Бок о бок

На щёку Серёжи упал небольшой кусочек штукатурки, и этого вполне хватило, чтобы вырвать его из липкого, как чёрная смола, сна. Он судорожно смахнул с лица штукатурку, посмотрел в потолок, заспанно моргая. Сверху его приветствовала старая трещина, от которой вбок змеился новый отросток. «Однажды всё здесь рухнет», — мрачно подумал Серёжа. Что ж, штукатурка была лучше паука на прошлой неделе и уж точно лучше его сна. Поёжившись, он осторожно подтянулся на кровати повыше, стараясь, чтобы панцирная сетка не скрипнула предательски и не разбудила остальных. Кровать его стояла у самого окна, и в этом был единственный плюс — если рано светало, то можно было спокойно почитать. Серёжа отодвинул старую, всю в дырах занавеску и взял с подоконника толстую книгу. Провёл подушечками пальцев по шершавой потрёпанной обложке, открыл, поддев тонкую ленточку-закладку, и погрузился в чтение. Но что-то мешало, царапало на грани восприятия, не давало сосредоточиться. Что-то было не в порядке. Прочитав в пятый раз один и тот же абзац, Серёжа поднял наконец голову и оглядел комнату. Кровать новенького была пуста. Его заселили вечером, и Серёжа не успел его толком рассмотреть и запомнить. Ему стало интересно, куда подевался новичок. Если решил сбежать в первую же ночь, то Серёжа мог только порадоваться за него. Где угодно было лучше, чем здесь. Старшие обычно устраивали новоприбывшему «проверку». Проверкой чего-либо это было весьма условно, скорей уж, ему просто показывали, кто здесь главный и где его место. Не все понимали с первого раза, и тогда им приходилось несладко. Серёжа вот не понял ни с первого, ни с пятого — почему он должен кого-то слушаться, кроме воспитателей, почему у него должно быть всё общее со всеми и всё в таком духе. И все попытки в него это вбить закончились в итоге прокушенной до крови рукой одного из старшаков. Впервые в жизни в нём всколыхнулась чернющая злоба — чувство, которого он прежде не испытывал. На ней и продержался, его с трудом отодрали от орущего подростка, и Серёжа рванул в туалет, где долго полоскал рот водой из-под крана. За ним никто не погнался, и больше особо не лезли. Ну, исподтишка, конечно, пакостили, но толпой не били. Новенькому это только предстояло. Да, впрочем, ему какое дело. Каждый сам за себя. Серёжа вернулся к чтению, преодолел злополучный абзац и надолго погрузился в книгу. Он даже не услышал тихих шагов вернувшегося новичка и вздрогнул всем телом, когда соседняя кровать заскрипела. Подняв глаза, он столкнулся взглядом с новеньким и растерялся. Тот смотрел пристально, по тёмным, почти чёрным глазам и ничего не выражающему лицу совершенно невозможно было понять, о чём он думает. И, скорее, чтобы скрыть собственное смущение от такого внимательного взгляда, чем из желания завязать хоть с кем-то разговор, Серёжа шёпотом спросил: — Где ты был? Новенький не ответил, но пялиться прекратил, повернулся к Серёже спиной и натянул одеяло до самых ушей. У Серёжи нервно дёрнулся уголок рта, и он ощутил, что злится. По абсолютно не понятной ему самому причине. «Не надо меня игнорировать». Серёжа сам удивился такой мысли, и злость мгновенно исчезла. Здесь он усвоил правило — чем меньше отсвечиваешь, тем меньше неприятностей получаешь. Но он всё же предпочитал получать ответы на свои вопросы. Что ж, сейчас это казалось невозможным. Можно было продолжить чтение или вернуться ко сну. Серёжа зябко повёл плечами и выбрал первое. Нет уж, на сон его сегодня больше не тянуло. На уроках новенького не было, но это и не удивило. Наверняка проходит медосмотр, психолога, тесты там всякие. Серёжа, подперев щёку рукой, бездумно рисовал что-то на обороте