Heather

Спать — это практически так же великолепно, как есть… только ещё и бесплатно. Именно поэтому, когда классный руководитель, после двух часов гребаного сидения перед костром с расстроенной гитарой с одной стороны и девушкой-петухом с другой, наконец отпустил ребят в палатки, Чуя с чувством полного облегчения бросился в объятия походной подушки и матраса. Голова ужасно гудела от скрипучего голоса одноклассницы, и если ещё гитару смогли настроить под конец вечера, то унять уверенность Сакуры в её прирождённом таланте к пению казалось невозможным. Вспомнив ужасы вечера, Чуя раздраженно хмыкнул и повернулся набок, вглядываясь в квадратную сетку наподобие окна, за которой под светом холодной луны бежала хрустальная река, беспокоя спящую землю. В горах, куда они всем классом решили пойти в поход, прохладно и свежо. Чуе, несмотря на всю его нелюбовь к вылазкам в места, где нет мобильной связи и фена, здесь безумно нравилось. И за этот чудесный пейзаж стоило бы поблагодарить одну суицидальную скумбрию, уговорившую Накахару поехать с классом, но Чуя категорично покачал головой в темноте: мол, что за глупая мысль. Тьма ночи и легкий ветерок, ласкающий зеленые листья деревьев, действовали лучше любого усыпляющего, потому уже через пару минут Чуя погрузился в полудрему. Но внезапно за палаткой раздался легкий шорох. Поначалу спящий не заметил посторонних звуков, как и не заметил образовавшуюся щель в маленькой двери, выглянувшую из неё тень, и то, как она подобралась к ничего не подозревающему парню. И только в момент, когда одеяло слегка приподняли и по горькой случайности обожгли горячую кожу ледяным прикосновением, рыжий в ужасе распахнул глаза. — Ебаный в рот! — одним рывком Чуя схватил незваного гостя под локти, больно завернул их за спину и припечатал к теплому матрасу. Но разглядев в темноте знакомые кудри и шершавые бинты на бледной шее, Накахара сначала удивленно похлопал глазами, а потом раздраженно процедил, сильнее прижимая Дазая к земле, тем самым вызывая чужое шипение от боли. — Что, блять, ты забыл в моей палатке и какого хуя творишь?! — Чу~я, разве так приветствуют друзей? — мягко проговаривает Осаму, а Накахара, недовольно закатив глаза, садится напротив шатена, скрестив ноги под собой. — Поприветствую тебя завтра, а сейчас вали из палатки, я спать хочу! — Так я тоже, — тихо воскликнул Дазай, придвинувшись ближе к другу. — Но моё одеяло украла черная пантера! — Что ты несешь, придурок? — недоверчиво произнес рыжий. — Совсем кукушка поехала? — Ну так жизнь — это движение! — усмехается шатен и, ловя сердитый взгляд голубых глаз, неловко поправляет прядь упавших на лицо волос. — Акутагава спер моё одеяло, ведь наш миленький Ацуши не пережил сегодняшнего падения в речку. — А кто, спрашивается, толкнул его в ледяную воду? — приподнимает бровь Чуя, смотря на непонимающего Дазая. — Ну, так я по-дружески! Да и при чём тут моё одеяло? — Ты идиот, — рукой Накахара прикрыл своё лицо и сквозь щели меж тонких пальцев разглядывал Осаму, тени ресниц которого трепетали на нефритовых щеках. Его мягкое лицо излучало теплоту и искреннее доверие рыжему, и Чуя бы хотел отвести взгляд, но не мог. Как-то он прочитал и забыл до сего момента строчку известного автора: «Если не видишь недостатков в человеке, значит, ты влюбился. Идиот». И Чуя согласен, ведь единственный идиот в этой палатке не Дазай, а Накахара, который безответно влюбился в своего лучшего друга. — Мне холодно без одеяла, а у тебя оно большое и теплое, будь другом — поделись! — Дазай состроил щенячью гримасу и посмотрел снизу-вверх на Чую, смущенного и отвернувшегося в тень лунного света. — Ну, пожалуйста? — Попробуй только тронуть меня ледяными руками! Твоими же бинтами задушу, — недовольно пробубнил Чуя, сворачиваясь в клубок с одной стороны матраса и чувствуя спиной довольный взгляд Осаму. Они лежали так минут десять, а потом Дазай неожиданно разорвал тишину бархатом своего голоса. — Слушай, Чуя, — тело Накахары напряглось. Если Осаму начинает беседу с ненавязчивого «слушай», то это предвещает серьезный разговор. — Я вот не пойму, почему ты не сыграл возле костра? В ответ доносится лишь тихое дыхание рыжего, пытающегося стать невидимкой и вообще, Дазай, я тут сплю вообще-то. Осаму молчит некоторое время, а потом переворачивается на бок и вглядывается в макушку рыжего. — Я знаю, что ты не спи~ишь, — чужое дыхание пробегает по шее Чуи, и тот, сильно вздрогнув, привстает на локте и сердито смотрит на своего хитрожопого друга. — Дазай, я тебя услышал. Но запомни на будущее, если тебе не отвечают, значит, люди пытаются уснуть! — Во фразе «я тебя услышал» лично мне слышится нечто среднее между «иди на хер» и «я не хочу говорить об этом». — Боже, вырви ему язык, — Чуя плюхнулся лицом в подушку и медленно, словно под гипнозом, повернулся к шатену, нежная улыбка которого заставила издать безмолвный рык в душе. — Не хотел я. — Почему? Ты же чудесно играешь и поешь, — Дазай наклоняет голову в бок. — Да и спас бы всех нас от «чудесного» голоса Сакуры. Чуя никак не реагировал, потому Дазай, слегка прикусив губу, произнес с пониманием и сочувствием в голосе: — Хей, ну чего ты? Малыш Чу-чу потерял вдохновение? — Завались, Дазай, — Чуя знал, что шатен не отстанет, ведь только этой мумии известно: если в голове непорядок — играть Чуя не может. — Ну же, со мной-то ты можешь поделиться. Что у тебя на душе? «Ты, идиот» — мысленно проносится в голове, но Чуя лишь пожимает плечами. Дазай неотрывно смотрит на рыжика несколько тяжелых секунд, а потом говорит, с улыбкой смотря в усыпанное кристаллами небо, укрывающее спящий лес и двух друзей: — Чуя, душевная боль меняет людей. Заставляет меньше доверять, больше размышлять и не подпускать к себе близко… Но, знаешь… — Осаму делает секундную паузу, утыкаясь спиной в спину Накахары, — тебе не идет без меня. Так что не отталкивай своего бинтованного друга, ладно? Громкое молчание… — Спокойной ночи, Чуя, — произнёс Дазай, понимая, что больше они к этой теме не вернутся. Накахара просто не позволит. Когда луна медленно скрылась за тёмными горами, а мелкие лучи осеннего солнца только-только запрыгали на глянцевом лице речки, Чуя едва ли сомкнул красные от усталости глаза. Дазай тихо сопел на другой стороне. Его дыхание ровное и спокойное заставляло влюбленное сердце рядом биться чаще и, как казалось Чуе, творить внутри кровавое месиво из органов. Если бы Дазай только знал об этом, то он вряд ли бы произнёс те душераздирающие слова, ведь рыжик еле сдерживался, чтобы только не уткнуться в плечо Осаму и не зарыдать, как маленькая пятилетняя девчонка. Под утро, едва Чуя почувствовал, как проваливается в долгожданный сон, к ним в палату залетел чертов комар, который заставил недовольного сонного Осаму повернуться к другу и закинуть на него свою длинную руку. А ведь почувствовав ледяное прикосновение к плечу, Чуя на секунду решил, что превратился в статую, веками стоящую в каком-нибудь Лувре на потеху людям. Твою мать… Пальцы Дазая не холодные, а просто ледяные! С нечитаемым выражением лица Чуя медленно повернулся к другу, сталкиваясь с его мягким лицом. Дазай излучал спокойствие и умиротворение, однако его тонкие, слегка суховатые губы поджимались, словно тело шатена окутывало не шерстяное одеяло, а жгучий мороз. Замерз. Глаза Чуи забегали, а щеки покрылись еле заметной краской. Он хотел бы коснуться холодных пальцев Осаму и спрятать их под своими горячими щеками, или заключить Дазая в теплые объятия, чтобы тот не проснулся осенним утром с насморком и температурой. Но Накахара, едва коснувшись шатена, тяжело вздохнул и заботливо заключил замершего парня в часть своего одеяла, а сам укрылся лежащим рядом тонким жакетом. Холодно, но, по крайней мере, Осаму не замёрзнет.

