Май

      Герои не дремлют. Они банально не спят, питаясь кофеином. Антон взглянул на себя в затемненную витрину дорогого магазина. Нет, даже смотреть противно.       Герои не носят плащи. Во время митинга геройский плащ снова был порван на тряпки. Собственное прерывистое дыхание раздражало. Он потёр глаза. На руках остались красные отпечатки. Помада или кровь?       Герой — самая короткая профессия в мире. Потому что завтра вместо плаща могут порвать вас. *** Густыми клубами головная боль обволакивала мозг. Который месяц Антон игнорирует сигналы организма и не пьёт таблетки. Уже не помогает. Кости горели от усталости, колени предательски подрагивали. Антон может дать себе слабину, он человек. Но Дипломатор непоколебим. Каждая мышца должна быть тверда, как сталь, каждая мысль должна быть чиста, как хрусталь. Это неписанные правила истинного блюстителя человеческих законов. Человек, который по-настоящему хочет действовать, превратит любую нелепицу в своё достоинство. Он сможет сделать из старой помады самую узнаваемую маску, а из домашнего свитера, безбожно выброшенного на помойку — лучшее геройское одеяние. Только сегодня днём он, выглаженный, будто глянцевый, Антон Звёздочкин выходил из здания университета. Уже вечером того же дня, Дипломатор, весь растрёпанный, с запёкшейся кровью на губах и смазанной маской на лице, заползал через чёрный вход. Да, он не жил в общежитии. Да, у него была прекрасная квартира и машина. Но это принадлежало Антону. А в распоряжение Дипломатора была вся Москва. Раскромсанный плащ уныло тянется по серым ступеням. Это не поражение. Это всего лишь неудачная победа. Быть зажатым в углу несколькими полицейскими, позорно поднять руки под звуки их сирены, а после, будто озлобленная псина, неожиданно наброситься… Это называется победой? Да. Победа с привкусом крови во рту, с ушибленным плечом и почти сломанным носом. Лицо университета не должно так выглядеть. Похоже, пару дней Антону не следует появляться на парах. Застыл перед дверью 213. Если бы в общежитии не было этого номера, этой скромной коричневой двери, парень и не подумал бы возвращаться. Но причина для возвращения есть. Стоит только потянуть за ручку и оттуда, в дверном проёме, появится та самая причина. Он неожиданно заметил, что оказался во власти эмоций. Ткни в него пальцем и Дипломатор, словно бомба замедленного действия, сначала ворчливо затикает а после взорвётся, сметая всё на своём пути. Антон сумеет сдержаться, тактично промолчать на все навязчивые вопросы своего друга, он успокоит и скажет, что всё в порядке. Но Антона нет. Есть Дипломатор. Антон не может ходить на митинги, мастерски выводить на чистую воду мошенников и помогать пострадавшим. Антон не имеет право на гнев, неряшливый внешний вид и плохое настроение. Но его альтер — эго можно всё. Дверь со скрипом открылась. Отвратительный звук прошил мозг, пару секунд пульсируя в правом виске. Когда он придёт сюда в следующий раз, обязательно захватит смазку для петель. В комнате темно. Единственный источник света — настольная лампа, напротив которой, склонившись над толстой зелёной тетрадью, сидел бледный парень. Если присмотреться, казалось, тоже он издавал еле заметный тёплый свет. Он был настолько вовлечён в учёбу, что даже собрал кудрявые волосы в нелепый, но милый хвостик. Антон невольно улыбнулся, заметив ярко розовую резинку. Видимо, взял у младшей сестры. Олежа тоже мог быть супер — героем. Спасать утопленных котят и помогать детям с домашним заданием. Парень умеет искренне заботиться, печь вкусные печенья, заваривать прекрасный молочный улун. Он тоже может делать добро окружающим. Если бы окружающие делали добро ему… — О, привет! — его эмоциональный голос прервал фантазийные идеи Антона. Олежа развернулся лицом к герою всея Москвы. — У тебя… — обычную дружелюбность сменил удивлённый тон, голос дрогнул, — у тебя тут, — парень ткнул в свою бровь, — размазалось немного… Олежа сказал это точно не как упрёк или насмешку. От увиденного его уставшие глаза