тетради. Слушать историчку было совершенно не интересно, всё это он уже сам прочитал, да и рассказывала она без огонька. Серёжа предпочитал чтение, так его воображение работало гораздо лучше и красочнее, а от этого бубнежа только в сон клонило. Он зевнул, потёр глаза с досадой — нужно было всё-таки доспать ещё часок, а не читать в сумерках. Звук открывающейся двери заставил его немного оживиться, поскольку усыпляющий рассказ учительницы прервался. В кабинет, придерживая за плечо темноволосого высокого мальчика, заглянула воспитательница. — Извините, что прерываю вас. Новенький, вас должны были предупредить… Олег Волков. Иди, — неловко подтолкнула она мальчишку вперёд, к учительнице. Он послушно подошёл и развернулся к классу лицом, внимательно всех оглядывая. Весь класс тоже уставился на него в ответ. Серёжа, уловив боковым зрением какое-то движение, тут же понял, что, скорее всего, сегодня ждало Волкова: Пашка, один из шестёрок старшеклассников, подтолкнул своего закадычного дружбана локтем и подмигнул. Вчера вечером они его не тронули, интересно, почему. Дали немного освоиться, расслабиться? Хотя как можно было вообще расслабиться, попав в такое место… Может, стоило его как-то предупредить? И как это поможет? Да и кто даст гарантию, что, освоившись, новичок не станет таким же озлобленным зверёнышем, как Пашка и его маленькая банда, не вольётся в неё и не станет задирать самого Серёжу? Нет, лучше было держаться в стороне. Тем временем Олег, оглядев своих новых одноклассников и ни на ком особо не задержав взгляд, вопросительно повернулся к учительнице: — Где мне сесть? Та замешкалась, словно не ожидала, что такой вопрос может возникнуть, и тоже оглядела класс. — Зрение нормальное? — Очевидно, да, — ответил Олег. Серёжа заметил, как уголки его губ легонько дёрнулись, намечая ухмылку, и удивился. Новичок держался совершенно спокойно, хотя поначалу зажатыми были все, даже те, кто сейчас позволял себе и на взрослых огрызаться. Историчка, впрочем, ничего не заметила и не поняла. — Тогда садись рядом с Сергеем, вон туда, третий ряд, последняя парта. Серёжа, до последнего надеявшийся, что новенького посадят отдельно, поспешно пересел поближе к стене и перетащил свои вещи. С ним никто сидеть не хотел — мало того, что считали странным, так ещё и учился он хорошо, но списывать никому не давал из принципа, и то, что в ответ на дёрганье за по-девчачьи длинные волосы или тычок под рёбра сдачи можно было получить с неадекватной силой, знали все. Как будет вести себя этот Волков, было пока непонятно. Новичок сел рядом с ним, с лёгким интересом покосился в тетрадку Серёжи, почти полностью заштрихованную чёрным. Тот вспыхнул и перевернул тетрадь рабочей стороной. Он не любил, когда другие видели его рисунки. — Не пялься, — с неожиданной для самого себя агрессией прошипел Серёжа. — Извини, — спокойно произнёс Олег и больше действительно до конца урока не смотрел в его сторону. После истории была большая перемена, и весь класс отправился в столовую. Олег ни с кем не пытался заговорить, просто шёл следом за всеми, и Серёжа отчего-то раздражался, слыша шаги прямо за своей спиной. Хотелось повернуться и сказать, чтобы не тащился за ним, ну и что, что это добавило бы неадекватности его образу в глазах остальных и Волкова тоже. Впрочем, слышать очередное «Ты что, больной?!» ему не захотелось, и он решил просто присесть и перевязать шнурки. Олег прошёл вперёд и не обратил на него никакого внимания. Серёжа с облегчением поднялся и двинулся следом. В столовой класс разделился на две части: детдомовские получали питание отдельно от домашних и садиться тоже предпочитали отдельно. Олег явно