Счастье?

Михаил был счастлив. Его детище, солнце его правления снова сияло для всех. Он вместе с другом и товарищем Лениным строили коммунизм! Это было великолепно! Но что-то не то. Товарищ Московский не знал, что, но казалось, что он забыл нечто важное. Но настоящему коммунисту незачем думать о какой-то мутной памяти. Михаил Юрьевич работал постоянно, его чудо должно было вершиться сейчас, и только сейчас. Он был в разных командировках, вёл важные разговоры с Марксом, знал идеи французских вольнодумов, готовил новую страну. Но одну поездку он запомнил. Михаил был проездом в новом Ленинграде, очаге революции. Городок ему не очень понравился, грязный, некрасивый, заросший, слишком напоминал старую Империю. Не то что его! Хорошо, что здесь придётся продержаться не более суток. Но тут Москва услышал крик: «Мишка!» Он обернулся и попал в объятья какого-то человека. Тот что-то невнятно бормотал, глядя ему в глаза. Михаил отстранился. «Кто вы? Что вам нужно? Если срочно, я помогу, но я спешу!» Человечек остановился. Он медленно попятился назад и рванул в какой-то переулок. Москва запомнил лишь сальные волосы и серые глаза, которые пробирались в душу. После ему будут везде мерещиться эти странные глаза сумасшедшего. 8 сентября, 1941 год. Михаил подскочил. Уже более 2 месяцев шла война. Московский спал мало, какими-то рывками. Но тут дело было не в стрессе, не в попытке победить. В голове набатом звучал голос: «Ленинград в опасности, ему будет плохо, спаси, спаси, спаси». Серые глаза смотрели отовсюду, именно тот сумасшедший олицетворял для него город.Миша вошёл в командный пункт, не отдав честь. Ему не до этого. Он зычным голосом обьявил: «Началась блокада Ленинграда, враг уже слишком близко». На вопросы о том, как он узнал, Миша не отвечал. Зачем? Эти люди уйдут, как и остальные. Комната. Портфель. Двойное дно. Раньше там были какие-то планы, а сейчас там лежала икона, в которую было вложено потрёпанный портрет. На нем был он и Санкт-Петербург, бывшая столица, которую он сверг. Но что-то было необычно. Он не доставал это очень давно. Серые глаза. Опять. Но теперь он знал источник. У Александра Романова такие же глаза, как у того прохожего. На задней стороне портрета была надпись «Любимому Мишке» Михаил упал. В голове складывалось нечто невероятное. Тот прохожий, оборванный Ленинград и бывшая столица - один и тот же человек. Сердце заколотилось сильнее, и стала приливать ярость. Он, Михаил Юрьевич Московский, член коммунистической партии, не допустит гибели любимого. 27 января 1944. Михаил бежит по грязным улицам, по разбитым бульварам, бросив свою великолепную армию. Она побеждала. Гнала немцев, не давя остановиться, передохнуть. Но ему уже плевать. Тесная, разваленная комнатка где-то в подвале. Михаил робко стучит в дверь, будто она вот-вот развалится. Тихий голос выбивает землю из-под ног. «Уйдите, пожалуйста, разговаривать я не готов». Хочется выть. Слишком вежливо, слишком правильно. Но сегодня Миша не уйдёт. Он пришёл к Александру Романову. «Сашенька, я так не могу, пусти меня к себе». Дверь открывается сама. На кровати спиной к двери лежит тонкое, костлявое тело, волос почти нет. Миша подходит ближе. Садится на краешек, поворачивая на себя лицо. Глаза прошибают током. Такие же серые, как он помнил. Но искра? Потухший взгляд убивал похлеще немецких пуль. «Сашенька, милый, я вернулся, больше никогда тебя не оставлю! Честно, я не смогу без тебя!» 28 мая 1947. Ленинград восстанавливается, становится культурной столицей вновь. Александр будто ожил, в глаз сиял невероятный огонь эмоций и чувств. Миша это видел каждый раз, когда приезжал в Ленинград. Миша шёл по улицам, везде бурлила жизнь. Вон Марсово поле, вон Летний сад, а вот и Адмиралтейство. Но Миша искал только одно: магазин цветов. Вот и он. Миша влетает в него, покупая большой букет желтых тюльпанов. Люди смотрят ему вслед, точно узнавая его. А может, их привлекают яркие цвета? Мы этого никогда не узнаем. Михаил поднимается в квартиру, откуда уже идёт аромат известных ленинградских пышек. Дверь оказывается раскрыта нараспашку, а в недрах квартиры, на кухне, сидит его Саша в окружении стайки детишек. Миша смотрит, как маленькие скелетики смеются, уминая пышные угощения. Но Саша плачет. Такой же тонкий, как ребята перед ним, такой же счастливый. Миша все-таки здоровается, снимая на себя внимание. Дети шарахаются, прижимаясь к Александру. Тот же невозмутимо подходит к Мише, пожимая руку. Но от столицы не скрывается ни легкий румянец, ни частое сердцебиение, ни тихое «любимый…» Саша улыбается детям, давая понять, что все хорошо. «Ребята, знакомьтесь. Это Михаил Юрьевич, наша дорогая столица. Он приехал ко мне по работе.» На этом месте Михаил едва сдержался, чтобы не подколоть милого, но Саша уже складывал пышки на тарелки ребятам, говоря, что нужно угостить родителей, братьев и сестёр. Когда малыши ушли, Миша достал букет, который давно спрятал на какую-либо верхнюю полку. Но подарить не успел. Ибо его обвивают любимые руки, а маленький носик утыкается в плечо. Саша плачет. Миша боится этого больше жизни. Почему? Что случилось? Саша читает мысли, начиная говорить: «Война была не так страшна, как тот момент, когда ты не узнал меня. Я не мог жить, эти шрамы…» Многозначительный взгляд и закатанные рукава. Красные полосы от ножа по всему телу. Михаил берет за руку, целуя каждый шрамик. Он понимал, что это его вина, что виноват только он. Миша говорит, что достал билеты на балет.Цветы остаются забытыми, а двое уходят в закат, дабы залечить больные души.