Созвездие Ориона

Трудно дышать. Легкие словно сжигают огнём и дым от него, застревал где то в горле, вызывая мучительный кашель. Задыхалась. Она задыхалась. Глаза слезятся и постоянно жмурятся от жжения, почти не видя ничего перед собой. Беспомощная. Она размахивала руками, пытаясь ухватиться хоть за что нибудь. Спасите. Но вокруг лишь давящая пустота и до звона в ушах, тишина. Страшно. Эта пропасть затягивает её. И она уже совсем не может вдохнуть. Мона проснулась, болезненно кашляя и прислонив ладони к горлу. Которое саднило. Всего лишь кошмар. Но горло вот действительно першит. Она заболела? Хотя это было бы неудивительным, после её прогулок под дождем в сильный и холодный ветер. Её тело всё ещё била мелкая дрожь, словно страх до сих пор пытался вновь достигнуть её разума. Но Мегистус глубоко вздохнула, понемногу успокаиваясь. Это только сон. И хотя девушка верила в вещие сны, когда звёзды на небе сходились в особую позицию, то сейчас она не хотела об этом думать. Время на экране телефона показывало пять утра. Уже светало и тем не менее, будильник у неё заведён на девять. Мона аккуратно сползла с кровати и направилась вниз, на кухню. В полумраке дома она пару раз запнулась о ковёр в зале, но наконец оказавшись на кухне, быстро схватила стакан. Прохладное стекло приятно охладило её ладонь и она налила туда воды. Стакан опустел буквально за три глотка и Мегистус громко выдохнула. Теперь першение в горле хотя бы притупилось. Но ей всё же наверное стоит найти таблетки от горла… На всякий случай. Уснуть ей уже вряд ли удастся. К тому же, её немного потряхивало от волнения. Первая татуировка как никак. Всё, что Мона знает о самом процессе создания — это то, что прежде всего больно. Хотя странно было бы ожидать чего то другого, ведь в тебя по сути очень быстро тыкают иголкой с краской. Девушка стала искать в интернете изображения нарисованные по Созвездию Ориона. Она не хотела чего то вычурного и яркого, сразу бросающимся в глаза. Нет. Ей хотелось чего то более простого, но при этом символичного. И Мегистус таки кажется нашла нужное изображение. Сохранив его в галерею, она услышала со второго этажа щенячий писк. Её потерял. Вздохнув, Мона вновь поднялась наверх к себе в комнату, обнаружив на кровати среди скрученного одеяла щенка. Она долго вчерашним вечером размышляла, как его назвать. Было много идей, но она никак не могла определиться, какое имя подошло бы ему больше. А потом… Мона вспомнила одну их своих любимых звёзд. Очень яркую и красивую. Чьё свечение отдавало бледно голубым светом. Ригель. Так она и решила назвать щенка. Чёрный и тёплый комочек заскулил вновь, пробираясь к краю кровати и явно намереваясь завоевать всё внимание Мегистус. Ну прямо ребёнок. Девушка вздохнула и присела рядом с ним, а щенок не теряя времени заполз к ней на коленки. Мона улыбнулась и с трепетом стала поглаживать малыша, который скрутился и улёгся клубочком. Очаровательное дитя. *** Сегодня было прохладно и пасмурно. Но по крайней мере, без дождя и ветра. Но зонтик Мона на всякий случай с собой взяла, кто знает, что в дальнейшем может измениться. Улицы сейчас казались особо людными. Утро в самом разгаре, все спешат по своим делам. Гудят вдалеке машины и мирно беседуют деловые партнеры за чашкой кофе, в забегаловках. На Мегистус сидят плотные, чёрные джинсы и свободная, кремовая толстовка. Сверху заместо кожанки, теперь болталась ветровка приятного, темно лавандового оттенка. На голове всё те же два хвостика, а на ногах любимые ботинки. Девушка не стала надевать дополнительно топ под толстовку, так как бить тату ей будут как раз на спине. Всё равно придётся это снимать. Мона