Когда нечего терять

Пробуждение выходит неприятным. Мне хочется отправиться на тот свет прямо здесь и сейчас, чтобы не мучиться в дальнейшем. Складывается ощущение, словно кто-то выворачивает мою душу наизнанку, отчего становится противно. Во рту поселяется кислый привкус, а ком в горле не позволяет вдохнуть хоть глоток спасительного кислорода, от отсутствия которого лёгкие начинают гореть огнём. Мысли вновь и вновь возвращаются только к одному человеку, а взгляд ярко-алых, словно человеческая кровь, глаз продолжает преследовать меня даже во сне. Кажется, от него совершенно невозможно спрятаться. Страх стальным обручем сковывает сердце, тяжестью оседая в груди. Он превращается в тяжёлые ржавые кандалы, которые стягивают запястья и щиколотки, стирая их буквально до костей. Цепи звенят при каждом движении, холодными змеями опутывая тело так, что я даже слышу хруст собственных рёбер. Холодно. Кровь застывает в сосудах, а сердце покрывается тонким слоем инея. Горячее дыхание вырывается изо рта, густыми клубами пара растворяясь в воздухе. Мышцы немеют, и от холода я уже не чувствую своего тела. Страшно оставаться в одиночестве. В этой звенящей пустоте, которая настолько сильно давит, что буквально размазывает меня тонким слоем по кровати. А отсутствие звуков сводит с ума. Даже собственное сердце не отзывается привычным гулом в груди, и я совсем не ощущаю его. Дыхание становится бесшумным, а крик, который должен быть настолько громким, чтобы уши закладывало – беззвучным. На смену леденящему холоду приходит обжигающий огонь, медленно поедающий тело. Лава разливается по сосудам, заставляя кровь вскипать, а сердце отбивает лихорадочный стук. Неожиданно темнота взрывается яркими пятнами перед глазами. Фейерверки сопровождаются противными звуками, похожими на визг автомобильных шин по асфальту, которые разрывают черепную коробку буквально на части. Мне хочется всадить кунай себе в висок, чтобы прекратить эту головную боль. Я чувствую, как руки начинают мелко-мелко подрагивать, а когда кидаю быстрый взгляд на свои ладони, то с ужасом замечаю, что они все в крови. Эта алая вязкая жидкость пропитывает одежду, капая с мокрых прядок волос. Она противно скользит по щекам, а крик пронзает тишину, повисшую тяжёлым комом в воздухе, как нож разрезает мягкое сливочное масло. Все мои страхи, спрятанные за семью замками, и потаённые желания отвратительными белыми червями вылезают наружу. Они копошатся, пожирая мою плоть. Я чувствую, как они шевелятся внутри меня и падают на пол с оглушительными шлепками. В воздухе несёт гнилью. На смену страху приходит нервный смех с безумными нотками и банальная жажда крови. А потом вновь ослепительная боль, страх и нечеловеческое желание убийства. - Как ты себя чувствуешь? Я слегка киваю и откладываю в сторону свиток, продолжая сидеть спиной к входящему. Он тоже не решается сделать первый шаг, упрямо стоя на пороге и прожигая мой затылок пристальным взглядом. Зловещую тишину в комнате нарушает лишь пенье птиц за окном. - Хорошо. Неджи прекрасно понимает, что правда скрывается под обманчивым спокойствием, когда я прячу дрожащие от страха руки под столом. Хьюга делает вид, что совершенно не замечает моих резких, нервных движений, и подходит к окну, рассматривая безоблачное голубое небо. - Что тебе нужно? - Я пришёл поинтересоваться твоим самочувствием, – отвечает Хьюга в своей привычной манере – холодно и спокойно. - Поинтересовался? – приподнимаю я вопросительно бровь, возвращаясь к конспектам. – А теперь оставь меня в покое. - Что произошло? Поднимаю