Полное поражение

Юджи ни за что бы не подумал, что у него могут быть фетиши. Но все когда-нибудь происходит впервые. Вот и он узнал о себе много нового. Впервые он задумался об этом, когда его взгляд упал на длинные пальцы Годжо, в которых был пакет из магазина всяких сладостей, что он покупает с уж очень частой периодичностью. Тот тряс им перед глазами парня, приглашая присоединиться к трапезе за просмотром очередного фильма. Итадори не любит сладкое, но отчего-то соглашается. И дело вовсе не в пальцах, как ему казалось. Позже он стал заострять внимание не только на пальцах. Губы – это стало вторым открытием. Почему он раньше не замечал, что они всегда намазаны гигиенической помадой? Даже на вид они кажутся чертовски мягкими. Мужчина что-то объяснял, но смысл сказанного до мозга абсолютно не доходил. Все внимание было приковано к чужим губам. Хотелось их потрогать и проверить, так ли это. Он очнулся только тогда, когда Нобара, со свойственной ей агрессией, ударила Итадори по затылку. Может, это все от длительного воздержания? Попробуй заняться онанизмом, когда к тебе в комнату с завидным постоянством врывается объект твоих раздумий. Но и этим все не ограничилось. Дальше – хуже. Чужие глаза были прекраснее, чем целый океан. И почему ему вообще в голову приходят такие сравнения? Итадори вдруг, с какого-то хрена, понесло на лирику. Но пресловутых бабочек в животе не было, сердце не билось как сумасшедшее, как это описывают в сопливых бульварных романах. Просто иногда было сложно оторвать взгляд от аквамариновой глубины на дне его глаз. Ничего такого, это всего лишь любопытство, думал он, желая сорвать назойливую маску с лица Сатору. Следующее открытие оказалось контрольным выстрелом на поражение. Юджи всегда считал, что ему нравятся высокие девушки с большой задницей и длинными ногами. У Годжо была неплохая задница. Признал это парень очень нескоро. Борьба с собой отняла все силы, но, со скрипом, он все же признал. Да и ноги мага были длинными. Прямо то, что надо для подростка, страдающего от недотраха. Дженнифер Лоуренс сразу же отходит на второй план. Прости, детка, но твои ноги вряд ли сравнятся с ногами Сатору. Четыре-ноль в пользу Годжо Сатору. Парень признает поражение и вскидывает белый флаг. Пиздец, как известно, всегда подкрадывается незаметно. Вот и сегодня, ничего не подозревающий Итадори, плетётся в комнату к учителю, чтобы посмотреть очередной, явно заезжанный на сюжет, блокбастер. Эта традиция обосновалась с тех самых пор, как Годжо притащил парня к себе на старую квартиру под предлогом сокрытия его от чужих глаз. Фильм, кстати, оказался очень примитивным и почти неинтересным. Тупизм главных героев иногда доходил до такого абсурда, что хотелось проломить себе череп в попытке ударить лицо ладонью. Годжо его настроение, похоже, не разделял, вперившись взглядом, прикрытым идиотской маской, в экран плазмы. Юджи уже надоело наблюдать за смертью очередного персонажа, поэтому он решил смотреть на Сатору. А смотреть там, уж поверьте, было на что. В этот раз учитель обошёлся без своей формы, предпочитая ей свободные штаны и футболку с глубоким вырезом, из которого можно было разглядеть ключицы. К слову, футболка была настолько обтягивающей, что повторяла каждый сраный изгиб мышц на торсе. Фильм сразу стал надоедливым фоном, иногда до слуха доносились чьи-то выкрики и слова, что терялись и становились будто размытыми. А все из-за гребаной футболки. Очередной фетиш начал проклевываться в юношеском сознании, обрастая подробными картинками с участием этих самых кубиков. Ну вот, как тут не стать гребаным извращенцем, когда перед тобой сидит ходячая порнозвезда