А луна вышла неплохо...

       Дазая разбудил яркий лучик солнца, который героически пробился сквозь плотную шторку на окне. Конечно, он хотел бы поспать ещё, но ему помешал кофейный аромат доносившийся с кухни, настолько соблазнительный, что устоять было нереально. К тому же Чуи рядом не оказалось, а спать без него было уже как-то непривычно и одиноко, так что Осаму принял решение подниматься. Потягиваясь и зевая, он сонно приплёлся на кухню, где Накахара сидел, уже в рубашке и брюках, и пил свежесваренный кофе, смотря в окно на освещённый утренним солнцем город.        –Доброе утро, — медово протянул Осаму, на что Чуя обернулся и широко ему улыбнулся, — чего так рано встал? Выходной же.        — Доброе, мне к Коё-сан нужно, я не говорил? — Накахара встал, чтобы налить себе ещё кофе и чего-нибудь для Дазая. Осаму, который никак не мог или не хотел просыпаться, навалился на рыжего сзади, обнимая и, пытаясь закутаться в него как в одеяло, на что его потрепали по волосам, — тебе чай или кофе?        — Чай. И нет, ты не говорил, что тебе сегодня куда-то надо, а что у Коё-сан приключилось? — послышался шум включённого чайника и Чуя развернулся с кружкой в руках.        — Я улетаю на следующей неделе в Париж на пару дней, нужно билеты оформить, — он осторожно сделал глоток горячего кофе, и ещё раз потрепал Осаму по голове. После этой фразы сонливость Дазая как ветром сдуло.        — В Париж? У тебя же день рождения на следующей неделе, я думал мы отпразнуем его все вместе… — Осаму изумлённо поднял голову, наигранно надувшись, но в карамельных глазах можно было разглядеть немного огорчения, Чуя глубоко вздохнул.        — Прости, я совсем забыл тебе рассказать. Мы чередуем каждый год место, где я праздную свой день рождения: в прошлом году я праздновал с Коё-сан и Йосано-сан здесь, в этом — с Полем и Рембо у них в Париже, — Накахара тоже ещё хотел спать и выглядел довольно помято: он явно не выспался, на секунду он прикрыл глаза, продолжая перебирать каштановые пряди со светлыми концами и, как бы извиняясь, нежно поцеловал Дазая в лоб. Накахара подставлялся под тёплые лучи солнца, которые освещали кухню. Казалось, Чуя прямо в эту секунду и уснёт. Осаму это предвидел и выпрямился, теперь поддерживая рыжего, тем самым приобняв.        — Ну блин, — протянул немного наигранно-обижено Дазай, положив подбородок на плечо Накахаре.        — Но мы сможем отпраздновать ещё раз, когда я приеду? — в спокойном тоне была слышна нотка надежды и Чуя даже приоткрыл, хоть и нехотя, глаза, чтобы видеть лицо Осаму.        — Конечно! Ты достоин того, чтобы все 365 дней в году были посвящены тебе, — Дазай уткнулся Накахаре в щёку, мило и невинно чмокнув, на что тот зажмурился и усмехнулся.        — Пхах, прекрати! — Чуя слегка рассмеялся, — Кстати, как насчёт того, чтобы ты погостил у меня? А то мне как-то уже неловко всё время у тебя ночевать, чувствую себя нахлебником.        — У тебя это с Коё-сан и Йосано-сан? — уточнил Осаму, немного отстранившись, чтобы видеть лицо Накахары.        — А? Не, у меня своя квартира есть, — он говорил спокойно, потягивая кофе и прикрыв глаза. А Дазай, кажется, был сильно удивлён.        — Да-а? Почему ты тогда живёшь у Коё-сан? — Осаму склонил голову к плечу, и вопросительно смотрел на Чую. Он впервые слышит, что у рыжего есть своя квартира, очень интересная новость, хочется побольше об этом узнать!        — Она просто не очень то обжита, и одному мне там неуютно, поэтому и остался пока у Коё-сан и Йосано-сан, — Накахара как-то неловко улыбнулся, ему явно было немного совестно, что он сидит на шее, хотя мог бы съехать, и сделал ещё один глоток кофе. Внезапно, будто что-то вспомнив, он резко глянул на Дазая, от чего тот немного вздрогнул, — Точно! Там же твои картины стоят! Нам обязательно надо туда сходить!        