#

— Я и не думал, что у тебя такой слабый организм! Даже Ацуши не заболел, — Издевался Дазай, пока они шли по длинному коридору. Чуя выглядел неважно. Бледный, с красными от простуды глазами и носом, он еле-еле плелся по коридорам школы только ради того, чтобы сдать гребанную контрольную по алгебре! — Бедный… бедный малыш Чу-чу. — Завались! — Накахара хотел бы попасть по башке этого идиота, но тот, изворотливая скотина, успел отпрыгнуть от него на безопасное расстояние. — Если бы ты не стащил ночью одеяло с меня, я бы не простудился. — Ну так я не виноват! — раздвигает руками в стороны Дазай: мол, не гони на невиновного. — Я даже не помню, как стянул его с тебя, правда. — Так ты, лунатик херов, прогнил настолько, что вредишь людям даже во сне, — конечно же, Чуя знал, что Дазай совсем тут не при чем (Ну, только если частично). Просто Накахара в то утро оказался слишком самонадеян, раз сделал ставку на свой иммунитет. Только вот теперь по состоянию рыжика, можно сделать вывод, что организм послал его к черту. — Идем, а то на химию опоздаем. — Окей~, но для начала… подними руки. — Ты что задумал? — недоверчиво поинтересовался Чуя, чувствуя подвох в невинной улыбке бинтованного. — Ты что, мне не доверяешь? — с огромным удивлением в глазах заявил Дазай. — Тебе довериться — значит сыграть в скором времени в ящик, — раздраженно процедил Чуя. — Накахара Чуя, вы ранили меня в самое сердце! — трагически произнес Дазай, уже готовый падать в «обморок», когда Чуя подхватил его за плечи, удерживая в стоячем состоянии. — Ладно, ладно! Только не устраивай и в школе свой погорелый театр, — Чуя слегка оттолкнул Осаму от себя и негромко чихнул. — О боже, Чуя, ты чихаешь как котенок, — хитро улыбнулся Осаму, в то время как Чуя неконтролируемо покраснел. — Заткнись, а то сейчас поцарапаю, — пригрозил Накахара, на что Осаму лишь громко рассмеялся. Когда рыжий недовольно поднял руки вверх, Дазай, задумчиво наклонив голову в бок, как ни в чем не бывало ладонью прикрыл глаза парню. В этот же момент Чуя отбросил бинтованную руку от себя и дернулся назад. Слишком близко… — Нужно закрыть глаза, слизень. — Ещё чего?! Охренел, что ли? — Сейчас опять начну, — серьезно произнес Дазай. — Вот ведь… связался с ебанутым на голову, — раздраженно прошипел Чуя, понимая, что от непослушания будет только хуже. Дазай же на чужую покладистость лишь хмыкнул. — Не ебанутый, а творческая личность! И глаза, Чуя, глаза! Честно, Накахара ожидал чего угодно, но точно не того, что Осаму напялит на больного свой бежевый свитер. Подняв изумленные голубые глаза на шатена, рыжик почувствовал, как его тело окутало тепло, исходящее то ли от чужой одежды, то ли от биения собственного сердца. От свитера веяло ароматом кофе… и, кажется, дезинфектором и медикаментами — всё это запахи Дазая, так сильно полюбившиеся Чуей. — Знаешь, а на тебе мой свитер выглядит намного лучше, — довольно почесав подбородок, Дазай шустро взъерошил рыжие пряди, устраивая на голове друга осиное гнездо. — Это моя теплая расплата за твою простуду. — Ты придурок, Осаму, — Чуя спрятал лицо в свитере, чтобы не видеть, как эта чертова скумбрия будет ходить с улыбкой до ушей. Но на самом деле он просто пытался спрятать свое смущение за мягким воротником. Ведь чертов Дазай не понимает, насколько сильно он своими действиями влюбляет Накахару в себя. Насколько беспамятно тот тонет в этих теплых шоколадных глазах. Дазай всегда помогает… слушает, спасает, никогда не бросает в одиночестве. Может… именно поэтому Чуя, вспомнив дазаевские слова поддержки во время недавнего похода, решает заговорить. — Слушай, Дазай… — Вау… — произносит Осаму, когда Чуя неожиданно ловит его полный изумления и восторга взгляд, направленный на группу проходящих мимо девушек, а если точнее, на одну особу: стройную, голубоглазую блондинку, чьи пышные кудри, словно волны бескрайнего океана, спадали с плеч, спускаясь к тонкой женской талии. — Кто это? — Без понятия, — пожимает плечами Чуя, исподлобья наблюдая за странным выражением лица друга. У него порозовели щеки? — Наверное, новенькая. — Что ж, пожелай мне удачи! — воодушевленно произносит Дазай, после чего решительно направляется к незнакомке, оставляя позади пораженного случившимся Чую. Внутри сжимался тяжелый комок, когда девушки в окружении Дазая захихикали, а та самая мило засмущалась. Харизматичный молодой юноша и милая, очаровательная девушка. Тьфу! Словно вырезка из дешевой дорамы, свидетелем которой стал рыжик. Чуя громко сглотнул и сжал кулак до алых следов на ладони. Он не помнил, сколько простоял там, ведь очнулся только в момент, когда перед лицом появился обеспокоенный шатен. — Хей, земля вызывает слизня! — Дазай касается ладонью чужого лба, и Накахара, будто ошпаренный кипятком, отпрыгивает от друга. Прикосновение Осаму подействовало как удар электричеством. — Чуя, всё хорошо? Кажется, ты температуришь. — Да… всё окей, — несколько раз моргнув, рыжий наконец окунулся в суровую реальность. — А ты-то? Больно рожа у тебя довольная. — Хехе, — усмехается Дазай, протягивая ладонь Чуе. — Угадай чей номерок я раздобыл? — Да она написала тебе, только чтобы ты отъебался от неё. Да и действительно ли это её номер? Уверен, что это лишь набор случайных чисел, — хмыкает Чуя, закидывая портфель с учебниками за спину. Дазай лишь закатывает глаза и равняется с идущим впереди другом. — Ой, завидуй молча, коротышка Чу! — Чуя раздраженно бросает руку на затылок Дазая, получая удовольствие от услышанного стона боли. — Уж по её смущенному лицу всё ясно! Я ей тоже понравился. И вообще, как меня можно не любить, а? — Молча и спокойно, — затыкает его Чуя, на что получает такой привычный смешок шатена. — Ой да ладно, я же знаю, что и ты без ума от меня~… Не переживай, наша дружба всегда на первом месте! — Иди нахуй со своей дружбой, чертов придурок, — показывая фак, Чуя скрывается за дверьми аудитории. Почему-то в глубине души чувствуется скрежет странного предчувствия. Скотина Дазай, как обычно, прав: Чуя действительно его любит. А вот Накахара в корне ошибся. Номер-то оказался настоящим…

