Созвездие Ориона

— Папа! — худенькая, маленькая девочка бросилась на шею мужчине, буквально повисая на нем и едва доставая носочками до пола. На голове два жиденьких хвостика, а на лице счастливая улыбка без двух молочных зубов, придавая её детскому лепету, забавную шепелявость. Мужчина с особой теплотой во взгляде, крепко обнял девочку и поднял её, немного покружив и вызывая тоненький смех, словно звон колокольчиков. — Моя доча! Соскучилась? — он прекратил её кружить и растянул добрую улыбку, а девочка шутливо и так привычно, тихонько пару раз подергала отца за короткую бороду. — Очень соскучилась! — кроха сморщила от радости носик, а мужчина потрепал её по голове. Но что то не так. Неожиданно ощущение тёплых объятий исчезло, испарилось. Стало вдруг так холодно. Словно вокруг суровая зима, метель. Мона стоит на том же месте, где казалось бы вот только что, её крепко обнимал отец. Вот только она уже не маленькая девочка. А отца здесь словно и не было. Ей стало страшно. Сердце предательски закололо, а в горле скрутился ком. — Пап? Я… Скучаю. Но ответа нет. Тишина в этой пустой, покинутой воспоминаниями и тёплом квартире. *** Мона проснулась. Тело ещё охватывала мелкая дрожь, а пижамные штаны и кофта на ней были влажными от холодного пота. Взгляд с трудом фокусировался во мраке комнаты, поэтому трясущимися руками, она включила лавовую лампу. Синий, мягкий свет озарил помещение и страх стал потихоньку отступать. Рядом, под одеялом зашевелился комочек. И оттуда, как из норы выполз Ригель, пару раз чихнув. Мона с нежностью прижала щенка к себе, трепетно его обнимая. Глубоко вздохнув, она посмотрела в окно, которое как обычно не зашторила, впуская в комнату лунное свечение. Однако этой ночью было пасмурно и за стеклом, таилась лишь тьма. Поёжившись, девушка зарылась обратно в тёплое одеяло и Ригель с трепетом улёгся под боком, поджимая лапки. Уже вторник. *** Скарамучча никогда не мог назвать Эи, своей матерью. Язык не поворачивался. Эта женщина не дарила ему ни любви, ни заботы. Всегда была холодна и безжалостна. Отца он в детстве не видел, словно того никогда и не было. Он объявился лишь после смерти бабушки, когда парень был на грани того, чтобы сесть за решетку. И каждый раз, в те опустошённые мгновения, Скара задавался вопросом. Эи, о чем же ты все-таки подумала в тот момент. Момент, когда твоё же собственное творение, направило на тебя дуло пистолета? Была ли ты огорчена, столь же сильно, как и в момент его рождения? Или же осчастливлена, тем же сей прекрасным безумным блеском в его глазах? Испугалась ли, когда он нажал на курок? Или же звук выстрела был для тебя так прост? Эи, было ли больно, само осознание такого конца? Или же эту боль, пресекла боль от пробитых насквозь рёбер в районе сердца? Скарамучча жалел об этом временами. Быть может, не выстрелив он тогда, то добрая старушка до сих пор была бы жива. Возможно тогда бы и отец за ним не пришёл. И жизнь бы его не покатилась по наклонному циклу, вращаясь как в центрифуге. И Царица бы не снилась ему в кошмарах, то как она протягивает к нему ладони. Словно хочет помочь. Но на деле, лишь завлекает в ловушку. Он и сам жестокий человек. Он ужасный человек. Он грешный человек. На его руках лежит смерть. Отвратителен и страшен сам факт. И ему это ненавистно до дрожи в теле, до скрипа в зубах. Совершив один поступок однажды, ты будешь вспоминать о нем всю жизнь. И Скарамучча не хочет этого помнить, он хочет забыть. Так рьяно желает начать жизнь с чистого листа, но тяжкий груз мертвых глаз из воспоминаний тянет его назад, ко дну. Не даёт выкарабкаться, не позволяет сбросить километровый якорь. Простынь постели холодила тело, одеяло не согревало от слова совсем. Обычно его тело было всегда тёплым, почти горячим в сравнении с кипятком. Но сейчас, он ощущал себя трупом. С дрожащими от немой боли губами и наверняка, покрасневшими от сдерживаемых слез глазами. Как же тяжко в груди. Его словно придавило к матрасу кровати. И ком где то в гортани просто невыносим. Поэтому Скарамучча не помнит, как именно ему сбрелось в голову достать пачку завалявшихся, ментоловых