Ты - мой дом

Мегуми любит молча. (Желательно) тайно, если придётся. Хотя, такой человек, как Фушигуро, скорее предпочтёт тайно, чем публично. Он закрыт от внешнего мира и не особо-то и собирается меняться. Фушигуро плевать на то, что о нём подумают, думают, что думали в школе. Его юность не была радужной, про детство вообще стоит промолчать. Это не была жизнь, это было выживание. Розовые очки спали с лица парня слишком рано, показав истинный мир и его взгляды. Сатору научил его, что сгнившие мысли взрослого общества, разучившегося вставать с дивана, никто здравомыслящий слушать не станет. Не словами, конечно, Мегуми сам понял. Хотя, здравомыслие требуется шаманам только для холодного расчёта, плана или же стратегии на задании или в бою, как парень считает. Сам идёт вперёд, нацепив маску безразличия, всегда и везде работающую одинаково. Его устраивает. Фушигуро восприимчив к температуре. Он любит научную литературу, несладкий чай и тепло. Тепло и «тёплых людей», как бы странно это не звучало. Фушигуро зависим от этого, поэтому он каждый раз страшно раздражается, когда куртка, на которую было возложено немало надежд, теряет свою термоустойчивость. В такие моменты - первое, что парень делает - ищет Сатору, что является его запасным вариантом (не будет же он в обществе за такой потребностью приходить). Годжо, чаще всего, долго искать не приходиться, чему Фушигуро несказанно рад. И если бы Сатору не находился достаточно быстро, то получал бы за это именно он. – Привет, Мегуми! – улыбается Сатору, взмахнув рукой. Учитель стоит в расстёгнутой парке, с руками в карманах. Как бы ни было холодно, он никогда её не застёгивает, что просто уму непостижимо. Мегуми на это невозможно смотреть - скользкие мурашки вот-вот заскачут по коже, вызвав бурю неприятных чувств под пальцами. Парень не отвечает, а лишь кивает головой. Он быстро сокращает расстояние, ловко забираясь под чужую одежду, и облегчённо вздыхает. Тепло расползается по телу легко и плавно, несравнимо с ощущением кожей к коже конечно, но всё же. Фушигуро остаётся в таком положении, млея от чужого тепла, а Сатору улыбается и обвивает парня по бокам открытыми частями куртки, будто заворачивая в кокон. Сатору Годжо словно термометр. Мегуми не понять функциональность это человека... да и плевать, если честно. Важно лишь то, что всегда, когда бы он не застал учителя, тот невероятно тёплый. Сатору ему говорит, что это из-за Мегуми. Мегуми способствует его настроению? Интересно. Слышать от дорогого тебе человека нечто подобное просто выше всяких похвал, но внешне Фушигуро почти не меняется. В редкие моменты, когда Фушигуро оказывается свидетелем быстрой перемены как настроения, так и температуры учителя, ему самому становится не по себе. Таким моментам всегда есть объяснение - верхушка, старейшины. Таким холодным, не то, что физически, а даже внешне, Мегуми его редко видит. Тогда учитель выглядит опасно и устрашающе даже в повязке, что пугает ещё больше. Но сенсей быстро меняется, когда замечает угнетённого ученика под боком, моментально меняется в лице и обнимает, злобно зыркнув в сторону посторонних. Зимой Фушигуро особенно уязвим. Стоит ли говорить, что в такое время года он практически не отходит от учителя, вцепившись как банный лист? Не стоит. … – Ты поздно. – недовольно констатировал обёрнутый в три одеяла Фушигуро, сидя на кровати. – Я опоздал на поезд, – обьяснил Сатору в приподнятом настроении, кинув одежду на вешалку и лукаво улыбнувшись. – Заждался, Мегуми? Несносный. – В следующий раз воспользуйся телепортацией, – скептически прокомментировал парень, заметно подрагивая. – Я знаю, что ты специально. – Ты что? Как я могу? – Сатору удивлённо приподнял брови. – Прекрати выделываться, если не хочешь спать сегодня на диване. – раздражённо отрезал парень, со всей присущей себе серьёзностью глядя на учителя. Конечно, это не сработает, на что Фушигуро и рассчитывает. Если Годжо будет спать на диване, то он помрёт от холода, но съязвить ради приличия нужно и всегда в приоритете. – Ладно тебе, не бурчи, – улыбнулся мужчина и присел на кровать, разводя руками в приглашаюшем жесте. – Иди сюда. Мегуми бы обломал его. Совершенно точно обломал бы, будь холод более терпимым. Закатив глаза, но подавшись вперёд, он скинул одеяла и ринул в чужие объятия, прижавшись к Годжо как можно теснее, плавно обвив руками крепкую спину в нуждающемся жесте и случайно уткнувшись носом в ключицу. Наблюдая за всем этим, Годжо мягко улыбнулся, ответно обвивая Мегуми в объятиях, положив свои большие руки на лопатки. Он аккуратно развернулся и, придвинувшись к спинке постели, опёрся на неё, подтягивая за собой и младшего. Наконец, уместившись на месте, он слегка наклонился, зацепил рукой краешек одеяла и потянул на себя, деликатно укрывая их обоих. Но в первую очередь Мегуми, сгладив выпирающие открытые складки ткани и «щёлочки», сквозь которые внутрь мог проникнуть лишний воздух. Получился такой себе приличных размеров кокон, при этом оставляющий между их телами пустое пространство, чтобы Фушигуро не жаловался на то, что оно мешает. На самом деле для того, чтобы температура циркулировала со всех сторон от Мегуми, Годжо аккуратно обвил его за талию и перевернул под себя, расположившись между его стройных ног и положив голову на подтянутую грудь. Долгожданное, сравнимо с благодатным тепло окутало брюнета с головой, спровоцировав сильный прилив эндорфинов, ударивший в голову Мегуми, и он наконец расслабился, облегчённо, блаженно и шумно вздыхая, когда обнял мужчину в ответ. Сатору же улыбался, как дурной, глядя на чуть ли не мурлыкающего под ним юношу, и нежно зарылся в его взъерошенные волосы пальцами, невесомо поглаживая. Фушигуро быстро заснул, даже после прибытия в мир грёз не выпуская из рук свой двухметровый источник тепла. На утро он сделает старшему выговор за беспорядок на собственной голове, на что как всегда получит не меняющееся «Ну разве я виноват, что твои волосы такие непослушные?». Каждую холодную ночь они проводят в обнимку, потому что Мегуми постоянно нуждается в тепле из-за своей чувствительности к температурам, а Годжо совершенно не против, чувствуя даже некую обязанность в "обогревании" младшего. Порой этот парень кажется ему маленьким котёнком - очень вредным, недоверчивым и озлобленным котёнком, которого интересует только сон, еда и ночлег. Годжо считает, что Мегуми из тех людей, кто нуждается в чьём-то исключительно молчаливом внимании. Парню не нужны парады встреч у дома, шумные празднования его дня рождения, яркие вечеринки в честь успешного выполнения заданий