с обложки дебильных ярких журналов? Порнозвезда с журнала уловила, что фильм уже не интересен, поэтому повернулась к парню с немым вопросом в глазах, сокрытых чёртовой повязкой. И почему именно сегодня он решил ее надеть? — Не интересно? — спросило это наваждение будничным тоном, откидывая назад выбившиеся пряди длинными пальцами, на которые тот опять залип. Итадори тупил с минуту, пытаясь уловить суть сказанного, но та, сука такая, норовила ускользнуть. Общение с Годжо на пользу однозначно не идет, даже мысли уже разбегаются. — Фильм и правда оказался скучным. Есть идеи, чем можно еще заняться? Ну, навскидку, у него есть пара идей, которые можно было бы осуществить, будь он хотя бы одного возраста с Сатору и не имея при этом того, что сейчас пытается приподняться у него между ног. — Даже не знаю. Это же Вы меня сюда пригласили, вот и придумывайте, — отмазка оказалась рабочей, ибо ситуация выходит из-под контроля, а мозг отказывается нормально функционировать, потому что весь приток крови обращен совсем в иную сторону. Парень прикрывает член подушкой, мысленно надеясь, что Сатору не заметил данного непотребства. Ему еще тут учиться, между прочим. Было бы неловко смотреть на того, у кого на тебя встал. Хотя это можно было бы как-нибудь разрулить, по типу: "Эй, Вы все не так поняли, просто у той девушки из фильма так задралась кофта, что я не смог не отреагировать". Дебильная отмазка, учитывая то, что весь фильм он практически проебал, разглядывая другие интересующие его вещи. А Годжо не дурак, с его шестью глазами и хреновой конспирацией парня не трудно заметить, что на тебя пялились. — Предлагаю сыграть правду или действие! — учитель запихивает в рот горсть сладкого попкорна, с аппетитом им хрустя и облизывая губы. У Юджи дергается глаз и просыпается аппетит иного характера. Ничего против самой игры он не имеет, но чутье на каком-то интуитивном уровне подсказывает, что пиздец наступил окончательно и бесповоротно. А отказ окажется для него фатальным, потому что Сатору снимает маску с глаз и все теперь не имеет значения. Полное поражение и крах ему обеспечен. Поэтому остаётся только кивнуть и принять тот факт, что сейчас он в полной жопе. — Что ж, тогда приступим. Правда или действие? А верное ли решение было вообще сюда припереться? Он бы мог спать у себя в комнате или найти подходящий порноролик, чтобы заняться своей стоячей проблемой, которая не собирается даже опадать. Ну, как говорится: "перед смертью не надышишься", тупо сейчас об этом размышлять. Проблема в том, что можно ожидать от учителя, и что выбрать, чтобы нанести себе как можно меньше дамага? Ведь если выбрать правду, то точно польются вопросы о его личной жизни, а если действие, то его заставят сделать что-нибудь унизительное. Куда ни глянь – кругом пиздец. Сатору точно оторвется на нем. Хотя эту игру можно обернуть и в свою пользу. Полелеять свои фетиши, запомнить много компрометирующего материала на учителя, который, несомненно, будет потом использован по назначению. И волки сыты, и овцы целы. С этой мыслью Итадори выбирает действие. — Сходи и принеси еще попкорна, а то этот закончился, — Годжо машет пустым ведерком, намекая, что пора его уже пополнить, а Итадори лишь удивлённо вскидывает брови. Не может быть все так просто, как минимум, потому что у него до сих пор не опавший стояк и футболка, что едва ли его прикроет. Остается уповать на то, что света от экрана плазмы будет недостаточно, чтобы что-то разглядеть. Вскоре попкорн был отдан лично в руки учителю, задница Юджи снова усажена на диван, а член опять прикрыт подушкой, потому что безопасность превыше всего. В его случае – безопасность