голову, сталкиваясь с вопросительным взглядом светло-серых глаз. Лёгкая усмешка трогает мои губы, когда я подпираю ладонью подбородок, продолжая рассматривать кузена. Проходят несколько томительных минут перед тем, как парень недовольно хмыкает, складывая руки на груди. Но мне совершенно не хочется разговаривать с ним. Я вообще никого не хочу видеть. Откат от Цукиеми оказался невообразимо тяжёлым. В первое время даже невозможно было понять, что происходит. Я словно выпала из реальности. Спустя несколько дней, когда ко мне возвратилась способность трезво мыслить, Неджи поведал о семидесяти часах моей горячки, сопровождавшейся бредом. Единственным утешением служило то, что я ничего интересного не говорила, а лишь покрывала трёхэтажным матом Итачи Учиху, как виновника моего пошатнувшегося душевного равновесия. А сейчас… Сейчас все пытаются выяснить, что именно случилось в тот злополучный день, прикрывая своё любопытство под масками беспокойства о моём здоровье. Даже Хана стала меня навещать намного чаще. От одного только воспоминания о соклановцах становится тошно. Неджи медленно садится рядом за стол, не сводя с меня пристального взгляда. Ещё пара секунд и воздух заискрится от напряжения, которое создаём мы сами, находясь друг напротив друга. Равнодушное выражение лиц, холодные взгляды светло-лиловых глаз, размеренное спокойное дыхание – обстановка в комнате угнетает и заставляет устало опустить плечи, судорожно выдохнув. - Что произошло? Кузен повторяет свой вопрос, произнося его по слогам. И вновь это похоже на удары молота по наковальне, звук которых звонким эхом отзывается в пустой черепной коробке. Пару секунд я лишь невозмутимо смотрю на Неджи, пытаюсь распрямить плечи и рвано выдыхаю: - Ничего. - Не хочешь об этом говорить? – щурится парень, вопросительно приподняв бровь. Внимательный взгляд его светло-серых глаз медленно скользит по моей коже, отчего спина покрывается холодным потом. Пальцы под столом устраивают безумные пляски. - Как ты догадался? – попытка съехидничать и ухмыльнуться выходит слишком жалкой, на что Хьюга лишь презрительно фыркает, складывая руки на груди, и выжидающе смотрит. Чувствую себя мышкой перед пастью удава. - Хиаши-сан очень заинтересовался твоей последней выходкой, – говорит Неджи с равнодушно-спокойным выражением на лице, однако, в голосе проскальзывают звонкие стальные нотки. Выходкой. Как бы ни прискорбно это не звучало, но именно так можно назвать мой внезапный порыв последовать за Саске. Идиотской затеей, смысл которой всем был известен – поиск приключений на свою мелкую задницу. Не паниковать. Сейчас главное сохранять спокойствие. - Это он послал тебя ко мне? Хьюга недоуменно приподнимает брови, удивлённо смотря на меня. Напряжение в воздухе исчезает слишком неожиданно, и вместо неё поселяется странная неловкость с горьковато-имбирным послевкусием. - Нет, - Неджи отрицательно покачивает головой. – Но я слышал, что он хочет поговорить с тобой. - Откуда ты знаешь про его желания? – тут же выпаливаю, вздрагивая. - У нас был разговор. Кузен ясно даёт понять, что его беседа с главой клана совершенно меня не касается. Если посудить, то мою жалкую душонку вообще не должно волновать какие-либо проблемы Хьюг. Краем уха удалось услышать, что Хиаши хочет подарить мне на совершеннолетие «печать подчинения». Это определённо не входит в мои планы. - Что ты хочешь услышать? – устало выдыхаю я, потирая указательным пальцем переносицу. - Всё. - Всё? – переспрашиваю, не зная, с чего именно начать свой увлекательный рассказ. – Ты ведь знаешь, что