Экзорцизм

      До сих пор не могу привыкнуть к тому, что вижу, открывая каждое утро глаза. Не так давно, каких-то пару лет назад, я ночевал в скромной своей келье в Богословском институте при Церкви Ирландии в Дублине. Готовился к рукоположенью и назначению в какой-то деревенский приход. Желательно, где-то в Ольстере. Предел мечтания бывшего повстанца: старая церковь, текущая кровля, активные и набожные бабушки, пара пьяниц, шумные дети и их родители-атеисты, больше заинтересованные в заработке, нежели в спасённых душах. Всё лучше, чем в тринадцать лет подавать снаряды для миномётов во время обстрелов терминалов Хитроу.       А теперь меня разбудил стук в дверь номера. Это был портье.       — Отец Блэйк, падре, вы уже проснулись? В отдел регистрации поступил звонок, спрашивают вас.       Вот как, значит, опять сработало то объявление в газете… Когда я там его давал? Надо бы заехать в редакцию, обновить... С другой стороны, я уже порядком по округе покатался за эти два года, чтобы пустить в эфир "новости сарафанного радио" о работе профи в области паранормальных явлений. То бишь, экзорциста. В последнее время на меня спрос.       — Чего хотят?       — Чтобы вы приехали и осмотрели их мальчика.       Левая нога невыносимо ныла в колене. Это нормально после тяжёлой травмы и операции. Я глянул в окно. Серое небо свинцовым панцирем плотно закрывало небеса. А по стеклу барабанил дождь. В такую погоду болячка прямо жить мне не давала. И это тоже было нормой. Организм настойчиво требовал анаболиков.       — Они сказали, куда ехать?       — Нет, — помедлили с ответом из-за двери, — но номер телефона начинался на сорок четыре двадцать...       Я таки дотянулся до трости и через пару минут уже смотрел в коридоре на тощенького мальчонку с чёлкой набок. Бейджик на груди сообщал, что его зовут Саймон.       — Видишь ли, сын мой, — последние слова я специально выделил, — я слегка не местный. Так что телефонных кодов наперечёт не знаю.       — Э... это Баркинг и Дагенем. Район к северо-востоку от центра. Тут... рядышком... Сэр... — Выдавил из себя Саймон, разглядывая меня во все глаза. Ясно, новенький. Скорее всего, слышал про постояльца-священника. Но не ожидал, что он окажется рыжим ирландцем. Ну, к этому бы привыкнуть пора: тут на меня так часто реагируют.       — Будь добр, передай, пусть на ресепшне запишут номер. Я через время подойду и свяжусь с этими людьми сам.       — Аг-га, — растерянно протянул паренёк и убежал прочь из коридора. Я же закрыл дверь и выругался. Ненавижу лондонские метро. При чём тут Лондон? Ну, не совсем он, если уж быть честным. Теперь я живу в Баркинге, куда перебрался из родной Ирландии. Проживаю в гостинице "Ибис". И, похоже, мне предстоит поездка. Надеюсь, недолгая.       Оказалось, что дело завело меня в легендарный английский кантри-сайд. Ещё пацаном я на него насмотрелся благодаря сериалу "Чисто английские убийства" и инспектору Барнаби. Ну, реальность особой разницы в увиденное не внесла. У четы Дери, что так некстати меня сегодня подняла с кровати, был типичный низенький домик в плюще, невысокая живая стриженная изгородь в виде заборчика со скрипучей калиткой и цветущий садик во дворе за ними. А с противоположной стороны улицы растянулась толпа "почти безразличных" соседей. Ага, прям абсолютно незаметно делают вид, что им совершенно плевать на карету скорой помощи у той самой калитки. На ступеньках машины сидел глава пострадавшего семейства. Мужчина нервно грыз уже потухший папиросный окурок и придерживал у правого глаза мешочек со льдом. Медик же осторожно менял повязки на его левой руке. Он же обратил внимание пострадавшего в мою сторону. Мол, ряса на горизонте возникла. Стоило мне подойти ближе, Дери отдал мешочек, беглым взглядом оценил "прибывшую кавалерию" и пожал мою протянутую руку.       — Рад видеть, отче. Вам звонила Джилл, моя жена. Она в доме. Я Роджер. Спасибо, что откликнулись. Мы надеялись, что вы прибудете раньше.       — Мчался как мог. — Роджер при этом кинул секундный взгляд на трость. — Что у вас? Джилл была в истерике. Я мало что понял.       