чужой психики. Теперь пришла очередь ему давать задание. — Правда или действие? — Правда, — Сатору ухмыляется и откидывается на подушки, футболка задирается, оголяя небольшой участок кожи. Парень ерошит свои волосы в безуспешной попытке отогнать от себя навязчивые образы. Вот сиди и страдай, пока другие расслабленно отдыхают и ни о чем не подозревают. Кровь активно приливает не в то место и не в то время, когда нужна совсем в другой области. Чертов юношеский недотрах! Как тут задавать вопросы, когда думаешь не в ту степь? Что спросить? Сколько было партнёров? Что ты ел сегодня на завтрак? Ах, да, они же все вместе завтракали. Ты сейчас кем-то занят? Не хочешь заняться более интересными вещами, чем страдать херней, задавая бессмысленные вопросы? — Ты можешь задать вопрос на любую тему, я на все отвечу максимально честно, — глубокий голос, раздавшийся возле уха, заставляет подскочить не только самого Итадори, но и член. Черт бы побрал этого Годжо и идею, на которую он опрометчиво согласился. Но отступать бессмысленно, так что он выпаливает то, что первое приходит в голову. — Ты сейчас занят кем-то? — пиздец. Он обрушивается на него молчанием, от которого волосы стынут в жилах и кровь встаёт дыбом. Или там по-другому говорилось? К черту! Неформальный тон, с которым он произнес этот вопрос, был последней проблемой в этом списке проблем. Сатору многозначительно промолчал, что бы это не значило, но выглядело это довольно внушительно. Юджи давит в себе порыв сбежать, кинув на прощание: "Аривидерчи! Самое время уносить ноги, не пишите, не звоните, я не отвечу!", и позорно разрыдаться, подобно сопливой девчонке, которую отшил ее краш. — Я сейчас никем не занят. А зачем интересуешься? — Сатору пропускает мимо ушей неформальный тон, предпочитая ответить на сам вопрос. В чужих глазах читается удивление и одобрение. Откуда там взялось последнее – не понятно. Потому как самому парню кажется, что сейчас небо обрушится на землю, его покойный дед припрется с явным негодованием. Ведь не так он воспитывал собственного внука и не видел в нем голубого отлива с вкраплением радуги. Итадори тоже за собой раньше такого не замечал, поэтому и готовится к худшему. Но небо на месте, покойники тоже, да и вообще все относительно спокойно. Вот это и настораживает. Что ответить на этот вопрос человеку, у которого в голове 24/7 крутятся мысли о сексе с собственным учителем? И нормально ли то, что член продолжает стоять, несмотря на уровень стресса и огромное количество микроинфарктов? Самое время обратиться к Гуглу. — Первое, что в голову пришло, — и ведь не соврал. Можно погладить себя по головке, желательно той, что снизу, но не об этом сейчас речь. Годжо хмыкает, закидывает в рот очередную порцию попкорна и неспеша прожевывает. Вот ведь гнида, хоть бы прокомментировал, что ли, а то он тут идиотом себя ощущает. Стояк настроения не добавляет. — Вот как, тогда моя очередь, — и это все, на что его хватило? Он готов взорваться от негодования и неудовлетворенности, но ему об этом знать не обязательно. — Правда или действие? Стоило бы выбрать правду, потому как на действие его сил вряд ли хватит, в данный момент у него встало все, кроме тела. Организм бунтует, гормоны херачат так, что скоро дым повалит из всех щелей. И хорошо, если только дым. Он обещает себе потерпеть, чтобы потом свалить к себе и сладко подрочить на образ Сатору в своей голове. А пока он выбирает правду, надеясь, что на этом игра закончится и все разойдутся баиньки по своим кроваткам. А тот постыдный вопрос забудется и больше не будет всплывать никогда. — Тогда расскажи мне о своих сокровенных фетишах, — кто сказал, что все