#

Чуя, лежа звездочкой, бездельничал на кровати, когда мобильный телефон пискляво издал звук уведомления. Взяв устройство в руки, Накахара с легкой улыбкой открыл их чат. «От Скумбрии. 10:32.» — Проснись и пой, Чуя! За окном чудесная погодка! «10:33» — Заткнись и спи, Дазай. На улице холодно, и у меня нет никакого желания выходить. Да и я свои перчатки посеял (ಡ‸ಡ). Без них чувствую себя нагим. «От Скумбрии. 10: 34.» — Ты случайно не на уроке физкультуры видел их в последний раз? (〃▽〃) «10:34» — Сука, Дазай! Что ты сделал? «От Скумбрии. 10:35.» — Ничего! Честно-честно. Просто они лежат в школьной подсобке. Мне стоило бы догадаться, что они твои. Ведь наш малыш Чу-чу так боится микробов вокруг… (ง ื▿ ื)ว «10:38» — Ничего Осаму, пизди, пока можешь. ╮(︶▽︶)╭. Когда заявишься на порог моей квартиры, обещаю не открывать дверь. И… чувствуешь запах? Это твои крабы, которые я со всей душой начал готовить, подгорают. «От Скумбрии. 10:38.» — Чуенька! Ты мне готовишь крабы? Как это мило и как же печально, что я их так и не попробую: ( «10:38» — Не переживай, крабы не подгорят. Их жизни не стоят твоего одного невкусного обеда. «От Скумбрии. 10:39» — Не в этом дело (/▿＼). Просто я совсем забыл о сегодняшнем дне и уже пообещал Эми встретиться. Она так краснела, когда начала разговор, что из моей головы вылетело всё и вся! Кстати, я говорил, что Эми пахнет сиренью? Это очень мило (⁄ ⁄•⁄ω⁄•⁄ ⁄). «От Скумбрии. 10:43» — Чуя, ты где пропал? Слушай, я правда-правда каюсь. «10:45» — А как же твоё «Не переживай, наша дружба на первом месте»? Извиняйся перед несъеденными крабами, я найду чем заняться, кроме как издевательств над тобой. «От Скумбрии. 10:45» — С меня обед, коротышка ;) «10:45» — (凸ಠ益ಠ)凸. Чуя, отправив последнее сообщение, уткнулся в подушку и тяжело вздохнул, после чего бросил опустошенный взгляд на аккуратно сложенный кремовый свитер. Уже прошло несколько месяцев с того злосчастного дня, когда Дазай укутал рыжего в свою одежду, до сих пор пахнущую шатеном, и почему-то свитер постоянно оказывается забытым своим хозяином у Чуи, а последний как-то и не горит желанием возвращать чужую вещь. «Знаешь, а на тебе мой свитер выглядит намного лучше» Поджав губы, Чуя неохотно поднимается и уходит на кухню, где лежат готовые горячие крабы. Рыжий сверлит взглядом ни в чем не провинившуюся рыбу на протяжении нескольких минут, а потом одним движением швыряет в мусорное ведро, как и приготовленные закуски. А ведь это их традиция… Третьего числа каждого месяца, Дазай заваливался с утра к недовольному Чуе, и весь последующий день они проводили вместе, занимаясь всякого рода херней. Под конец дня, заказав пиццу или самостоятельно сварганив какую-нибудь съедобную хрень, они устраивались перед ноутбуком, включали фильм и до самой ночи наслаждались эстетикой картины. А иногда, в особых случаях, Чуя брал гитару в руки, а Дазай, укладываясь на кровати рыжего, в спокойствии ночи наслаждался хриплым от сигарет голосом, не подозревая, что игравшие любимые песни шатена Накахара изучал лишь для одного человека. И, конечно же, Чуя никогда в этом не признается. Несмотря на то, что рыжий высказывал своё недовольство касательно их «третьего числа», Осаму знал, на самом деле Чуя любил этот день. И вот пришел конец чертовой традиции, и дело было даже не в Эми и в её аромате сирени, который так нравится Дазаю, а в самом шатене и его предпочтениях. Он не гей, и, конечно же, Чуя осознавал: когда-нибудь у него появится любимый человек, а точнее… любимая. Убирая в сторону пакет с едой, Чуя решил не думать. Лишь безобразно запер все мысли о Дазае, Эми, сирени и свитере в чердаке своего разума и просто занялся повседневными делами. Вынес мусор, а приготовленную еду отдал первому попавшемуся бездомному — жалко оставлять её на съедение плесени, ведь Чуя понимал, что все равно не сможет притронуться к приготовленному, а так и еда спасена, и старик довольный. Постирал одежду, поставил вазу на полку, взялся за домашку, оставил домашку, покурил, убрал вазу с полки, походил по комнате, а в конце полудня устало плюхнулся на кровать и залип в телефоне до самого вечера. Чуя почти расслабился, наслаждаясь видео с котиками в интернете, но неожиданно страница обновилась, и перед глазами появилась фотография, излучающая чувства молочной любви. Такие фото должны вызывать улыбку на лице, однако Накахара лишь поджал сухие губы, а небесные глаза наполнились горькими слезами. Телефон всё еще предательски горел с фотографией трепетного Дазая, нежно касающегося носом порозовевшей щеки Эми, в руках которой благоухал букет пышной сирени. Неожиданно телефон был отправлен в короткий полет до катастрофического столкновения со стеной, а Чуя, стирая ненужные слезы с щек, закричал во мрак комнаты. Не отпустило… но стало легче. Когда Накахара взглянул на часы, время показывало начало двенадцатого. За окном потухали городские фонари и вывески, и ночь наконец-то вступила в свои законные права. На душе гадко, в сердце ещё хуже. Чуя бы хотел просто забыться сном, но его взгляд зацепился за металлические струны любимой гитары, в свете луны выглядевшей так тоскливо и одиноко. — Прости, малышка, — с горькой улыбкой на лице Чуя подполз к инструменту ближе. — Не сегодня. Гитара словно понимала слова своего хозяина, потому и издала отчаянный струнный удар, когда тонкие пальцы прошлись по деревянному корпусу. Тогда Накахара, вздохнув, поднял гитару на руки и зажал пальцы на ладах. — Может, если совсем чуть-чуть… Когда холодные лучи солнца проникли в тишину комнаты, освещая огненные кудри на гитаре, сам инструмент и лежащую рядом кучу скомканных бумажек, разбитый экран смартфона, еле державшийся на двух процентах, загорелся от нового уведомления. «От Скумбрии. 09:36.» — Угадай, кто теперь в отношениях? ☆⌒(≧▽°)

