В тот день я понял суть моей любви.

Я вновь смотрю в твои чудесные глаза, блестящие под свет луны. Я каждый раз засыпаю с мыслью о тебе, о твоих глазах, о твоей улыбке. Да, я опьянен тобой. Я готов связать тебя, узлами своего огня, только для того, чтобы ты был лишь со мною. Но ты сильней меня. Твоя магия всегда завораживает. Ты гонишь по полям дикие ветра. Ты летишь, словно птица в небе, но у тебя нет крыльев. Твои шелковистые волосы развеваются на ветру, а когда ты закрываешь глаза и радостно смеешься, я пьянею. Никакой алкоголь не возьмёт меня крепче твоей улыбки. Среди густой любви всегда были и будут провалы. Твои родители. Ох, как же хочется обжечь их своим пламенем и забрать тебя из гнездышка! Но, нет, ты против. Твои алмазные глаза сковывают моё сердце с неимоверной силой, дожидаясь того самого момента, когда все треснет, а я умру. И вот тот день, когда сидим с тобой мы в поле светлом, под закатом солнца. Ты вновь о том же: о магии своей. Я маг огня, а ты маг ветра: нам не бывать с тобой в любви. Тяжёлый вздох мой разрывает твою речь. Ты злишься, я смеюсь. Я закрываю свои очи, в порыве страсти, вдыхая пряный воздух. — О милый мой, ты знаешь про любовь? — Встаёт вопрос меж мной, тобой. Я не вижу, но чувствую, что ты нелепо краснеешь, а потом и вовсе, отводишь свой взгляд. — Конечно знаю, что за глупость? — Критично отвечаешь ты. Ромашка, милый мой цветочек, открой же свои очи и посмотри на все сейчас. Как глупо ты себя ведешь, не видя света той любви, что я дарю тебе день за днём все больше и больше. — Но почему не замечаешь ты меня, о светлый ангел мой? — Я осуждающий взгляд кинул на твою изящную спину, трогаю твои фаланги пальцев. Мои губы болят от той боли, с которой вспоминаю тебя. Я кусаю, царапаю, ною. Почему ты вечно сидишь прямо, лучик света моего? — О, Джонни, дорогой. Ты друг мой, очень старый. Видать, не понял ты совсем: я ветром потушу огонь твой резвый, а потом, навечно пропаду. — Ты, маг проклятый! Я жизнь свою готов отдать, за время, проведенное с тобою. Твой бирюзовый шарф горит от солнечного света, а ветер так и норовит забрать себе. Ты трогаешь меня за руку, а я крадусь в твою судьбу. — Негодник ты, проклятый маг! Я ласки слов искать любил! А ты, ничтожество такое, осквернил любовь мою! — Я грозно отвечаю, вставая, прямиком с травы. Твои глаза искрят от боли, а руки тянутся к ногам. Ты опоздал, ничтожный маг. — Чтоб понял, гнусная скотина. Иль любишь ты меня такого, то под кровавую луною, танцуй со мной, что будет сил. Танцуй со мной тот танец моря, что сковывает сердце магов ветра и огня! — Я бросаю грубо слово, но не извиняюсь, ни за что! Ты сам виновен в этом деле. Ты сам отверг мою любовь. Я растворяюсь на ветру, огнем взмывая ввысь. И только едкий дым ты чувствуешь по моему уходу. Твои печальные глаза блестят на солнце светлом. Секунд пятнадцать с тех пор прошло, а ты все еще сидишь. Пройдет хоть целый день, хоть век проскочит: ты все будешь там сидеть и ждать кровавый танец ночью. — О, Джонни, милый маг. Если б знал ты правду горькую, не сказал бы таких слов. — Рома очи закрывает, откидываясь в мир любимых грез. И Бог здесь не поможет, я уверен в этом деле. Лучик света голубого озаряет все пространство, цепляя носик Ромы, что сладко спит в густой траве. Глубокой ночью прихожу к тебе я вновь. Опять ты, гнусный маг, лежишь, как мертвый скот. Лучше б развивался ты, а не о сне мечтал. Я присел к тебе поближе, глядя на талию твою. Руки тонкие твои, ноги стройны, да все тело заставляет забывать столь важные моменты, как