Итачи Учиха в одну ночь вырезал весь свой клан, оставив в живых только младшего брата, который теперь одержим отправить душу шиноби ранга «S» на тот свет. - Ближе к теме, – Неджи недовольно закатывает глаза. – В Конохе это каждый знает. Зачем тебе нужно было отправляться за Итачи? - Чтобы он не схватил Наруто, – пожимаю плечами я, бесцельно водя карандашом по бумаге и вырисовывая какие-то закорючки. - А Узумаки тут причём? – на мгновение гений Хьюга даже впадает в когнитивный диссонанс, отчего мне становится на душе легко и приятно. На немного растерянное выражение на лице Неджи стоит глянуть, однако парень быстро берёт себя в руки. - Он – Джинчурики Девятихвостого Лиса, который около десяти лет назад чуть не разрушил Коноху и стал причиной смерти Четвёртого Хокаге. И вновь кузена постигает волна удивления, которая на этот раз явно сильнее предыдущих. На мгновение глаза у него расширяются, угрожая окружающему миру выпасть из орбит, но самоконтроль у Неджи слишком хорош, и вновь парень быстро приходит в себя. Он прикрывает глаза, явно обмозговывая сказанное мной, а я и дальше тщательно вырисовываю простым карандашом какие-то орнаменты в виде растений, пока "брат" не будет готов к следующей порции информации, за которую меня можно убить несколько раз. - Учиха состоит в одной преступной организации под названием «Акацки», – не дожидаясь разрешения продолжать, рассказываю я, стараясь не сталкиваться с Неджи взглядами. – Вот им-то и нужен Девятихвостый. - Зачем? - Понятия не имею, – равнодушно пожимаю плечами, солгав. Хватит откровений на сегодня. - Ясно, – протягивает Неджи после недолгого молчания и поднимается на ноги, чтобы уйти. - Ты ведь никому не расскажешь о наших разговорах? – дрогнувшим голосом спрашиваю я перед тем, как парень открывает сёдзе. Сил, чтобы повернуться и посмотреть на кузена, совершенно нет, словно наша короткая беседа выжала из меня все соки, оставив лишь сморщенную и сухую корку. - В отличие от тебя, я не ищу проблем на задницу, – утешает меня Хьюга, ухмыльнувшись, и оставляет в одиночестве. Тишина не приносит долгожданного покоя. Руки бесцельно перебирают бумаги на столе, складывают свитки в аккуратные кучки. Мысли у меня находятся в таком же беспорядке, что и вся комната, залитая ярким солнечным светом, от которого я щурюсь, рассматривая мирное голубое небо в окне. Солнечные зайчики прыгают по стенам, полу, прячутся в складках неубранной постели. Один из них падает на лезвие куная, лежащего на столе в бардаке из свитков и учебников. Бинты, которыми обмотана рукоять оружия, покрыты пятнами засохшей крови, и при взгляде на них острая боль пронзает левую ладонь. Уродливый шрам белеет на хрупкой детской ручонке. Ко встречает меня с лёгким поклоном и радостной улыбкой, когда я выхожу из дома, медленно спускаясь по ступенькам. Как бы там ни было, но пропускать тренировки с Ханаби и отцом без ведомой на то причины являлось просто нереальным везением, однако в последнее время Фортуна явно позабыла о моём жалком существовании на этой бренной земле. - Как вы себя чувствуете, Хината-сама? – с добротой в голосе интересуется телохранитель, следуя на полшага позади. - Хорошо, Ко-сан, – чуть улыбаюсь я, замечая, насколько у меня одеревенели лицевые мышцы. Губы вновь возвращаются в изначальное положение, и улыбка мгновенно сползает с физиономии. Да, уныние, тоска и равнодушие к происходящему завладели моей чёрной душонкой и не собираются покидать в ближайшую пару недель. Сохранять морду кирпичом удаётся с переменным успехом, если бы сон не оставлял меня с