широко распахнулись. Зрачки, переливаясь под тёплым светом лампы, увеличились. Заиграли тонкие блики, ресницы слегка задрожали. Но сегодня Антон не заметил его тревоги. Дипломатор стиснул зубы. Он сам видит что и как у него размазалось. — Я знаю, — неожиданно грубо прошипел герой и резкими движения снял перчатку. Олежа стянул резинку с непослушных волос, легко взлохматил их. — Извини, — стеснённо, будто ему кто — то сжимает горло, выдавил парень, — но ты выглядишь немного уставшим. Может, тебе всё-таки нужна помощь? Душнов уже помогал. Было дело, нарисовал он на лице голубую маску, где — то отыскал дедушкины берцы, позаимствовал комбинезон у сестры. Выглядело очень мило, в сердце Дипломатора что — то приятно ёкнуло. У него такие старательные последователи… А через неделю Антона разоблачили, в социальных сетях ему стали сыпаться угрозы от анонимов. Звёздочкин понимал, что они не посмеют убить его, сына успешного чиновника. Также им будет невыгодно избавляться от родственников парня. У всех имеются заграничные счета, несколько европейских квартир. Им только стоит помахать парочкой тысяч евро, которые составляют ничтожную часть от их бюджета, и любой недоброжелатель прильнёт к ногам. А вот Олежа, чудаковатый парень, которого уже не раз замечают возле Дипломатора. И удивительное совпадение, тот же загадочный Олежа учится с Антоном на одному курсе, обычно работает с ним в одних проектах. Чтобы получить детальную информацию о жизни Звёздочкина, могущественным анонимам стоит только дёрнуть за нужный рычажок. Антон быстрым аналитическим умом сопоставил некоторые факты и раскусил их замысел. Они будут вести Душнова по лезвию ножа. Одно неловкое движение, одно неосторожное действие Дипломатора — чик — тонкая нить перерезана и Олежа, будто марионетка, потеряет равновесие. Нет, Дипломатор этого не хотел. И Антон тем более. Только ни тот ни другой не умеет показывать истинную заботу. Вместо беспокойства — лицо, выражающее упрёк. Вместо душевных разговор — внезапная агрессия. Он не умел иначе. — Я похож на человека, которому нужна помощь?! — Дипломатор резко обернулся на парня, который от громкого голоса выронил ручку и наклонился, дабы её поднять, — я ничего не прошу! Дипломатор забыл о том, что он не в своей квартире с прекрасной звукоизоляцией, а в стареньком общежитие, где стены напоминают картон. — Нет, но… — Олежа поморщился, пытаясь закончить фразу, — помощь нужна любому. Даже самому сильному супергерою. Душнов не выносил, когда на него поднимают голос. От разговоров на высоких тонах он терял уверенность, язык бесполезно заплетался. И тем более он не знал, что отвечать в такой ситуации своему…лучшему другу? Милый жест, выражающий просьбу или стеснение, — защитная реакция. Олежа до сих пор считает, что этот трюк поможет разрядить обстановку. Он живет девизом советских мультиков — поделись улыбкою своей и она ещё не раз тебе вернётся. Олежа улыбался. Но ему никто не отвечал. Никто, кроме Антона. Может, он ответит и на этот раз? — По твоему, у меня на спине написано большими буквами «Срочно требуется помощь»? — Дипломатор дёрнул выдвижной ящик компьютерного стола в надежде найти мицелярку. Эта чёртова помада просто так не отмывается. Уж никогда Антон, а уж тем более, Дипломатор, не думал, что будет выбирать самую лучшую мицелярную воду, которая может смывать любую стойкую помаду. Обычно этим занимался Олежа. Первые маски Дипломатора были из бархата. Они постоянно слетали во время стычек, а резинка, фиксирующая её сзади, рвалась. А потом какой — то милый парень в голубой рубашке пошутил, что главный герой Москвы рисует маску старой маминой помадой. Незаметно для себя, Душнов помог Антону в первый день знакомства и продолжал протягивать руку помощи. — Э-э, тебе стоит успокоиться, — парень подавленно поджал губы. Он аккуратно, будто боясь, что при неосторожном скрипе Дипломатор начнёт отчитывать старый пол. А заодно и Олежу. Парень наклонился к ящику, в котором Звёздочкин судорожно искал средство для снятия