задумавшись, едва не вступила в глубокую лужу, но вовремя её обошла. Было очень жалко оставлять Ригеля одного в доме на такое количество времени, но выбора у неё не было. Она оставила ему в комнате еды и воды в мисках, а уж где нагадит… То она всё приберёт, как вернётся. Телефон в её руке оповестил о повороте направо, что Мегистус и сделала. Да. Ей всё ещё иногда приходилось ходить в этом городе по навигатору. Тем более, что со вчерашней прогулки она не запомнила, где этот салон находится. Благо Скарамучча оказался достаточно умным, чтобы этот адрес ей переслать. Да. Теперь у неё ещё и был его номер. Не то чтобы, она прям сильно этому радовалась но… Было почему то даже немного приятно. Совсем чуть-чуть. Она могла бы допустим позвонить ему в два часа ночи, просто с целью достать. Правда зачем, она не знала, да и парень бы после такого её заблокировал. Мона тихонько хихикнула. Такая мелкая пакость, а сколько радости. Вот и то самое крыльцо. Она на месте. Перескочив через три ступеньки, как через одну, девушка остановилась прямо перед дверью. Под этим злосчастным козырьком, где ещё только вчера она и Скарамучча преспокойно болтали. Если конечно не считать ту часть, где он схватил её за запястье и не дал отказаться от своей безумной затеи. Но… Мона до сих пор помнит его тёплое прикосновение. Небольшую шероховатость и грубость его горячей кожи, крепкую хватку. Уши и щеки девушки заалели от подобных воспоминаний. Как странно. Она ведь за эти две недели, так и не смотрела на Скарамуччу, как на… Парня. В её понимании он являлся этаким горе-другом и недо-врагом. Тем, кого бы она никогда не поцеловала. Что же тогда изменилось сейчас, раз Мегистус так смущалась, вспоминая ту сцену. Она впервые посмотрела на него под другим углом. И увидела красивого, молодого человека с приятным голосом и утягивающим взглядом. Образ никак не вязался в её голове с вечно вредным и недовольным, упрямым Скарамуччей. Но это оставалось фактом. Мона бы хотела поцеловать Скара. И осознание данного аспекта, привело её к гулко стучащему сердцу и тихому писку. Нет. Как бы обманчиво он не выглядел, это всё ещё тот самый Скарамучча. Ехидный, хитрый, немного двуличный и хмурый. Мона не должна даже думать о таком. Возможно она ведёт себя как маленькая девочка влюблённая впервые, однако на деле у Мегистус были отношения. Казуха был очень красивым и галантным юношей, особо тактичным и весьма спокойным. Он любил красиво говорить поэзией и даже посвящал Моне стихи. Он украл её сердце сразу же, как только перешёл в их класс и девушка познала все прелести первой влюбленности. Ей же было шестнадцать на тот момент. Встречаться они начали спустя год и Мегистус подарила ему первый поцелуй. С ним она узнала как это «бабочки в животе» и «сердце ухает вниз». Правда дальше поцелуев и обжиманий, они не зашли. Казуха выходит, уже как пол года назад переехал жить в другую страну. Навсегда. И им пришлось расстаться так как оба понимали, что они не смогут летать друг к другу каждые выходные. Конечно, Мона тосковала долгое время. Но позже печаль утихла и девушка стала просто жить дальше. Ничего ведь не поделаешь. Звёзды распорядились так. А теперь, Мегистус кажется вновь ощущала в груди нечто инородное. Но такое приятное, горячее и тягучее. Кажется это называют симпатией или же влечением. Но девушке слишком боязно размышлять о дальнейших последствиях. — Давно тут стоишь? — знакомый голос раздался прямо над ухом позади. Мона словно пойманная за чем то незаконным, напугано вскрикнула и резко обернулась. — Скара! Ну зачем же так пугать?.. — девушка глубоко вздохнула, прикрывая на мгновения глаза чтобы отогнать все