поразительной частотой в последнее время. С тёмно-фиолетовыми кругами под большими глазами я становлюсь похожа на анимешную панду, которая никак не может унять нервную дрожь в пальцах и постоянно оглядывается в поисках опасности. Цукиеми достойно высших похвал. Недаром Итачи Учиха славится гением великого клана, от которого осталось всего три человека, один из которых в ближайшем будущем отправится к праотцам. Да, являясь обычным попаданцем с минимальным знанием канона мне просто необходимо спасать хороших парней, пускать кишки наружу плохим дядям, разбираться с кланом и многое чего ещё. Дерьмо, в которое мне совершенно не хочется лезть. Одних проблем Хьюг хватает по горло. Ко учтиво открывает передо мной сёдзе, ободряюще улыбаясь. Бумажная дверь светлого оттенка медленно отъезжает в сторону, и это странное ожидание сводит с ума. Пол неприятно холодит ступни, когда я прохожу в помещение и останавливаюсь в нескольких метрах от невозмутимого Хиаши. Поклон выходит робким, на что Ханаби ухмыляется, стоя рядом с отцом. Неприятный липкий пот покрывает ладони, пропитывает бинты, которыми обмотаны руки, скрывая раны и синяки от посторонних взглядов. Я аккуратно вытираю их о чёрные бриджи, стараясь не выдавать странный и какой-то непонятный страх, волной накрывшей меня в мгновение ока. Хиаши кивает. Скорость Ханаби поразительна для десятилетнего ребёнка. Как бы там ни было, но девочка схватывает всё буквально на лету, опережая меня уже на несколько шагов. Допустить же, чтобы сестра стала главой клана – я не могу. Нет выбора. Не знаю, как поступила бы Хината на моём месте. Возможно и доказала бы Хиаши, что действительно готова взять бразды правления в свои хрупкие ручки. Но судя по взгляду Ханаби – девчонка не намерена уступать мне. Как говорят мудрые мира моего: «В большой семье клювом не щёлкают», а младшая из Хьюг отчётливо напоминает акулу. Такая сожрёт тебя вместе с костями и не подавится. Вены вокруг глаз вздуваются, и яркие краски тускнут под призмой Бьякугана. Светлое пятно в районе затылка доставляет мне дискомфорт, я до сих пор не могу привыкнуть к странному ощущению обзора триста шестьдесят градусов. Однако сейчас не об этом следует заботиться. Количество чакры у Ханаби равно моему, даже чуточку больше. Не смотря на все тренировки с командой и Неджи, особых продвижений я у себя не замечала, разве только потерянный контроль над чакрой улучшился. Видимо, не суждено мне стать Мери Сьюшным шиноби и крушить врагов направо и налево. Я пропускаю удар, и Ханаби, не теряя момент, мягко бьёт меня ладонью в живот. Воздух, словно вышибают из лёгких, а чакра девчонки перекрывает мои Тенкетсу. Отскакиваю назад, стараясь отдышаться, и исподлобья поглядываю на довольную Ханаби, уголки губ которой подрагивают в победоносной улыбке. Внутренние органы не задеты, но такие удары получать от неё довольно неприятно. Она увеличивает скорость, и мне остаётся только защищаться, стараясь успевать ставить блоки. Волосы у сестры растрёпаны, в глазах горит лихорадочный огонь, и я буквально кожей ощущаю её желание размазать меня по стенке, словно таракана. Да простит меня Шино. Понятия не имею, как Ханаби успевает провернуть ещё серию ударов, от которых я бессильно падаю на колени, тяжело дыша. Чакра перестаёт нормально функционировать из-за перекрытых Тенкетсу, и зрение возвращается в норму. Сердце начинает отбивать какой-то сумасшедший ритм, пульс неприятно отзывается в висках, но это ничего по сравнению с довольной улыбкой Ханаби. На мгновение мне даже хочется завыть от бессилия и позорного проигрыша: я ни разу не ударила эту противную девчонку. Сверкая голливудской улыбкой, она выходит на улицу, а Хиаши на мгновение задерживается. Он пристально смотрит, словно стараясь прочесть мои мысли, и говорит: - Ты разочаровала меня. От его холодного равнодушного голоса кожа уже не покрывается мурашками, как раньше. Но что-то внутри неприятно ёкает, и появляется странное тяжёлое чувство, словно на мои плечи водрузили мешок с картошкой. Я поднимаю голову, провожая мужчину недовольным взглядом, и с облегчением выдыхаю, когда его спина исчезает из виду. Вкус проигрыша отвратителен. - Хината-сама, вам нужно… - Да, – киваю безвольно я, поднимаясь на ноги, и смотрю на беспокойного Ко. Его отношение ко мне настолько трогательное, что на глаза слёзы наворачиваются. Придерживая меня за плечи, мужчина помогает добраться до кланового госпиталя, где нас принимают с хлебом и солью. Я удобно устраиваюсь на небольшой кушетке, устало прикрывая глаза. Воздух наполнен разнообразными запахами: лекарствами, травами и даже любимыми яблоками, от лёгкого аромата которых рот моментально наполняется слюной. Госпиталь, как и остальные здания на территории клана, был выполнен в традиционном японском стиле. Вообще у Хьюга тут было уютненько: аккуратные домики, ухоженные садики, чистые улочки. Квартал дышал спокойствием и умиротворённостью, всю идиллию портили только неприятные взгляды, впрочем, они были обращены только к моей скромной персоне. Со Старейшинами клана я не сталкивалась и не искала встречи с ними. Из памяти Хинаты было известно, что уважаемые Хьюга являлись наивреднейшими людьми, и как их ещё земля носила – не ясно. Как бы то ни было, но снобизм, видимо, передавался из поколения в поколение, причём подобная участь постигала лишь только членов главной ветви. По крайней мере, Ханаби уже им страдала. Над ухом кто-то укоризненно цокает языком, заставляя меня открыть глаза и отвлечься от размышлений. Надо мной стоит один из Ирьёнинов – высокий мужчина с бледноватой кожей и активированным Бьякуганом. Минуту он ещё внимательно рассматривает меня, а потом огорчённо вздыхает, отходя к своему столу. - Кайто-сан, – обеспокоенно приподнимаюсь я на локтях. – Что-то серьёзное? Мужчина, взяв папку, поворачивается ко мне, не переставая хмуриться. Ветер, врываясь в открытое окно, шевелит белые занавески и переворачивает несколько страниц книги на столе. Кайто Хьюга был одним из уважаемых Ирьёнинов в клане и представлял собою спокойного и немного хмурого человека, который в основном молчал, разговаривая только по делу. Мужчина обладал достаточно привлекательной внешностью, однако, до сих пор являлся холостяком, хотя и перевалило ему за тридцать. В клане судачили, что Кайто во времена своей юности питал сильные чувства к одной девушке, которая погибла на войне, а он так и остался один. В общем, грустная история о любви. Медик покачивает головой. - Твоё количество чакры мало, а контроль оставляет желать лучшего. Я тяжело вздыхаю и принимаю сидячее положение. Даже ребёнку известно, что чакра жизненно необходима шиноби. Истратишь весь запас – отправишься к праотцам и останется от тебя лишь надпись на каменном памятнике. Количество и контроль над чакрой можно было добиться тренировками, однако, я так и не достигла совершенно никакого результата. Даже утомительные тренировки с Неджи, больше похожие на бои между жизнью и смертью, так же не помогали мне двигаться вперёд, что только усугубляло моё пессимистичное состояние. - Постарайся не перенапрягаться в ближайшее время, – говорит мужчина, вправляя мои