макияжа. Олежа серьёзно на него посмотрел, захватил с верхней полки этажерки, до которой было рукой подать, наполовину пустой пластмассовый бутылёк и протянул Антону. Дипломатор сжал запястье парня. Душнов отпрянул от героя, который в полумраке скорее напоминал главного антагониста. Олежа всегда был слишком эмоционален. Антон был слишком сдержан. Слышали ведь, что противоположности притягиваются? Парень боялся громких звуков, ударов и неаккуратных прикосновений. Звёздочкин это замечал. Если над головой Душнова провести рукой, он слегка прижмётся и закроет глаза. Если кто — то слишком громко ударит по столу, он заметно вздрогнет, радужка глаз озарится трудноразличимым испугом. В подобные мелочи можно вглядываться до бесконечности. Дипломатору же было не до этого. Внутренний Антон кричал остановиться. Его проигнорировали. — Каждый хочет мне помочь, — прошипел Дипломатор, притягивая к себе парня, — хотите почувствовать себя частью чего — то великого. Ты знаешь какой ценой мне достаётся это?! — Звёздочкин отпустил запястье парня и протянул руки, обратив ладони на себя. Внешне он напоминал местного сумасшедшего. — Поэтому я и хочу помочь. Я вижу, как тебе тяже… — Голос Олежи дрогнул. Парень взглянул на «героя» снизу вверх затравленным взглядом, который умолял прекратить эти ночные дебаты. Он не понимал, что он снова сделал не так. Бледная худая рука сжимала ручку. Олеже хотелось воткнуть её в районе трахеи, чтобы заткнуть Дипломатора и вернуть к жизни Антона. Он бы стёр любые маски, нарисованные самой водонепроницаемой помадой. — Это не твоё дело, — еле слышно прошептал Антон. Звёздочкин снова взял парня за запястья. Он не понимал, кто сейчас руководит его разумом. Что будет на следующей череде кадре — он сломает ему пальцы или обнимет? Медленно подняв голову, Антон сфокусировался на глазах Олежи. Он смотрел на него, будто стараясь разгадать сложнейший ребус. Пытался разглядеть, что кроется за хрустальными зрачками. Звёздочкин понимал всю неправильность ситуации. Пару минут назад Дипломатор крушил его комнату, сейчас он готов молча наблюдать за искорками в глазах парня. Внезапно Дипломатор понял, что может превратить его в Антона. Это не плащи, созданные из старых штор, не яркая буква «Д» на красном свитере. Этот человек стоит перед ним, сотрясаясь от страха и вечерней октябрьской прохлады, что внезапно залетела в полуоткрытое окно. Душнов. Неудивительно, если Олежа сейчас захочет влепить парню пощёчину, назвать мудаком и выдворить из комнаты. Антон молча отвёл взгляд, фальшиво всматриваясь в большое окно. На подоконнике лежала раскрытая толстая книга, рядом валялась закладка — картонка. Всё в этот вечер казалось напряжённым. Пролетающая мимо муха напоминала предвестника смерти, бессмысленно кружила над недоеденным круассаном из столовой. Похожим образом кружили мысли. Парни застыли, будто размышляли над шахматным ходом. После того, как ты дотронулся до ферзя, ты обязан сделать им ход. После того, как ты робко начал свою фразу, ты обязан её довести до конца. Несколько секунд и время окончательно выйдет. Придётся сделать шаг. — Ты уверен, что всё хорошо? — несмело подал голос Олежа, понимая, что только что он сделал шаг навстречу граблям, которые снова ударят его по лбу. Парень, ужаснувшись своих внезапных мыслей, крепче сжал ручку. Он не трус, но в присутствии Дипломатора может позволить себе такую слабость. Нет. — Да, — Антон вздохнул и в последний раз отпустил руки парня. Он слишком много себе позволил, — просто день не задался. Звёздочкин даже не смел просить о ежедневных манипуляциях с макияжем. Он чувствовал себя маньяком, который перед убийством жертвы потешается над ней. — Извини, мне пора, — Антон по привычке взглянул на своё запястье, чтобы посмотреть время, но забыл, что сейчас он Дипломатор, — Завтра нам надо поговорить. Спокойной ночи. «Нам надо поговорить» — девиз Дипломатора. По городу развешаны сотни подобных плакатов, призывающие к справедливости. Завтра его ждут самые сложные переговоры в жизни.