размышления и успокоиться. Как хорошо что чтением мыслей люди не обладают. — Нет. Только что пришла. Я думала, ты уже там. — Мегистус вновь открыла глаза и едва приподняла голову, тут же отшатнувшись назад и врезавшись спиной в дверь. Скарамучча стоял слишком близко, почти вплотную к ней. Это… Очень смущало ее. — Ясно. — он кивнул, явно заметив с каким смятением девушка от него отшагнула назад. И на губах парня по плутовски расползлась лукавая усмешка. Мону едва ли не передернуло, когда тот шагнул к ней ближе, вновь сокращая расстояние. — Что такое, малышка Мона? Боишься? Или же смущаешься? Хотя… — он сделал паузу, протянув ладонь к её лицу и коснувшись пальцами девичьей горящей кожи. — Всё и так понятно по твоим алым щекам. — Ч-что? Прекрати. — Мона отвернула от него голову и опустила её вниз. — И вообще. У меня не алые щёки. Тебе кажется. — Ага. Продолжай дальше считать меня за придурка. — Скарамучча как то странно на неё взглянул и Мегистус рвано выдохнула. Его взгляд был… Мутным что ли. Девушка не могла понять, какие именно эмоции проскальзывали в его мимике. Тонкие губы парня подрагивали и иногда по ним нервно проходился острый язык. Темные брови то немного хмурились, то задумчиво опускались. Челюсти иногда отчего то сжимались и на них играли желваки. Он — двуличный и странный человек. Мона должна об этом помнить. Даже когда сдерживает себя от того, чтобы потянуться к нему. Как ей трудно дышать, как тяжело смотреть на него. Но и отвести взгляд, уже кажется самым глупым действием. Девушка откашлялась, ощущая что кончики ушей уже горят не хуже щёк. — Я не считаю тебя придурком. А нам не пора уже? — Мона ломано улыбнулась и нервозно издала смешок. Нет. Нужно прекратить этот детский сад. — Время же идёт. Нас наверное уже жд… — она буквально задохнулась, когда чужие губы грубо накрыли ее. Последние буквы слова растворились в её тихом стоне. И непонятно, был ли он недовольным, или же напротив удовлетворённым. Губы у Скара были… Горячие и сухие. Властные, когда в резком и голодном порыве сминали её. И нежные, когда проходились языком, иногда делая попытки проникнуть внутрь её разгоряченного рта. Но Мона словно забыла как это, целоваться и от растерянности сжимала зубы, не позволяя ему углубить поцелуй. Парень мокро причмокнув на пару секунд отстранился, но только чтобы вздохнуть и с новой силой вцепиться в неё. На этот раз, его ладонь поднялась к её лицу снова и надавила на челюсти, чтобы она разжала зубы. Мона зажмурилась и приглушенно пискнула, всё-таки подчиняясь и приоткрывая ротик. Как давно она такого не ощущала. Кажется совсем отвыкла и теперь, всё происходило так по новому, словно в первый раз. Скарамучча довольно промычал ей в рот и его язык соприкоснулся с ее. Мегистус издавала жалобные и протяжные, постанывающие звуки, когда Скара втягивал и засасывал её язык, а его острые клыки случайно цепляли и царапали её кожу. Иногда он прокусывал до крови её и так обветренные губы и с садистским удовольствием слизывал с ранок капли крови. Этот металический вкус смешался со странной сладостью, заставляя Мону всё сильнее ослабевать. Ноги окончательно подкосились и девушка стала оседать, но парень крепко обвил её талию ладонью и поднял вверх, отрывая её ноги от пола и почти вдолбив в поверхность этой несчастной двери. Как хорошо, что она непрозрачная. — Мона. — он произнёс её имя таким голосом, какой она ещё никогда от него не слышала. В нем было полно тяжелого вожделения и нежности, что утягивало ко дну окончательно. Мегистус забыла как дышать. Легкие скручивало от нехватки воздуха и это никак не спасало ситуацию. Она пропала в этом омуте. — Что такое? — так