Тенкетсу. Чакра начинает естественно циркулировать по каналам, расслабляя мышцы. – И о тренировках пока забудь. - Но, – пытаюсь я воспротивиться, но строгий взгляд Кайто-сана просто затыкает меня. – Хорошо, я поняла. - Надеюсь на это, – кивает мужчина. Перед тем как отпустить меня на все четыре стороны, медик вручает пару пузырьков с разноцветными таблетками, наказывая принимать лекарство четыре раза в день. Я с отвращением смотрю на баночки, но послушно кладу их в карман, когда замечаю неумолимый взгляд мужчины. - Спасибо, Кайто-сан, – мы вежливо кланяемся друг другу. На улице меня ждёт Ко, рассматривающий кувшинки в пруду. Стрекозы с лёгким жужжанием проносятся над водою, и их прозрачные крылышки переливаются перламутром под яркими лучами солнца. В Конохе стоит просто прекрасная погода, радующая меня, как любителя тепла, до глубины души. Я подставляю лицо прохладному ветерку. - Хочу прогуляться по Конохе, – Ко-сан мгновенно поднимается на ноги. – Но вам не обязательно идти со мной. - Вы уверены, Хината-сама? – недоверчиво спрашивает мужчина, обеспокоенно оглядывая меня. - Да, – твёрдый кивок. – Я хочу кое-кого навестить в госпитале. Хьюга вздыхает, но оспаривать мои слова не может, поэтому мы расходимся в разные стороны. Очень надеюсь, что Ко не последует за мной. Деревня, словно молодой ручей, весело журчит, наполненная сладковатым ароматом жизни. В воздухе царит смесь из смеха, запаха листвы и громких разговоров. Неловко приходить в гости с пустыми руками, поэтому я останавливаюсь у знакомого прилавка с фруктами. Продавец быстро отпускает покупателей, тем временем давая мне возможность выбрать несколько ярких апельсинов. - Хината-сама, - улыбается мужчина, вытирая руки о фартук. – Давно я вас не видел. - Доброго дня, Арата-сан, – растягиваю в приветливом оскале губы. – Миссии, сами понимаете. - Ох, и нынче молодёжь гоняют, – тяжело вздыхает он. Арата-сан представляет собой маленького пухленького старичка, отчётливо напоминающего колобка, с блестящей лысиной. Единственной растительностью на его голове были густые белые брови, которые то взлетали вверх от удивления, то сводились вместе на переносице, словно живя отдельной жизнью. От этого на лице Араты-сана постоянно присутствовали какие-либо эмоции. - Мне апельсинов, – указываю на цитрусы, краем уха слушая причитания старика о шиноби, непрекращающихся миссиях и многом другом, тараторя без остановки, словно сорока. - А это вам, – вместе с сеткой, где удобно устраиваются яркие оранжевые колобки, Арата-сан подаёт мне большое красное яблоко, бока которого лоснятся под лучами тёплого солнца. – За мой счёт. - Благодарю вас, – вежливо кланяюсь в ответ, улыбаясь. Яблоко исчезает, не успеваю я дойти до госпиталя, но приятное ощущение сытости стоит того. Перед крыльцом тяжело выдыхаю, наказывая себе не особо обращать внимание на острый запах лекарств, витающий в воздухе. В госпитале царит удивительная тишина, видимо я пришла не в особо подходящее время. Однако спросить на ресепшене, в какой именно палате находится Саске Учиха, не запрещено. Миленькая медсестра окидывает меня любопытным взглядом, останавливаясь на апельсинах, а потом отвечает на вопрос, попросив не затягивать с визитом, ибо больному необходим покой. Торжественно пообещав, что не задержусь там более десяти минут, я направляюсь к лестнице. Время тянется медленно, словно нехотя, мерзостно щекоча нервишки. У самой двери выдыхаю, ощущая, как желудок стягивает в узел, и стучу три раза. В голове становится пусто, словно в холодильнике у Наруто. - Можно? В палате, помимо