Without Sugar

«А вдруг и в самом деле существует этакая маленькая пилюлька, излечивающая от отвращения к жизни? Почему бы такой и не быть?» Ф. Саган «Немного солнца в холодной воде»

Ким Чондэ никогда не был наивным малым. Он был из тех, кто прочно стоит на ногах. Он был из тех, кого курс доллара интересовал больше, чем новая книга какого-нибудь Мураками. Весь интерес в литературе исчерпывался новостными газетами и «Forbes», если это вообще можно назвать литературой. Ким Чондэ привык всё держать под контролем. Всё, кроме Чунмёна, чья впечатлительность всегда могла смести любые плотины. «Чен-Чен, ты обязательно должен это прочитать/посмотреть/послушать! Это… это гениально!» «Да-да, Чунмён, непременно. Кстати, ты сахар купил? Вчера я еле наскрёб на чашку чая». «Ой, прости! Я так увлёкся, совсем из головы вылетело!» Вот так всегда и бывало. Гениальные, по мнению Чунмёна, книги/песни/фильмы так и оставались вне зоны интересов Чондэ. Он обещал Чунмёну – для вида, что прочтёт/послушает/посмотрит. Когда-нибудь. Обязательно. Чунмён обещал Чену – для вида, что купит сахар. Когда-нибудь. Обязательно. Между ними было то, что принято считать отношениями. Чунмён предпочитал называть это любовью. Чондэ предпочитал не видеть разницы между первым и вторым. «Ты снова не купил сахар?» «Знаешь, я понял, почему ты пьёшь чай с сахаром. Чай – единственная подслащенная вещь, которую ты способен переварить». «Ты чего? Я не пойму, ты купил или нет?» «Нет. Я думаю, он уже ничего не изменит». Так Чунмён сорвался. По-своему. Между ними всё ещё были отношения, но даже Чунмён перестал называть их любовью. Чондэ думал, у Чунмёна это временное. Ну, вроде послевкусия, что остаётся от очень хорошего фильма. Каким бы ярким послевкусие ни было, оно всё равно уходит, и жизнь возвращается в привычную колею. Чен понял, как сильно ошибался, когда, стоя на балконе, увидел Чунмёна с другим. Высоким мальчишкой с аккуратно подстриженными каштановыми волосами и карими печальными глазами. Он с восхищением глядел на Чунмёна, а тот ему улыбался и на прощание потрепал по голове. Чунмён сказал, они столкнулись в книжном. Так по-киношному потянулись за одной и той же книгой – а экземпляр последний. Они посмеялись и решили купить одну на двоих, а потом встречаться каждый день в кафе и прочитывать по главе вместе. «Какая глупость! Сразу видно, твоя идея!» - зло бросил Чен. «Вот и нет! Чонин сам предложил». В тот день Чен с Чунмёном больше не разговаривал. Чондэ был слишком горд, чтобы признаться в своей вполне себе причинной ревности. Чунмён каждый день зависал в кафе. После таких «дружеских» встреч у него горели глаза. Чен наблюдал холодно – будто не касалось его это вовсе. Только втихомолку фильмы начал смотреть. Те, которые Чунмён советовал. Чен успел с фильмов перейти на книги, когда это произошло. Чунмён вернулся после «дружеской» встречи позднее обычного – с алыми от поцелуев губами и виноватым взглядом. В ту ночь Чен дочитал «Над пропастью во ржи» и закурил. Времени прошло - всего ничего. Чунмён хмурый, но решительный, стоял позади, вероятно, ожидая упрёков, криков – ну хоть чего-нибудь, чёрт возьми! - А я всё ждал, когда ты мне скажешь. Была ночь. Тёплая августовская ночь. Чен так привычно стоял на балконе и глядел на город. Он выудил из кармана пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и закурил. - И что ты нашёл в этом малолетнем засранце? – проговорил Чен, в очередной раз затягиваясь. - Завязывал бы ты, - от запаха дыма Чунмён кривился. - Будешь свою малолетку учить, идёт? Боже… ему девятнадцать, Чунмён! Что ты с ним делать будешь? Сказки читать? - Я люблю его. - Избавь меня от этого дерьма, прошу! Скажи правду. Хоть раз. Он тебя возбуждает? Такой сексуальный и такой неопытный. Прекрасное сочетание! Развлекись с ним пару раз, если так сильно в штанах свербит, но не смей называть это любовью! - Именно поэтому я выбрал его. Ты, Чен, никогда не понимал, что это такое, верно? - Заблуждение это. Одно большое заблуждение. А я, ты же знаешь, так этого не люблю. - Прекрасно знаю. С тобой я всегда был на расстоянии. И мне просто надоело уворачиваться от твоих ядовитых игл. Чен кивнул. Сигарета дотлела, и он бросил её в пепельницу. - Прости, что я так, Чунмён. Мне нравилось заблуждаться с тобой. - Прощай, Чен. И он ушёл. Вот так вот запросто. А Чен на удивление легко Чунмёна отпустил. Даже помог закрыть полный вещей чемодан. Прав был Чунмён, сахар бы их не спас. Всё это слабость организма и чёртова привязка. Да разве не сможет Чен жить без чунмёновой зубной щётки рядом со своей? Разве так нужна ему эта идиотская разноцветная кружка, которая вечно тусовалась на рабочем столе? Заблуждения заводят куда-то многим дальше. Но привязанности сердца – вот настоящая топь. Чен только собирался Чунмёну сказать, что не было больше никаких «на расстоянии». Иглы были по-прежнему ядовиты, но уже не смертельно. Чунмён проник слишком глубоко, а Чен так сильно заблуждался, что позволил. Но Чунмён устал ждать позволения, и Чен на него за это не злился. Он и сам свою циничность выносил едва ли, но поделать ничего не мог – то была его суть. Он не влюблялся и не любил. Но, чёрт побери, ему будет так не хватать этой идиотской зубной щётки и вечно грязной кружки! Когда заблуждения уходят, привязки всё равно остаются. Чен так и не смог бросить курить, читать, смотреть, слушать. Всё, что некогда Чунмён ему советовал – ему нравилось. Абсолютно всё. Но было уже поздно. Чен не был наивным малым, нет. Единственная наивность, которую он себе позволил – вера. Однажды он сумеет найти пилюлю от отвращения к жизни. Почему бы такой и не быть?