странно с ним разговаривать прямо сейчас. Но Мона кажется держится вполне стойко, если конечно не учитывать тот факт, что её ноги свободно болтаются в воздухе. Парень усмехнулся и на его лице словно невольно расползлась глупая улыбка. Но кажется впервые искренняя. — Нет, ничего. Нам действительно пора. — но даже после этих слов, он вовсе не отпустил ее. Девушка немного не понимала, что он удумал. Но всё стало предельно ясно, когда Скара снова прижался к ней губами, но на этот раз ко лбу. Этот жест был таким тёплым и… Милым что ли? Очаровательным? Так не похоже на вечно хмурого и немного по-детски вредного Скарамуччу. Только после этого, он поставил её обратно на пол и отошёл на пару шагов назад, хрипло прокашлявшись. И… Мона была готова поклясться, что на бледных щеках его появился лёгкий, едва заметный румянец. Но он точно был. Но она ему, ничего по этому поводу не скажет. Даже не съязвит. Ведь у самой, лицо наверняка краснее садовых яблок. Да и парень бы ощетинился, снова став колючим словно ёж. А ей не хотелось портить эту атмосферу. — А, да. Пойдём. — стушевавшись, Мона быстро юркнула за дверь, суетливо пропадая в коридоре тату-салона. Ох, что же это такое только что произошло? Ей наверное, никогда не разгадать его мотивы. Скарамучча — очень странный. Но он кажется, нравится ей. *** Мона — оказывается очень милая когда смущается. И он уже возможно по уши влюблён. И когда спрашивается, успел? Мегистус наверное нравилась ему и во втором классе. Иначе бы, запомнил ли он так хорошо обычную девчонку? Она всегда была такой. Смелой и уверенной, независимой и потрясающей умницей. Но и собственной гордости ей не занимать. И он лишь усугубил ситуацию, поцеловав её. Теперь, ему точно не удастся избежать этого столкновения. Они разные, но почему то порой слишком похожие. А Скара не верит ни в судьбу, ни в её пророчества. А что, если?.. — Скар! Ау, ты в порядке? — Синь Янь взглянула на него исподлобья, по прежнему держа в руке тату машинку. Парень вздрогнул, вылетая из своих размышлений. Однако вновь поймать за хвост улетевшую мысль, так и не смог. — В полном. Задумался. — он опустил на молодого мастера взгляд и хмыкнул. Синь Янь — можно назвать такими словами, как «милый панк». Два пышных и коротких хвоста на голове, довольно дерзкий стиль одежды и необъятное количество аксессуаров в виде металических шипов, или же цепей. Смуглая кожа красиво гармонирует с каштановыми волосами и одна перекрашенная в алый прядка среди челки, довольно сильно выделяется. Тем не менее, характер у девушки был намного мягче, чем может показаться на первый взгляд. И хотя порой манера её общения бывает грубовата, это вовсе не из её желания кого либо обидеть. Скорее всего, она просто привыкла к такому. К тому же, Синь Янь увлекается профессиональной игрой на электрогитаре. Скарамучче даже приходилось пару раз слышать, как она играет. — Хорошо. Говори если будет сильно больно. — она продолжила бить тату, не отводя больше взгляд от его кожи не на секунду. У него уже была татуировка под ключицами и ещё одна на правом предплечье. На этот раз, местом нового «побоища» стала его спина. Сама мысль о новом рисунке на теле к нему пришла тогда, когда он вновь увидел Мону посреди его школы. «Пока небо над нашими головами не падет, а пояс созвездия Ориона не потухнет, мы будем раз за разом видеться вновь». Эти слова теперь будут украшать его спину между лопаток, обрамлённые вороными крыльями в готическом стиле. И даже в этот момент Скара четко и остро ощущал, как буквы эти въедаются в его кожу. Навсегда. Он так сильно и горячо желает, чтобы эти слова остались действенны навсегда. И он постарается.