***

Если вы, проходя по московским шоссе, заметили за рулем парня в красном, который еле держал руль в ослабленных ладонях, поздравляем, вы увидели самого Дипломатора. Антон мчался по вечерней Москве. Обычно он ездит аккуратно, следя за каждым пешеходным переходом, останавливаясь перед светофорами. Он давит на газ, прижимает педаль тормоза так точно, что его стиль вождения напоминал швейцарские часы. Сейчас же он как будто играл в форсаж с собственной тенью. Парень всегда держал ситуации под контролем. Всё было в его руках, почти все решения Антон принимал на холодную голову, беспощадно наносил словесный удар или помогал разобраться в споре. Сегодня Дипломатор закипел выше рекомендуемой температуры. Дом, милый пустой дом. Место, где Звёздочкин может спокойно выдохнуть, включить Моцарта и заняться любимым делом. В квартире всегда было убрано. Итальянский белый диван безупречно вычищен, жалюзи ровно висели и время от времени открывали доступ дневному свету. На минималистичном столе покоилась рассортированная груда бумаг. Это — проекты, это — петиции, которые необходимо раздать в скором времени. Дипломатору стало тошно. Антон удовлетворённым взглядом окинул прихожую и сел на пуф, развязывая грубую шнуровку. Геройская одежда была аккуратно сложена и отправилась на верхнюю полку шкафа. Он пару секунд оценивающе посмотрел на изорванный плащ. Здесь медицина бессильна — на некогда красной ткани были отчётливо видны следы подошв и асфальтная пыль, край покоцан так, будто на Антона напала стая собак. Плащу пора в мусор. Надо спросить у Олежи, из чего можно сделать новый главный атрибут московского героя. Душнов ему поможет. Звёздочкин всё-таки захватил с собой средство для снятия макияжа. Всё когда — то делается впервые… Ватные диски кончались быстрее терпения парня. Мягкая белая поверхность мгновенно принимала алый цвет. В следующий раз надо попросить накрасить менее насыщенно. Маска исчезла только наполовину. Чёткая переносица будто создавала границу между лицом Дипломатора и Антона. Вокруг глаз ещё оставались красные разводы. Ладно, к утру управится. Ночную тишину разрывает звук уведомления. Цзи-инь. Кому понадобилось писать парню в такое время? Наверное, Сберкот. Цзи-и-инь. И Сберкошка. ЦЗИ-И-ИНЬ. Со Сберкотятами. Антон наконец взглянул на заблокированный экран. 01:01: Олегсей Душнов: Извини 01:01: Олегсей Душнов: Я подумал и понял, что ты был прав 01:02: Олегсей Душнов: Ты и раньше говорил, что мне не стоит лезть в дела Дипломатора Сообщения продолжали сыпаться. 01:03: Олегсей Душнов: Представляю, как тебе было неприятно, когда я снова завёл об этом речь 01:03: Олегсей Душнов: Извини <3 Звёздочкин замер. Антон сжал в ладони ватный диск, пропитанный мицеллярной водой. Жидкость стекала по пальцам парня, капли почти неслышно стучали. На белоснежном испанском ковре будут пятна. Он заставил извиняться невиновного. Он навязал несуществующую вину Олеже. И парень искренне покаялся в своём «грехе». Дипломатор вздрогнул, остановившись перед собственным отражением. Красная маска пересекала половину лицо будто шрам. Глаза метаются из стороны в сторону, его тело повинуется эмоциям. Нет, даже смотреть противно. 01:06: Антон Звёздочкин: Всё в порядке 01:06: Антон Звёздочкин: Почему не спишь? Уже довольно поздно Олежа всегда ложился рано. Говорил, что чем раньше он заснёт, тем лучше выспится и, соответственно, мозги будут работать лучше. Значит, и успеваемость повыситься. Хотя, куда выше? Антон догадывался, почему парень не спит. Наверное, парень, уткнувшись лицом в подушку, некоторое время ревел. Или у него началась паническая атака. Приступ тревоги. Тахикардия. У Душнова были явные проблемы с выражением эмоций. Он бесконечно долго проглатывал горькие пилюли обиды. Но в конце концов, как часто бывает, от любых таблеток случается передоз. Достигал пиковый момент — удар — чувства неостановимо льются. Антон мог только гадать, что является причиной такого поведения. Детские травмы? Особенность характера? 