и так далее - это всё не для него. Прерывистый или же постоянный шум всегда выводит из себя, а чрезмерная тишина может вызвать неконтролируемый поток мыслей и ненужные сомнения много в чём, что до этого даже не приходило на ум. Хотя - тут Годжо согласится - постоянную тишину ненавидеть парня заставил именно он. Не нужна толпа друзей, таскающих его по разным клубам, потому что «тебе нужно проветриться, Фушигуро», «какой же ты скучный» и «давай, тебе понравится». Нелепо. Сам факт их «союза» приводит Сатору в мнимый шок временами. Как они с Мегуми вообще вместе, учитывая всё вышеупомянутое? И ладно он - Сатору - полюбил ни в чём незаинтересованного, вредного и острого как игла парня, как-то умудрился, а как Фушигуро полюбил его - вечного сладкоежку, любителя поболтать и «ходячую бомбу», как сам брюнет иногда выражается. Да, он неотразим, красив и горяч, с чем Сатору не спорит, но Фушигуро его внешность совершенно не интересует, в чём первый убедился. В общем - сплошная загадка для Годжо. Выходные парни чаще всего проводят наедине, практически не выходя из дома. Сатору отдыхает после работы (если это можно так назвать), а Мегуми досыпает недостающие часы, использованные на свершение заданий. Обычно, Сатору просыпается первым и, налюбовавшись чужим спящим личиком, медленно выбирается из-под одеяла. Ну, по крайней мере пытается, ведь будить Фушигуро нет абсолютно никакого желания, хотя тот, из-за осознания «пропажи», всё равно проснётся. Искусственное тепло - хорошо, но естественное, природное тепло ни с чем не сравнишь. Объятия дают Мегуми возможность вернуться в зону комфорта, сложенные в замок руки всё ещё немного смущают, а от поцелуев по телу взбудораживающе трепещут мурашки. Сатору дарит ему неограниченное количество внимания, что кажется, даже равным по количеству его проклятой энергии. Фушигуро ещё не задумывался, но… откуда в нём столько любви? И неужели всё это одному ему? За что? ..От мыслей об этом у Фушигуро начинает кружиться голова. – Доброе утро, – улыбается Сатору, откладывая телефон в сторону. Он на кухне, с чего бы вставать так рано в выходной? – Я тебя разбудил? – Нет, – Мегуми медленно покачал головой, сонно потирая глаза. Сатору кидает на парня мимолётный взгляд. – Мои тапки тебе не приглянулись? – Мне и так хорошо. – Фушигуро едва слышно шлёпает босыми ногами по кварцевому ламинату, к широкому, продолговатому барному столу, что стоит перед старшим, и лениво садится на стул, ёжась от соприкосновения с холодным металлом под стопами. Сатору роется на полках, почти что стукнувшись об дверцу. Это забавляет. Каков его рост сейчас? Кажется, он до потолка достанет, если захочет, а может Фушигуро ещё не привык...? Живут вместе они всего месяц, но Сатору уже ведёт себя так, будто они здесь вдвоём давно. Хотя, про Сатору не скажи - его ж квартира, а Мегуми к новому месту всё никак не привыкнет. Это удивительно, если вспомнить о том, что идею о переезде предложил именно Фушигуро. Ну как, предложил: засыпая, пробубнил, мол, жить вместе было бы удобнее, а Сатору воспринял всерьёз и реализовал как нечего делать. Как позже выяснилось - не зря - но говорить ему об этом необязательно. Удивлённые вопросы о переезде с общаги Фушигуро, как огня, старался избегать. Особенно от навязчивых Итадори с Нобарой, от которых отмазаться было сложнее всего. – Ты что, нас бросаешь? – печально и совсем ненавязчиво спросил Итадори, приняв щенячий взгляд и драматично упав другу в ноги. – Это правда, Фушигуро? – сбоку от него жалостливо спохватилась Нобара, вцепившись в плечо. Хмурый взгляд Фушигуро обрёл ещё большей суровости и недовольства. Кажется, непревзойдённый дуэт решил, что у него появилась девушка. Более того, брюнет не удивится, если они пришли к выводу, что она стоит где-нибудь неподалёку и наблюдает за всем происходящим. – У меня нет девушки. – спокойно произнёс он со всей присущей ему мрачностью на лице. – О чём ты? – Нобара изогнула бровь в неподдельном удивлении. – Вот только не надо притворяться, что не понимаете, о чём я. – Что, совсем...? – Совсем. – А парень? – вдруг спросил Итадори. Друзья умолкли, но не отпрянули, ожидая ответа. – И парня. Они за кого его держат? Ах, да. Сработало мгновенно: ребята тот час отскочили и, выпрямившись, деловито встали по бокам от брюнета, с подозрением поглядывая по сторонам - словно сыщики; а слова, что сейчас произнесутся - не должен услышать никто. – Тогда зачем ты переезжаешь? – Нобара уже представила, что на ней ковбойская шляпа, и она медленно подняла руку к голове, будто сейчас эффектно её поправит. – И главное куда? – стоящий с противоположной стороны Итадори же явно был более изобретателен: изо рта у него торчал оборванный стебель травы, который, готов поспорить, он только что сорвал с газона позади. Фушигуро уже готов был фейспалмить от комичности и нелепости данного спектакля. Ну что он скажет? «Да так, к своему парню переезжаю»? Их отношения до сих пор держатся в тайне. – Чего вы тут мнётесь? – позади всех трёх весело раздался знакомый голос, заставив Итадори прикусить себе язык, а Нобару дёрнуться. – Вы нормально появиться не можете? – зло обернулась девушка, осуждающе указав пальцем на учителя. Фушигуро вдруг стало интересно, что же значит нормально для Нобары в этой ситуации. – Прости, – Сатору извиняюще улыбнулся, насколько позволяла повязка, и слегка наклонился. Глаза его неприметно шевельнулись за маской, будто метнулись в сторону - к Фушигуро. – Кого-то ждёте? – Фушигуро переезжает! – светловолосый указал на друга пальцем, словно в чём-то обвинял. – Он нас бросает? – Да! – Нобара сразу поменялась в лице, присоединяясь к Итадори. – Почему нам никто ничего не сказал? – Он никого не бросает. – заверил их Годжо, глядя на ученика, на чьём лице чёрным по белому было написано «Господи, помоги». – Да? – А зачем он вещи собрал? Хотя вещей там кот наплакал, – вторым предложением Нобара со скептицизмом сделала вывод о скудном гардеробе брюнета. – да и скорее всего всё там сплошная безвкусица. – В связи с некоторыми обстоятельствами Мегуми пока поживёт у меня. Он просто будет ночевать в другом месте, кроме этого абсолютно ничего не изменится. Тирада по "вторжению в побег", как считали ребята, прекратилась, сменившись немым изумлением и переосмыслением вышеупомянутого. Вот уж сбить с толку, так сбить с толку. Хотя, на следующий день знаменитый озорной дуэт в приподнятом настроении потащил Мегуми за покупками, чему поспособствовала Нобара, решив уделить внимание сказанным ранее о гардеробе словам. … Сатору мягко опрокидывает Фушигуро на кровать, наклонившись