Тут медик вернул мужчине холодный мешочек.       — Это? — Мужчина указал на травмы. Наверное, я слишком пристально глазел. — Томми постарался. Когда я его привязывал к кровати. Давно я в глаз не получал, однако... Не поймите неправильно, он вообще-то тихий мальчик. Но в этот раз как взбесился. Злословит, оскорбляет всех подряд. Запустил завтраком в распятие у себя в комнате. Я попытался его успокоить, но он драться полез. И ведь пару раз неслабо по рёбрам меня приложил, поганец. Главное, дерётся, матами кроет — и требует кексов, бутылку Джим Бима и блок Морриса. "На первый откуп", — говорит. Ни с того, ни с сего, на ровном месте. Представляете?       — Ну... Возможно, устал от тайной жизни... Плохая компания, переходный возраст... Бывает...       — Тому всего пять, — встрепенулся отец. — Он ещё даже в школу не ходит.       Да уж, конфуз. Я прикрыл глаза и устало потёр виски. Ну, возраст всё объясняет. Действительно, похоже на мой профиль. Если подумать, таких замашек мальчик не мог самостоятельно нахвататься у взрослых. У папы с мамой точно. Семья на вид благополучная. Дом ухоженный, мужчина на запойного не тянет. Жену не видел, но по всему похоже, что это молодая бойкая домохозяйка классического для этих мест покроя. Да и судя по толпе напротив — случившееся у Дери — событие действительно исключительное.       —... Какой переходный возраст, скажите на милость, отче? — Никак не унимался Роджер. — И ещё: какие, к чёрту, могут быть кексы, когда Томми — диабетик. Ему с рождения сахар нельзя.       — Роджер... — Одёрнул я мужчину. Скорее автоматически.       — Простите, отче, — был ответ. Правда, в том же тоне. Ох уж эти требования и законы божьи... Их в твои мозги с детства ввинчивают проповедями каждое воскресение.       — Так скорая тут поэтому?       — Да. — Коротко ответил медик. Мужчина выглядел примерно ровесником пострадавшего. — Джилл сначала вызвонила меня. Я Тревор, местный, мы трое учились в одном классе. Я сказал ей звонить в три девятки и с пульта забрал вызов. Уже на месте увидел происходящее. Помогал успокаивать мальчика.       — Это Томми так отца отделал?       — Ага. Царапался и кусался, пока мы его привязывали. Роджу в глаз пяткой засадил. Мне пришлось колоть снотворное. И поверьте, доза для ребёнка пяти лет — просто слонячья. Никогда не думал, что в этом пацане столько силы... Особенно при диабете... Если вы в дом идёте — я с вами. Мне надо убедиться, что с мальчиком всё нормально. Насколько это возможно…       Я не стал ломаться. Тревор пропустил меня в дом первым.       В кухне суетилась Джилл. Миниатюрная сухонькая женщина, телосложением настолько хрупкая, что со спины походила скорее на подростка. Особенно усугублял вид кулинарный фартук, длинными лямками обёрнутый вокруг спины внахлёст и завязанный бантом спереди. Так, значит, мальчик пошёл в маму. Да уж... Дальше внутренний монолог я оборвал. Искать духовника для исповеди из-за злословия не хотелось.       Женщина всхлипывала и освобождала остывшие формы, вынутые из печи. Присмотрелся внимательнее. Это были кексы. Новая же партия ждала отправки в духовой шкаф тут же, на столе, накрытая салфеткой. Готовая же выпечка уже порядочно заполняла большую вазу. В такой же моя бабушка фрукты держала в гостиной. В основном яблоки.       — Джилл профессиональный кондитер. Она печёт на заказ для пары ресторанов в городе. У неё даже блог свой есть. Но вряд ли на этой неделе будет выпуск... — Из-за спины подал голос Тревор. Я даже не знал, как отреагировать. Оказалось, не было нужды. Медбрат сообщил, что комната Томми находилась на втором этаже. Я пошёл туда один.       Беглого осмотра мне хватило, чтобы оценить ситуацию. Родители лишь не сообщили мне, что перед тем, как привязать мальчика к кровати, они сначала его спеленали. Видимо, тогда Томми и разодрал отцу руку. Я подошёл к кровати мальчика, потрогал лоб. Холодный и липкий от пота. А ребёнок дышал часто и резко. Так обычно дышат собаки, лишь язык наружу вывали — и будет один в один. Впрочем, мальчик на моё появление в его комнате не отреагировал. Как и демон, если он был в его теле. Хорошо, избежим ненужного травматизма.       