01:06: Олегсей Душнов: Не знаю. Бессонница За всё время их общения парень ни разу не слышал от Олежи слова «бессонница». 1:07: Антон Звёздочкин: Тебе не стоит переживать Звучит слишком слащаво. 1:08: Антон Звёздочкин: Тебе не стоит переживать Но это были именно те слова, которые хотел услышать Олежа. 1:08: Антон Звёздочкин: Не против, если я приеду? Ему надо убедиться в состоянии парня. 1:08: Олегсей Душнов: Прямо сейчас? Обычно Олежа всегда готов встретиться с Антоном. Конечно, вне учебного времени. Пропустить пары для него приравнивалось к одному из смертных грехов. 1:09: Олегсей Душнов: Мне кажется, сейчас не лучшее время… 1:09: Олегсей Душнов: Давай утром! <3 Эти милые непримечательные текстовые смайлики сводили Антона с ума. Он представлял с каким лицом это печатает Олежа. В последнее время Звёздочкин запутался в своих эмоциях, чувствах, ощущениях. Полутона насытили его жизнь. Он давно не делит мир на чёрное и белое, но с трудом разбирается во множестве оттенков серого. Антон не знал, кто для него Душнов. Да, он его университетский друг. Да, однокурсник. Да, он единственный из друзей знает настоящую личность Дипломатора. А ещё сердце Звёздочкина замирало, когда парень сияющими от радости глазами глядел на него. Антон невольно расплывался в улыбке, когда Олежа спустя долгое время отнекиваний спокойно соглашался на студенческий завтрак за счёт парня. 1:10: Антон Звёздочкин: Без проблем 1:10: Антон Звёздочкин: Приеду с первыми лучами солнца 1:11: Олегсей Душнов: Но ведь я не успею выспаться… 1:11: Антон Звёздочкин: Тогда я привезу тебе кофе, взбодришься 1:12 Олегсей Душнов: Хорошо!!! Буду ждать! Антон, будто его улыбку может кто — то разглядеть, закрыл лицо руками.

            ***

Исходя из того, что Душнов любит молочный улун, Антон сделал вывод, что латте ему должно понравиться. Себе же он выбрал безжалостный триппло*. Лучшее средство от накатывающего сна. Звёздочкин не успел. Вот уже показались первые солнечные лучи. Утренние московские пробки были против его планов. Светофор как назло медленно переключал красный на оранжевый. Ещё медленнее цвет изменялся на зелёный… Вот поэтому Антон всегда захватывал с собой кофе в утреннюю дорогу. С такой то скоростью дорожного движения и уснуть недолго. Звёздочкин надеялся, что ни у кого не возникнет вопросов по поводу его внешнего вида. На носу красовался пластырь телесного цвета, он всё ещё чувствовал слабость в правом плече. Похоже, во время драки ему попали прямо в нерв. Ладонь время от времени подрагивала. Итак, ему нужно максимально аккуратно войти через чёрный вход, прокрасться вдоль перил и… Кое — что вывело парня из плана по незаметному проникновению в общежитие. Он повернул голову влево и… Рассвет был прекрасен. Оранжевые облака пеленой покрывали небо. Местами они рассеивались, обнажая чистое светло — голубое небо. Вдали, около солнца, нежная перина окрасилась в красный, так называемый, цвет Дипломаторского плаща. Край облаков, кстати, тоже напоминал плащ. Такой же неровный, будто неудачно порезан детской рукой. Антон жалел лишь об одном. Он встречает этот рассвет в одиночестве. Парень отпил свою адскую смесь самого крепкого эспрессо. День надо начинать с горечи. Потом ты привыкнешь к горькому вкусу. Сначала к несладкому вкусу кофе, а потом ко вкусу жизни. На соседней полосе промчалась скорая помощь. За ней, будто секьюрити, поспевало новенькая полицейская машина. Что не утро, то какое — то событие. Антон вздохнул полной грудью. Чувствуется, день сегодня будет прекрасный. Вереница застывших машин дала ход.