лицом к лицу, и смотрит. Смотрит внимательно и по-доброму прямо в глаза; зарывается в чужие волосы, перебирая чёрные пряди между пальцами. Фушигуро блаженно вздохнул, обвивая руками чужую шею. Сейчас так тепло и спокойно, умиротворённо, как солнечным утром под любимым одеялом, пахнущим цветами. Руки Сатору, оглаживающие его бока, обжигают своими гладкими и чертовски истязательными прикосновениями. Годжо вновь переметнулся к лицу, большим пальцем поглаживая Мегуми по щеке. Такой чистый, невинный, отдающий себя всего только одному, без исключений. Годжо единственный, кто видит Фушигуро таким, единственный, кому он позволяет себя таким видеть. Гладкая кожа блестит от крохотных капель пота, медленно стекающих по лицу вниз; туманные глаза, как два изумруда, мечутся из стороны в сторону, цепляясь за чужие черты. Редкие брови, чёрные как смоль волосы, небрежно разбросаны по подушке, островатые скулы, мягкие раскрасневшиеся щёки, тонкая девственная шея, на которой так и тянет оставить пару засосов. Красивый. Сатору припал к чужим губам своими, требовательно сминая их, прикусил нижнюю и прошёлся по ней языком. Старший немного отстраняется, но не отдаляется. Обхватывает худые запястья любовника, фиксируя по обе стороны от головы и припадает снова, целуя сразу глубоко, проникая языком внутрь. От внезапного напора Мегуми судорожно выдыхает в поцелуй, выдавая полустон и бесконтрольно краснея. Ему не нравится эта скованность, но сопротивления он не оказывает, позволяя старшему вести. Годжо настойчиво исследует чужой рот, плавно очерчивает языком верхний ряд зубов, кончиком задевая нёбо. Когда их языки столкнулись, Мегуми снова застонал - Сатору горячий. Их руки сцепились в замок, опаляя кожу, Годжо неохотно отстранился, прильнул к шее. Атмосфера вокруг стала слишком интимной и была построена только на чувствах, эмоциях и вздохах друг друга. Мегуми томно выдохнул и выгнулся, подставляя шею. Старший лизнул на пробу, судорожный выдох заставил Сатору расплыться в улыбке. Чувствительность Фушигуро просто восхищает. И будто специально Сатору провёл языком до подбородка, и, внимательно слушая чужое тяжёлое дыхание, прильнул снова, покрывая шею поцелуями. Блондин зацепил большим пальцем свободной руки чужую футболку, задрав её до ключиц. Температура в комнате поднялась, несмотря на бушующую зиму за мерцающими снежинками окном. Фушигуро тяжело выдохнул, отчётливо чувствуя чужое возбуждение через своё. Сатору опустился к ключицам, цепляя тонкую кожу зубами, затем зализывая следы. Опустился, не спеша покрыл грудь алеющими засосами, вызывая у брюнета томные вздохи. … – Просыпайся, Мегуми. – мягкий мелодичный голос отозвался в голове эхом, а щека почувствовала прохладное прикосновение. – Ммм… – брюнет неохотно промычал в подушку. – Мне пора, – Сатору шуршал где-то рядом, совсем не назло Мегуми. По комнате разносились плавные короткие шаги и резкие шаркающие передвижения жалюзи. Ах, этот звук всегда раздражал. Нужно купить новые шторы. – еда в холодильнике. Если нужны деньги, лучше сказать мне об этом сейчас. – Мог не будить меня ради этого. – Фушигуро медленно разлепил веки, но тут же об этом пожалел, зарываясь под подушку руками. – Я уезжаю в командировку. – иронично улыбнулся Сатору, нацепляя на глаза повязку. – Надолго? – потягиваясь подобно коту, Фушигуро лениво присел на кровати. – Четыре недели. – Что за командировка? – как-то слишком долго. – Если это шутка, то сейчас самое время для извинений. – Увы, Мегуми, я не шучу, – Сатору вздохнул. Хоть тот вполне и сам справится, всё равно не охота оставлять его одного. Учитель проверил время на телефоне и вдруг задорно улыбнулся. – А ты что, не хочешь меня отпускать? – Не дождёшься. – сухо отрезал парень, скептически глядя на весёлого учителя. Он не собирался удовлетворять эго сенсея, несмотря на его бесспорную правоту(в данной ситуации). – Эх, – горестно вздохнул тот. – а я понадеялся. – Зря, – хмыкнул Фушигуро, откинувшись на спинку кровати. – Иди уже, а то снова опоздаешь. – Ладно, не скучай. – вмиг вернувшись в прежнее состояние, Сатору взмахнул рукой и дверь за его спиной захлопнулась. Ага, не скучать. Звучит заманчиво. Что бы слова ни значили, а скучать Мегуми всё равно будет, хоть по своей воле, хоть против. Но, зато скучать будет не он один. Мегуми вообще не рад, что так всё вышло. Мерзкое чувство отдалённости настигло его уже на первой неделе, а по телу уже разбегаются неприятные холодные мурашки, стоит только вспомнить, что сегодня в немаленькой кровати ты будешь спать один. Чёртова командировка, кому там неймётся увидеть Сатору вживую? Что за срок такой длинный, разве он не может приехать раньше? Он всегда тратил на командировку не больше недели, возвращаясь практически незаметно и, стоит заметить, вовремя. А тут - четыре недели, развлекайся, не скучай! Что за бред? Чем он будет заниматься столько времени, бумаги заполнять? – Эй, – из мыслей его вытащила Нобара, помахивающая перед лицом ладонью. – Фушигуро. – Что? – парень спокойно смотрит на девушку, сложив руки у подбородка. – Ты чего такой сердитый с утра пораньше? – Я? – искренне изумился брюнет. – С чего это? — Да ты ещё с начала учебного дня ходишь с таким лицом, будто преступление совершил. – сбоку высовывается Итадори, покачиваясь на стуле. – Выключай свою тёмную ауру, а то всех прохожих распугаешь. – Тёмную ауру? – он что, правда всё утро проходил с таким лицом? Но он ничего ещё не сделал, откуда им знать как бы он выглядел, если бы совершил? – Тебя проклятие укусило что ли. – Итадори наклонился слишком низко, покачнувшись и чуть не упав вместе со стулом, но таки удержался. – Проклятия не кусают, что за выражение? Если укусят, то уже насмерть! – девушка кинулась объяснять другу правила слов и выражений, горделиво поправляя волосы с очередной похвалой парня её умственных качеств. Фушигуро только хмыкнул, опуская подбородок на подставленные ладони. Что за геморрой. ... Что за ужасное слово - расстояние. Фушигуро лежит на кровати, лениво и вяло тыча пальцем в экран телефона. Его друзья, довольные освобождением с последних уроков, заядло переписываются в их общем чате о месте, куда сегодня можно сходить. Фушигуро от этого отказался под предлогом усталости и незаконченных домашних заданий, чему ребята без лишних заморочек поверили. Хотя, на самом деле брюнет и правда чувствует себя безжизненным овощем, не ощущая желания делать вообще что-либо. Лежит так ещё минут пять, просто пялясь в экран, зачем отключает гаджет, откладывая его в сторону, и переворачивается на спину, утыкаясь скучающим взглядом в потолок. Только