Я осмотрел комнату в поисках знамений или подсказок. Раз поговорить с нечистью не вышло, то возможно, какие-то подсказки она оставила среди устроенного бедлама. Кое-что интересное нашёл. Точнее, выгреб из-под кровати. Это были слишком уж узнаваемые гофрированные кружки в остатках печёного теста.       — Джилл, можно вопрос? Откуда в комнате Томми эти бумажки? — Пристал я к хозяюшке, как только спустился вниз. — Не похоже на домашнюю выпечку.       — Так и есть. Родж ездит в город на работу, в магазинчике у почты иногда берёт покупные кексы. К Тому соседские мальчишки поиграть забегают, это для них. Его печенье вон в той коробке, в коридоре стоит. Оно на фруктозе, специальное... — И опять уткнула заплаканное лицо в фартук.       Теперь картина складывалась. Остались лишь детали. Я взял из подставки на стенке нож. Женщина ойкнула.       — После экзорцизма надо убедиться, что ребёнок цел. Это для верёвок. И ещё, приготовьте воду. Целый графин. Понадобится. Пока не спущусь, всем быть внизу. Не хочу потом демона по всему дому среди вас ловить. Сидите тихо и в комнату не суйтесь.       Тревор с Джилл лишь переглянулись и почти синхронно кивнули в ответ. Вот и чудно. Я пошёл наверх и закрыл за собой дверь.       Убедившись, что я остался один на один с одержимым Томми, я расслабился. Проковылял к окну, хорошенько зашторил его плотными шторами и присел на подоконник. Кто-то будет говорить, мол-де, это чтобы демоны не поселились в отражающие поверхности и потом не кошмарили жителей. Ну, насколько я помнил из лекций, да. Но здесь был явно не тот случай, я уверен. Хотя... Зеваки на улице уж точно растащат это событие на легенды. Причём чего не увидят, то сами домыслят и кривотолки пустят в свет. Нечего потакать страждущим...       О себе напомнило колено, так что я вытащил из кармана блистер обезболки, отправил в рот очередную пару белых кругляхов и запил водой из фляжки. Эта вещь — единственное, что я оставил при себе со времён ИРА. Ну, разве что ещё свою беретту после принятия сана обратно в кобуру под мышкой вернул... На всякий пожарный... Но сегодня в ней необходимости не было. В отличие от патронов, которые я всегда носил в кармане.       — Так, дорогуша, как знающий твоё имя и твою гадскую натуру, с ходу предупреждаю. Сегодня у меня препаскуднейшее настроение. И ты конкретно напортачила, дурёха эдакая. Поэтому либо ты сейчас тихо линяешь из пацана, либо я начинаю вспоминать полный обряд изгнания со всеми вытекающими. То, что я этого давно не делал, не означает, что не смогу. Не усложняй себе существование, рясу я ношу не ради красоты. Представление будет знатное. Ты этого хочешь? Не заставляй меня напрягаться. Будь паинькой, не беси старого больного священника. Договорились?       Никакой реакции. Я нехотя подошёл к кровати и вытянул из кармана патрон от своего боевого оружия. Их с недавних пор пришлось переделать, отлить серебряные сердечники. На всякий, так сказать... Приложил серебро ко лбу. Почернело мгновенно. Вот же зараза упёртая!..       — Ламия, стерва! Я кому сказал? Кончай комедию ломать, скотина рогатая, и вали домой. Оставь пацана в покое! Иначе Pater'ом тебя отхожу, бестолочь безбожная! Ну?       Вторая пуля тоже почернела. Я промочил горло, побрызгал из фляжки вокруг. Умыл мальчишку. Порылся в кармане плаща, вынул оттуда маленькое зеркальце, положил его зерцалом на губы Тома. Всегда беру несколько таких в дешёвых бытовых магазинчиках на заправках, так, случая ради… Потом, правда, забываю выложить из карманов… Уселся у мальчугана на кровати в ногах и привычно затянул:       Pater noster, qui es in caelis, sanctificētur nomen tuum...       После троекратного прочтения молитвы трижды осенил крестным знамением Тома под "In nomine Domini Patris...". Убедив себя, что миссия на этот раз выполнена, я вытащил третью пулю и приложил ко лбу мальчишки. На этот раз металл остался светлым. Ура. Прислушался к дыханию спящего. Ровное, спокойное, как у любого мальчика во сне. Можно спускаться вниз. Но меня не покидали дурные мысли.       "Какого родимца только что было? Эта чёртова проходимка всегда отмачивала фортели будь здоров, но при этом на обряде вела себя как по нотам. Никогда, особенно при случае, не закатывала сцен. Сегодня же дело — просто подарок: в комнате посторонних нет, всё, что надо было, она уже разворотила ранее. Метод трёх пуль дал положительную проверку. Чего вымахиваться! Увидела меня входящим, молча слиняла в тень, дала мне проверить мальца да посидеть минут пять — и всё, дело в шляпе! И я не напрягаюсь, и её никто лишний раз по морде божьим словом не лупит. С чего такие номера?"       Уходя, забрал зеркальце с собой и разрезал верёвки. Плотно затворил дверь детской и заковылял по ступенькам. Из кухни на встречу выбежала вся "почётная делегация".       — Всё уже? К нему можно? — Тут же спросил Тревор. Вот реально, этот медбрат разве что землю копытом не рыл, так к работе рвался... Напортачил где или по чистой совести за пацанёнка переживает? А может ещё чего?       — Не все скопом. Сначала медик посмотрит общее состояние. Мать пойдёт с ним. Пусть возьмёт воду и таблетки от диабета. Мальчик наелся того, что ему не полагалось. Именно это сейчас может ему угрожать больше всего. Вам, Роджер, там делать нечего. Займитесь ранами. Я здесь закончил.       Я ещё не договорил, а Тревор уже понёсся в детскую, прыгая через две ступеньки разом. Следом, теряя по дороге фартук, побежала Джилл с кувшином воды. Роджер остался в коридоре. Выглядел он паскудно. Будто был в чём-то виноват.       — Что это был за демон?       Я проследовал к выходу. Роджер пошёл следом.       — Не демон даже. Мелкий бес, — сообщил я уже в саду. Не мог при этом не заметить, что толпа враз загудела. — Укол Тревора подействовал на славу. Обычно в присутствии служителей божьих адские создания начинают беситься, активизируются. Это часто может сильно навредить одержимому. Однако это случается, когда исчадию удаётся контролировать разум... рецепиента. Назовём это так.       Роджер кивнул. Я же продолжил.       — Тут же мальчик из-за снотворного заснул так крепко, что своё подсознание не контролировал. Грубо говоря, спал без снов. А значит, и бес им управлять не мог. Так что всё прошло тихо и безболезненно. Советую вам вернуться в дом. Я закончу кое-какие нюансы и уйду.       — Вы же сказали, что всё закончили, — удивился мистер Дери.       — С мальчиком — да. С домом — нет. Беса из детской я вынес. Теперь хочу вынести его из вашего дома. Причём так, чтобы никто из оставшихся внутри не пострадал. Зайдите в дом. Я окроплю порог. — И потянулся за фляжкой. Роджер зашёл внутрь, но двери не закрыл. — Советую на будущее над входом приколотить подкову. На днях сходите к кузнецу.       — Д'к есть она там. Старая, правда, вся плющом заросла...       — Тогда просто обновите. И...       — Что-то ещё, отче?       — Нет. Пожалуй, ничего. Всего хорошего.       По дороге к почте я решил зайти в тот самый магазинчик. Кассир, до этого сонно кунявший над газетой, во все глаза таращился на мою покупку. И даже пакет не посчитал. Согласен, не каждый день священник покупает пачку сигарет и бутылку виски. Вышел на улицу, осмотрелся. Никого. Сунул зеркальце в носовой платок и пару раз хорошенько приложил по свёртку тростью, пока ждал автобуса. Осколки выкинул тут же, в контейнер. Хотел всё это проделать ещё у дома Дери, но не люблю показной фарс... Тем более, что подобные действа уж слишком отдавали театральщиной. Прокатило бы в Ирландии, где народ до сих пор верит в фей и лепреконов. Но здесь — это чересчур.       Вернувшись в номер, я первым делом облюбовал тонкое высокое зеркало практически сразу за дверью. Так что по прибытию наглухо закрылся и предпринял небольшую перестановку. Отставил на середину прохода невысокую тумбу, что ранее стояла у стены под ночником. А на её место временно переселил стул из зоны для работы с компьютером. На импровизированный столик поставил "дары волхвов", задёрнул шторы, уселся на стул и стал ждать.       — Давай, Ламия, чёртова бесстыдница! Покажись уже. Накуролесила ты, бестолочь, знатно, так что имей храбрость хотя бы явиться на мой зов и объясниться.       Отражение зажило своей жизнью: там включился ночник у меня над головой. А на стуле напротив сидела моя ранняя версия. Без трости, со здоровыми ногами, в военной форме ирландских повстанцев и с уже распечатанной пачкой. Версия сидела вальяжно, закинув ногу на ногу и смакуя подкуренную сигарету.       — Здорово, капрал. Ладно тебе орать, всё же в конце концов разрешилось. Посёлок шумит, папа Дери счастлив, мама Дери бегает по деревне, угощает карапузов кексами, медик счастливо крапает отчёт о выезде. Твой счёт пополнился полтиной фунтов за плёвое дельце... Все счастливы. — И моя девятнадцатилетняя версия пустила дым кольцами в зеркальной комнате, абсолютно довольная собой.       — Ламия, прекращай паясничать. Сколько раз я тебя просил не звать меня капралом?..       — Д'к ты ж капрал и есть, чего уж рожу воротить? — Более привычным для меня сиплым голосом обиженной десятилетней девочки заговорило отражение. — Видишь, что бы получилось? По крайней мере, внешне... Пошёл бы по военной карьере — ух, красавец какой был бы! И девчата тебя бы за форму любили... И портил бы ты их, не отходя от станка... пардон, хотела сказать, миномёта... И не знали бы мы теперь проблем... Всё было бы иначе! Так нет! Надо было тебе, великовозрастному дятлу, в семинарию, наши её раздери, в двадцать годиков-то податься! Вот чем ты думал, а? А теперь во что это вылезло?..       — Ты чуть мальчика не угробила.       — Ой, ну поел он нормальных кексов в кои-то веки. А не этой пресной выпечки его мамули. Дядя Тревор ща ему пырнёт куда надо чудо-ширку — и всё норм будет, не скопытится. Дядя Тревор добрый... Не то, что папа...       — Ламия, скотина... Яви свою нормальную личину, засранка!       — Нихатю. Нибуду. — Закапризничала демонесса. — Ты меня Патером отходил прям перед вечеринкой. Я тут только было к инкубам на тусовку собралась, намарафетилась, кровь на горле оттенила, отбелила бельма, наточила клыки, состряпала хорошую историю о милом маленьком ягнёночке — а ты меня Патером да по морде! Говорил же, что не будешь! У меня теперь пол-лица опухло! И кожа местами поплавилась! Как я на тусу пойду?!       — Ничего. Дома лишний раз посидишь. И над поведением подумаешь. Мы с тобой договаривались при случае так далеко не заходить. Ты почему пацана только с третьей пулей отпустила? Никого же рядом не было, можно было расслабиться и идти в тень. Остальное я бы сделал сам! Такой был уговор? А ты что устроила? А теперь меня винишь, что я-де бл... тусовкам твоим мешаю. Ладно кексы, чёрт с ними. Ты предупреждала, что выпечкой будешь отмечать именно своё присутствие. Но влезть в тело ребёнка-диабетика, сотворить с ним такое — и после этого в заложниках держать дольше положенного...       — ....Правильное поведение для всякого уважающего себя демона, между прочим. — На этот раз абсолютно серьёзно заявило отражение. — Не забывай, я сама далеко не из высшей лиги. Взрослого, даже более-менее вменяемого, не потяну. По этой причине ты и начал работать с детьми исключительно. Это было моё условие в силу возможностей. И я его не нарушаю.       — Так и не к этому претензии... — Попытался ввинтить я, но в мою сторону ткнули горящим окурком.       — Я не договорила. Дело в том, что больше так откровенно халтурить, как ты это делал раньше, нам уже непозволительно. У тебя хвост.       — Ты это мне прекращай. Что, бондиады насмотрелась?       Похоже, Ламия обиделась. Моя юная версия весьма резко выразилась насчёт своего обо мне мнения. Весьма понятным жестом.       — Я тебе так скажу, умник. Если те два шпика придут по твою шкуру и начнут по списку оглашать твою халтуру за последние два года — я на это шоу всю нижнюю канцелярию созову. Поверь, эти твои дружки из Папской вотчины сана лишали и за меньшее. А так откровенно класть на свои обязанности, да за такой прайс — это надо быть той ещё скотиной…       Ой, как нехорошо!.. Если, конечно, Ламия не врала.       