***

Подъезжая к почти родному общежитию, Звёздочкин замер. Обычно здесь не бывает такого гула. На въезде парня встретила громкая приветственная сирена полицейской машины. Из кареты скорой помощи вышел врач в белом халате, на который сверху была накинута ветровка. Под такой шум будет трудно уединиться. Голубой пронзительный свет исходящих от полицейских мигалок заставил вспомнить вчерашние события. Антон пожалел, что несмотря на советы Олежи, он так и не купил наушники. Сейчас бы размеренно шёл под Баха, медленно поднимался по лестнице… — Добрый день! — перекрикивая несколько сирен, начал Звёздочкин, обращаясь к полицейскому, — что здесь произошло? В обеих руках крепко зажаты два стаканчика с кофе. Латте и доппио. Белое и чёрное. — Сами ещё разбираемся, — голос сотрудника правоохранительных органов был чёткий, складный, поставленный. Ему даже не пришлось напрягать связки, чтобы заглушить неприятный вой, — то ли суицид, то ли несчастный случай. Чёрт разберёт. Антон стал лихорадочно предполагать, кто мог так глупо покончить с собой. Алина? Вряд ли, она боится высоты. Артём? Всего лишь показушный меланхолик, парень давно раскусил его натуру. Женя? Вполне возможно. Эта тихоня вызывала у него неподдельную жалость. Парень одёрнул воротник красного пиджака. — Тело опознано? — Звёздочкин заметил, что полицейский узнал его. Мужчина, поняв, что перед ним стоит сын высокопоставленного чиновника, племянник заместителя иностранных дел и тому подобное, выпрямился и стал менее хмурым. — По словам проживающих, это Олегсей Душнов. Знаете такого? Антон зажмурился. Недоверчиво взглянул на свой кофе. Поднял взгляд на полицейского. Всё происходило как в замедленной съемке. Нет, ему просто послышалось. Всю дорогу он думал только об Олеже, его сознание сыграло злую шутку… — Извините, я не расслышал, — парень демонстративно повернулся к мужчине ухом, делая вид, что не разобрал слова, — повторите, пожалуйста. — Олегсей Душнов. Звёздочкин замер. Антон знал, что это не суицид. Олежа не из тех, кто преспокойно прыгает в окно после душевной переписки. Несмотря на чувствительность, проблемы с однокурсниками, финансами ниже среднего, парень бы не решился на такой шаг. Он бы до последнего крепко цеплялся за последние минуты жизни. Ухватился бы за подоконник, за ручку окна, за водосточную трубу. Его беспокойства подтвердились самым худшим образом. Люди, которым Дипломатор был неугоден, добрались до Олежи. Всё буквально так, как Антон представлял в своих кошмарах. Где он прокололся. Почему именно Душнов. Почему именно сегодня, в это прекрасное алое утро. Антон стоял с абсолютным равнодушием на лице. Его душа пылала. Ещё секунда и в медовых глазах появится огонь. — Вы знали его? — полицейского напрягало молчание. Сегодня его работа — выяснить, как именно закончил свою двадцатилетнюю жизнь этот несчастный парень. — Более чем, — Звёздочкин, слишком сильно сжав картонный стакан с латте, услышал лёгкий треск. На коричневом картоне появилась вмятина. — Как вы считаете, — мужчина незаметно