Теперь вся эта масса формальностей как-то разом оказалась прогнившею и истлела у всех на глазах.
За рубежом
— Меня, в отличие от тебя, парни не интересуют в сексуальном плане, — усмехнулся Вишня, отпивая пиво из горлышка бутылки. Итан за долю секунды оказался рядом с ним, хватая за горло и заглядывая в глаза, в которых никогда не присутствовал испуг, а лишь заинтересованность. Драконы и некоторые члены Ястребов, сидящие за столиками рядом с ними, да и вообще весь Racers разом замолчал. То, что происходило сейчас между братьями было редким зрелищем, и если Драконам удавалось такое лицезреть, то вот Ястребов их потасовки обходили стороной. — А если этим парнем буду я, — пытаясь сдерживать нотки иронии в своём вопросе, поинтересовался Итан. — Что будет тогда? — Ну трахнуть или хотеть своего брата-близнеца равносильно тому, чтобы дрочить на себя любимого, — Ви спокойно убрал его руки со своей шеи, делая новый глоток. — Так что это не в счёт. Итан рассмеялся в голос, усаживаясь на диван рядом с ним: — Но тем не менее ты был согласен переспать со мной. Терпение Вишни было на пределе, и хоть он поддался на весь этот театр, что устроил его брат, последнее самодовольное утверждение было явно лишним. Ещё и эти насмешливые взгляды со всех сторон явно подрывали его и без того смутную репутацию. «Трахнуть своего брата? Что у этого больного засранца на уме». Но разве мог быть болен в этом прогнившем семействе кто-то один? Вишня поставил уже опустевшую бутылку из-под пива, вложив в это действие почти всю ярость, копившуюся внутри, и та с грохотом, раскололась, проливая на стальную поверхность остатки хмельного напитка. Он схватил Итана за воротник куртки, здоровой рукой вытаскивая за собой, и под многочисленные перешёптывания и косые взгляды, на которые ему было уже плевать, толкнул в сторону туалетов, идя следом. Его брат сейчас напоминал побитого щенка, что нашкодил и теперь выловил нагоняй от хозяина, но это было лишь видение со стороны. Ведь вряд ли человек, раскаявшийся в своём поступке, будет усмехаться при этом. Итан пнул ногой дверь, ведущую в мужской туалет, и встретился взглядом с кучкой парней, раскладывающих дорожки кокса на небольшой тумбе рядом с раковиной. — Вышли нахуй отсюда, — рявкнул Вишня у него за спиной, на что Итан лишь покачал головой. — Я, блядь, дважды повторять не собираюсь. Парни даже не стали спорить с братьями, зная, какими они кровожадными могли быть, пребывая в плохом настроении и, как только дверь закрылась за последним, Вишня повернул замок, закрывая возможные пути к отступлению. — И нахрена ты устраиваешь этот цирк? — Итан пнул жестяную банку из-под колы, валявшуюся на полу. — Перепугал народ и меня тащил как собачонка. — Я устраиваю то, что захотел ты, — Вишня, не смотря на него, начал медленно приближаться, попутно скидывая кожанку на грязный пол. — Ведёшь себя, как сучка во время течки. Так что получишь то, что просил. Итан сделал пару шагов назад, упираясь руками в поверхность раковины, перепачканную белым порошком, и, посмотрев на ладони, лишь усмехнулся. Он никогда бы не подумал, что Вишня мог поддаться на его провокацию и уж тем более позволил себе настолько извращённые фантазии воплотить наяву. — А ты, как послушный кобель решил следовать зову своего члена? — он облизал ладонь, собирая остатки кокса. — Похвально, братишка. Вишня зарычал, хватая его за горло и упираясь лбом о лоб: — Ты больной, Итан. И эта болезнь прогрессирует, распространяясь на меня. — Расслабься, — он потянулся к ремню Вишни, неспешно расстёгивая, пока рука брата по-прежнему сжимала его горло, слегка трясясь. — Просто трахни меня. Представь, что мы снова попали в детство и пытаемся познать возможности собственного тела. Итан начал медленно опускать джинсы брата, как только покончил с замком, одновременно