Dynamic Equilibrium

      Ангела, с руками по локоть в мыльной пене, сосредоточенно занималась горкой грязных тарелок, лежавших перед ней на раковине. Она сама настояла на этом после сегодняшнего ужина, в кои-то веки заставив Амели уступить. Это было меньшее, что женщина могла сделать в благодарность, не только за ужин, который приготовила ее любимая, но и за то, что на протяжении всей трапезы Ангеле было позволено разглагольствовать о тонкостях политики университета в вопросах распределения грантов. При мысли о работе у нее сдавило виски как при мигрени.       Она не успела вымыть и половины, как услышала, знакомые шлепки босых ног по кухонному кафелю.       – Амели, я же сказала, что сегодня посуда на мне и точка.       – И это чрезвычайно любезно с твоей стороны, не так ли?       В ее голосе было что-то, намекающее на то, что все это не просто так, но женщина не успела что-либо сообразить. В ту же секунду Амели подошла и прижалась к ее спине. Обычный жест нежности мгновенно превратился в нечто большее, когда Ангела поняла какая игрушка упирается в нее сзади.       У Ангелы перехватило дыхание. Все мысли о работе, стрессе и грязной посуде тут же вылетели из головы. Все тело вспыхнуло от пробудившегося внутри жара, кровь бурлила в венах, а между ног стало влажно.       – Аме…       Холодные пальцы обхватили ее голову, не дав обернуться. Женщина приняла правила игры и замерла, отказавшись от попытки увидеть, что происходит за спиной. Все, что она слышала, – это стук своего сердца и собственное учащенное дыхание, хриплое от того, что у нее пересохло в горле. Ее кожа буквально гудела от резкого прилива энергии. Ангела напряженно ждала. Ждала, что же предпримет любимая.       – А посуда?       Это прозвучало так, словно это был самый обычный вечер, и неважно, что из всей одежды на Амели, скорее всего, были только кожаные ремни, обтягивающие ее бедра и талию. От этих мыслей внутри всё перевернулось.       Но в том, что слова Амели – не шутка, сомневаться не приходилось. Это было понятно и без слов.       Секунду женщина стояла неподвижно, судорожно сжимая в руке губку, с которой капала вода. Затем она отложила в сторону только что вымытую тарелку, и резко вздохнув, потянулась за другой.       – Хорошая девочка, – у самого уха раздался одобрительный шепот, от которого по телу Ангелы пробежала дрожь, даже несмотря на то, что руки были под струей горячей воды.       Чувствуя, как твердые соски Амели трутся о ее спину, она громко сглотнула и посмотрела на мыльную губку, которая по-прежнему застыла над немытой тарелкой.       О, да. На ней почти наверняка ничего нет. От этого хотелось обернуться еще больше.       Но та, словно прочитав ее мысли, крепче сжала шею Ангелы.       – Раздвинь ноги пошире – тихо проговорила Амели, опустив руку ей на бедро. Это уже был приказ, а не просьба.       Женщина снова судорожно сглотнула, а затем медленно развела ноги. Она вздрагивала каждый раз, когда руки Амели касались ее – а это происходило только, пока та продолжала водить губкой по грязной миске. Француженка беспорядочно водила пальцами по внешней стороне бедер. Затем она взялась за подол юбки, которую Ангела так и не сменила после работы, и потянула. Вверх, вверх, вверх, пока та целиком не оказалась на талии.       Швейцарка не смогла сдержать сдавленного стона, когда страпон наконец оказался у нее между ног. На ней все еще было нижнее белье, но это, кажется, нисколько не волновало Амели.       Она начала медленно раскачиваться, задевая выпуклостями игрушки клитор любимой. Вперед-назад, вперед-назад. Снова и снова. Амели намеренно делала это медленно, лишь заводя и распаляя, но не давая желанной разрядки.       Ангела даже не заметила, как зажмурилась, и открыла глаза только тогда, когда эта сладкая пытка неожиданно прекратилась. Она тут же попыталась сама двигать бедрами, но Амели резко прижала ее к раковине полностью, лишив возможности двигаться.       – Посуда, – напомнила та с легким упреком.       Швейцарка с трудом продолжила скрести губкой по тарелке, и это ужасное (замечательное) покачивание возобновилось.       Мой посуду. Просто мой посуду. Просто мой посуду и…       Оперевшись одной рукой о раковину, другой француженка расстегнула пуговицы на блузке Ангелы и, легко проникнув под бюстгальтер, стала играть с ее чувствительными сосками, не переставая при этом медленно терзать внизу. От этих ласк мысли женщины путались, а тут еще чертова посуда.       – Бля-я-я, – выдохнула она. – Амели, прошу…       В ответ та схватила ее за волосы и резко потянула, не дав опомниться.       – Следи за языком, доктор Циглер.       Голос Амели звучал прямо у нее над ухом, резкий и холодный, ясно давая понять, что будет, если швейцарка не починится. В любой другой день Ангела с удовольствием бы испытала терпение Роковой Вдовы, но сейчас она настолько возбуждена, что, готова на все, лишь бы получить желаемое.       Ангела подчинилась.       К тому времени, как грязная посуда подошла к концу, женщина уже с трудом соображала. Ее колотило с головы до пят. Дрожащими руками она из последних сил домыла последнее блюдце.       Тяжело дыша, Ангела практически швырнула несчастную тарелку в сушилку. Она несколько раз моргнула чтобы хоть немного прийти в себя, но не смогла ни на чем сфокусироваться.       Впрочем, это и не удивительно.       Амели продолжала прижиматься к ней, и это было даже мучительнее, чем те медленные ласки, которое она терпела до сих пор.       Оставив в покое ее грудь, француженка опустила руку ниже и, миновав задранную юбку и белье, проникла прямо в святая святых. Двумя пальцами она сжала клитор швейцарки и замерла, прекрасно понимая, что все, что нужно той, – чтобы Амели не останавливалась.       Давай.       Судорожно вздохнув от переполнявшего ее возбуждения, женщина начала покачивать бедрами, но Амели даже не думала о пощаде.       Она убрала свои длинные изящные пальцы, и Ангеле даже не нужно было их видеть, чтобы понять, насколько они влажные. Тем не менее, Амели держала их так, чтобы они обе могли насладиться зрелищем. Коснувшись губами мочки уха любимой, француженка усмехнулась:       – Убрала один беспорядок… чтобы тут же сотворить новый.       Боже, Ангела больше не в силах этого вынести. Она уверена, что сейчас умрет на месте.       Амели продолжала томно шептать:       – Но… ты вела себя хорошо, не так ли?       Измотанной женщине потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что от нее ждут ответа. Она слабо кивнула. С ее дрожащих губ сорвалось короткое:       – Д-да.       Даже не видя ее, Ангела знала, что та улыбается.       Неожиданно, (та успела издать лишь звук, в котором смешались тревога и желание) Амели взяла любимую и подвела ее к обеденному столу.       Краем глаза Ангела заметила, что на ее мучительнице, действительно, нет ничего, если не считать кожаных ремней и страпона. Затем ее толкнули вперед. Ей пришлось чуть повернуть голову, чтобы не разбить нос о столешницу, уткнувшись щекой в твердую деревянную поверхность. Амели надавила пальцами ей между лопаток, слегка царапая спину ногтями через тонкую ткань блузки, как бы приказывая не двигаться.       Не то чтобы Ангела собиралась, но…       Ее словно током ударило, когда француженка положила другую руку на ее обнаженные ягодицы и, наконец-то, стянула с нее трусы. Она чувствовала, как кончик игрушки завис у ее лона. Выжидая, дразня, практически приглашая ее, но Ангела прекрасно понимала, что, если она хотя бы попытается придвинуться ближе без разрешения, Амели, тотчас же лишит ее всего.       Швейцарка ощущала влагу, которая уже начала медленно стекать по внутренней поверхности бедер, и ее становилось все больше, особенно, когда Амели стала слегка покачивать страпоном.       Боже, неужели она еще недостаточно настрадалась?       – Амели… – Ангела крепко зажмурилась, безуспешно пытаясь подавить окончательно захлестнувшее ее желание. Нет, это слишком, просить ее… Слишком...       Однако та остановилась и, задумчиво глядя на нее, все же решила смягчиться.       – Как пожелаешь, Ангела, – в ее голосе одновременно смешались усмешка и забота.       С этими словами француженка подалась вперед, и игрушка проникла внутрь. Ангела резко дернулась, на мгновение схватившись за стол, и едва не разрыдалась. Амели, не тратя времени понапрасну, задала спокойный и четкий ритм. Ее бедра двигались взад-вперед, взад-вперед, снова и снова, увеличивая темп, пока швейцарка от нетерпения не начала двигаться вместе с ней.       В какой-то момент она поняла, что Амели стоит неподвижно, и, убрав руку с ее спины, держится за край стола. Теперь Ангела все делала сама, трахая себя страпоном, который как бы случайно был прикреплен к ее любимой.       – Вот так, – горячо зашептала француженка. В ее глазах мелькали похотливые искорки. – Возьми его. Трахай себя. Трахай себя, пока не кончишь, но знай, что это я доставляю тебе удовольствие.       Боже, она так близко.       – Не останавливайся. Продолжай, если хочешь кончить.       И Ангела продолжала.