Незнакомцы — друзья детства. Нагиса закрылась в квартире, в маленькой душевой комнате, позволяя себе
поболеть. Больно было всегда. Сначала было больно смотреть в сторону удаляющейся фигуры и идти в совершенно противоположную сторону. Затем стало хуже. Ни вздохнуть, ни перевести дыхание, пока он был рядом, близко, так близко, что можно прошептать что-то на ушко, и никто, кроме вас, не будет знать.
А цветы, оказывается, могут ранить. Очень сильно и
больно, до солёных слёз, бессонных ночей, до единственного имени, вертящегося в голове:
«Карма. Карма. Карма». Молочные лепестки лилии могут приносить страдания. И совсем не оттого, что букет подарили не тебе — это тоже… неприятно, а внутри всё дрожит, грозя красочно разбиться, украшая бледные губы Нагисы ярким-преярким цветом красного.
Девушка слёзно просила родителей отпустить её к родственникам в другую префектуру, подальше от этого Акабане, из-за которого глаза слипаются на уроке от недосыпа, желудок скручивает от волнения, а в горле начинало першить. Нагиса плакала, включая кран в ванной и оставляя наполняться тёплой водой. Нужно отдохнуть, расслабленно полежать, хотя бы так. Тётушка уехала на месяц вместе с семьёй куда-то на юг, обеспечив старшеклассницу второго года обучения хорошей квартирой и всем прилегающим, пока их нет.
Они не знали, никто не знал. Однажды, когда болезнь только начала проявлять себя в виде тяжёлого кашля, Нагиса почти сказала об этом матушке, но промолчала, покачав головой и отмахнувшись, что всё пройдёт. Шиота-сан беспокоилась, видела удручённое лицо дочери, всё тускневшие, ранее живые голубые глаза.
— Когда я успела так безумно влюбиться? — вопрос, обращённый в тишину и пустоту дома. Откинув голову, она подняла руки, вглядываясь в собственную бледную кожу. Нагиса теперь далеко, в месте, где предполагалось, что лилии замедлят свой рост, перестанут каждый день причинять боль казалось бы нежными лепестками. Полегчало, но от болезни, что внутри вгрызается в живую плоть, истощая, не легко скрыться. В мыслях всё появлялась размытая горькими слезами фигура. Его янтарные глаза, всегда уверенные в словах и действиях, никогда не смотрели на неё также, как Нагиса в последние месяцы.
«Мне нужна помощь».
Тонкие пальцы бездумно набирали сообщения.
«Пожалуйста, Карма. Посмотри на меня, помоги мне. Спаси».
Отбросив уже ненужный телефон на коврик в ванной, Шиота грустно улыбнулась. Ей ничего не нужно, никто не поможет. Слишком поздно набраны спасительные слова. Карма не сможет полюбить ее в короткие сроки, а лилии продолжат цвести, корни врастут глубже, захватывая всё.
***
Карма сидел над учебниками, когда пришло сообщение. Пара сообщений. Рука автоматически дёрнулась в сторону заряжающегося мобильника. Мысли вновь вернулись к внезапно уехавшей подруге детства. Если таковыми их можно назвать. Заледеневшие пальцы в прохладном помещении щёлкнули по телефону, набирая ответ.
«Где ты? Что-то произошло?».
Они общались понемногу, как обычно разговаривают давние друзья: про жизнь, беспокойства, кто куда разошёлся, с кем. Они смеялись и тихо, и громко, пока люди на заднем ряду в кино начинали недобро посматривать и шикать на веселящуюся парочку. И живые искорки во взгляде ярко сверкали у обоих.
Парень всё же оставляет учебники и падает на кровать, мучаясь внезапным порывом увидеть его дорогую подругу, что знала все их секреты, тревоги, восторги. И снова бесшумно набирает смс.
«В порядке? Не болеешь? Ты вернёшься?