#

Держа в руках красный стаканчик с алкогольной отравой, Чуя сквозь полупрозрачную пелену перед глазами наблюдал за целующимся на диванчике. Дазай, трепетно придерживая Эми за талию, легко касался губами её тонкой шеи, поднимаясь выше, сначала к подбородку, затем к щекам и поддёрнутому носу, оставляя её пухлые губы на чертов сладкий десерт. Эми же, первая красавица с параллельного потока, тонула в нежных ласках и, крепко схватившись за плечи Осаму, еле сдерживала рванные вздохи. Чуя чувствовал, как по телу пробегал обжигающий мороз, потому медленно, словно в замедленной съемке, прикрыл светлые глаза, чтобы только не разбивать своё сердце вдребезги. Хотя, какой смысл, если уже тогда… Когда три месяца назад он получил то сообщение, сердце рыжего остановилось, дало глубокую трещину и разлетелось на миллионы частиц, которые были сожжены улыбкой Эми. Чуя, черт возьми, даже не способен её ненавидеть! Эми прекрасный человек: добрая, отзывчивая и очень мило смущающаяся, когда Дазай легонько касается её руки. — Твою… — тихо шипит Чуя, ощущая головную боль. Здесь слишком громко, слишком жарко и зачем вообще он согласился на предложение Дазая пойти на вечеринку? А… ну да. Чтобы провести с ним хоть немного времени. После появления в сердце шатена блондинки, пахнущей сиренью, Осаму перестал так часто видеться с Чуей. Больше не было их дурачеств в коридорах школы, легких подколов и прогулок после занятий до поздней ночи… Не было и никакой традиции, ведь третьего декабря начались «их» отношения. Но были и свои плюсы, если язык поворачивался так назвать эти изменения. Накахара всё больше времени начал уделять игре на гитаре, и теперь у Чуи своя традиция — наедине со своей малышкой до поздней ночи собирать мелодию из остатков собственной души. Накахара, бросив последний взгляд на друга, развернулся и пошёл к столу с напитками, чтобы хоть чем-то заполнить эту съедающую пустоту внутри, как неожиданно какой-то пьяный мудила толкнул рыжего в сторону. — Блять! — закричал Чуя, но в битах музыки, играющей в доме левого знакомого, его крика даже не уловили. Зато тело рыжего успели словить перед жестким падением на мокрый от какой-то жидкости пол. Удивленно подняв глаза, Чуя столкнулся с темным прищуренным взглядом, горящим холодным фиолетовым (Чуе не нравится этот цвет с недавнего времени). — Не думал найти тебя здесь, — улыбается парень. — Мы знакомы? — нахмурившись, интересуется Чуя. Лицо кажется ему смутно знакомым. Взгляд голубых глаз падает на до сих пор держащую чужое плечо руку, на которой в тусклом свете блестело кольцо черепа. — Ты случайно не Федор? Федор Достовский… эм, нет, не так… Дороевский? — Достоевский, — не обижаясь, поправляет его юноша. — Вот! А ты гораздо выше, чем я себе представлял, — присвистывает слегка опьяненный Накахара. Ничего-ничего, рыжему только семнадцать, он ещё растёт! Погодите ещё, вот увидите, выше этой бинтованной скумбрии будет. Вновь поймав себя на мыслях о Дазае, Чуя свёл брови к переносице и до крови прикусил губу. Конечно же, это действие не осталось незамеченным Федором, который заглянув за спину рыжего, заметил Дазая в компании какой-то девчонки. Неожиданно на лице Достоевского появляется довольная улыбка. — Не хочешь выпить вместе? Чуя чувствовал, что сегодня выпил достаточно, несмотря на то, что трезвость ума и ясность рассудка всегда остаются при нём, то ли к счастью, то ли наоборот. Однако, ловя этот слегка пугающий взгляд фиолетовых глаз, он почему-то согласился. Уже стоя около лестницы на второй этаж с напитком в руках, Чуя задался вопросом: — Ты сказал, что не думал встретить меня здесь… Как это понять? — делая небольшой глоток, рыжик наблюдает за эмоциями Федора, пытаясь уловить их. — Знаешь, Чуя, ты очень отличаешься от обычных парней в школе, и я давно хотел с тобой познакомиться, — поднимаясь со ступенек произносит Федор, смотря в упор на насторожившегося Накахару. После того, как иностранец впервые заявился на пороге школы, многие старались держаться от него подальше, ведь гнетущая атмосфера Достоевского заставляла людей съеживаться от мурашек. Дазай как-то заговорил о Федоре, называя его «демоном». «Не связывайся с этим русским. Ничего, кроме промытых мозгов, от него не получишь». И несмотря на предупреждение Осаму, Чуя здесь, рядом с демоном, расслаблено пьёт алкоголь. Достоевский не нравится Накахаре, но русский не сделал ничего такого, чтобы отталкивать его. — Ну, отличаться от других не всегда хорошо, — пожимает плечами Чуя, ловя заинтересованный взгляд напротив. В этот самый момент перед парнями проходит она, в коротенькой розовой юбке и черном свитере, в котором она утонула с головой. Пряча пальчики в рукавах, Эми подошла к подругам и скрылась за углом огромной кухни. — Почему ты так смотрел на неё? — склоняя голову на бок, интересуется Федор. — На кого? — очередной глоток дешевого виски. — На пассию Осаму. Ты неравнодушен к ней? — Ещё чего, — раздраженно фыркает Чуя. — Отношения с девушками не интересны. Немного задумавшись, Достоевский с улыбкой шепчет на ухо рыжего: — А отношения с парнями? Все содержимое стаканчика оказывается на полу благодаря смущенному Чуи, придавившего ладонью покрасневшую от чужого дыхания кожу. — Ты с ума сошел?! Какого хуя ты задаешь такие вопросы? Голубые глаза округляются в недоумении, когда Фёдор хватает Чую под локоть. «От Скумбрии. 23:47.» — Хей, рыжик! Ты куда пропал? ԅ(￣ε￣ԅ) — А хочешь узнать ответ? — дьявольски ухмыляется Фёдор, а Чуя, опустив тяжелые плечи и голову, зажмурился от внутренней пустоты и сделал глубокий вдох. Он не понимал, чего хочет этот парень. Шестое чувство подсказывало бежать как можно дальше, но всплывшая в голове картинка с целующимся Дазаем, казалось, приняла решение за рыжего. Они уединились на втором этаже, в пустой комнате, где от всего веяло тьмой и холодом… Казалось, будто весна обошла стороной это богом забытое место. «От Скумбрии. 23:48.» — Акутагава сказал, что видел тебя с Достоевским. Где вы? — Мило, — проходя в центр комнаты, произносит Чуя, когда вдруг слышит щелчок замка двери. Повернувшись к Достоевскому, он приподнимает бровь и скептически спрашивает. — Думаешь, я испугаюсь? — Нет. Ты слишком любопытный и смелый, чтобы трусить, — Фёдор одним движением руки прижал тело рыжего к шершавой стенке, протискиваясь коленом между стройными ногами. Накахара на это действие лишь хмыкает, рвано вздыхая. — А дверь закрыл, чтобы нам не помешали. «От Скумбрии. 23:51» — Земля вызывает коротышку! Мы с Эми скоро уходим, а я тебя тут ищу. Фёдор, как ни странно, целуется охуенно. Прикусив чужую нижнюю губу и оттянув её к себе, демон напротив рыжего вцепился в неожиданно женственную талию, спрятанную под тканью черной майки, и если Достоевский тонул в желании прикоснуться к парню, то Чуя отвечал на провоцирующие действия неохотно, неспешно и даже лениво. Ведь в этот момент по рыжей голове стучала посланная на хрен совесть и градус алкоголя. Чуя соврал бы, если бы сказал, что ему не нравится. Совсем наоборот, и может, у них с Достоевским и получилось бы этой ночью удовлетворить желания друг друга, но Чуя почему-то остановил парня движением руки. «От Скумбрии. 23:56.» — Черт возьми, Чуя, ответь! Я же просил не связываться с Достоевским… — Не надо, — Фёдор удивлённо отпрянул от шеи рыжего и как-то лукаво улыбнулся. — Я не хочу этого. — Прости, тыковка, — завернув руки еще не сообразившего парня, Фёдор продолжил целовать чужую молочную кожу, — но отказы не принимаются. — Охренел, что ли?! — Чуя попытался вырваться, но ноги предательски не слушались. Сердце провалилось, а тело в агонии начало бить тревогу. Чуя готов был захлебнуться в собственной беспомощности и бесполезности. Черт! Стоило прислушаться к Дазаю. — Пошел на хер, уебок! Неожиданно дверь в сопровождении скрежета ломающегося замка с грохотом ударилась об стену, и свет из коридора ослепил тьму комнаты. Чуя бросил отчаянный взгляд на чужую тень, остановившуюся у порога комнаты. Он понимал, теперь от гейских прозвищ и грязных слухов не отвертеться, — но, пожалуйста, пусть ему помогут! Не успел Фёдор что-либо сделать, тень метнулась к нему и со всей силой вбила кулаком в челюсть. Накахара был благодарен всем богам за посланного ему человека, но, когда знакомый голос врезался в сознание рыжего, Чуя побледнел и пришёл в глубочайший ужас. — Отвали от него! — схватив Достоевского за ворот рубашки, Дазай отшвырнул демона в противоположную сторону от Чуи, после чего нечитаемым строгим взглядом вернулся к Накахаре, прижавшемуся к грязной стене, словно испуганный маленький лисенок. Рвано вздохнув, Осаму уже протянул руку другу, как тот неожиданно отшвырнул её от себя и, шустро поднявшись, убежал вниз по лестнице. — Чуя! Эми проскальзывала между разгоряченными телами в поисках Осаму, как неожиданно заметила слетевшего вниз с лестницы Накахару. Едва рыжий скрылся за входными дверьми дома, как на скользких ступеньках остановился запыхавшийся Дазай. — Осаму, что случилось? — спросила девушка, когда подошла к оглядывающемуся по сторонам шатену. — Эми… ты не видела Чую? — схватив удивленную девушку за плечи, нервно спросил Осаму. — Он только что выбежал на улицу, — Эми указала рукой в сторону, где минутой раннее видела рыжего. Дазай, ничего не ответив, побежал в ту сторону, оставив позади озадаченное «Осаму, что произошло?». Чуя всегда бегал быстро. Еще со средней школы он обгонял всех из параллели и даже не уступал некоторым старшеклассникам, и о спасибо тебе господи, что Накахара не умеет контролировать внутренний датчик выпитого спиртного в организме. Ведь перед глазами, промокший под весенним дождем, убегал от самого себя рыжий, потерявшийся в собственных чувствах мальчишка. — Чуя, стой! — прокричал Дазай во мрак поздней ночи. Чуя не остановился, казалось, наоборот, прибавил скорости. — Твою мать, подожди ты… Чуя! Дазай, сделав сногсшибательный прыжок в прямом и переносном смысле этой фразы, наконец-то догнал сбежавшего друга, при этом плюхнувшись вместе с ним в дождевую грязь. Где-то над их головами послышался раскат грома, и Чуя, спрятав лицо под мокрыми прядями, вновь поднялся и хотел было двинуться в сторону своего дома, как забинтованная рука заставила его прирасти к земле. — Чуя, давай поговорим! — кричит Дазай, а Чуя лишь отдергивает руку. — В другой раз. — Твою мать, Чуя! — отчаянно произносит Дазай, после чего, всего секунду колеблясь, медленно и слегка неуверенно спрашивает уходящего друга. — Мы с тобой с начальной школы не разлей вода! Мы пережили столько… Но у меня постоянно возникает ощущение, что я всё меньше понимаю тебя. От чего ты бежишь, Чуя? Что у тебя на сердце? Нельзя держать всё в себе! Чуя… тебе нравятся парни? Долгое молчание… и Дазай, нахмурившись, шепчет под нос: — Так значит… — Ты что, хрен возьми, несешь? — сжимая кулаки и не поворачиваясь лицом к другу, четко произносит Чуя. Дазай наблюдает, как Накахара, сначала всхлипнув, прячет своё лицо в изгибе локтя, после чего наконец поворачивается к Дазаю, медленно раскрывающему глаза в отчаянном изумлении. Мокрые длинные пряди прилипли ко лбу и шее, скрывая мерзкие багровые пятна, оставленные Достоевским. Побледневшее лицо рыжего казалось неживым, а нежно-голубые глаза покраснели и излучали лишь глубокую боль и горечь. — Вот, значит, как ты все понял? Тяжелый вздох высвободился из лёгких Накахары, после чего он продолжил, смотря в глубокую темноту неба: — Да… думаю, мне нравятся парни, — Чуя опустил голову и плечи, словно они невыносимо тяжелые. С его лица падали струйки слёз, смешанные с дождем. — Я так запутался, что хочется плакать… Дазай молчит, с отчаянием скребя ногтями асфальт. Так вот что было на душе у Чуи. На протяжении всего времени Накахара держал эту боль в себе, пытаясь убить настоящего себя. Совершенно один… Шатен ужаснулся от собственных заключений. — Может… — Дазай почему-то в надежде поднял голову, когда Чуя продолжил, — сделаешь вид… что мы сегодня не встречались? Не говорили об этом? «Нет, Чуя… Так нельзя, малыш Чу-чу… Только не так.» — А завтра, когда мы пересечемся в школе, давай ты, как и раньше… будешь называть меня коротышкой, болтать со мной… веселиться, — Чуя больше не мог сдерживаться. Слезы, тяжелые всхлипы и красные мешки под глазами — почему именно Дазай должен быть свидетелем его слабости? Почему Чуе настолько противно от самого себя? — Чуя… — в глазах шатена читалось отчаяние, перемешанное с сожалением, и Дазай сделал неуверенный шаг навстречу плачущему Чуе. — А сейчас, нельзя ли… как обычно, в шутку… — Чуя настолько погряз в собственных слезах, эмоциях, всхлипах, что едва различил силуэт своего друга, — обняться на прощание?.. Не успев договорить, Чуя почувствовал трепетное тепло чужого тела. Ему хватило доли секунды, чтобы по таким родным запахам кофе и медикаментов понять, что Дазай его обнял. Опустив голову и тихо всхлипнув, Чуя продолжал ронять слезы в чужих объятиях, а шатен, придерживая слабое тело, заботливо проводил рукой по чужой спине. Рыжий дрожал, словно маленькое, брошенное на растерзание безжалостному миру животное. Он держался… держался до последнего и вновь желал взять собственные чувства под контроль. Но Осаму не давал… Сейчас он неожиданно понял, насколько небрежно относился к их дружбе, насколько сильно погряз в собственной жизни, не замечая, как становится хуже единственному близкому человеку. Потому, когда Эми открыла телефон в ожидании такси, она получила лишь одно сообщение: «От Осаму ♡. 01:57.» — Эми, езжай домой с девочками. Чуе плохо, я провожу его домой. Не жди меня, и прости.