замешкался, не понимая, что происходит, и Серёжа нехотя дёрнул его за рукав олимпийки: — Иди возьми поднос и к тому окошку, а потом возвращайся к нашему столу. — Спасибо, — искренне поблагодарил Олег и, бросив сумку на табуретку рядом с Серёжей, пошёл за своей порцией. «Я не имел в виду — садись опять рядом со мной», — кисло подумал Серёжа, но деваться уже было некуда. — Что, рыжий, дружка себе завёл наконец? — ехидно спросил Пашка. Серёжа не отреагировал, ещё не хватало отзываться на дурацкую кличку. — Ну так ты ему скажи, что сегодня придётся ему немного пообщаться с остальными. — Тебе надо, ты и говори, — огрызнулся Серёжа, ковыряя вилкой сероватое, сваренное на воде и соли картофельное пюре. — Ну ты, не сильно-то зарывайся… — начал было Пашка, поднимаясь, но тут вернулся Олег и поставил свой поднос рядом с Серёжиным. Он посмотрел на соседа, заметив его напряжённое выражение лица и зло поджатые губы, перевёл взгляд на Пашку. Тот был шире и тяжелее Олега, но ниже почти на голову. Он замешкался, пытаясь придумать, что бы сказать поязвительнее и так, чтобы звучало достаточно угрожающе, но Олег уже потерял к нему интерес, сел, закрыв собой Серёжу от взгляда одноклассника, и начал есть. Пашке не оставалось ничего, кроме как плюхнуться обратно на своё место. Серёжа немного отодвинулся, чтоб не сталкиваться с Олегом локтями, и негромко произнёс: — Они тебя сегодня собрались бить. Он сам не знал, что заставило его сообщить это Олегу. И, главное, зачем? Захотят — изобьют, их в любом случае больше. Но больше собственного поступка его удивила реакция Волкова — тот просто кивнул и продолжил есть. — Я догадывался, — сказал он через пару минут, расправившись с пюре, — но всё равно спасибо. — Было бы за что, — отозвался Серёжа, чувствуя себя не очень уютно и в то же время — как соскучился по нормальному общению хоть с кем-то. — А тебе как, разрешают ходить с такими длинными волосами? — неожиданно поинтересовался Олег и улыбнулся открыто, без издёвки. Серёжа, обескураженный таким вопросом, машинально заправил прядку волос за ухо. — Кто разрешает? — Ну, воспитатели, учителя. Не эти же, — Олег указал лёгким кивком головы на Пашку и его компанию, сгрудившихся у другого конца стола. — А… Я не даюсь, — пояснил Серёжа, не уточняя, как именно ему это удаётся. С трудом, как ещё. — А когда заводят шарманку про вшей, я отвечаю, что девчонок-то они не заставляют стричься. — Логично, — хмыкнул Олег и снова улыбнулся. Серёжа неловко улыбнулся тоже. В первый раз за долгое-долгое время. — Слушай, — продолжил Олег, когда они одновременно поднялись, чтоб отнести подносы с грязной посудой к мойке, — мне нужно взять учебники в библиотеке, а я не знаю, где это. Покажешь мне? — Конечно, — не задумываясь, отозвался Серёжа. В библиотеку он мог бы показать путь с закрытыми глазами, это было его единственное любимое место во всей школе — тихо, мало других школьников и много не прочитанных ещё книг. — После уроков сходим, а сейчас лучше по моим позанимаешься. — Не влетит, что вернёмся позже других из школы? — удивился Олег. — Да кому мы нужны, — отмахнулся Серёжа. — Идём, скоро звонок. Он и сам не заметил, как легко они перешли от напряжения к почти дружеской болтовне. Может, всё дело было в том, что напрягался один Серёжа, а Олег изначально был настроен вполне дружелюбно. Они болтали все перемены ни о чём и обо всём, и шёпотом в библиотеке, и потом, когда шли от школы к детдому. И тем Серёже всё более становилось тревожно и неловко от того, что должно было последовать вечером или, скорее, ночью. Олега он предупредил, но разве не должен был он сам теперь как-то вмешаться? И что он смог бы сделать?