сползая перед ним на колени. Вишня даже не заметил, как разжал хватку на горле, позволяя ему обхватить тёплой ладонью свой член. Пришлось прикрыть глаза и отдаться лишь ощущениям, понимая, как это постыдно могло выглядеть со стороны, но тем не менее насколько, сука, приятно. Ви глухо застонал, вцепляясь в волосы брата, когда холодная шпажка пирсинга в его языке коснулась головки выступая в контрасте с тёплой ладонью, двигающейся вверх-вниз по стволу, сводя брата окончательно с ума. Итан взял глубже, коснулся задней стенки горла, наслушавшись стонов Вишни, которые прямо сейчас отзывались ноющей болью в паху. Ви ничего другого и не нужно было прямо сейчас, лишь растворяться в постыдных мыслях и чарующих ощущениях, неподвластных никакому объяснению. Глухие стоны, больше похожие на рычание, срывались с губ Вишни, и Итан, не выпуская член брата изо рта, взял его за руку, положив себе на голову. Пальцы Ви скинули ненавистную шапку, что приросла к шевелюре брата с самого подросткового возраста, и он наконец добрался до кудрей, собирая их в кулак, насаживая Итана ещё сильнее. До рвотных позывов. До слёз из глаз. Желая вытрахать из него всю ту дурь, что засела в его больной голове. Потом так же резко дёрнул назад, позволяя члену выскользнуть из его рта, и заглянул в раскрасневшиеся от слёз глаза: — Доволен? Итан выглядел как шлюха, сидя у его ног. Густая нить слюны тянулась от распухших губ до члена Вишни. Растрёпанные волосы, собранные на затылке в кулак, и голова, запрокинутая назад. Весь его вид кричал о желании, но губы прошептали лишь: — Нет, Ви. Мне недостаточно, — он обхватил ладонь брата, сжимающую его кудри, и аккуратно убрал её в сторону, поднимаясь с колен, вытирая тыльной стороной ладони свои губы. — Хочу, чтобы ты вёл себя как пёс во время гона. — Последствия не страшат? — Когда я чего-то боялся? Вишня наклонился, буквально выдирая ремень из спущенных до колен джинсов, и тот с характерным звуком ударился о стену. Итан скинул куртку к ногам и отвернулся к зеркалу, потянувшись к пуговице на штанах. Он ловко справлялся с ширинкой, хотя пальцы трясло от напряжения, которое пропитало собой почти весь воздух небольшого помещения, и стоило только отвлечься, отведя на мгновение взгляд, как шею обожгло от кожи ремня брата, которую он решил использовать в качестве грёбанного поводка. — Даже сейчас не страшно? — Итан лишь покачал головой, отрицая вопрос, и улыбнулся своей дьявольски очаровательной улыбкой — визитная карточка братьев. — Как пожелаешь, — цыкнул Вишня, спуская его боксеры свободной рукой, и, облизнув пальцы, коснулся его зада, слегка сжимая мягкую кожу. — Расслабься, а то я принесу лишь боль этим действием, но уж точно не наслаждение. Итан покорно прогнулся в спине, упираясь ладонями в раковину, и прикрыл глаза, чувствуя, как Вишня погрузил в него первый палец, начав медленно двигаться в нём. Вскоре к первому добавился второй, а после, даже не дав свыкнуться с ощущениями, и третий. Итан выгибался сильнее, начав громко стонать, хоть и понимал, что дальше будет куда лучше… или хуже. В зависимости от того, насколько Вишня постарается. Но Ви не раз слышал стоны девушек, которые оставались у него на ночь, так что догадывался, какой он в постели, опираясь на то, как каждая выстанывала его имя и молила не прекращать её трахать. Итан достал из нагрудного кармана своей рубашки фольгированный пакетик и протянул его Вишне, не прекращая стонать и сотрясаться в его руках каждый грёбанный раз, как его пальцы входили глубже. — Какой предусмотрительный, — Ви резко вытащил пальцы и забрал презерватив. Он отпустил импровизированный ошейник, в то же время разрывая зубами пакет и незамедлительно раскатывая содержимое по всей длине. Вишня вновь потянул за пряжку ремня, стягивая его на тонкой шее