сейчас к нему приходит осознание - в доме слишком тихо. Это и раздражает. Обычно, в их доме всегда происходила мирная суматоха и чаще всего её источником был Годжо. Неважно чем он занимался - готовка, душ, всякие мелочи и обычные домашние дела, или же это было что-нибудь новое, что могло запросто взбрести учителю в его белобрысую голову. Часто мужчина разговаривал с Фушигуро, делясь случайной информацией, ведая смешные и глупые ситуации, произошедшие недавно, либо же просто рассказывая о том, как прошёл рабочий день. Брюнет в свою очередь слушал и время от времени поддерживал беседу тихим "угу" или ещё какой парой фраз. Всё это являлось частью их дома, важной составляющей их отношений и совместной жизни в принципе. Сейчас, когда буйного объекта воздыхания нет рядом, находиться в этом доме слишком непривычно, неуютно и как-то даже неправильно. Ждать неделю - одно, но четыре… Брюнет вздохнул, в голову невольно пришли давно минувшие воспоминания. Ещё в средней школе, когда избивал местных хулиганов, парень начал замечать подозрительное поведение. Своё поведение. Да не абы к кому, а к своему раздражающему учителю-опекуну. Может, год назад, или два назад это случилось. Фушигуро тогда было пятнадцать с половиной, и они с Сатору только начали встречаться. Их отношения больше походили на семейные - короткие объятия, небольшие прогулки по вечерам, ходьба по магазинам и пекарням - всякие мелочи. Мегуми очень удивился, когда на его скудного формата признание ответили взаимностью. До этого было чертовски смущающе и до одури страшно представить реакцию старшего, хоть это не самое плохое, о чём парень мог подумать. Фушигуро боялся допустить, что будет страшнее после - увидеть в чужих глазах усмешку, презрение или вообще ничего не увидеть. Когда дело доходило до признания, у Фушигуро тряслись поджилки, сосало под ложечкой и заклинивало в принципе всё. Вариант хорошего исхода событий даже не допускался - брюнет был уверен, что в любом случае облажается, поэтому на такое лёгкое и простое согласие со стороны старшего не нашлось и слова, только немой шок, сопровождаемый неверием. А Сатору просто сбил с толку, и сбил бы с ног своей простотой, если бы рядом не находились перила. Такой до невозможности спокойный, будто ему каждый час признавались в любви, а он мало того, что выслушал, так ещё и взаимностью ответил, с улыбкой потрепав по голове, да ушёл восвояси, будто ничего не произошло. Парень тогда насторожился, ожидая подвоха или шутки - в худшем случае пранка - но ни того, ни другого так и не случилось. Со временем он таки разомлел, успокоился и позволил себе поверить в происходящее. Так продолжалось месяц и Мегуми понимал - Сатору не поднимает их отношения на новый уровень, поскольку он сам просил не спешить. Годжо был серьёзен. Упасть не встать - Сатору Годжо впервые был серьёзен в отношении чувств, и не каких-либо левых, а Мегуми. Это поражало, льстило и вгоняло в краску одновременно. Фушигуро и доселе безмерно благодарен за терпеливость, которая, как оказалось, очень даже совместима с человеком под общим прозвищем «Ходячий Хаос». Вот только вскоре Фушигуро сам пожалел о своих словах. – До твоего совершеннолетия никаких пошлых манипуляций. – Сатору небрежно покачал указательным пальцем перед лицом парня. Фушигуро захотелось его укусить. – Ты - и правила соблюдаешь? – он хмуро хмыкнул. – Плохого ты обо мне мнения, Мегуми. – раздосадовано выдал Годжо, наигранно вздыхая. – А ты обо мне какого мнения? – Фушигуро смерил его хмурым взглядом, цокая языком. – Мегуми… – мужчина не собирался читать лекции, а брюнет не собирался их слушать. – Я знаю, – вздыхает второй. — просто ты меня раздражаешь. – Неправда, маленький врунишка. – Сатору понимающе улыбнулся, взял чужое лицо в руки и, наклонившись, поцеловал смущённого парня в лоб. Конечно, неправда. Учитель мягко отстранился и уже собирался уходить, как вдруг почувствовал цепкие пальчики, зацепившие школьную форму. Он повернулся, и Фушигуро, резко схватив того за воротник, притянул, впившись в чужие губы своими. Поцелуй вышел смазанным, больше похожим на неловкий чмок, но можно было ощутить его чувственность и даже отчаянность. Мегуми отстранился так же быстро как и притянул, но остался стоять на месте, ещё не отпуская чужой воротник до конца. Сатору смотрел изумлённо на покрасневшего и в того же время хмурого брюнета, прячущего глаза за чёлкой. Тепло улыбается и сам притягивает к себе, придерживая за затылок. Фушигуро колеблется, не поднимая глаз. Это его первый поцелуй, а вдруг Сатору не понравилось…? Сам немного дрожит от волнения, сжимаясь в чужих руках. – Не бойся. – неожиданно приблизившись, шепчет блондин прямо в губы, вызывая у младшего неконтролируемые мурашки по телу. Он неторопливо накрывает их своими, сминая, накрывает руками лицо и притягивает ближе, медленно ускоряя движения. Мегуми задыхается и нервно цепляется за плечи, стараясь не отставать, хоть и не знает, что и как вообще делать. Брюнет рвано выдыхает, когда Сатору проходится по его губам горячим языком и медленно отстраняется, заглядывая в глаза. – Малыш, можно было просто попросить. – Не относись ко мне как к ребёнку...! – тихо, но уверенно сказал Мегуми, тяжело дыша. От произнесённого ранее «малыш» сердце уходит в пляс. – Хорошо, – Сатору улыбается, остраняясь, но руку со щеки не убирает, поглаживая большим пальцем. – Хочешь, научу тебя целоваться? – Е-ещё чего! – Фушигуро смахнул чужую руку, в попыхах уходя восвояси. Сатору продолжает улыбаться, прекрасно видя смущённого ученика насквозь. И ведь таки научил... Об этом лучше вообще не вспоминать, ни то от смущения и сгореть можно. С тех пор прошло не так уж и много времени, а всплывающие воспоминания заставили Фушигуро почувствовать, как алеют собственные щёки. Как же это чертовски смущает. ... – Фушигуро, ты когда-нибудь влюблялся по-настоящему? – спросил однажды Итадори. До сих пор влюблён. – Чего? – Фушигуро отреагировал отрешённо, сразу вспоминая одну ситуацию с бывшей одноклассницей Юджи. – Прости за неожиданность, – неловко засмеялся Юджи, почёсывая затылок. – Наверняка ты вообще вряд ли влюблялся когда-либо. Эй, это сейчас прозвучало как оскорбление? – Ты думаешь, этот пессимист со своими стандартами в кого-то влюбится? – рядом села Нобара, закидывая ногу на другую. Вот уж действительно. – А сама что? – Фушигуро хмыкнул. – О, ты слышала? – изумился Итадори, обарачиваясь к подруге. – Ясное дело! – девушка горделиво взмахнула прядью волос. – К тому же, кому этот зануда понравится? Есть один. – Не говори так, Кугисаки! – возмутился