ЕСЛИ она не врала, то мне крайне интересно, почему мои дела проверяет спецслужба Ватикана? Интересно кто? Опус Деи? Если и да, то с какой целью? Одержимость — явление в истории не новое, борьба с ним — святое дело церкви. В чём тогда подвох? Кто-то на меня зуб точит за отказ от прихода? Или их заинтересовала постоянно растущая экспонента моего дохода? Скорее всего, второе.       — Как узнала?       — Я мельком наведываюсь к бывшим заложникам. Тэлботы, МакФареллы, Квины, Джонсы… Помнишь их? А кто был потом?       — Помню, да. Стивенсы. И их дочурка Ева.       — Точно. На прошлой неделе я и увидела у них этих двоих гастролёров. Без акцента шпарят, наверное, подключили британское крыло. Но одеты по форме, и на документах печати с двумя ключами. Прямо всё как положено. Расспрашивали гастролёры о тебе. О девочке. И о ритуале экзорцизма. А теперь сложи два и два, будь добр. Чем это грозит? Если они всех последующих проверят — твоя голова на плечах точно не удержится. Да и моя полетит…       —А твоя с чего бы? — огрызнулся я.       — Демонов, пойманных священниками, внизу не любят. Изгнанных при обряде — это ещё полбеды. А тех, кто согласился после впахивать на святошу, так вообще пятой стороной обходят. Таких внизу… вроде прокажённых держат. Как думаешь, станет ли мне лучше жить, если я с твоего поводка сбегу? Так хотя бы демоном считают, морды откровенно не воротят…       В общем, тебе надо брать свою жопу в оборот и работать как надо. Или сотворить такую… не хреновую загогулину, чтоб у шпиков челюсть потерялась.       После этой фразы я почувствовал себя нехорошо. Неужто моё рогатое протеже что-то удумало? Добром это явно не кончится.       — Хвастайся, гений.       Вариация сверкнула хищной улыбкой. И сунула под клык третью сигарету.       — Значит, так. Если ты хочешь, чтобы Ватикан от тебя вообще отстал, надо, чтобы его представители просто охренели. Для этого тебе нужна будет тусовка в клубе, шпики в роли зрителей и компания инкубов с суккубами с моей стороны. Мы во время тусы хватаем группу тушек, ты нас массово изгоняешь, шпики в шоке отбывают в Италию. Во как я придумала. Класс, правда? Естественно, с ребятками я тебя познакомлю, детали и нюансы обсудим. Всё ведь должно пройти чётко, права на ошибку или халтуру у нас попросту нет. Так что, м?       Я пытался переварить услышанное. Наверное, молчание моё затянулось. Адская вариация в форме ИРА сунула остаток пачки в карман и засобиралась на выход.       — Раз ты слишком долго молчишь, будем считать, что ты согласен. Ну, я пошла развлекаться, договорюсь с народом. Когда соберу команду, дам знать. Пакедова, не скучай. Ещё сдыбаемся! — И Ламия в моём обличии забрала с собой бутылку зазеркального виски прежде, чем покинула вариацию моей комнаты. А я, со своей стороны, остался смотреть на опустевшие бутылку и пачку перед собой.       Хотелось ругаться. Забористо, витиевато и долго. Но вместо этого я просто выпил снотворного и завалился спать как был, в одеянии.       И ведь чем думала чертовка? «Халтурить нам непозволительно, делать всё надо чётко…» А сама такую ересь отмочила, что и на голову не натянешь! И ведь будь она ребёнком, я бы ещё понял. Но это ДЕМОН! Как она может?.. Впрочем, неважно. У меня и так башка трещит.       Позже, когда переживу все эти… перипетии… Нет, ЕСЛИ переживу эти перипетии… В любом случае, после такого экзорцизма ни один священник не захочет меня исповедовать. Наверное. А зря, уверен, что интереснее исповеди в наши дни никто точно не услышит. Ну, по крайней мере, хоть рассказ выйдет что надо. Может, взять себе псевдоним и под ним написать его… в какой-нибудь журнал? Да хоть в ту же газету, куда я объявление давал. А что, не так масштабно, как у чертовки, но вроде идея ничего…       Но об этом я подумаю завтра. Когда пройдёт мигрень и перестанет болеть колено. Надеюсь, погода к тому времени улучшится.