нажал на кнопку начало записи на диктофоне, спрятанном в кармане ветровки, — это самоубийство или несчастный случай? — Это было убийство, — поджимая губы отчеканил Антон, — удачно подстроенное на суицид. Это просто моё мнение, — торопливо отмахнулся парень, заметив, что мужчина явно изменился в лице, — не знаю, у меня всё равно нет доказательств. Наверно, на самом деле, это просто несчастный случай. Как же хотелось оттолкнуть этого полицейского с натянутой улыбкой на противной роже. — Но где же был наш герой, наш Дипломатор? — мужчина, удовлетворённо потерев свою наполовину облысевшую голову, скривился в злой усмешке. Плечо Дипломатора дрогнуло. Появилось желание выплеснуть остывший кофе прямо в насмешливую морду. Чтобы тёплая жидкость попала в глаза мужчины, выжгла его лицо насквозь, медленно убивала своей кислотой. — Держите кофе, — Антон неискренне улыбнулся, в посеревших медовых глазах проскользнул нездоровый блеск, — весь вчерашний вечер я слышал вой сирен. Похоже, вы славно потрудились, пока выслеживали Дипломатора. Нужно отстаивать нейтральное отношение к ситуации, к Олеже, к происходящему в городе, к поведению полиции. Хоть что — то должно быть под его контролем. Звёздочкин протянул мужчине трипло. Больше нет смысла оставаться бодрым. — Ох, это очень кстати. Я принимал участие во вчерашнем патруле. Побольше бы таких людей как вы, — мужчина неудачно хлопнул Антона по правому плечу. Лицо парня перекосило от боли. «Это точно» — На тренировке повредил, ничего особенного, — он пробормотал первое попавшееся на ум. Антон был как колба с опасными химикатами. Дотронься до него, сделай одно неосторожное движение и ядовитая смесь поглотит тебя. Парень все ещё чувствовал себя как во сне. Отпил латте. Звёздочкин разглядел огромный чёрный пакет, лежащий на асфальте. Он мог поклясться, что увидел лёгкое шевеление полиэтилена, как будто кто — то невидимый старался прикоснуться к телу. К мертвенно — белой руке с посиневшими венами на запястье. Внутри умерла надежда. За ней — вера. Любовь ещё трепыхалась в крепких объятиях агонии. С каждым шагом Дипломатор ощущал, что его ноги слабели. С каждым шагом он приближался к чужому чёрному пакету, за которым таилось что — то неправильное, неподходящее под его стандарты, планы, взгляды на мир. Антон до последнего чувствовал крепость своего внутреннего стержня. Он спокойно оглушал людей стульями, с хладнокровной улыбкой привязывал их строительным скотчем. Любое слово, давящее на психику собеседника, подтрунивало Дипломатора продолжать. Полиэтиленовый край неудачно зашевелился, частично обнажая лицо парня. Глаз, голубой, будто июльское небо, навсегда замер. Вчера Антон замечал весёлые блики, застывшие слёзы, сосредоточенный взгляд. Стеклянная роговица застыла, в отражение распахнутого глаза Антон увидел себя.*** Дрожащие руки выронили стакан — непроливайку. Удар пришёлся так точно, что верхняя часть, плотно закрывавшая содержимое, отлетела в сторону. Латте, будто лужа крови, растеклось по асфальту. Он снова потерял контроль.