Итадори, собираясь защищать, как он считает, несчастного друга. – Ну ты не волнуйся, – явно издеваясь сочувственно выдала девушка. – мы тебя не оставим даже - если ты всю свою жизнь будешь одинок...! Ну спасибо. Да он раньше всех здесь в отношения вступил! Жаль только, вслух пока сказать нельзя. – Заткнитесь оба. – попросил Мегуми, скептически вздыхая. Удивительно, что в начале весны погода выдалась пасмурной и блеклой, прям как настроение брюнета сейчас. За пыльными от ветра окнами медленно наступал вечер, уличного шума и городской суматохи поубавилось, от недавно прошедшего дождя выгравированый тротуар блестит влагой, а между кварталами и магазинами яркими, тёплыми цветами зажглись фонари. Мегуми не спеша ступает по мокрому тротуару, надеясь найти себе любое занятие. Любое, лишь бы не думать о том, когда закончится хотя бы сегодня. Не думать о любимом, что чёрт знает где занимается чёрт знает чем. Над головой моросит, но этот дождь не имеет ни значения, ни важности. Фушигуро идёт без зонтика, вряд ли дождь сегодня будет сильнее, правда последнее время он чаще всего льёт ночью. На душе тихо и, вроде бы даже мирно, но до спокойствия как до Луны далеко. Бушующий ветер неистово шумит тонкими ветками деревьев, хряско ударяющимися друг о друга. Задумывался ли парень о том, как сильно можно зависеть от человека? Нет. До этого момента - момента, когда Сатору свалил на командировку, заставив брюнета злиться на него ещё больше. Сатору рядом - раздражает своим вечным присутствием, Сатору далеко - ещё большее раздражение от его отсутствия. Какая ирония. Паскудная фраза «С ним сложно, но без него невозможно». Брюнет фыркнул, заворачивая к дому. Не хватало ещё простыть. ... Скоро наступила вторая неделя, а Мегуми уже вторые сутки не может заснуть. Ощущение опустошения густым липким комком примёрзло где-то внутри, грубо въевшись под кожу. Все мысли заполнены одним человеком и его грёбанным именем, что аж тошно. Фушигуро два дня сверлил телефон хмурым, грозным взглядом, пока решался написать. Но таки сдался и тут же разочаровался: Годжо не отвечает на смс. Что за нелепая новость? Такого не бывает. Не могло же что-то случиться? Ни пишет, ни звонит, от него никаких слухов и вестей. Разве подобное с ним может быть? Неужели есть что-то поважнее? Чёрт, да как вообще можно волноваться за Годжо Сатору? Фушигуро ненавидит это своё ожидание, неравномерно дёргающее его за нервные клетки. Время перешло за полночь, за окном пошёл запоздалый мокрый снег. Фушигуро лениво перевёл взгляд к стеклу и с совершенной незаинтересованностью отложил выключенный гаджет на боковую тумбочку, звездой разлёгся на постели. Самочувствие ни к чёрту, еда в рот не лезет, вечная усталость стала постоянным проводником состояния парня, настроение никудышное. Иногда он даже задумывается, не приснилось ли ему всё это? Годжо всего вторую неделю пропадает где-то на работе, а Фушигуро уже пожалел, что не интересовался ей. Никто о белобрысом шамане не говорил, а спросить директора или ещё кого из старших, как назло, не представлялось возможным. А если и представлялось, то всё, что брюнет мог получить это мол, ну пропадает где-то и ладно, вернётся же. Но учитель будто просто исчез. Однако ведь, это же невозможно, ведь так? Конечно, нет, ну что за бред… И даже если так, почему от этого так плохо? Почему Мегуми практически не спит всё это время? Нет, не специально - он физически не может заснуть, организм кричит о чём-то недостающем. Теперь, как на зло, ещё и аппетит редко его посещает, истощая организм? Почему всё так ужасно, в чём причина? Все вокруг продолжают жить дальше, ведь на самом деле ничего не произошло, но Фушигуро так не может. Каждый день проходит для него как вечность, каждый час он проверяет телефон в надежде увидеть там уведомление об смс, высветившееся на экране. Он не может адекватно воспринимать время из-за того, что его собственное живое солнце где-то там носит. ... Третья неделя наступила незаметно, осязаемо ухудшая настроение всё больше. Количество претензий к Годжо Сатору удивительным образом увеличилось как минимум на пятьдесят строк. «Везде ищи плюсы, крошка» - говорил он. Ну, зато Фушигуро понял, почему не может заснуть. Холод? Холод. Конечно, ему холодно. И всё же нихрена это не плюс, ведь состояние от этого всё равно не поменяется. Организму катастрофически не хватает тепла - естественного, природного, родного тепла. Эта проблема не даёт заснуть, потому что с отсутствием одного очень важного человека рядом спится не то что непривычно, а вообще не представляется возможным. С момента ухода Годжо чувство безопасности Фушигуро притупилось до невозможности. Удовлетворение сон получать перестал, как и наслаждение с чувством самодостаточности. – Я в порядке. – повторяет он заученные слова, не меняющиеся и со временем. Один ответ, который всегда получают его друзья на такого рода вопросы. Вообще ни разу. Нобара хмурится, услышав от парня то же самое уже в пятый раз, а Итадори в непонимании смотрит на обоих. – У тебя мешки под глазами. – констатирует девушка, складывая руки на груди. – Это временно. – Может, устал от миссий? – спрашивает Итадори, окидывая того обеспокоенным взглядом. – Я не устал, – Мегуми недовольно потирает переносицу, – бессонница лечится, со мной всё хорошо. Всё хреново. – Ну да, а ещё ты почти не ешь, ходишь, как зомби, и не замечаешь ничего, что у тебя под ногами. – Ты такая внимательная, Кугисаки! – удивлённо воскликнул Итадори. – Разумеется! – Нобара горделиво взмахнула прядью волос. Фушигуро принял попытку к бегству, но его заметили и отпустили только всучив в руки пакет с едой. ... Да, Фушигуро уже понял насколько ценным для него является присутствие этого двухметрового безобразного совершенства. Понял, принял, осознал. Можно его уже вернуть обратно? Ну серьёзно, сколько можно там торчать? Мегуми вздыхает, опуская ладонь на уставшие веки. Недодепрессия вышла за рамки дозволенного. Парень ещё не думал, что без этого придурка может быть так плохо. Нормальна ли такая реакция человека на расставание? Они, конечно, не в том смысле расстались, но Фушигуро думается уже даже так. Он так же не думал, что впервые захочет его за это убить. Привязанность - дело гиблое, не так ли...? Если злосчастный учитель ещё не растворился в воздухе, то Мегуми уже совершенно точно знает, что ему несдобровать. … Бездумно шагая по каменной дорожке, недалеко от выхода из техникума, Фушигуро пялился в никуда. Вот если бы взглядом можно было просверлить или, скажем, оставить вмятину, то пол техникума уже нуждалось бы в починке от кучи дыр во многих