брата, вглядываясь в точно такие же, как и у него, глаза, полные похоти и больного разврата. — Я нежным не буду. — Я знаю, — прохрипел Итан в попытке сделать вдох. — Если бы мне нужна была нежность, то для своего первого раза я бы обратился к Морингу. Сравнение Вишни с грёбаным Морингом окончательно сорвало планку, ведь этот слабак даже признаться всем, что он Дракон, не смог, пока его буквально не вынудили обстоятельства. Итан ходил по очень тонкому льду, кидаясь такими заявлениями в лицо брата, и он, несомненно, это понимал. Просто последние события выстроились в череду из его сраных ошибок. И почему бы не сделать ещё одну? Самую постыдную. Оскорбить собственную фамилию. Затоптать в грязь всё то, что их отец выстраивал годами, чтобы оставить любимым сыновьям. Это и хотел преподнести Итан на день рождение папы, а Вишня выступил прекрасным компаньоном, ответив взаимностью на желание воспалённого разума своего брата. Очертания в зеркале явили миру почти неразличимые внешне и идентичные личности, что по натуре своей были абсолютно разными. Словно два пазла с разных сторон одной картины. Итан сжал бортик раковины до побелевших костяшек на пальцах, пытаясь сжать их в кулаки, когда Вишня, потянул его к себе, натягивая ремень сильнее, проводя влажным от смазки членом по слегка растянутой заднице, и без всякой нежности, как он и обещал, толкнулся внутрь. Ви даже не выждал и пары секунд, чтобы дать свыкнуться с болезненными ощущениями. Вишня вбивал брата в жёсткую поверхность раковины, абсолютно не щадя ни его чувства, ни тупые ощущения боли, граничащие с эйфорией, ни предшествующие им мысли. Он не выдерживал нужный паритет, фактически теряя адекватность восприятия этой реальности. В ней не было больной любви к Саре. Тут было нечто хуже. Явь без ласки и заботы, где правят лишь изъяны и похоть. Ремень, туго стянувший шею Итана, оставил синие борозды, которые ещё долго будут напоминать ему о том, что сохранят в себе стены Racers. Искусанные в кровь губы, чтобы заглушить стоны. Вишня не соврал насчёт своей жёсткости, так что каждое его последующее действие, будь то до боли сжатое бедро брата, сильные толчки в его измождённое тело, или же яростно натянувшийся «поводок», из-за которого Итан безуспешно пытался сделать вдох. Боль. Плавно перетекающая в забвение, а после в сладкую эйфорию. Ни один наркотик не приносил такой спектр эмоций, который отливал лишь темными цветами, становясь одним целым с прогнившими душами братьев. Рубашки прилипли к их торсам от жара тел, а зеркало покрылось испариной от частого, сбитого дыхания Итана. Вишня отбросил ремень, и тот повис ненужным аксессуаром на шее брата. Освободив свою руку, он взял Итана за подбородок, впился жёстким поцелуем в его пересохшие губы, скользя языком внутрь. Другой рукой Ви обхватил его член, чувствуя, как сам уже был на пределе. Громкие крики и стоны тонули в их поцелуе и громких шлепках мокрых от пота тел. Начиная сегодняшний день, вряд ли кто-то из этих двоих подразумевал такой исход событий, но сейчас уже поздно было что-то менять. — Сильнее, — прохрипел Итан в губы Вишни. — Спусти себя с поводка. Хватит держаться за тусклый образ О’Нил. Я, в отличие от неё, всегда буду тут. И Ви послушался, точно преданный пёс. Безжалостно трахая брата. Кончая в него с глухим рыком. Чувствуя, как член Итана пульсирует в его руке, изливаясь, и вязкая сперма стекает по пальцам. — Ты чёртов извращенец, — прошептал Вишня ему на ухо, по-прежнему оставаясь внутри него. — Я уверен, что весь бар слышал этот забег. — Называй вещи своими именами, Ви. Ты только что кончил от ебли с собственным братом, — Итан усмехнулся, разминая шею, а после встретился взглядом с почерневшими от похоти глазами Вишни. — Но, как ты сказал, это равносильно тому, чтобы дрочить на себя любимого.