Осаму никогда не задумывался о том, что происходит с его картинами после того как люди их покупают. Да, может это глупо, но эти слова Накахары задели какие-то непонятные струнки внутри Дазая, от чего его кончики ушей немного покраснели. Это было какое-то непонятное чувство… значимости наверное? Что, вот, его картины в квартире Чуи. Чувство было настолько странным, что Осаму даже застыл на пару минут.        — Дазай? Дазай, всё хорошо? Осаму? — нежный немного тревожный голос Накахары напротив заставил его очнуться. Боже ну какой он красивый! Он правда существует? Сейчас свет утреннего солнца ещё ярче подчёркивал россыпь мелких веснушек на лице Чуи, лучи отражались в глазах цвета морской волны, а рыжие прядки, что обрамляли его лицо, будто пылали огнём. От такой картины было просто не оторвать взгляда. Дазай постоянно любуется им, но, кажется, налюбоваться просто невозможно: хочется разглядывать его вечность. На лице Осаму расплылась улыбка, что только больше озадачило Накахару.        — Чуя, — голос Осаму звучал по-странному нежно и тягуче, что заставило голубые глаза напротив ещё шире распахнуться, в немом вопросе. Дазай наклонился чуть ближе, так, что их носы едва не соприкасались друг с другом, — Я так тебя люблю.        — Я… — голос Накахары слека дрогнул, однако это и покрасневшие кончики ушей не помешали ему первым податься вперёд и сомкнуть их губы. Сладко, нежно, чувственно. Пару мнгновений спустя им уже нехватает кислорода и приходится оторваться, после чего Чуя горячо выдыхает в губы напротив, — Я тоже тебя люблю.        Пару минут они стояли молча, просто разглядывая друг друга. Чуя наблюдал как на щеках Осаму проявляются все оттенки розового, что немного его забавило.        — Так, всё-всё, пора прекращать, иначе произойдёт то, о чём я потом пожалею и Коё-сан, совсем заждётся, — Накахара отстранился слегка посмеиваясь и одним глотком допил свой кофе, отставив кружку в раковину, пока Дазай недоумённо на него смотрел.        — О чём ты можешь пожалеть? — после нескольких движений невидимых шестерёнок в его голове Осаму, он немного прищурился и широко улыбнулся. Как кот, ей богу! Казалось ещё немного и он замурчит!        — Ммм, неважно. Мне в любом случае нужно бежать! Как приду — пойдём ко мне? — Накахара лучезарно улыбался, и, после короткого радостного «Ага», со стороны шатена, продолжил, быстро чмокнув того в губы и уходя задом наперед в коридор, — Хорошо! Тогда я скоро приду! Пока!        — Увидимся! — едва успел крикнуть Дазай до немного громкого хлопка входной двери. Воцарилась тишина. Осаму смотрел на дверь ещё с минуту или две. Ха. Забавно. Дазай усмехнулся накрыв лицо рукой, а другой упёршись в деревянную столешницу. «Париж… Надо бы Мори-сану звякнуть,» — Осаму мельком глянул на стол, на котором остались их кружки, кончики ушей немного покраснели и он, взял свою кружку с недопитым чаем, направился в комнату. Последние дни все как-то подозрительно прекрасно, поэтому Дазай очень надеется, что это «прекрасно», продлиться чуть дольше, ещё немного.        ×××        — Федя! — Осаму распахнул двери в студию, ловя на себе удивлённый взгляд Достоевского. Он сидел на стуле около мольберта и неспеша потягивал горячий чай, хотя Дазаю показалось, что Фёдор подавился, когда его увидел. В студии он был один, что немного удивило.        — О Боже, какие люди! Я думал ты уже забыл про нас, — Фёдор моментально отставил кружку на журнальный столик, и полностью развернулся к Осаму, улыбаясь с каким то вызовом. Дазай немного опешил.        Он… действительно долго не появлялся в логове крыс. Действительно долго. Всё это время он жил на отложенные деньги, которые, кстати, уже заканчивались, и сейчас видеть эту студийку вновь — ну очень приятно. Почти ничего не изменилось: у мольбертов кучи красок и банок с грязной водой, в одном из углов стоят чистые холсты и пару сложенных мольбертов (по всей видимости Сигмы и Гончарова — они их всегда убирают когда уходят), в воздухе можно учуять запах красок, кофе и немного резкий запах растворителя для масла. Оказалось Осаму стоял на месте и оглядывался несколько минут и очнулся, услышав смешок Достоевского.        — Хах, соскучился, да? — Фёдор упёрся локтем в колено и положил на руку голову, с какой-то сочувствующей усмешкой смотря на Дазая.        — А… — Осаму обернулся на друга и весело улыбнулся, — да, наверное. Уверен вы тоже по мне скучали, да-а? — последние слова он сказал нараспев ещё раз оглядываясь, и, вернувшись глазами к Фёдору, вопросительно изогнул бровь, — Кстати, где все? Я надеялся повидаться.        — Ну, Коля и Сигма ушли за кофе, Ваня на набережной, Ода остался со своей дамой на выходные-        — Погоди, погоди, дамой?! Серьёзно? У Одасаку появилась девушка?! Ахуеть! — Достоевский даже договорить не успел, как Дазай его перебил, ошарашенно смотря на него. Хмыкнув такой бурной реакции, Фёдор продолжил.        — Да, уже недели две о ней не смолкает, так вот, Брэм с сироткой возится… — Достоевского снова прервали на середине фразы удивлённым вздохом.        — Стой, с сироткой?! Брэм?! — Фёдор уже предполагал такую реакцию, поэтому лишь усмехнулся на удивление в лице Осаму.        — Да, Ая вроде зовут, ей лет двенадцать, без понятия как они встретились, но Стокер в ней «души не чает» и уже пару дней носится с оформлением опеки. Она к нам заходила, милая девочка, очень сильная духом, поражаюсь её оптимизму. Кстати, видел как Брэм её рисовал, но он, наверное, утащил портрет, а так бы я тебе её показал… — внезапно Дазай взял стул, стоящий около одного из мольбертов неподалеку, и поставил его спинкой к Достоевскому, усевшись на него и сложив руки на этой спинке.        — Ахуеть, что ещё у вас произошло, пока меня не было? — он смотрел на Фёдора полными интереса и любопытства глазами, на что тот не мог сдержать ухмылки. Он тоже скучал.        — Ну, я даже не знаю, что тебе ещё рассказать… О, Сигма часто спрашивал о тебе, беспокоился очень, — Достоевский как-то странно усмехнулся, чего Дазай не особо понял: Сигма в дружеских отношениях со всеми членами Крыс и часто беспокоится, когда кто-то не приходит или болеет. Вообще все друг за друга, в разной степени, беспокоились, так что такая реакция для Осаму показалась подозрительной, однако он решил промолчать, — они уже скоро должны вернуться, посидишь с нами?        — Ха, спрашиваешь? Для чего мне ещё сюда приходить? — Дазай абсолютно бесстыдно пододвинул чей-то пустой мольберт и стул ближе к Достоевскому, так как свой мольберт он благополучно оставил дома, не предполагая, что ему захочется остаться на подольше, и отправился за кисточками, красками и водой.        — Ну даже не знаю зачем сюда ещё приходить… Порисовать может? — Фёдор саркастично усмехнулся и, сделав глоток из своей кружки, вернулся к своему холсту, поглядывая из-за того на Осаму. Последний, в свою очередь, уже наливал воду в первую попавшуюся банку и собирался что-нибудь ответить, но его прервала резко распахнувшаяся дверь.        — Дост-ку-ун! Мы вернулись! Я взял тебе матчу с молоком! — Николай говорил нараспев с привычной улыбкой, зайдя и прокрутившись по пути пару раз, он поставил на журнальный столик Достоевского два стаканчика из кофейни, он театрально поклонился, убрав одну руку за спину, — Подумал, что тебе понадобится, когда чай закончится! Какой я у тебя заботливый, скажи?        — Фёдор-кун, он мне весь мозг проел, пока мы шли! — Сигма, шедший сразу за Гоголем, пил что-то из своего стаканчика и выглядел довольно сердито. Однако его взгляд смягчился, когда он увидел как Фёдор нежно поймал губами кончик носа Николая.        — Спасибо. Это сгодиться в качестве награды? — по лёгкой усмешке на лице Достоевского было понятно, что ему очень нравится смотреть на то как от неожиданности алеют щёки напротив и как Гоголь бормочет себе под нос фразу «более чем», — Ну и хорошо, кстати, кто-то видимо не планирует уведомлять о своём присутствии, не то, что здороваться, да?        — Эй! Это был шпионский план! А ты всё испортил! — Осаму наиграно надулся как ребёнок, но всё-таки не смог удержать улыбки на ошарашенные выражения знакомых лиц, — И вам «Здравствуйте».        — Боже! У нас в студии приведение! Дазай-кун, ты ли это?! — Николай подлетел к нему и начал кружить вокруг, да так, что Осаму показалось, что у него сейчас кружиться голова.        — Я настолько бледный что с призраком путают? Вот это новости! — Дазай усмехнулся, ставя краски на полку мольберта и положив на сам мольберт локоть.        — Тебя похищали пришельцы? Ты отсидел в тюрьме? Сидел под домашним арестом? Устроился на работу? Лежал в коме??? — Николай продолжал тараторить, до того момента, пока Сигма не закрыл ему рот рукой, облегчённо вздыхая.        — Он хочет сказать, что мы все очень рады, что ты пришёл, да? — Гоголь активно закивал в подтверждение и только после этого Сигма убрал руку. Внезапно у него в голове будто загорелась лампочка и он метнулся к своей рабочей сумке, пытаясь что-то отыскать. Сигма выглядел слегка взволнованно протягивая какой-то свёрток, — Мы все очень скучали, а это… это от меня, прочти как будешь дома, пожалуйста.        — Оу, спасибо, это очень мило, — Осаму лучезарно улыбнулся и, отрывая взгляд от свёрнутого несколько раз листа, глянул на дарящего, на секунду ему показалось, что тот смутился, однако в следующий же момент на лице Сигмы снова играла обыкновенная его милая улыбка. Дазаю показалось это немного странным, но всё ещё в стиле Сигмы, так что ничего страшного. Дазай сел на раскладной стул напротив своего мольберта и убрал листок в сумку.        — Как Чуя-кун? От вас двоих давно вестей не было, — Достоевский продолжил увлечённо заниматься своей картиной, а Осаму начал намечать эскиз краской — в этот раз акрил, так что можно и без карандаша обойтись.        — М? Да всё хорошо, вроде, на следующей неделе на свой день рождения в Париж махнёт, — Дазай слегка фыркнул. Он хоть уже придумал как эту «проблемку» решить, но всё равно было немного обидно, Накахара ведь даже не предложил полететь вместе! Осаму сделал глубокий вдох, эти мысли лучше попридержать, — А вы как? Вроде в Петербург летали?        — О да! Это было очень здорово! Особенно весело было застрять на всю ночь с Дост-куном в Эрмитаже, — Гоголь говорил почти нараспев, в то время как со стороны Достоевского послышался тяжёлый смешок.        — Да уж, не думаю, что нас теперь туда пустят, — Фёдор обернулся и с теплотой и каким-то неясным вызовом посмотрел на Николая, и тот, поймав этот взгляд, улыбнулся шире.        — Не пустят — пролезем! — громко проскандировал Гоголь, театрально подняв руку и сжав ладонь в кулак и спустя пару десятков секунд в такой позе рассмеялся и, быстро подлетев к Фёдору, чмокнул того в щёку.        Осаму наблюдал за этими двумя и понимал как ему этого не хватало. Нехватало только возмущённого возгласа Брэма о том, какие это телячьи нежности, и того, как ему возразит Гончаров, сказав что это мило, а потом послышится мягкий смешок Одасаку. Дазай не мог и подумать насколько на самом деле он скучал. Он глянул на свой холст, — видны очертания серых домов и две фигуры, ещё совсем не похожие на людей, — Осаму зацепился взглядом за одну из фигур и на душе стало немного теплее. Да. Ему не хватало «Крыс», но теперь здесь недоставало одной рыжей макушки. И Элис можно было бы привести! Дазаю, почему-то, кажется, что Элис поладит со всеми. От этих мыслей на лице сама собой расплывалась улыбка и в груди приятно тянуло. Забавно, представляя то, как они все соберутся, было ощущение будто бы они