сигарет. Бросил ведь уже как год. Но сейчас, его кажется снова накрыло. И ничего не спасало. Достав одну сигарету, он откинул упаковку на кровать. И на тумбе благо, лежала зажигалка, которая грозилась скоро закончиться. Но его это мало волновало конкретно сейчас. Главное, ему удалось поджечь сигу. Обо всем остальном он потом подумает, обязательно. Но не сейчас. Сейчас парень хочет только забыться и уснуть. На уроки он сегодня не пойдёт. Дым отравляет его легкие, превращая их в пепельницу. Но зато затмевает разум и словно лечит этим мозг, не позволяя ему проектировать ещё какие либо воспоминания. *** Парта, что находилась через Люмин сегодня пустовала. И даже Аякс ничего по этому поводу не знал. Ну либо же просто отмалчивался. Черт его знает. Честно, Мона волновалась. И даже её гордость не перекрывала собой эту тревожность. Где же ты, Скара? Люмин же была в предвкушении вечернего праздника. Ах, точно. Они же идут на квест в честь дня рождения Аяки. К слову вчера, Мегистус успела сбегать в магазин, дабы подготовить для Камисато презент. Она набрала ей различных масочек и кучу уходовой косметики для лица и тела, сложив это всё в серебристую коробку. Мона немного беспокоилась по этому поводу. Но оставалось лишь надеяться, что людей Аяка пригласила немного и подарок ей понравится. Она вертела в тонких пальцах карандаш и раз за разом, кусала губу. Вот ведь свезло. Ей бы сейчас о предстоящих экзаменах беспокоиться, а она всё не о том совсем думает. Это ведь последний год в школе. Она должна хорошо сдать все итоговые работы. Ведь от этого будет зависеть её будущее. А в голове белый шум. В ушах всё звенит. Не может даже сосредоточиться на уроке. Преподаватель Чжун Ли всё рассказывает и рассказывает. А её взгляд вновь метнулся к двери в надежде, что оттуда сейчас выскочит темно-синяя макушка. Не выскакивает. И разочарование приходится проглотить с досадой. У Моны пересыхает внезапно так горло. Ужасно хочется пить. Она тихонько кашлянула пару раз, приложив к ротику кулачок. Брови хмурятся. Какая же всё-таки тема урока? Нужно хоть что-нибудь написать. Пересилить себя. И Мона действительно пишет, когда улавливает речь учителя. Ох. Они оказывается уже пол часа обсуждают тему их будущего проекта, который они будут делать в течении всего следующего месяца. Парный проект. Забавно. Мегистус скорее всего будет работать с Люмин. В конце концов, её она уже знает. Тема: «Военная и Экологическая угрозы человечеству. Военная угроза человечеству обострилась с тех пор, как появилось ядерное оружие. Ведь война с массовыми применением такого вида оружия уничтожит человеческую цивилизацию.» Моне всегда становилось не по себе от таких рассуждений, но от этого никуда не деться. Урок заканчивается и преподаватель попрощавшись, уходит. Ху Тао с вопросительным взглядом, выскакивает следом за ним почти сразу же. И как ни странно, вскоре девушка вновь возвращается в класс и хватает за рукав Сяо, потащив его за собой. Кажется, этот парень является сыном Чжун Ли? Как странно. Они ведь совсем не похожи… Впрочем, Мегистус не то чтобы хотела лезть в чужую жизнь. Так что её интерес довольно быстро испарился. Это был последний урок. Супер. Или не очень. Сейчас надо искать тот трц по адресу, что ей скидывала Люмин. Хотя намного проще будет найти саму её. Мона быстро запихнула вещи в свой рюкзак и застегнув его, выбежала из класса. Хвостики на её голове совсем малость растрепались. Впрочем это было не так заметно, да и времени на то, чтобы их переделывать у неё не было. Девушка подготовилась заранее. Она ещё с утра надела чёрные лосины, что походили на плотные колготки и серый, обтягивающий боди. Она находит Люмин в гардеробной, когда та сидя, надевала свою обувь. — Слушай, ты же идёшь сейчас на день рождение Аяки, верно? — Мона немного хмурит брови для уверенности. Хотя на деле стала похожа на ежика. — А? Да, конечно. — Люмин говорит едва удивленно, словно не ожидая от Мегистус услышать подобный вопрос. — А я вот. Тоже решила пойти. Можно мне, с тобой? Я просто в этом городе ещё всего не знаю. — от собственной нелепости и неловкости, отворачивает