      ***

Кажется, бессмысленно продолжать эту историю? На лице Антона отпечаталась маска равнодушия. Дипломатора больше не существовало. В тот день его окончательно порвали, будто красную ткань плаща. Во снах Звёздочкин нажимал на газ, летел по встречке, обгоняя фуры и скорую помощь. Он здесь, он приехал, он успел. Над парнем — Олежа, его падающее приземлялось в объятия Звёздочкина. Ещё секунда и… Едва коснувшись руки Антона, Душнов начинал исчезать. И так каждый чёртов раз. Он растворялся в багровом рассвете, оставляя за собой серый и маленький, будто дождевая тучка, угрюмый след. Антон сходил с ума. Ежедневно он судорожно цеплялся за осознание собственной жизни. Олежа — мёртв, а Звёздочкин, вот он, стоит перед зеркалом и бессмысленно рассматривает своё отражение. Парню было страшно идти на похороны Душнова. Он не хотел, чтобы гости услышали его внезапно дребезжащий голос, разглядели след от бессонных ночей. Но Звёздочкин держался достойно. Парень чувствовал, как каждый день он погружался всё ниже на дно, захлёбываясь в солёной жидкости, ощущая грубую верёвку на шее. Но время лечило, окутало сознание лёгкой дымкой, заблокировало эмоции от минувших дней. Вдох — выдох, шаг, другой. Вот он, живой, сидит в аудитории, слушает преподавателя. Антон больше не хотел возвращаться к чувству вины, разбитости и, главное, собственной ничтожности. От его души что — то откололось, вонзалось в сердце, время от времени болезненной хваткой касалось грудной клетки. Это нормально, это пройдёт. Иногда, оставаясь в пустых коридорах, Звёздочкин давал себе право на эмоции. Бесчувственная маска слетала с лица, он выдыхал и, присев на подоконник, смотрел в одну точку. Сегодня коридор тоже был пуст. Но больше не было необходимости делать передышку — спустя год Антон сумел прирастить оперение к своих когда — то отрезанным крыльям. Он медленно прохаживался по новому линолеуму, думал о простых проблемах обычного студента… «Нам надо поговорить!» «Где наш герой?!» Ярко — красный провоцирующий плакат больно врезался в сознание парня. В памяти вспылили тусклые воспоминания жизни Дипломатора. Антон затыкал его жажду справедливости, но не исключал, что когда — нибудь появится течь и московский герой вырвется на свободу. Но это будет точно не сегодня, поэтому, можно расслабиться. Кто решил оставить такую ерунду висеть в университетском коридоре? На глянцевой бумаге был изображен незнакомый человек, надзирательно улыбающийся и приветливо махающий рукой. Антон отшатнулся. В голове запульсировала волна. Это не он, это не он, это не он… Антон сфокусировался на плакате размером с альбомный лист. Он поглотил всё его сознание. Выстрелила бы пушка — парень бы и глазом не моргнул. Дипломатор протянул кончики пальцев к глянцевой поверхности бумаги. На секунду Звёздочкину показалось, что он разглядел перчатку на своей руке. «Куда делся герой современности? Дипломатор, мы вызываем тебя на разговор, #намсрочнонужнопоговорить" Герой современности почувствовал себя под гидравлическим прессом. Он склонился под грузом воспоминаний и ненужных мыслей, от которых избавлялся год. Целый год впустую из - за какого - то плаката. Антон взглянул на ладони. Вместо черный геройских перчаток он видел кровью. Проходящий мимо второкурсник даже издалека мог услышать всхлип Звёздочкина. Взлохмаченный парень с банкой энергетика остановился, недоумённо глядя на него. Секунда и Антон обессилено сползёт по стене. Так нельзя - он сжал победно сжал кулаки, так не положено - он обратил лицо наверх, сощурясь от яркого света ламп, парень почувствовал холод. Прохлада мягко окутывала, успокаивала. В носу неприятно защипало, на глазах неприятными разводами высохли чуть выступившие слёзы. На секунду Антон ощутил маску Дипломатора, услышал шелест плаща за своей спиной. Сквозь толстую горловину свитера парень ощущал дыхание холода. Это от нервов. Рука Антона потянулась к плакату. Неожиданный озноб схватил запястье, будто обжигая. Сердце зачастило. Всё таки пора снова переходит на седативные таблетки... - Олеж, - неслышно прошептал в микрофон наушников незнакомец, - Олеж, что случилось? Звёздочкин решил, что этот чудак, быть может, завёл себе тульпу. Или говорит по телефону с каким - то из своих братьев. Но как бы то ни было, лёгкий ветерок дунул в лицо Антона, ещё раз коснулся его запястья и исчез. - Ты не видел, кто расклеивает эти плакаты? - неожиданно твёрдым голосом начал Звёздочкин, показывая на красный глянцевый постер, - не порядок. Незнакомец отрицательно кивнул. Его зелёные глаза, хмуро глядевшие из под густых бровей, на секунду изменили своё обыкновенное равнодушное выражение лица. Через мгновение огонёк непонимания затух. Всё стало как обычно. Антон резким движением сорвал плакат. Звук рвущейся бумаги прозвучал как победная симфония. Сердце парня кольнуло неопределённая прохлада. Теперь этот холод всегда будет с ним.