#

После того дня, когда Чуя по роковой случайности открылся Дазаю, отношения между ними более-менее нормализовались. Ну как сказать, Дазай совсем не видел в общении «привет-пока» норму. В школе они мало говорили, ведь всё чаще Накахара предпочитал Дазаю свою малышку. В сообщениях только и были отговорки «Прости, Осаму, сегодня в музыкальном клубе» или «Завтра не могу, пообещал Ацуши научить игре на гитаре». А с началом летних каникул рыжий днями пропадал из сети и в редкие встречи на вопросы, откуда синяки под глазами и мозоли на руках, отнекивался и бубнил только одно — играл. А ведь… рыжик всегда был с Дазаем, несмотря ни на что. В любой ситуации, даже если они срались, Накахара никогда не оставлял шатена. «Да ты без меня на своих же бинтах повесишься!» — звучал в голове знакомый голос. Что же теперь творится между ними? Черт! Дазая жутко бесили их отношения, и даже вечерние прогулки наедине с Эми не помогали успокоиться. Хотя что Осаму мог предъявить другу? Это он первый потерял голову от аромата сирени, а не Чуя. Но если бы рыжик только мог объяснить! Если бы ещё немного открылся Дазаю, он бы понял… принял Чую. Ведь, твою мать, он же… — Дазай, просыпайся, мы приехали! — Эми потрясла парня за плечи, и тот, разлепив опухшие глаза, сощурился от осеннего солнца. В автобусе жарко и пусто, и только Эми с Дазаем копошились на задних рядах. — Скорее, вставай, сейчас по домикам будут распределять. — А… да, — почесав голову, произнес Осаму. — Спасибо, Эми. Девушка посмотрела на Дазая, во взгляде которого читались усталость и беспокойство. Самое страшное заключалось в том, что она не могла понять причину этого состояния. — Дазай, с тобой точно все нормально? — обеспокоено спросила Эми у своего парня. — Может, ты заболел? В последнее время даже не шутишь… — А что? Моему цветочку не хватает внимания? — хитро улыбнувшись, Осаму щелкнул по лбу девушки пальцем. — Нет! — смущенно произнесла Эми, схватившись за спасательную прядь золотых волос. — Просто беспокоюсь. Тебя словно подменили, и я просто надеюсь, что в этой поездке мы наконец отдохнем… как пара, — тихо вырывалось у девушки, и взгляд шоколадных глаз мгновенно наполнился пониманием и виной. Она была обеспокоена, потому и волновалась, и Дазай действительно виноват перед Эми, ведь он не дарил ей заслуженных любви и внимания. А ведь она могла бы изменять и обманывать, как делают большинство девчонок в её окружении, но нет. Она любит и из-за этого страдает. — Эми, не переживай, — с улыбкой произнес парень, после чего хитро улыбнулся, — А то тебе не скрыться от моей щекотки-щекотки! — Ну всё-всё, Дазай! Прекрати! — Эми искренне смеялась, пока парень щекотал её под ребрами, потому пара и не заметила, как в автобус залез их ничего не подозревающий одноклассник. Стоит ли говорить о том, что Дазай потерял дар речи, столкнувшись с прозрачным взглядом голубых звезд? Они не виделись чуть больше месяца, а Чуя успел максимально преобразиться. Черная шляпа — не та, которую привык видеть Дазай, — скрывала подросшие кончики кудрявых прядей. На шее, заключенной в черную бархатную ленту, лениво блестела серебряная цепочка, как и браслеты на тонком запястье руки. В заключении образа слегка подведенные голубые глаза, в которых словно заточили всю магию космоса. Дазай не мог не любоваться. Спрашивается… какого ты, Чуя-аля-я-такой-пиздатый-любитель-шляп-Накахара, выглядишь так…так… блять, охуенно! Чуя и Дазай слегка зависли, будто обмениваясь мыслями, и только Эми, судорожно поправляя выбившие из прически пряди, шустро выпрямилась и, шепнув Дазаю «я тебя снаружи подожду», выскользнула из туристического автобуса. — Неплохо выглядишь, — начал разговор Дазай, ведь Чуя всё мялся, стоя у водительского сидения. Между ними словно железная стена возвышалась, настолько далеким казался шатену его друг. — Новый имидж? — Хах, тоже подобрал слово, — Чуя слегка приподнял уголки губ и двинулся в сторону Осаму. Да, они давно не виделись, но всё же Дазай не собака… кусаться не будет. — Как-то раз на выступлении Йосано не оценила моих вещей в гардеробе и решила подобрать мне образ. Ну, неожиданно мне понравилось, и вот к чему это привело. — Ты выступаешь? — Дазай удивленно наклонил голову в бок, а Чуя смущенно почесал затылок. — Не совсем, это произошло совершенно случайно, — рыжик потянулся к верхним полкам, чтобы достать сумку, но та, как назло, оказалась вне досягаемости его руки. Чертов рост! — Ты знал, что сестра Акутагавы состоит в группе? — парень попытался подпрыгнуть, но дальше касания нужной вещи не зашёл. — Она приболела, а меня попросили заменить её на время, — сделав ещё один неудачный прыжок, Чуя случайно задвинул сумку дальше. Господи, эти полки бесконечные? — Знаешь, а мне понра…вилось. Неожиданно рыжик ощутил жар чужого тела сзади, и в этот самый момент ледяные пальцы шатена мимолетно коснулись тонкого запястья руки Чуи, все ещё пытающегося дотянуться до сумки. «Прошёл год, а руки до сих пор холодные, как лёд», — подумал Накахара, когда кожа от чужих прикосновений загорелась бордовым, а сердце бешено забилось, посылая внутреннее спокойствие к черту. Как ни странно, достать сумку для Дазая было легче легкого, но вот совладать со своими эмоциями, смотря на слегка покрасневшие щеки Чуи, когда тот медленно повернулся к шатену, почему-то оказалось сложнее обычного. Глаза рыжего блестели, а волосы горели в лучах закатного солнца. Неужели… Чуя всегда был настолько завораживающе красив? Парни неотрывно смотрели друг на друга, пока Накахара первым не отвернулся и не протянул руку, чтобы забрать сумку. Блять… это слишком… — Спасибо, — еле сдерживая дрожь в голосе, произнёс Чуя, закидывая рюкзак на плечи. — Ну, я пойду. Ты тоже не задерживайся. — Ага, — Дазай всё ещё стоял в глубоком оцепенении от произошедшего. Стоп, ему что… понравилось? Во время распределения мест Чуя и Дазай стояли в противоположных точках друг от друга, словно два магнитных полюса, но противоположности притягиваются. Это закон вселенной, и неважно, действует он на куске железа или на людях. Потому, когда Осаму Дазай и Чуя Накахара были объявлены гостями домика «22», парней переклинило, и они мгновенно, по великой ли случайности, отыскали друг друга в безумной толпе подростков. Оба тогда нервно сглотнули. И всё же Дазай, решив не зацикливаться на странном инциденте в автобусе, нашёл плюсы во вселенском совпадении. Он очень давно планировал настроить Накахару на серьезный разговор, и вот ему наконец явился такой чудесный шанс. Однако смотря, как рыжий распределяет привезенные вещи, Осаму неожиданно осознал… Он совсем не думал, как начнёт «этот самый» разговор! — Хей, Дазай, — голос Чуи одним своим тембром заставил шатена выпрыгнуть из глубоких раздумий. — Вот, возвращаю. Едва Дазай успел что-либо сказать, как на колени ему упал тот самый кремовый свитер, который Осаму никак не находил повода забрать у Чуи. А ведь прошел уже почти год… И разве не с этого самого свитера всё началось? Дазай слегка нахмурился. Нет, если так поразмыслить… начало конца их дружбе дал запах сирени. — Ха-ха… — лукаво усмехается Дазай, тем самым несколько удивляя Чую. — Я совсем уж и забыл про него. — Ну, я рад, что наконец появилась возможность вернуть его тебе, — грустно приподнял уголки губ Чуя, закрывая дверцу шкафа и бросая взгляд на черный футляр с гитарой. Когда Чуя провёл рукой по инструменту, ощущая шершавую ткань подушечками пальцев, Дазай почему-то улыбнулся. — Значит, ты решил всё-таки взять малышку с собой? — Эх… да не хотел я, — почесав затылок, раздраженно произнес Чуя. — Только вот Ацуши неудачно напомнил про моё умение играть перед Куникидой и Мори-саном. Пришлось взять её с собой. Громкий юношеский смех раздался в домике. — Чего ржешь, скумбрия? — с оскалом зашипел рыжик. — Да нет, просто представил лица Мори-сана и Куникиды, когда Сакура предложила свою кандидатуру сделать очередной вечер у костра. Отчаянный взгляд Мори-сана ни с чем не сравнится! — Не напоминай, — закрыв лицо рукой, Чуя не сдержал смеха, и именно в этот момент Дазай не смог скрыть взгляд восхищенных глаз. Их воспоминания кажутся настолько далекими и нереальными, что Осаму невольно задумался: когда же в последний раз Чуя искренне смеялся перед шатеном? — Слушай, Чуя, — тихо произносит изменившийся в лице Дазай, — может, поговорим? Мгновенно внутри парня всё сжалось от волнения, и Чуя, неуверенно подняв взгляд, заглянул в эти потемневшие омуты напротив. Опять это глупое «слушай» перед