голову в бок, прикрывая глаза. — Конечно же можно, спрашиваешь ещё! — блондинка смеётся и Моне от этого делается стыдно. Словно бы ее гордость могла бы от этого инцидента пострадать. Пострадала. Впрочем, на праздник они действительно пошли вместе. А рядом с Люмин, ещё шагали Итэр с Паймон. *** Сегодня морозно на улице. Скарамучча холод не любил. Поэтому высовывать нос из дома, ему не хотелось совсем. Бесил чертов Аякс, кажется внезапно решивший, что имеет полное право уже пять минут долбиться во входную дверь Скара. А что же тогда остаётся ему самому? Только с явным нежеланием открыть эту блядскую дверь. Аякс на пороге сиял от ликования. Добился ведь своего, гаденыш рыжий. Скар закатывает показательно глаза и пропускает друга внутрь. Парень сначала ворошит свои волосы одной рукой, второй же немного расстегнув сверху куртку. Только потом, удосуживается говорить. — Весь дом сигаретами пропах. Ты же бросил? — светло синие глаза смотрят на Скарамуччу с вопросом. Но сталкиваются с его темным взглядом, подобному марианской впадине. — Бросил. — кивает и немного погодя, сводит брови к переносице в своей манере. Затяжная пауза не напрягает. Даёт все обдумать. — Чего пришёл? — Тебя, задрота вытащить на свежий воздух. Заодно и нору эту проветрить. — Аякс театрально кашлянул. — У тебя тут даже дышать не чем. Сколько выкурил? — Всю пачку. — брюнет пожал плечами и отвернулся. — Не хочу я никуда. — Так дело не пойдёт. У тебя есть двадцать минут, но не больше. Быстро сходи в душ и надень что нибудь поприличнее. Время пошло, жду тебя в машине. — парень щелкнул пальцами и удалился за дверь, оставляя Скара в помещении одного. Скарамучча чертыхнулся, сжав на голове темные волосы. Бесит. Всё раздражает. Бесит этот рыжий казанова, возомнивший себя его спасательным кругом. Но почему то он всё равно послушно идёт в душ, под струями воды немного выходя из «мутного» состояния. А потом вытерев волосы полотенцем, оставив их немного влажными и растрёпанными, надевает чёрные джинсы и лиловую толстовку, по привычке подводя нижние веки красной подводкой. И садится в его чёрную машину, что терпеливо дожидалась его на улице. Аякс за рулем выглядит непривычно серьезно, что даже делается смешно. — Куда едем? — Скар расслабленно и устало откидывает сиденье назад, прикрывая глаза. Сбоку слышит смешок. — На день рождение моей хорошей знакомой. Одна богатенькая девчонка из семьи Камисато. Развеешься хоть. — Аякс переключает передачу и стартует с места, а брюнет издаёт обреченный вздох. — Ты серьезно? Я её даже в лицо не знаю. И без подарка… Сам знаешь. — Скар прикладывает ладонь к лицу, ощущая головную мигрень. — На этот счёт можешь не париться. Подарок я купил за тебя, а вот Аяка новым знакомствам только рада будет. Ты главное не груби. — парень хмыкает, наблюдая за страданиями друга. — В бардачке есть таблетки от головной боли. Сбоку стоит бутылка воды. — Мф, спасибо. — Скарамучча быстро находит пачку таблеток и воду, выпивая одну капсулу. — Значит побыть немного пай мальчиком. — Да, будь так любезен. — кажется Аякс усмехнулся. — Кто ещё там будет? — парня немного клонит в сон, однако он старается это пересилить. Приятный, дорогой кожаный салон и тихая, не давящая музыка делают своё дело. — Кто знает. Аяка приглашает всех кого не лень, в надежде завести друзей. Бедняга. Постоянно эти её попытки заканчиваются провалом. — руль в его руках смотрится как влитой. Словно Аякс был рождён, чтобы сидеть за рулем. Водит уверенно и довольно быстро, хоть правила старается не нарушать. — Но там точно будет Люмин. Они с Аякой хорошо спелись. Эта бойкая девчонка однозначно придёт. И конечно же там будет её парень. Ты его, скорее всего знаешь. — Понятия не имею, о ком ты. — Скарамучча фыркнул, лениво приоткрыв один глаз. — Тома. Если я не ошибаюсь, он раньше ходил с тобой в одну музыкальную школу. — Аякс приподнял иронично брови, включая поворотники. — Серьезно? Черт, я вспомнил. Высокий такой блондинчик. Не знал, что у него девушка есть. — брюнет вытянул ноги и немного потянулся. — Теперь знаешь. Да и какая разница. Приедем и все само выяснится.