местах, а самого Фушигуро заставили бы взять бессрочные выходные, пока он не приведёт себя в порядок. Было бы забавно. Возможно, где-нибудь в этом мире есть такой шаман, не умеющий пользоваться своими способностями, или наоборот. Как бы его назвали местные? Если бы имя было допустим… Допустим. «Дыродел»? «Дырявый Вася»? «Вася Дыркин»? Так, ясно, фантазия всё равно не была у него особо развита. – С возвращением, Годжо-сенсей! – бодро возглашает позади Итадори, пробегая мимо кого-то. Можно поспорить, юный шаман при этом приветственно взмахнул рукой. – Привет, Юджи! Скоро тренировка, не расслабляйся! – знакомый до боли и нервных спазмов в животе голос раздался недалеко позади и, отскочив в ушах гулким эхом, заставил Фушигуро обернуться так резко, что зрение на секунду потеряло фокус. – Хорошо, я всегда наготове! – уже издалека кричал ему Итадори, исчезая за углами зданий. Длинное расплывчатое пятно с ещё одним белым на краешке на миг напомнило фиолетовую свечу, но зрение моментально возвращает силуэту его настоящий, более чёткий и очертаемый облик два метра в высоту. Годжо-сенсей. Его ни с кем не спутаешь. Чёрт побери, если это галлюцинации, то можно смело записываться в дурку. Какие могут быть варианты? …И всё же, Фушигуро медленно делает шаг вперёд, неуверенный и шаткий, продолжая неспешно приближаться и всё пытаясь разглядеть - понять, не померещилось ли. – О, мой любимый ученик! ...Боже, на тебе места живого нет. – при взгляде на Фушигуро старший искренне забеспокоился, выходя навстречу, его улыбка исчезла в этот момент. – Ты…! – из-за наклона глаза скрылись за короткой чёлкой, но показались сжавшиеся зубы, выдавая недоброжелательный настрой чуть ускорившего шаг парня. – Мегуми...? – Сатору остановился, недоумённо оглядывая ученика, точно не выглядевшего радым его возвращению. Не прошло и пары секунд, как он всё понял и с виноватой улыбкой стал медленно пятиться назад, выставляя руки ладошками вверх, смягчив голос. – Малыш, постой. – Ты, чёртов мать твою...! – сорвался брюнет, переходя на бег. Расстояние между ними не было большим, всего десяток метров - преодолеть ничего не стоило. Сатору юношу не винил, а даже бесконечность вырубил, решив позволить ему умерить свой пыл, если уж он так этого хочет. Но Фушигуро вместо этого, оказавшись на расстоянии метра, расправил плечи и буквально злобно врезался в учителя, обхватив его руками и сжав слишком сильно для себя самого. Под пальцами чувствуется жёсткость ткани и немного солнечного тепла, оставшегося на одежде с прошлого знойного вечера. Ойкнув, Сатору такого не ожидал, удивлённо опуская взгляд на тёмноволосую макушку, так отчаянно уткнувшуюся ему в грудь. – У тебя совесть вообще есть? – вопрос прозвучал тихо, раздражённо, и с ноткой дрожи в голосе. Фушигуро содрогался от неверия, с силой сжимая чужую униформу под пальцами. Неужели настоящий? – Мегуми. – Сатору замолк, недоговорив, и положил ладонь ему на спину, обнимая в ответ. Вряд ли он собирался сказать что-то ещё. – Раздражаешь, раздражаешь, раздражаешь… – ладони слишком быстро стали намекать на собственное онемение, из-за чего парень цокнул языком. – придурок. Кажется, Мегуми вцепился в Годжо мёртвой хваткой, от ещё большего сжатия побелели костяшки. Кажется, сейчас и силой его никто не отцепит, даже пытаться не стоит. А Сатору и не пытается, наоборот - обеими руками прижимая к себе ближе, плотнее. Наклоняется, утыкаясь в чёрноволосую макушку, и вдыхает. Вдыхает родной, не меняющийся, терпкий запах своего любимого мальчика, широко улыбаясь. Тяжелыми были эти недели без его персонального солнышка, пусть Фушигуро и в принципе солнышком назвать сложно. – Я тоже соскучился. – мягко произносит Годжо, улыбаясь. – Убью тебя. – шепчет Мегуми, в его голосе еле заметно проскальзывает трепет. Парень ослабляет хватку, лишь для того, чтобы поднять руки выше и обвить чужую шею, заставив наклониться и оказаться лицом к лицу. – Буду рад умереть от твоей руки. – Сатору плавно опускает руки на талию и, с нежностью глядя на младшего, утягивает в ненавязчивый, но такой желанный и долгожданный поцелуй. Недолгий, к общему сожалению. Побыть наедине им толком не дали, ведь они всё-таки в людном месте - посреди техникума, и единственная причина тому, что их ещё не спалили - выходной. Повезло, что не все студенты питают тягу к тренировкам и школьной жизни в целом, в свободные дни. Правда, рабочие дни сильно от них не отличаются. Мегуми понимал, что браться за руки точно не стоило, но от желания прикоснуться так неистово покалывали пальцы, что парень нервно схватился за чужой рукав, крепко его сжав. Взгляд же Мегуми решил отвести, запрещая себе смотреть на наглого учителя, на лице которого наверняка сейчас одна из его дурацких улыбок. Фушигуро это кожей чувствует, но от этого также становится тепло внутри. – Не надумывай себе лишнего. – для справки, как показалось, безразлично бубнит он, больше желая уделить внимание клумбе справа от него. Брюнет прячет своё лицо в высоком вороте униформы и надеется, что Сатору ничего не видит. – И не собирался. – даже как-то расслабленно хмыкает Сатору, ухмыляясь. Они шли молча минут пять, пока Фушигуро с возмущением не пихнул старшего в бок со словами: «Издеваешься надо мной? Телепортируй давай!». Ясно, что после долгожданного воссоединения просто ходить по территории техникума ничего не делая никто не захочет. ... – Доброе утро. – Сатору машет рукой, опираясь о косяк дубовой двери, и расслабленно смотрит на сонного брюнета. Фушигуро, только что вставший с кровати и разлепивший веки, кажется, игнорирует приветствие учителя, молчаливо подходя вплотную, но хватается за чужую форму. – Мегуми, что-то не так? – тон Сатору меняется на недоумённый, однако сам он ничего не предпринимает, лишь наблюдая за поведением возлюбленного. Мегуми всё ещё молчит и вновь поднимает взгляд на Годжо, словно всматриваясь, проверяя наличие чего-либо. Поднимает руку и кладёт ладонь на чужую щеку, поглаживая короткими линейными движениями. Тепло под пальцами не даёт усомниться в правильности ощущений. Сатору кладёт свою ладонь поверх меньшей ладошки Мегуми, мягко поглаживая длинными пальцами чужие. Настоящий. Фушигуро облегчённо вздыхает, опуская руки ниже и незамысловато цепляя пальцами чёрные перламутровые пуговицы. Не думает ни минуты, расстёгивая чужой пиджак. Годжо не сопротивляется, с интересом наблюдая за действиями младшего, который выглядит витающим в облаках, словно находится сейчас не в этом мире. Покончив с пуговицами, Мегуми раскрывает пиджак по сторонам, но не снимает полностью. Затем он вдруг