самого больного, находится Сакура, скромно сидящая на стульчике у кровати Саске. Мальчишка медленно поворачивает ко мне голову, и есть в этом жесте что-то тягостное и угрожающее. Взгляд чёрных глаз неприятно холодит кожу, но Учиха вновь отворачивается к окну, перестав уделять мне своего драгоценного внимания. Тем не менее, напряженность отчётливо ощущается в воздухе. - Хината? – удивляется Харуно, но в её изумрудных глазах мелькает неблагожелательность к моей скромной персоне. Девчонку понять можно, я ведь постоянно кручусь, даже не отдавая себе в этом отчёта, возле гения клана Учиха. - Здравствуй, Сакура-чан, – мило улыбаюсь. – Саске-кун, как себя чувствуешь? Ответом мне служит лишь презрительное фырканье, словно говорившее, насколько я ничтожна, чтобы разговаривать с Учихой. Его напарница хмурится, явно разделяя мнение брюнета. - Надеюсь, ты любишь апельсины? – кладу сетку с фруктами на прикроватный столик, на котором уже располагается прозрачная вазочка с милым букетом свежих цветов явно из магазина Яманако. Видимо, Ино постаралась. Тем не менее, статус «напарницы» достался Сакуре, что, несомненно, даёт ей привилегии находиться рядом с Саске большее количество времени, в отличие от крикливой блондинки. - Хината, что ты тут делаешь? – хмурится Харуно. – К Саске-куну сейчас запрещено приходить. - Извини, Сакура-чан, – понуро опускаю голову, виновато вздыхая. – Я не знала. - Будет лучше, если ты сейчас уйдёшь… - Сакура, оставь нас наедине, – внезапно выдаёт гений, заставая врасплох не только меня, но и розоволосую девочку. - Саске-кун? – она пытается заглянуть в глаза брюнету и натыкается на леденящий душу взгляд, который пробирает даже меня. - Я непонятно выразился? – угрожающе протягивает Учиха, и готова поспорить, что чёрная радужка на секунду опасно вспыхивает алым. Девочка мгновенно съеживается и неловко сползает со стула. Проходя мимо, она кидает на меня многообещающий взгляд, и мне неожиданно становится ясно: я обзавелась своим первым врагом. Когда за Сакурой закрывается дверь, напряжение в воздухе спадает, но какой-то странный, неприятный осадок остаётся, заставляя меня передёрнуть плечами. Саске так же продолжает что-то пристально рассматривать в окне. - Я не люблю апельсины. - Выкинь их в окно, – пожимаю плечами, прислоняясь спиной к стене напротив кровати Учихи. – Но меня не это интересует. Ты всё так же собираешься убить… Его? - Да. Холодный, твёрдый ответ, а в голосе сквозит ненависть в чистом виде. Это ещё хуже, чем в ситуации с Неджи, ибо здесь злоба Саске не могла оставить равнодушным никого. - Мир совершенно не меняется, - вздыхаю тихо я. - Ты пришла меня остановить? – холодно интересуется парень, но натыкается на отрицательное покачивание головой. - Хотелось узнать, изменил ли ты своё мнение? – лёгкая усмешка трогает мои губы. – Однако твой ответ был предсказуем. Когда я выхожу из палаты, даже не прощаясь, Саске так же ничего не говорит. Сакура презрительно кривит губы при взгляде на меня, а миленькой медсестры на ресепшене не обнаруживается. Зато у входа в госпиталь я натыкаюсь на Тен-тен и Неджи. Девушка что-то рассказывает кузену, но, когда тот замечает меня, шатенка резко затыкается и, повернувшись в мою сторону, растягивает губы в милой улыбке. - Здравствуй, Хината. - Доброго дня, Тен-тен-чан. Интуиция внезапно разрывает черепную коробку при взгляде на симпатичную напарницу двоюродного брата, который многообещающе рассматривает меня. Я говорила, что Неджи в последнее время стал на удивление любопытным? Этот мир всё не перестаёт меня изумлять.