильно надавливает ему на пах. Мистер, тут, вообще-то, и без вас уже тесно! Чан жаден. Его язык скользит по зубам, переплетается с языком этого наглого мальчонки, вмиг потерявшего всю свою храбрость. Длинные пальцы скользят по телу, зарываются под ткань белой рубашки, нарочито медленно плывут вверх, останавливаясь на сосках. Минхо снова тихо стонет, и мужчина прерывает поцелуй, чтобы дать ему отдышаться. Сам же наклоняется к шее, касаясь холодным кончиком носа алебастрово-белой кожи на шее. Несмотря на свой непокорный характер, Ли был аристократом до мозга костей, и вряд ли когда-нибудь поднимал что-то тяжелее отцовской бутылки коньяка, которую ему, конечно, не разрешали трогать. Неудивительно, что его кожа была сравнима с белым листом бумаги. Так и манит оставить несколько клякс. — МмМм! — невнятно мычит дворянин, чувствуя, как Чан засасывает кожу у ключицы. Даже немного больно. Но почему-то у него даже нет мысли попросить его остановить всё это. Наоборот, хочется перекрестить ноги на его пояснице и притянуть к себе. Да так, чтобы он не смог сбежать. «Чтоб я ещё раз согласился связывать мне ноги», — про себя шипит Минхо. Получается только прижаться бёдрами к нему и едва качнуть ими к нему навстречу. Хватит с ним няньчиться.Зря он это сделал.
Бан отрывается от ключицы и довольно любуется результатом. Что же, теперь Ли точно придётся надевать на занятия фрак с высоким воротником. Чтобы не застудить шею, конечно же. Даже не придётся шипеть на него. Минхо нервно облизывает губы, предполагая снова получить поцелуй, но наставник лишь издевательски усмехается, на секунду задержав взгляд на молящих его глазах, дрожащих ресницах и нервно искусанных губах. И вместо этого высовывая руку из-под рубашки подопечного (под его расстроенный взгляд, конечно же), чтобы сначала обманчиво нежно зарыться в мягкие волосы, а после достаточно жёстко вцепиться в них, вынуждая Минхо запрокинуть голову. Ли от неожиданности шумно выдыхает, а когда чувствует, как по горлу скользит тёплый язык старшего, до боли закусывает губу, чтобы не выдать их. Чан начинает выцеловывать шею, выбирая себе новую мишень для «метки». На сей раз решает добавить к губам зубы, отчего Минхо начинает дрожать всем телом. Он закатывает глаза и невольно подмечает висящие на стене над ними удила. Интересно... а какой на вкус металл? «Садюга. Долго топчемся на одном месте», — всё так же про себя шипит Ли, не решаясь раскрывать рот. Он не то чтобы себя сейчас контролирует, знаете ли, не хотелось бы шуметь. Впрочем, неожиданно вместо него начинают шуметь лошади за дверью. Они, в принципе, итак периодически пофыркивали, видимо обсуждая, чем их любимый тренер мается со своей капризной «принцессой», но сейчас стали особенно громкими. Чан тут же прекращает выцеловывать шею Ли, почти испуганно уставившись на дверь. — Сиди тихо, — негромко бросает он Минхо, прежде чем подняться. Он поправляет фрак и... просто уходит? Серьёзно?! ПРОСТО ВЗЯЛ И ВЫШЕЛ? СЕЙЧАС?! Минхо провожает его ошарашенным взглядом, не проронив ни слова. Скорее от шока и неверия, что мистер Бан правда так с ним поступит. За дверью он слышит голос наставника и голос отца, отчего по спине проходит холодок. И ладно бы только это... что ему, блять, делать с тем, что его «младший» скоро к чертям разорвёт эти грёбанные узкие штаны?!