поддаётся вперёд, ныряя руками под чужую одежду, и обвивает старшего за спину, отчаянно прижимаясь к груди. Обнимает так, будто тот сейчас исчезнет, не говорит ни слова и просто стоит, прижавшись своим телом к крепкому чужому. Фушигуро просто хочет напомнить себе, какого это - обнимать кого-то, чувствуя не одежду, а живое тепло тела, кожей к коже, услышать практически не меняющийся равномерный стук чужого сердца. Комфорт слишком важен для юноши, а ощущения через одежду совсем не такие, какими могут быть. Он это знает. Сатору ещё пару секунд наблюдает за младшим, а затем спокойно улыбается и притягивает парня к себе. Простояли они так минут десять, хотя… Хрен с ним, никто из них не считал. … Утро Годжо начинается не с кофе, а удивлённого созерцания сидящего младшего перед собой. Мужчина случайно уснул на диване, а такое ощущение, словно не спал целую неделю. Однако, теперь взгляд метается к кое чему поинтересней и, спросонья зевая, он обращается к ученику. – Мегуми, что ты делаешь? – Помолчи. – сосредоточеный Фушигуро намазывает клейкую массу на свою ладонь, откидает баночку куда подальше, не заботясь о последствиях, и хватает запястье Сатору. Он аккуратно приравнивает свою ладонь с чужой и, приложив её к ней, крепко сцепляет пальцы в замок. Прочный клей, специально подобранный Фушигуро, на удивление быстро застывает, и теперь отлепить ладони друг от друга уже будет сложней. Фушигуро сам себе удовлетворённо кивает и обращает внимание на изумлённого учителя. – Мегуми, как это понимать? – Так и понимать, – хмыкнул тот, смотря на Сатору сверху вниз. – это твоё наказание. – Наказание? За что? – За мои нервные клетки. – Любовь моя, я ж не специально. – Мне плевать. Говори, что хочешь, всё равно теперь никуда не денешься. – Я бы с радостью, но у нас сегодня есть дела. – И что? – Ты не боишься реакции сверстников? – Зачем мне бояться того, чего я не делал? Это ты. – констатирует Мегуми как ни в чём не бывало, усаживаясь сбоку от учителя, насколько позволяет положение сцепленных рук. Взгляд его преобрёл лёгкую гордость за себя, на чьём лице явно было написано «Как думаешь, кому больше поверят, мне или тебе?» – Собираешься обвинять меня? – Именно. – ответ прозвучал слишком уверенно, чтобы расчитывать на умелую шутку. – Как подло, Мегуми. – Сатору хищно улыбается и поворачивается в бок, за талию притягивая Фушигуро ближе. Мегуми не сопротивляясь, а даже поощряя, усаживается тому на колени. Старший перемещает свободную руку тому на шею, наклоняется и целует. Конечно, так не очень удобно, учитывая то, что свободной осталась только правая рука, но выбирать не приходится. Сатору оценил находчивость и оригинальность парня, совершившего «по глупости» то, что никогда бы не совершил ранее, хотя старший предпочёл бы обойтись без клея. Мегуми знает, что Сатору может с лёгкостью высвободиться, пусть и навредив им обоим; но также ему известно, что тот этого не сделает и даже не попытается, ведь заслужил и полностью осознаёт свою вину перед младшим. А Годжо обязательно ещё заплатит за то, что привёл Фушигуро в плачевное состояние. – Годжо-сенсей, Вам в командировке голову припекло? – скептически причитала Кугисаки, указывая взглядом на сцепленные руки. – Зачем над Фушигуро с утра пораньше издеваетесь? – Я не издеваюсь, Нобара, – мягко ответил Сатору и извиняюще улыбнулся. – Это вышло случайно. Фушигуро сейчас бы прыснул в кулак. Что за нелепая отмазка? Похоже, Сатору правда перегрелся. Ну, хотя бы так он застал его врасплох со своим клеем, который, между прочим, не его. – Как это могло выйти случайно? – ничего не понимающий Итадори взглянул на замок из рук, прыгая из стороны в сторону, чтобы осмотреть со всех ракурсов. – Ага, конечно. Да Вы посмотрите на него, мои гвозди поживее этого ходячего мертвеца будут! Сравнила человека с гвоздями. Великолепно, Нобара. Мегуми похлопал бы, да руки заняты. – Об этом я позабочусь, не волнуйся, – мягко улыбнулся Сатору и смешно положил ладонь на сердце, показывая всю твёрдость своих намерений. Впрочем, Нобару это не впечатлило, она только окинула учителя презрительным взглядом. – О нет, прошу, не смотри на меня так. – Я согласен с Кугисаки! – поднял руку Итадори. – Фушигуро похож на призрака, ему нужен отдых! – Ну спасибо. – Я отправлю его в медпункт, а потом на неделю оставлю дома и буду за ним присматривать. Пойдёт? – Полторы недели, наша с Итадори возможность его проведывать и по рукам! – Нобара уверенно протянула руку, словно самый опытный торговец и профи в своём деле. – По рукам! – сразу согласился Сатору и так же уверенно пожал девушке руку. – Я вам что, вещь какая-то? Может, идея была не самая лучшая. … Они стоят перед многоэтажным зданием, закрытым другими такими же зданиями по бокам. По стечению обстоятельств, им было необходимо изгнать из жилого комплекса несколько проклятий. Весёлый дуэт справился быстро, затем Нобара схватила Итадори за руку и потащила по магазинам, назначив его носильщиком своих драгоценных вещей, потому что «покупки ждать не будут!». Фушигуро уже было побрёл вслед, когда крепкая рука остановила его, заставив обернуться в недоумении. Годжо было притянул ученика, но Фушигуро успел отпрянуть, вернувшись к прежнему расстоянию, хотя руку не высвободил. Чужое тепло приятно обволакивало ладонь целиком, заставляя млеть от прикосновения. Мегуми успел пожалеть о том, что вышел в прохладную погоду без куртки. Этот просчёт больше не будет допущен. – Мегуми. – Сатору улыбнулся, чувствуя небольшое ответное сжимание маленькой ладошки в его. – Не сейчас, Годжо-сенсей. – «и не здесь». Но, вопреки его словам, Сатору наклонился и подхватил Фушигуро под себя, поднимая на уровне пояса. Фушигуро от неожиданности упёрся руками в чужие плечи, чисто рефлекторно позволив себе обвить ногами и торс. – Сатору! – смутился Фушигуро, держась за чужие плечи. – Ты что делаешь?! – Мегуми, – Сатору явно настроился серьёзно, его пронзительный взгляд заставил смутиться ещё больше, хотя Фушигуро не до этого. – если будешь сопротивляться, я специально притащу и расцелую тебя на глазах у всех. Прозвучало… смешно и устрашающе одновременно. Или Мегуми показалось, или в голосе его учителя промелькнули нотки ревности. К кому…? – Э-это угроза...? – растерялся Фушигуро, покраснев. – Это предупреждение. – выдыхает Сатору, неспеша проводя носом по чужой ключице. – Если нас кто-то увидит? – судорожно выдыхает Мегуми, всё ещё пытаясь сопротивляться неторопливым махинациям партнёра. А как же люди в многоэтажке перед ними? Это ведь жилой комплекс, а они не невидимые. – Не увидит. – уверяет Сатору и мягко