началом очередного конца! Именно конца, ведь Накахара прекрасно понимал, к чему приведёт их душевное откровение. Чуя не готов… он не готов терять Осаму из-за глупости своих чувств. Только не из-за того, что влюбился в бинтованного! Их отношения и так на грани исчезновения, потому Чуя не готов превращать этот день в последний. Только Дазай заметил, как чужие сухие губы поджались, готовясь что-то произнести, в их идиллию домика «22» ворвалась Эми, в очередной раз прерывая разговор парней. Черт! Несмотря на то, что она его девушка, Дазаю хотелось её придушить: мол, хватит уже! — Эм… Я к Акутагаве и Ацуши, — отмахивается Чуя, пряча глаза под рыжими прядями. — До вечера. Ну спасибо, Эми, теперь эта рыжая лисичка исчезнет до самой ночи, и хрен тебе её найти! — Я не помешала? — поинтересовалась Эми, на что Дазай неохотно отмахнулся. — Чуя выглядел неважно. — Тебе показалось. Что случилось? — поинтересовался Осаму. Девушка, переминаясь с ноги на ногу, спросила: — Можешь одолжить мне какую-нибудь свою вещь? — Тебе холодно? — распахнув окно настежь, Дазай наблюдал за фигурой рыжика, исчезающей во мраке вечера. Почему-то… не хотелось его отпускать. — Нет, — чужие щеки слегка покраснели. — Просто мы с девочками решили надеть вещи своих парней вечером. В смысле, это будет так мило… — Хорошо, — отпустив Чую взглядом, Дазай начал копаться у себя в рюкзаке. Эми же, улыбнувшись положительному ответу шатена, оглядела комнату солнечным взглядом темно-голубых глаз, неожиданно зацепившихся за его одежду. — О, а вот этот подойдет! — Что подойдет? — когда Дазай повернулся, бежевый свитер уже был надет на Эми, строящую, как обычно это делают персонажи детских мультфильмов, личико. Почему-то сердце больно ёкнуло внутри груди. В любой другой ситуации Дазай бы посмеялся, поцеловал девушку в макушку и трепетно заключил в объятия, но не здесь, не сейчас… Только не в этом свитере! — А, почему? Мне не идет? — не ожидая такой реакции, девушка повернулась к зеркалу, чтобы рассмотреть свой образ, и только тогда Дазай понял, что последнюю мысль ляпнул вслух. — Эми, нет. Я не это имел в виду, выглядишь ты бесподобно! Просто этот свитер… «А что сказать-то?» — Что этот свитер? — наклонив голову вбок, девушка слегка нахмурилась. — Это свитер Чуи! — ляпнул парень. Ну вот, опять втянул бедного рыжика в свои проблемы. — А, ну да. Могла бы догадаться, — пожав плечами, произнесла Эми и через несколько секунд уже протянула свитер. — Догадаться? — с легким непониманием промямлил шатен. — Да, — Эми взяла протянутую Дазаем жакетку и направилась к выходу. — Пахнет от него по-другому. До вечера, Осаму, — подмигнув, девушка скрылась за дверью, оставляя Дазая в одиночестве. Плюхнувшись на кровать, Осаму довольно-таки долго сверлил взглядом эту чертову вещь. Пахнет, говоришь, по-другому… Значит, впитал в себя запах Чуи? Как бы глупо это не выглядело и как бы Дазай не успокаивал себя в том, что это, мол, нормально, он никак не мог заставить себя сделать это. Ну всё! Он просто проверяет, ничего большего! Наверное… Нет! Всё именно так! Только вот, наклонившись и вдохнув аромат свитера, Дазай не ожидал того, что огромный мир застынет в этот самый миг. Действительно… пахнет чем-то легким… вроде запах свежей корицы и нежно душистой карамели. Они отлично сочетаются с кофе, особенно в холодное зимнее утро… Так волшебно ощущать эти насыщенные ароматы. Трепетно улыбнувшись и прикрыв теплые глаза от нахлынувших ощущений, шатен неосознанно сделал второй вдох. Да… именно так пахнет Чуя. Раскрыв в ужасе глаза, Дазай буквально отшвырнул вещь в противоположный угол комнаты и, чуть ли не упав с кровати, смутился от собственных мыслей. И спрашивается… какого черта, Дазай?! — Дазай? — Я ничего не делал! — закричал неожиданно Осаму, ударяя себя со всей силой по лбу. Идиот! — Прости-прости! — воскликнул испуганный Ацуши. — Я просто хотел забрать гитару! Не думал, что ты всё ещё здесь. — Зачем тебе? И как понять «всё ещё здесь»? — приподняв бровь, спросил Дазай. — Так ведь уже вечер! — произнёс Ацуши с теплой улыбкой. — Мы собираемся у костра. Ты идешь, или как? А ведь и правда. За окном, во мраке ночного леса, горел яркий костер, окруженный со всех сторон веселыми подростками, среди которых, ярче любого огня и солнца, стоял улыбающийся Чуя. Его окружали первогодки из параллели, восхищенно внимая каждому слову Накахары, с упоением рассказывающего о чём-то. Почему-то Дазай уверен, тема обсуждения — музыка. Улыбнувшись, Дазай поравнялся с Ацуши. — Конечно. Как я могу пропустить? Огненные искры взлетали волнующимся полетом в звездное небо и исчезали в ночном мраке среди голубых кристаллов космоса. Пока Чуя наслаждался мимолетными жизнями горячих снежинок, его глаза наполнялись звёздами. Прошёл целый год с того самого момента, когда он, смотря в глубокое небо, так же сидел среди одноклассников. Только вот теперь в этой яркой атмосфере играет не расстроенная гитара, а её маленькая сестренка — укулеле, так мелодично звучащая в руках слегка нетрезвого Ацуши. Малышка Накахары лежала рядом и жадно ждала своей очереди показать всю силу звонких струн. Но Чуе впервые не хотелось отвлекаться на музыку, ведь рядом сидел Дазай, болтающий с рыжиком ни о чем и поднимающий банку с пивом перед чужим носом, чтобы сделать очередной тост. — Целый год прошёл с момента, когда мы здесь были, — с улыбкой сказал Дазай. Его щеки покраснели от внутреннего градуса, как и у Накахары. — Всё так изменилось! Даже домики успели понастроить. — Ага, а вот твои неудачные шутки над Ацуши так и не изменились, — усмехнулся рыжик. — Как ты умудрился его под водопад засунуть? — Так я не ожидал, что он действительно туда полезет! — Осаму в порыве наигранного оправдания положил руку на сердце, тем самым вызывая недоверчиво приподнятую чужую бровь. — Но теперь я готов. Моё одеяло спрятано от Акутагавы там, где он его не отыщет! Чуя на это лишь фыркнул — Дазай совсем не изменился. — Ну, хотя бы не придется опять укрывать тебя, — Чуя сделал глоток, совсем не замечая изменившегося в лице Дазая. — Укрывать? — неуверенно переспросил Осаму. — Ну да, ты же тогда лежал как сосулька. А что? — Чуя легонько стукнул Дазая по плечу и вопросительно приподнял бровь, на что шатен лишь улыбнулся. «Если бы ты не стащил ночью одеяло с меня, я бы не простудился.» — Да нет, ничего. Просто вспомнил, как ты на следующий день проснулся с температурой, — Чуя на это лишь закатил глаза, не замечая, как Дазай прячет улыбку за ладонью руки. — Хей, Чуя! — обратилась Йосано с пьяной ухмылкой на лице. — Сыграешь следующим? — Я не против, — улыбнулся рыжик, поворачиваясь к шатену. — Какую песню хочешь? — Боже, Чуя! Какая честь! — поддразнил Осаму парня, пока тот рукой пытался достать до чужого затылка. — Выбирай быстрее, а то гитарой по лбу получишь! — процедил Чуя. — Может, «Sweater Weather»? — задумчиво произнёс Дазай, на что Чуя улыбнулся. «Ну, конечно, улыбается, это ведь его любимая песня…» — Дазай… — внезапно тихий мелодичный голос раздался позади, и два парня повернулись к слегка взволнованной Эми. — Мы же договорились рассвет встречать вместе… Ты идешь? — Я пойду к Ацуши, заберу медиатор, — Дазай прекрасно понял, что это лишь глупая отговорка Чуи, чтобы оставить двоих наедине. А знаешь, Эми, почему? Потому что Накахара медиатором не пользуется. — Эми, нам же и тут неплохо, — подбодрил её Осаму. — Чуя сейчас будет играть на гитаре. Ты когда-нибудь видела его со своей малышкой в руках? — Нет, но, Дазай, — её брови слегка нахмурились, — нас ждут, и ты почти весь вечер провёл с ним! — Эми стала говорить чуть громче, что, несомненно, удивило Дазая. — Мы же договорились провести эти выходные вместе… как пара. — Эми, мы и есть пара, — Дазай коснулся чужой щеки, и неожиданно Эми в удивлении распахнула глаза. Не может быть… У Осаму ладонь теплая? — Дазай… твоя рука… — Ай! — Дазай почесал то место, по которому только что заехал недовольный Чуя. — Держи свои обещания, бинтованная ты шпала, — Чуя опустил руку вниз и сжал её до бордовых следов на ладони. — Гитара подождёт, а она не инструмент, — Накахара кинул понимающий взгляд на Эми и грустно приподнял уголки губ. — Удачи голубкам… Бросил Чуя напоследок, и не успел Дазай произнести что-либо, как рыжик скрылся среди одноклассников. — Пойдем, Эми, — с улыбкой произнёс Осаму, но Эми чувствовала нотки легкой грусти в его голосе. Девушка вновь коснулась щеки и нечитаемым взглядом посмотрела на Дазая. Неужели причиной всего является Чуя?