разойдутся мирно без неловких моментов? Забудьте, не в его смену. Сегодня он определённо словил джекпот на неловкость. Юджи нервно дёргает край футболки, пытаясь смотреть куда угодно, только не на Сатору. Тот сам весь подобрался, придвигаясь поближе, чтобы узнать чужие тайны. Он оказался не так глуп, чтобы упустить подобную возможность. Ну а что, лишних ушей нет, все спят, так что это идеальное время для того, чтобы порыться в грязном белье. Вручите ему медаль за наблюдательность, ибо тот все уже просек, еще с того момента, как Юджи подглядывал. Да и подушка на причинном месте тоже оказалась не случайной. Говорить о фетишах ему еще ни с кем не доводилось. Ну а с кем тут попиздишь о таком? Сукуна только поржет, хотя он уже прекрасно обо всем осведомлён и не отказался от такой шикарной возможности постебаться, за что был отправлен в бан и вечный игнор. Мегуми покрутит у виска и скажет обратиться в соответствующие службы, а Нобара просто его прикончит, напоследок обозвав извращенцем. Вот он и помалкивает, оставляя свои грязные мысли, озабоченного пубертатом мальчишки, при себе. — Ну же, мне очень интересно, не стесняйся, — улыбка на чужом лице похожа на хищный оскал. Или это игра света и тени от экрана? Думать об этом не хочется, да и страшно стало. Очко чует подвох, а где-то в мозгу последняя клетка кричит ему убираться отсюда нахрен, но тело слушаться отказывается. Годжо движется все ближе, пиздец неумолимо разрастается в масштабах, а Юджи хочет откинуться, чтобы больше никогда не видеть и не слышать. Но вселенная сегодня повернулась к нему жопой и отворачиваться обратно не желает, поэтому этому скудному желанию не суждено сбыться. — Я-я... Ну были там мысли всякие, — какие к черту мысли? Что ты мямлишь? Собери яйца в кулак и скажи уже, хуже точно не будет. Наверное. Ну втащат ему в табло разок, на том и разойдутся. Главное, чтобы презирать не стали или что похуже. Думать об этом "похуже" не хотелось. Хотелось плакать от стыда и почему-то мороженого. Сопливая натура, видимо, прорывается. Вот забьется у себя в комнате, включит какую-нибудь мыльную оперу и будет уплетать мороженое за обе щеки. Чем не прекрасное времяпрепровождение? Салфеток еще не хватает, в такой блевотно-розовой коробке, чтобы сопли утирать. Тьфу, бля, совсем раскис. — Дай, угадаю, — он задумчиво стучит пальцем по подбородку, показывая крайнюю степень мозговой активности. — Ты, наверное, думал о том, что у меня красивые руки, — бинго, мать вашу! Вы выигрываете билет пожизненного счастливчика. Рука Сатору ползёт по дивану и тут же перебирается на его ногу. Это входит в услуги? Спросить бы, да некого. Цепкие длинные пальцы тут же хватают его за бедра и проходятся вдоль, вызывая непроизвольные выдохи. Годжо засовывает пальцы в дырку блядски узких драных штанов Итадори, нащупывает коленку и сжимает ее. Вот сейчас самое время ловить панику, ибо член вновь дергается от единого сраного прикосновения, а мозг окончательно отказывается работать. Последняя клетка мозга тоже его покидает. Вот же гадство! — Или, может, ты думал о моих губах, — Сатору окончательно придвигается к ахуевшему Итадори и накрывает его губы в поцелуе. Эй, мозг, пора работать, тут его домогаются, вообще-то! И радоваться бы, что вот он, бери целиком и полностью. Алмаз, бля, ни дать, ни взять. Не, ну дать он конечно может, но слишком уж боится последствий этого блядского циркового представления. — А тебе нравятся мои глаза? — он заглядывает ему прямо в душу, пытаясь выжечь на обратной стороне сетчатки его образ. Да он уже выжегся и не сотрется никогда, так что поводов для беспокойства нет. А вот ему самое время тарабанить во все колокола. — Или