улыбается, притягивая ближе. Эх, эта чёртова улыбка, одна из фирменных, настоящих, внушающая доверие. И ведь правда. Фушигуро от чего-то верит и не желает вести беседу, отмечая в себе внезапный порыв. Плохо на нём сказываются последствия прошедших дней. Он наклоняется и всё-таки сталкивается губами с чужими. Сатору мгновенно отвечает и углубляет поцелуй, утягивая за собой в хаотичный омут эмоций. Пальцы зарылись в белоснежные локоны, слегка с нажимом проходясь подушечками по тёплой коже, а языки переплелись в ленивом танце. … Сатору перебирает своими длинными пальцами чёрные как смоль волосы, наблюдая за умиротворённым младшим. Фушигуро лежит на нём, спокойно и тихо выдыхая, уткнувшись тому в грудь щекой. Даже глаза закрыты, словно он спит. Но нет, брюнет просто лежит, наслаждаясь моментом. – Мегуми, – будто в пустоту произносит Годжо, не отрывая от Фушигуро взгляда из полуприкрытых ресниц. – Ты сегодня подозрительно послушный. Неужели так сильно скучал? Мегуми не отвечает, словно вопрос риторический. Вместо этого он приподнимается, комкая складки чужой одежды под пальцами, и, приблизившись, на секунду задержав взгляд на чужих губах, целует. Целует трепетно, мягко и чувственно, отдавая всего себя человеку напротив. Последний на это только улыбается и не менее охотно углубляет поцелуй, плавно устраивая руки на тонкой талии Фушигуро. В уютной обстановке комфортно, по комнате словно распространился запах кедра с ноткой душистых цветов. Солнечный свет пробирается в помещение, отдавая своё тепло окружению. Лёгкий ветерок гуляет по комнате, попавший туда через приоткрытое окно. Парни целуются долго, ни на миг не отрываясь друг от друга. Это идиллия без слов, наречий и прочих терминов, что так любят использовать в общении хитрые подлецы. Только их идиллия, которую позволено видеть, слышать и чувствовать только им двоим. Мегуми отдаёт себя без остатка, не сдерживая желания лишний раз прикоснуться к человеку напротив. Лишний раз почувствовать чужое умиротворение, успокаивающее собственное, непоколебимое спокойствие и гармонию в своей заблудшей душе. Почувствовать себя защищённым, позволить себе хоть иногда вот так окутать себя чужой аурой, завернуться в текущую атмосферу, как в одеяло да слушать чужое и одновременно такое родное сердцебиение. Возможно, Фушигуро считает, что медленно но верно сходит с ума, однако и не сопротивляется. Будь Сатору ужасной личностью, Фушигуро пришлось бы несладко, ведь им движет непреодолимая готовность сделать что угодно, лишь бы остаться рядом с этим человеком. А пока, всё - лишь бы только находится как можно ближе, чувствовать прикосновения сильных крепких рук, мягкий и понимающий взгляд, в каком бы расположении духа Фушигуро не находился. Хочется впитать в себя весь его запах, пахнуть им, растаять в руках и проникнуть под кожу. Эх, что за человек. «Разве ты и так не достаточно ужасен для меня, Сатору?» - кому были адресованы эти мысли? Мегуми не знает. Сатору не был жадным до одного события. Он и сейчас не такой, ведь у него всегда было всё, в чём он нуждался. Деньги, еда, одежда - Годжо поделится со своими близкими всем, кроме одного. Мегуми Фушигуро. Этот человек единственный, кого он никогда и ни с кем не поделит, как бы эгоистично и лицемерно слова не звучали. Сатору концентрирует центр мира исключительно на этом брюнете, забывая обо всём вокруг. Притягивает ближе, целует напористее, но совсем не давит. Он поглощает Мегуми - его исключительный запах и аромат - целиком, жадно вдыхая, плавно проходясь по оголённым участкам кожи. Эйфория от тяжести чужого тела на себе - нога к ноге, торс к торсу, руки, блуждающие у лица и путающиеся в его волосах - вскруживает голову. Касается ещё нетронутой шеи, приходится неохотно оторваться от чужих губ. Он берёт лицо Мегуми в ладони и расцеловывает со всех сторон, наблюдая за радостным удовлетворением младшего. Годжо присаживается, опираясь на спинку кровати и за талию прижимает парня к себе вплотную. Так удобней. Хотя, с Мегуми по-любому удобно. Он опускается и целует шею, ненавязчиво, ставит метки. Проводит носом, опускаясь к ключицам и возвращаясь обратно. Мегуми подставляется под чужие касания, почти мурлычет, закрывая глаза. Обвивает чужую шею руками, прижимаясь теснее. Сатору оставляет засосы на изящной шее младшего, обдаёт бархатную кожу жаром и прикусывает, зализывая следы. Фушигуро прерывисто выдыхает, внутри только сильнее распаляясь от этих очень соблазнительных, собственнических замашек его парня. На следующий день Фушигуро приходит в маске, не снимая её даже в помещении. Итадори с Нобарой спрашивают, не заболел ли парень, на что тот без раздумий утвердительно кивает. Конечно, нет, но это лучшая ложь для данной ситуации. Не скажет же он, что его губы потемнели и опухли, сродни губке, от бесконечных поцелуев вчерашнего дня? Абсурд. Да, Мегуми увлёкся, но хрен он в этом признается. Кто не целовался до синих отметин на губах? Все...ведь так? … – Если тебе не нравится эта, мы выберем квартиру получше. – Сатору неспеша ступает вдоль красиво обустроенных домов, да и в принципе очень приличного жилого комплекса. – Неважно где мы будем жить. – Фушигуро весь в своих мыслях, и мысли его сейчас совсем не об этом. Думать как-то вообще ни о чём не хочется. – М? – Мне всё равно, – брюнет перевёл взгляд на Сатору и мягко улыбнулся. – ведь ты́ - мой дом. У Сатору есть три стадии реакции: недоумение, самое бурное изумление из всех возможных, и яркая нежная улыбка после. И всё это - от начала и до конца - Фушигуро имел возможность лицезреть на лице старшего. Но, честно признать, такого ещё не видал. Сатору резко наклонился, обескуражив этим младшего, и обхватил румяное, слегка заспанное и с перепугу удивлённое лицо ладонями. Посмотрел в сияющие глаза напротив и притянул, накрывая чужие губы своими. Едва зажмурившись, Мегуми нервно вцепился в одежду старшего. Поцелуи Годжо сводят с ума, благо этот гад быстро отстранился. – Всё равно, лишь бы со мной? – Сатору лукаво улыбнулся, скрывая за ней рвущееся наружу умиление. Мегуми смущённо кивнул. – А если я других позову с нами жить? – Чего? – мимолётное смущение моментально сменилось возмущением и он с силой пнул того по ноге. – Только попробуй! – Я пошутил! – айкнул Сатору, в мирном жесте выставляя вперёд ладони. – Ещё раз пошутишь и спать будешь на диване. – Какой ты жестокий. – обиженно протянул Сатору, по-детски оттопырив нижнюю губу. Фушигуро скептически закатил глаза, проигнорировав горе-любовника. – Ты что, уже меня не любишь? – Уже нет. – Мегуми, а как же твои слова?! – Желаю тебе потеряться.