#

Эми плелась позади, копаясь глубоко в своих мыслях, пока Дазай и её друзья что-то оживленно обсуждали. Они смеялись, допивали остатки пива, а иногда Осаму как обычно пытался поднять настроение девушки своими глупыми, но такими мягкими шутками и нежными касаниями. Шатену это почти удалось, ведь на лице Эми вновь заиграла веселая улыбка, но вспоминая искренний смех Дазая рядом с Чуей, она вновь уходила в себя. «Может, все так и оставить… Нет, это неправильно по отношению к Осаму…» Едва они добрались до места, где должны были встретить рассвет, Эми, сжимая кулачки, неожиданно окликнула удивленного Дазая. — Эми, все хорошо? — произнес с неким беспокойством парень. Их друзья также остановились. — Осаму, мне нужно кое-что сказать тебе, — произнесла девушка и решительно взглянула в шоколадные глаза напротив. Дазай кивнул и, подав сигнал друзьям, чтобы те их не ждали, присел с Эми на старый пень. — Говори, я слушаю, — когда Осаму так серьезно отнесся к просьбе девушки, та благодарно улыбнулась. Спасибо… — Дазай, для меня любовь всегда была чем-то нереальным, космическим. Я знала, что она придет в мою жизнь случайно, и в тот момент, когда ты подошел ко мне, я действительно думала, что ты тот самый. Я думала… что любимый человек будет всегда рядом, а если и не будет, то его голову будут заполнять лишь мысли о тебе. Ведь, когда человек любит, он может искренне улыбаться лишь рядом с тобой. Он беспокоится о тебе и всеми силами пытается помочь… — девушка вытерла легким движением руки слезу. — Знаешь, Дазай… это был лучший год моих отношений, правда. И все твои старания для меня… Всё это очень мило, но… если ты заставляешь себя быть рядом со мной только для того, чтобы я была счастлива, то в итоге нам обоим будет плохо. Ты же это чувствуешь, да? Шатен не мог взглянуть в её глаза, наполненные чистейшей, но такой горькой правдой. — Так что, думаю… — девушка подняла глаза в небо и грустно улыбнулась, — сейчас самое время расстаться. — Эми, — Дазай сел перед ней, слегка удивив девушку, — но я действительно хотел, чтобы у нас всё получилось, — он взял её за руку так же нежно, как делал это обычно… И как обычно от его руки веяло декабрьским холодом. — Ты же мой лучший друг… Девушка слегка замялась, потом освободила руку из захвата и потянулась к чужой щеке. — Ох, Дазай… Мы ведь оба знаем, что это не правда. Девушка поднялась с пня и уверенно зашагала к месту, откуда доносились смех и разговоры её друзей. На секунду она обернулась и увидела, что Дазай провожал её виноватым взглядом. — Оставайся таким же любящим, хорошо? И ещё, Осаму… — в глазах девушки словно пробежал лучик солнца, — мне кажется, что рядом с Чуей ты улыбаешься искренне.

