***
Летний вечер, заходящее солнце приятно ласкает спину, а ветерок мягко перебирает каштановые кудри. На берегу реки Сирид лежит семилетний мальчишка и увлеченно рассматривает развеселившихся мальков. Беззаботные рыбки гоняются друг за другом, водят хороводы , иногда даже умудряются выпрыгивать из воды. Вот их не заставляют сначала полдня перекапывать огород, а затем столько же слушать рассказы отца про посадки. Ну не будет он фермером! Лучше магом, вот они то точно никогда не копаются в грязи. А ещё они умеют пулять молнии, и превращать свою кожу в камень, и всякие порталы открывать , и ещё... ещё много чего! "Браатик!" Маленькая девочка на всех парах несется к нему, крепко придерживая маленькими ручонками передний карман платья. Светлые волосы растрепались и по-воробьиному торчат в разные стороны, а щёчки порозовели от быстрого бега. Мартин с удивлением садится на траву, сестренка, добежав, принимается усердно вытряхивать из кармана землянику на большой лист лопуха. - Смотри, смотри сколько насобирала! - Она протягивает ягоды Мартину и плюхается рядом на траву, принимая позу звезды - а дома мама уже начала готовить ужин. - Больше не сердится? Девчушка отрицательно мотает головой с характерным мычанием. Улыбнувшись, Мартин прикрывает глаза и подставляет лицо под лучи заходящего солнца. Хорошо-то как. А после ужина, он спросит папу про магов. Разрешит, правда ведь? Воспоминания идут круговой рябью. "Братик! Проснись!"***
Первоисточник сияния начинает с огромной силой тянуть вверх. Сопротивляться нет никакой возможности, как и нет на это желания. Тело приобретает невообразимую лёгкость, не теряя при этом плотности, и воспаряет над алтарем Акатоша. Светящиеся нити, вырвавшись на свободу, хаотично движутся. Соприкасаются, подныривают, сливаются в одну ослепляюще-яркую. Лишь присмотревшись, можно заметить, что они формируют силуэт будущего образа. _______ Огонь. Пробуждающий, тёплый, спокойный, бесконечный. Он есть DeiNMaaR - Хранитель. Ибо только познавший сущности двух противоположностей сможет истинно узрить равновесие. Непрестанно движется, перекатывается по прозрачным сосудам золотистое сияние. Постепенно пропадают все физические ощущения. Меркнет само тело. Нет пальцев, коленей, позвоночника. Кажется когда-то всё это у него было. Осталась лишь сама сущность. Только мысль. Чистый и яркий сгусток концентрированного стремления сохранить тончайшее равновесие, нарушенное столь вероломно. Пред мысленным взором вновь сменяются картины прошлого.***
Ясная ночь, лёгкий прохладный ветерок шевелит невесомые лепестки подлунных цветов, вспугивая редких бабочек. В такую ночь необходимо взглянуть на небо лишь для того, чтобы утонуть в его бездонной тьме, а затем закрыть глаза и раствориться в затейливой мелодии сверчков. Однако, в самой чаще безмятежность нахально нарушается. Вековые деревья вкруг лужайки то и дело содрогаются от громкого хохота, развеселившейся компании. Юноша девятнадцати лет от роду, не худощавый, но стройный, вальяжно сидит на траве, прислонившись спиной к полуразвалившемуся пню. Рукава простой белой рубашки небрежно собраны к локтям. Полы её заправлены в плотные чёрные штаны, за которые буквально вчера юнцу пришлось отвалить немаленькую сумму в карман ушлого лавочника. Пальцами, вытянутой к огню босой левой ноги, он изредка шевелит, наслаждаясь ласковым теплом. Правая же нога согнута в колене. В руке держит полупустую бутылку эля, на количество уже поглощенного, ясно указывают горящие огнём щёки. В нетерпении да высокомерии блестят небесные глаза. Рассказ очередного неудачливого искателя, возжелавшего легко получить расположение Сангвина, подошел к концу на части, в которой было что-то про минотавров, а завершающей была фраза: "Ну тут-то я и отрубился", которая потонула в дружном гоготе. Каждый раз одно и то же. Не выдержав, юнец залихватски убрал с лица каштановые пряди, поднял бутылку и вскрикнул: "А спорим, я вытащу эту Розу, хоть из самой лютой дреморской задницы?!" И Мартин вытащит. Куда ж этим слабакам! Удивительно, что Господин вообще позволил им попытаться, они ничем не заслужили даже такой благосклонности. Мартин же другое дело, они ещё увидят на что он способен. Он ещё всем им покажет. Окружение подёргивается дымкой и пропадает, а лицо юноши изменяется. Вокруг глаз появляются морщинки, лицо его не печально, но выражает мучительную усталость. В каштановых прядях поблескивает первое серебро, да и не идут они уже теми кудрями, что прежде. Священник. Каждый раз от этого слова уголок губ неосознанно дёргается в немой усмешке над самим собой. Над своей судьбой. Над рекой, в течении которой он увяз и мчится уже почти десяток лет. Если бы можно было вернуть время назад, наверное, он сделал бы всё иначе и, при хорошем раскладе, занимал бы уже какую-нибудь хорошую должность в Университете Волшебства. Он ведь делал успехи когда-то. Даже проповедники Дракона Времени не знают секрета как справляться с этим самым временем, которое стирает из памяти всё лучшее, оставляя лишь то, что мучительно царапает изнутри ночами, в попытках вырваться на свободу. Мартин щурится, когда утренний свет, проникая сквозь витраж, попадает ему в глаза. Странно, ему казалось, что встал он довольно рано и до рассвета есть ещё около часа. Тем временем, освещение становится всё ярче, пока совсем не ослепляет священника, возвращая его в реальность.***
Мир наполняется сонмом голосов. Они все молят. На разных языках, но он понимает их так, словно родился с этим знанием. Как их много. Хочется кричать, просить, умолять их утихнуть, иначе он сойдет с ума. Внезапно, голоса становятся тише, уступая место одному. Низкий и глубокий, по-отечески мягкий, но хранящий грозные ноты, он укутывает собой, закрывая от внешнего мира. - FIN Chim-el Adabal LOST AL _______ Огонь. Ослепительный, обжигающий, страшный, разрушающий. Он есть QahNaaRIN — Покоритель Ибо каждый истинный DOVahKiiN — драконорожденный обладает великой силой. Физические ощущения возвращаются взрывом. Нескончаемым мучительным потоком, искрами проходящими по всему телу. От непрестанного покалывания мысли обретают совершенную ясность. Внутри кипит, клокочет квинтессенция стремлений пробуждённых душ императоров. Вся их сила, вера и ярость вновь ожили и рвутся в бой. Мартина переполняет неведомая доселе мощь, готовая вот-вот выплеснуться. Алессия воззвала к своему далекому потомку. Акатош вложил в его душу своё благословение. Дракон-Мартин шевелит крыльями, проверяя и привыкая к новой части тела. Поле зрения сужается до алого четырехрукого монстра, крушащего Храм в попытке добраться до Мартина. Дракон издает громогласный рёв, заставляя встрепенуться всех, включая даэдра, глубоко взмахивает крыльями и бросается на врага. Больше в этот день никто не умрёт.