все семья, Мори и Фукудзаве тоже бы обязательно понравились картины из небольшого дома. Раньше, всего полгода назад, Осаму казалось что Достоевский его единственный друг, и всё, что есть важного в его жизни — картины, но теперь ему кажется, что без других Крыс, Ацуши (надо к нему заскочить, Осаму обещал, когда они виделись в университете), Огая с Юкичи, Элис и Чуи было бы так… пусто. После этой мысли Дазай не знал, что конкретно почувствовал, осознавать, что ты не один, было так приятно, но в тоже время и страшно. Страшно от того, что есть что терять. До этого он не особо задумывался, что будет, если с ним что-то случиться, какое-то время он желал, чтобы это что-то случилось, но сейчас всё иначе и это страшно.        — Дазай-кун, ты чего? — из размышлений Осаму вырвал голос Достоевского, оказалось он так и застыл с кистью и идиотской улыбкой на пару минут. Обернувшись и увидев встревоженное лицо Фёдора, Дазай проморгался и, пару раз переглянувшись между другом и картиной, махнул рукой.        — Не переживай, просто задумался, — видно было, что Достоевский принял эти слова с большой неохотой, но всё же, напоследок быстро бросив «Если что, ты всегда можешь сказать мне», вернулся к своей картине, а Осаму, вернувшись благодаря нему в реальность, вновь взялся за краски. «Нужно успеть дорисовать, пока Чуя ещё не закончил» — твёрдо решил про себя Дазай, он хотел подарить этот холст Чуе, раз уж он идёт к нему на «пустоватую» квартиру, нужно её чем-то заполнять.        Через пару часов Осаму уже закончил картину и все сидели и болтали о том, что произошло, пока его не было, конечно, в основном говорил Николай, но это не мешало и другим участникам разговора, так как все давно к этому привыкли. Сигма сидел у стены и рисовал у себя в скетчбуке, иногда отвлекаясь на общую беседу и на свой зелёный чай, Гоголь сидел на коленях у Фёдора и это, кажется, совсем не мешало второму рисовать, хоть Коля и крутился будто заведённый, а Дазай благополучно сварил себе кофе. Как оказалось, пока его не было, они все вместе скинулись и купили кофемашину в студию! Осаму был очень доволен этой новостью, и сейчас, попивая свежий кофе на стуле, чуть ли не мурчал как кот. Их уютные посиделки прервал звонок телефона — на всю студию раздалась «Partners in Crime» Set It Off и Ash Costello. Дазай ринулся к сумке и быстро ответил на звонок. Чуя. Он уже освободился и пошёл к себе, поэтому Осаму следовало бы «поторапливаться, иначе пицца закончится раньше, чем он придёт», на такое заявление шатен весело усмехнулся и пообещался скоро быть на месте.        — Чуя-кун? — Достоевский всё ещё цедил свою матчу (Дазай искренне не понимал как Гоголь подсадил Фёдора на эту жижу, называемую чаем), и, загадочно ухмыльнувшись, смотрел на Осаму. Поймав на себе немного озадаченный и сконфуженный взгляд, его улыбка стала чцть шире и он не стал дожидаться ответа, — Вы…?        — Да. И прекрати, — Дазай закатил глаза наигранно злясь, однако заметив как Достоевский намеревался продолжить, опередил его, — Примерно два с половиной месяца, и нет.        — Да я и не собирался спрашивать, — Фёдор, капитулируя, поднял руки, в одной из которой до сих пор держал стаканчик. Николай и Сигма внимательно наблюдали за «перепалкой» этих двоих, так как со стороны это выглядело очень забавно.        — Вот и не надо, — Осаму принялся убирать своё рабочее место. Он был… немного смущён, да. Но сейчас это было неважно, нужно было поторопиться. — Мне вообще-то нужно уходить!        — Снова на три месяца? — в голосе Сигмы слышалось беспокойство и немного стёба, что было немного удивительно.        — М-м, не, я на выходных приду, на набережную схожу, нужно картин продать, — Дазай застегнул сумку и перекинул её через плечо, захватив готовый холст, — Ну, до встречи, ребятки, был рад вас всех видеть!        — Цветы купи хоть! — крикнул в след Достоевский, посмеиваясь и уж больно заботливо. Кинув смазанное «Ага, ага, конечно», Осаму ринулся по вверх лестнице, его ждёт Чуя, и отчего то эта мысль вызывала невероятно тёплые чувства.        ×××        Спустя полчаса, в которые Осаму чуть не заблудился, он стоял у двери, молясь, чтобы это был тот подъезд, набирал «67» на домофоне. Спустя пару гудков послышался шорох и искажённый шипящий, но всё ещё голос Накахары.        — Кто?        — Ты кого-то ещё ждёшь? Я оскорблён! — Дазай хихикнул, услышав раздражённое «тц», а после писк открытой двери.        — Поднимайся давай!        Осаму поднимался на третий этаж, так быстро как никогда до этого, он чуть ли не взлетел туда, если можно так сказать. Он чуть ли не выплёвывал лёгкие, когда дверь перед ним открылась. Однако увидев, Накахару в белом топе и чёрных джинсах, которые просто нереально сидели на нём, Дазай чуть не забыл как дышать вообще.        — Дазай, только не говори, что ты собрался умереть прямо на пороге! — Чуя чуть ли не на руках затащил того в квартиру и усадил на небольшую банкетку в коридоре, — Ты что, бежал? Отдышись хоть!        — Ох, это так сложно, ведь я просто задыхаюсь от твоей красоты! — Осаму театрально положил руку на лоб и тихо посмеивался, перебиваясь кашлем.        — Нет, ну я конечно всё понимаю, я превосходен, но если ты задохнёшся, кто же будет мной восхищаться? — Накахара решил немного подыграть, и ещё немного приблизился к Дазаю так, что кончики их носов соприкасались.        — М-м… Весь мир? — Осаму всё ещё тяжело дышал, но наконец смог по-чеширски улыбнуться, будто довольный кот.        — А весь мир без тебя меня не устраивает, — Накахара сказал это настольно твёрдо, будто отдавал кому-то приказ, а после немного подался вперёд, сладко и тягуче поцеловав. Дазаю казалось, что даже его уги залелись краской настолько горячо это было сказано. Спустя пару секунд Чуя отстранился, — А теперь пошли есть, я голодный будто неделю не ел.        — Полностью согласен, — выдохнул Осаму, и как-то даже расстроился, когда Накахара отправился дальше по коридору, оставив того в прихожей. Что это, блять, было? Дазай ещё раз тяжело выдохнул. Ладно, это было горячо. И мило. Да. Осаму ещё пару секунд пытался собраться с мыслями, до того как решил наконец осмотреться.        Как Дазай и ожидал — всё было очень стильно. Стены коридора были сделаны под белую кирпичную кладку с чёрной затиркой, пол застелен ламинатом под серое дерево, чёрно-белый шкаф для верхней одежды, черная полка из металлической сетки под обувь, и всё это немое кино разбавляют ярко красные акценты, как, например, та самая банкетка, на которой до сих пор сидел Осаму. Ничего иного от квартиры Накахары он и не ожидал, однако здесь действительно чувствовалась какая-то пустота. Из обуви только пара красных конверсов Чуи, в которых он, видимо, и пришёл, и сейчас добавились чёрные кеды Дазая. Больше, как минимум в коридоре, ничего не говорило о том, что тут кто-то живёт.        — Дазай! Ты уснул там что-ли? Я тебя жду вообще-то! — из глубины квартиры послышался недовольный возглас Чуи, что заставило Осаму улыбнуться и немного поторопиться, а то так и по голове чем-нибудь прилетит, ложкой например.        Дазай быстро снял ветровку и повесил в шкав, разулся и глянул на картину, решив всё-таки взять её с собой, он практически упорхнул в комнату, из которой он слышал голос рыжей бестии. Это оказалась гостиная. Тёмно-синий, почти чёрный диван с прозрачным журнальным столом и чёрно-белым ковром посередине делали её более футуристичной что-ли? На белой тумбе, где обычно стоят плазмы в таких квартирах, стоял Чуин ноутбук, на котором он в данный момент что-то активно искал. На столике были разложены столовые приборы, несколько бутылок разного сока и две коробки с пиццей.        — У нас детский праздник? Мне нравится! — Осаму весело прыгнул на диван, попутно поставив холст на пол у одного из подлокотников, в то время как Накахара недовольно цокнул языком.        — Дазай не поясничай, а то торта не получишь, — Чуя развернулся к столу и, увидев злорадный прищур карих глаз, тяжело вздохнул и усмехнулся, это правда забавно, — Да, торт тоже есть, но это до сих пор не детский праздник!        — М-м, я пока ну вижу отличий, — издевательски протянул Осаму, но быстро переключился, подумав, что следрвало бы сразу подарить подарок, пусть пока и не совсем, но имениннику, — у меня для тебя, кстати, подарок есть, — Чуя подсел к Дазаю на диван, пока тот тянулся, доставая картину, — Я решил нужно добавить красок в твою квартиру, но не думал, что настолько попаду в цветовую гамму…        Накахара молча смотрел на картину, чуть приотрыв рот. Он внимательно разглядывал мазки краски на серых многоэтажках с неоновыми вывесками и особенно пристально вглядывался в два танцующих под дождём силуэта — один в красном плаще, а другой в короткой чёрной куртке. Были видны два откинутых прочь прозрачных зонтика, и как серые угрюмые прохожие. В этих двух фигурах легко угадывались они. Спустя пару минут Осаму уже начинал волноваться, однако Чуя подал голос.        — Это просто шикарно, Осаму. У меня просто слов нет… — Дазай, неожиданно для себя, немного смутился, когда услышал своё имя произнесённое так, а Накахара наконец взял холст из рук творца и с таким трепетом, будто он был из хрусталя или это был бы маленький котёнок. Ещё пару мнгновений рыжий не мог отвести взгляда от картины, но быстро посморел на Осаму, — Где повесим?        — Мне то откуда знать? — усмехнулся тот, и потянулся к столу, чтобы налить себе персикового сока, который приметил когда ещё только зашёл.        — Э, я вообще то тоже есть хочу! — Накахара быстро поднялся и ушёл, чтобы унести картину, по-видимому в другую комнату, но также быстро вернулся обратно, плюхнувшись на диван рядом с Дазаем.        Обе пиццы оказались ну очень вкусными, а однозначным фаворитом из соков был выбран персиковый. В комнате то и дело раздавались крики и смех, однако Чуя заверил что здесь хорошая звукоизоляция и можно не бояться разбудить соседей.        — Слушай, — начал Накахара и Осаму внимательно слушал, прервавшись на зевок, — спасибо, за картину, мне правда очень приятно.        — Ох, Чуя-ку-ун, как мило! Не за что, конечно! — Дазай свалился к тому на колени, Накахара был уверен, что ещё немного, и можно было бы услышать как тот замурчит, — Вообще, я хотел бы нарисовать что-то более смущающее, но, увы, я не думаю что смогу передать всё твоё великолепие, тем более, что я никогда его не видел, — Осаму игриво смотрел на Чую, ожидая что тот как-нибудь мило прикритнет на него, чтобы он заткнулся, однако что-то явно пошло не так.        — М-м, а ты бы хотел? — Накахара, повторяя манеру Дазая, игриво усмехнулся. Осаму аж подскочил от неожиданности и подозрительно нахмурился, усевшись напротив:        — Всмысле?        — В прямом, хотел бы посмотреть? — казалось, Чуя был абсолютно спокоен, говоря _такие_ вещи, в то время как Дазай был готов сквозь землю провалиться. «Агх, Осаму, тебе почти 20! Почему ты ведёшь себя будто тебе 15?!» — проносилось у него в голове, пока он, со стопроцентной вероятностью, краснел как помидор.        — Эй эй, я же пошутил! — Дазай поднял руки в сдающемся жесте, когда Чуя приблизился к его лицу, невероятно довольный такой реакцией.        — А я-то нет, — он усмехнулся, но заметив, что шатен был готов буквально расплавиться, невинно чмокнул того в кончик носа и немного отстранился и легко рассмеялся, — Да расслабься ты! Я же просто спросил, пф, и где наш «похититель женских сердец»? — внезапно Накахара будто что-то вспомнил и подскочил с места, — О, кстати! Мне кажется здесь где-то было припрятано вино! Красное полусладкое, 1994 года, Франция. Будешь?        — Да, но эй! Не убегай от разговора! — Осаму подпрыгнул с дивана и пошёл вслед за Чуей. Его не покидало ощущение, что он всё испортил. Да, это, конечно не в первой, но было как-то неудобно перед Накахарой. Дазай догнал того на кухне — на невъебически большой кухне, — Чуя копался в шкафчиках, и всё-таки нашёл ту бутылку вина, о которой говорил, радостно поставив её на столешницу, — Чуя, я…        — Осаму, — Накахара твёрдо перебил его, отвлекаясь от поиска штопора в оставшихся в выдвижных ящиках, он ппосиотрел прямо в карие глаза, убедившись, что его точно слушают, и, улыбнувшись, продолжил, — всё нормально. Не хочешь я не настаиваю.        — Нет, нет, просто я подумал, что после… — Дазай немного замялся и поморщился, стараясь не превратиться в словарь мата, но собрался с силами и сразу же продолжил, — …после неё, тебе будет не очень касаться этой темы, я немного потерялся когда ты первый полез.        Чуя внимательно посмотрел на Осаму, даже с каким-то непониманием, а затем рассмеялся, от чего шатен просто остолбенел. Что?        — Пхах, боже! Видели мы как ты «потерялся», — Накахара немного успокоился и, взяв штопор, который всё-таки нашёл, и переложив его к бутылке вина, подошёл ближе, в голосе слышалось намного больше нежности из-за чего Осаму даже особо дуться не хотелось за первый подкол, — Дазай, ты не она. Мне была противна именно она. Ты к этому никакого отношения не имеешь и мне нравится всё, что имеет к тебе отношение, — Чуя втянул Осаму в поцелуй, нежный и чувственный, он старался показать им насколько его слова правда, — Пошли на крышу?        — М-м, на крышу?        — Да, тут выход свободный, там красиво, — Накахара продолжал немного приобнимать Дазая, пока тот явно лишь делал вид, что размышлял.        — Ну давай, только без вина.        — Естесственно, оно слишком дорогое, чтобы у него была возможность разбиться, как и у нас впринципе. Так что выпьем его после! — Чуя с весёлой улыбкой потащил за собой Осаму.        ×××        Как хорошо, что сегодня ясная ночь. Звёзды были хорошо видны с крыши двенадцатиэтажки. Эта крыша сама из себя представляла некую зону отдыха, поэтому была плоской и огороженой, так что бояться было нечего. Город внизу горел яркими огнями и всё ещё можно было услышать шум машин. Прохладно конечно.        — Знаешь, я кажется понял чего не хватало этой квартире, — прервал уже застоявшуюся тишину Накахара, обратив на себя внимание.        — Чего же? — Осаму спросил чисто для галочки, ведь и так было понятно, что Чуя ответит, даже если бы вопрос не прозвучал, но это не важно, само чувство участия было главным.        — Тебя, — Накахара сделал небольшую паузу чтобы поймать на удивлённый взгляд, — Когда Коё-сан только подарила эту квартиру, я жил здесь какое-то время, но было невыносимо оставаться один на один со всем происходящим. Даже если это просто день. Хах, банально, но мне было чертовски одиноко. Это место казалось одиночной камерой. Но сегодня, я бы мог назвать его «домом», это дорогого стоит, — Чуя замолк и посмотрел вверх, на звёзды.        — Поверь, я чувствовал тоже самое… — это прозвучало тише, чем Дазай расчитывал, он чувствовал, что что-то сильно щемило в груди, но всё исчезло, как только он почувствовал на подбородке холодные пальцы, нежно поворачивающие его голову в сторону, дабы их владелец мог сладко поцеловать его. Пара мгновений и они отстраняются, — Чуя, у тебя не пальцы, а ледышки. Если мы не пойдём в дом ты превратився в сосульку.        — Да блять, Осаму! Умеешь же ты моменты портить! Сам ты сосулька! — Накахара слегка толкнул того в плечо, после чего на крыше и в подъезде ещё какое-то время были слышны препирательства и смех. А дома их ждала долгая ночь и вино.        Да. Правильно говорят, что дом это не место.