#

Дазай плелся по гравийным дорогам вниз, в лагерь, не замечая ничего вокруг, полностью погрузившись в свои мысли. Он чувствовал себя виноватым перед Эми даже за то, что не может сказать о неправильности или поспешности её решения расстаться. Она права: их обоих душили эти отношения. «Мне кажется, что рядом с Чуей ты улыбаешься искренне» — неожиданно вспомнил Дазай последние слова девушки, когда остановился перед дверью их дома. Чуя наверняка сейчас сидит в окружении друзей и так же искренне улыбается. Эми просто показалось… Дазай горько усмехнулся, и только хотел было открыть дверь, как услышал удары струн где-то рядом. Неужели это малышка? Когда Дазай неуверенно обошел дом и остановился у окна, выходящего на сторону кровати Чуи, он неожиданно увидел парня, настраивавшего звучание гитары и сидевшего в позе лотоса на матрасе. Распущенные рыжие волосы переливались в холодном свете луны, а голубые глаза устало бегали по инструменту. (Советую всем включить песню heather — conan grey) Сделав неровный вдох, Чуя коснулся обжигающих холодом струн и провёл по их шершавой поверхности подушечками пальцев, и вот… спустя мимолетное мгновение, в темноте горной местности разлетелось звучание гитары. Мелодия пробиралась сквозь кожу, проникая в глубину замёрзшей души, заставляя ощутить все отчаяние и сожаление песни. В этот самый момент Чуя с аккуратностью ювелира перебирал воспоминания, связанные с Дазаем: с его бархатным, словно крыло бабочки, голосом, раздражающими белыми бинтами, теплыми шоколадными глазами и его чертовым бежевым свитером. Дазай всегда был чем-то большим для Чуи… Его улыбка казалась усладой для усталых глаз, а чистейший смех — музыкой для ушей. Слова и действия шатена заставляли сердце выпрыгивать из груди, давиться собственными ощущениями и запретной любовью. Чуя понимал: только благодаря Дазаю горят его глаза. Если бы Осаму только знал, что в тот день рыжий хотел признаться ему… рассказать о своих чувствах. Хотя бы попытаться! Посмотрел бы он в сторону Эми? Захотел ли, зная о чувствах Накахары, осознанно вдохнуть запах сирени? Дазай сидел под окном, с сожалением и печалью… с испугом и безграничной виной смотря, как одинокая слеза стекает с молочной щеки гитариста. Мелодичное звучание произвело такое глубокое впечатление на Дазая, что он так же, как и рыжий, не смог сдержать горькую слезу. — Хотел бы я быть… Так и завершилась песня. Накахара перевел дыхание и уткнулся в гитару лицом. Тяжело… но нужно пытаться жить дальше. Едва Чуя, уняв адский пожар в груди, потянулся к черному футляру для гитары, входная дверь хлопнула, и перед рыжиком спустя мгновение появился Осаму с опущенной головой. — Дазай? — удивленно спросил Чуя, судорожно вытерев остатки слёз с лица. Только бы не увидел. — Разве ты не должен быть с Эми? — Чуя, — тихо произнёс шатен перед тем, как сесть рядом с рыжиком. Они обменивались взглядами, соприкасаясь коленями друг друга. Впервые Осаму чувствовал силу биения чужого сердца; видел, как голубые глаза с недоверием и легким страхом тонули в его взгляде. Ну и хорошо, Дазай не против. — Споешь ещё раз эту песню? Чуя не мог поверить собственным ушам, смотря на нежно улыбающегося Дазая. Опустив взгляд, он дрожащими руками потянулся к ладам инструмента. Тишину вновь разрезало мелодичное звучание гитары, а через пару мгновений хриплый голос Чуи легкой волной коснулся влюбленной души Дазая. И стоило последнему это осознать, гитара была аккуратно отложена в сторону. Не успел Чуя возмутиться, как чужая ладонь коснулась его щеки и стерла одинокую слезу, после чего спустилась к тонкой шее, схватила её за бархатный чокер и потянула вниз, чтобы Дазай смог заглянуть в его бездонные глаза. — Чуя… я тебе нравлюсь? — заправляя выбившуюся прядь волос за ушко, спокойно произнёс Дазай. У этой вечно раздраженной лисички мягкие… чертовски мягкие волосы. — Д-дазай, я… — Чуя не знал, что ответить. Все мысли в миг растерялись, а перед глазами начало рябить от волнения. Он никогда не был так близок к Дазаю, потому и замер, упёршись ладонями в твёрдый матрас. Несмотря на это, Дазай всё ещё придерживал Чую за шею, глядя ровно в кристально-голубые глаза. Он прекрасно видел, как на чужом порозовевшем лице — от выпитого ли это алкоголя — дрожали сухие губы. — Если не хочешь отвечать, хорошо, но… — прищурив хитро глаза, Осаму накрыл чужие губы ладонью и прикоснулся к собственной коже, словно целуя, — тогда отвечу я. Чуя… мне кажется, я влюблен в тебя. Наверное, Накахара спит или жутко пьян… Может, Дазай потерял связь с реальностью и погрузился в собственную ненормальность. Но у обоих сердце застучало в унисон и дыхание сбилось к черту. Опустив руку на чужой живот, Дазай нежно коснулся чужих губ. Их первый поцелуй, мягкий и ласковый, оказался невесомее крыла бабочки. Чуя завис, но впервые в жизни, даже если завтра он будет жалеть об этом решении, он не собирался убегать. Потому, прикрыв глаза, Накахара рвано выдохнул, и в этот самый момент Дазай почувствовал, как дрожащие пальцы коснулись его кистей и, неуверенно пройдя по шершавым бинтам и черной майке, схватились за острые плечи. Парень сначала удивился, однако, почувствовав легкий трепет в районе чужой груди, с небольшим напором заставил Чую полностью довериться ему. — Всё будет хорошо, — шепотом произнёс Дазай, целуя рыжика в уголок губ.

***

— Знаешь, — улыбнувшись своему лисенку, Дазай поцеловал Чую в макушку, — ещё год назад, в палатке, я хотел к тебе прикоснуться. — Извращенец, — сонно пробубнил Чуя, пальцами гуляя по чужой груди, отчего Осаму хмыкает. — Почему не прикоснулся? — Подумал, что ты у нас нормальный, на парней не засматриваешься. — Ц, придурок! — фыркает Чуя, но не перестает обнимать шатена. — Если я ненормальный, то ты кто тогда, раз предпочитаешь и девушек, и парней? — Я бисексуал, — усмехается Дазай, за что получает дикий кусь от лисички. Неожиданно взгляд темных глаз падает на инструмент, одиноко лежащий на пустой кровати. — Кстати, в песне ты говорил: «На ней свитер выглядит лучше, чем на мне» … — Ну, да. А что? — Чуя удивленно приподнимает голову, и Дазаю удаётся украсть трепетный поцелуй с чужих губ. — Просто ты не прав. На тебе мой свитер сидит намного лучше.