задница, — ладонь Юджи берут и кладут на только что упомянутое. Брови ползут вверх, решая слиться с волосами. Парень был бы рад и сам слиться с диваном или просто слиться. Тут уж как повезёт. — Сегодня, вроде, не пасха, — выпаливает он первое, что, опять же, в голову пришло. Сатору смотрит удивлённо, хлопая глазами. — А при чем тут пасха? — спрашивает он, явно не ожидая, что последует ответом. Мозг буквально выдаивает из себя остатки идей, чем можно ответить, чтобы оппонент оказался дизориентированным, а лучше сраженным наповал. Да так, чтобы не встал. Что или кто не встал, мозг обработать не успел, потому как язык уже озвучивает мысль, явно не коннектясь с ним. — Стукаться яйцами я пока не намерен, — занавес. Где-то на заднем плане слышны аплодисменты, актер кланяется зрителям, принимая цветы и подарки. В то время как Юджи сидит с таким же охуевшим лицом, что и у Сатору. Наступает момент тишины. И пока Годжо обрабатывает эту, несомненно, полезную информацию, Юджи по-тихому старается свалить. Завтра. Все завтра. Завтра ему дадут пиздюлей, завтра он придумает более адекватный ответ и, возможно, спросит о происходящем. Но сейчас овцам нужно сваливать, пока волки еще не прочухали, что жертва подаётся в бега. — Стоять! — рявкают неожиданно прямо над ухом и хватают за руку, опрокидывая на диван. Ну все, поздно рыпаться, остаётся принять смерть, пусть и приятную. — Что это сейчас было? В шутники заделался? — да какие тут шутки, тут плакать надо. От счастья, разве что, но да не важно. Парень дергается и стонет негромко, когда ладонь проходится по его члену. — Ты же сам хочешь, так чего убегаешь? Ну как сказать? Тут либо ты, либо тебя, а третьего, к сожалению, не дано. Можно разойтись тихо и мирно, но кто ж отпустит? Так что приходится притворяться бревном, может, отстанет. Бревно в постели никто не хочет, так что пора ему сдаться и отпустить. Но ладонь настойчиво гладит член сквозь ткань джинсов, и притворяться тут никак не выйдет, потому что тело, падла такая, выдаёт с головой, получая свою дозу кайфа. Предатель. — Сатору-у, прекрати, я долго не смогу, — и правда, он скоро просто кончит от таких вот манипуляций. Штаны ему бы не хотелось пачкать, стирать ведь потом ещё. Годжо хмыкает и расстегивает замок на джинсах. Ну все, девственность, прощай. Ему однозначно будет не хватать ее. Юджи жмурится, пытаясь сконцентрировать все внимание на ощущениях. Сатору берет его член в руку, ритмично поглаживая по всей длине. В комнате слышатся собственное сорванное дыхание и чужие выдохи. От Годжо пахнет гелем для душа и одеколоном, который буквально сводит с ума. Сам того не понимая, он подаётся навстречу и вдыхает аромат. Ресницы трепещут от наслаждения, тело подрагивает, а мышцы сводит судорогой. — Сатору, я сейчас‐, — он распахивает глаза, когда чужая рука доводит его до пика. Его подбрасывает, удушливая волна сносит его своим потоком, словно цунами. Он на мгновение теряет ориентацию в пространстве, просто теряет ориентацию и меняет ее на Годжосексуала. — Ну как? — сто из десяти, Юджи в который раз поднимает белый флаг, признавая полное поражение. Парень пытается принять удобную позу, но на нем развалился Сатору. Стоило бы узнать, как тот догадался о его фетишах, что он и спрашивает. — Как ты узнал, что у меня фетиш именно на тебя? — тот фыркает в своей привычной манере, гладит спутаные волосы и неожиданно улыбается. — Ты слишком палевный на подглядывания, — говорить больше не хочется. Вообще ничего не хочется, можно смело помирать. Он сдаётся слишком быстро и позволяет чужим рукам себя обнять. Завтра они однозначно разберутся во всей ситуации, а сейчас он хочет спать.