поход на гору "Бита" и другая чехарда. Я не потревожу сон твой сладкий, а лишь немного посмотрю. Я возбужден до боли в сердце, что в бога хочется поверить. Ну почему сейчас все так паршиво!? Я, ничтожный маг, сижу с тобою рядом, в возбужденном воздухе скрывая, всю любовь к тебе сейчас. Но руки! Руки дьявольски передали, трогая тебя везде. Ты взор свой открываешь, а я ласкаю пушистый волос твой. Щеки красные твои, глазки бегают по полю. Лишь я сижу в недоумении, смотря в твои алмазы. — Нет, Владыка, это не то, что видел ты! Я был на краю любовной бездны, почти упал я в пустоту! Я жду пощады, маг ветра и полета, только не гони туда, где погибну я.. — Колбая вновь пал. Как грубо поступил ты, дьявол! Зачем полез ты в эту глушь степную? Твой мозг же говорил, что будет больно! Ты сам себе глаголил правду. — Стихийный маг огня родного, прошу, промолви еще раз. Промолви просьбу ту, что молвил ночь назад. — Роман был в ужасе таком, что поджал под себя ноги, забывая напрочь про ветра. И те идеальные штанишки, что красовались на мальце, сейчас окрасились в цвета, не добровольные для любимых ангелочков. — Про белый танец, господин? — Я был в отчаянии. Сам Фильченков попросил, а я обругался на него. — Про белый танец, милый Колбая. — Роман был полон счастья. Его впервые не побьют, не оскорбят и сломают стену ту большую, меж любовью и реальным миром. — О, маг мой милый, мой любимый маг ветров, позвольте пригласить мне вас на Белый танец, наших дней урок?. — Я протягиваю свою ладонь, кланяясь в пол, ловлю глазами тоненькие ноги. Твоя нежная рука так красивая и мила. Я трогаю фаланги пальцев, пролезая между них. — Ты знал, Фильченков младший, что сладок ты на первый взгляд? — Я ждал ответа невзначай, пока ты улыбался небу, а я лишь слушал пустоту, в ответ на свой вопрос. — Великий маг огня, я принимаю приглашение, на белый танец наших дней. — Ты ответил очень скоро, цепляя взгляд мой на себе. Я удивился. Ну как такое нежное создание, любящее природу, смогло принять и не отвергнуть куклу Грозного царя. — Ты знаешь, Джонни, что Белый танец скрепляет наши души воедино? — Роман счастливо улыбался, даря спокойствие и честь, шагнул немного вправо, утянув с собой свою любовь навек. — Конечно знаю, милый мой. Я буду рядом каждый день и ночь, каждый праздник или скорбь, каждый выходной и будни. Поверь, Ромашка, я люблю тебя уж век, если не больше. — Гордо отвечаю я, отчётливо смотря в глаза твои, как ясный берег. Я знаю, что завтра все останется опять, все будет так, как есть. — Но запомни, милый мой.. Когда найдешь мой труп ты в поле, то не грусти, не плачь, родной. Приляжешь рядом, под бочок, расслабишься в траве густой. — Ты грустно улыбнулся, опуская взгляд в низы, идя со мной в головокружительном заходе. — Умри со мной, я буду счастлив. Я буду вечно ждать тебя один. — Ромашка жадно дышит, хватая сладкий воздух, теряя мысль а небесах. Ты вновь посмотришь на меня, а я опять, наивный волк, что падает в ловушку. — Как глупо шутишь ты, маг ветра. Я обещаю, что буду ждать, от заката до рассвета, улыбки яркой, что люблю. — Я те́пло улыбаюсь, притянув тебя за талию к себе, теряя весь контроль. Ты мило смотришь на меня. Я кончаю наслаждаться. Пора бы уже все решить, начать все с самого начала, но уже вдвоём. Тонкие фаланги пальцев я целую вновь и вновь, а ты смущаешься, стараясь спрятать опять свое лицо. Я держу его руками, наслаждаясь мягкой кожей. Ты смотришь на меня, а я в твои просторы глаз. Мы будем вместе навсегда. Я начну, а ты продолжишь писать в стихах историю любви.