Последнее он удалил. Прошло двадцать минут и без ответа, что Карма решает готовиться ко сну.
Внутренняя дрожь не утихала. Нагиса сидела на кухне, сложив ладошки на коленях. Стоит ли в конце концов отказываться от эмоций, чувств? Девушка снова тяжело вздохнула, как лепестки начали царапать горло, заставив её кашлять, судорожно хватать ртом крохи воздуха, словно выброшенная на берег рыбка. Ранним утром Шиота прочла его сообщения и ничего не ответила, чтоб затем молча перечитывать их раз за разом. Она слышала о тех некоторых, кто отказался от собственных чувств ради дальнейшей жизни. Но что такой образ жизни может принести ей? Ни радоваться приходу друзей, ни беспокоиться о грядущих экзаменах, ни интересоваться чем-либо, а только бездушно смотреть и слышать, самолично стать куклой.
Карма начал волноваться, грызть ноготь, хотя никогда раньше не имел такой привычки, не мог концентрироваться на обыденных вещах. Мысли всё крутились, безумно вращались вокруг Нагисы: где она, что с ней, почему, когда, зачем же… И в один день он не выдержал: взял разрешение на пропуск занятий на ближайшие пару дней, наскоро собрал минимум вещей, закрыл квартиру и сел на поезд. Днём ранее Карма штудировал её соцсети и смог найти место проживания, сама девушка не осведомила ни о чем.
Столкнуться с давней знакомой у порога нужной квартиры было странно.
— Нагиса ушла ещё утром, — Каяно показала дубликат ключей и отдала в его руки. — Оставь вещи и лучше догони её, пока не поздно, — давняя одноклассница Шиоты натянуто улыбнулась, но взгляд не предвещал хорошей информации. Карма зло цокнул и бегом спустился с третьего этажа, отдав рюкзак и ключи на попечение удивлённой Каедэ.
В центральную больницу значит. Карма был готов рвать волосы на голове, лишь бы Нагиса не успела сделать что-то с собой. Взъерошенный парень влетел в приёмную, напугав проходившую мимо женщину. Пробормотав извинения, Акабане быстрыми шагами дошёл до таблички с местоположением определённых кабинетов. Ладони вспотели, стоило вдохнуть этот больничный запах спирта и хлора.
«Операционная»
Она сидела одна на белой скамье, не опустив головы. Усталым взглядом та смотрела вслед спешащим куда-то врачам, больным, подросткам. Скрипучие ботинки эхом доносились из поворота. Нагиса снова начала задыхаться, падая на пустую скамью и впиваясь короткими ногтями в мягкую обивку. Кто-то прибежал, звуки доносились как будто издалека, чей-то голос тревожно спрашивал, спрашивал… Девушка невидящими глазами глядела на врача, какого-то знакомого парня, что с силой сжимал её плечи. Откашлявшись, Нагиса облизнула засохшие алые губы.
— Я помогу ей, — Карма придерживал не твёрдо стоявшую девушку, проводя внутрь белоснежного кабинета.
Акабане был ошарашен, что не долгий шок перешёл в раздражение. Злость вспыхнула и также быстро исчезла, погребенная чувством собственной вины. Белый цвет кабинета начал больно резать глаза, заставляя его склонить голову и смотреть вниз. Нагиса неподвижно сидела, сложив сжатые ладони на колени, и равнодушно оглядывала что-то разъяснявшего врача и молчавшего Карму. Шумно вдохнув, девушка с уверенностью ответила отказом на проведение операции, а взгляд всё цеплялся за сгорбленную фигуру Акабане.
— Цветы внутри?
— Да.
— Они уничтожают тебя.
— Да.
Когда Карма замолчал, ей стало неуютно, так что Шиота сама начала рассказ, крепко сжимая мужскую ладонь, замечала грустные, виноватые взгляды и останавливалась, чтобы снова глотать воздух и выплюнуть наружу последнюю окровавленную лилию.
