Яблоко на двоих

– Может ночуем сегодня все здесь? – предлагает Хёнджин. – Дурное какое-то предчувствие, словно нам не стоит возвращаться в замок ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо ещё. Словно что-то случится. – Плюс ко всему мы тут все пьяные, – добавляет Чанбин, согласившись с братом. – У нас столько мест нет, – говорит Сынмин. – Минхо не может пойти спать ко мне, потому что я сплю с Чонином. Ни с кем больше эти два идиота спать не будут. Здесь диван только один раскладывается, то есть тут могут спать только трое. – Тогда решено, – говорит Хван. – Я пойду к себе в подвал, а Чанбин, Феликс и Джисон лягут тут. Бину и Джисону спать вместе не впервой. Они так в замке спят. Мне кажется, что наш отец уже думает, что они вместе, учитывая то, как свободно Хан говорит о том, что он гей. – Не-не-не-не, пупсик, – тут же возражает Джисон, глядя на Хёнджина. – Я спать буду с Феликсом. – О, а давайте ещё для полной идиллии, чтобы полностью разбить всех по парочкам, положим ещё Чанбина с Хёнджином в подвале, – саркастически произносит Минхо. – Кстати, хорошая идея, – говорит Чанбин, а потом переводит взгляд на Хёнджина. – Там есть место на двоих? – Я не пробовал раскладывать диван… – отвечает Хёнджин. – Они даже не скрываются, – говорит Джисон. – Я бы сказал, сколько раз мы спали вместе, но у меня пальцев не хватит, даже если я воспользуюсь ещё и теми, что на ногах, – бесится слегка Хван. – А помните, как мы втроём спали? – Хан тут же подхватывает ностальгию. – Моя мама вытащила вас в поход в палатках, но у нас не хватало спальных мешков, поэтому взрослые запихнули нас троих в один. – Самое ужасное было то, что меня они запихнули в самый низ, и я нюхал ваши ноги всю ночь! – Я помню, как ты жаловался, – говорит Сынмин. – Но ты правда таким мелким был. Даже не верится, что ты вырос таким высоким. – Я не верил слухам, когда был за границей, – замечает Чанбин. – Пока сам не убедился. Конечно, слухи были преувеличены, но в любом случае. – И что говорили за границей? – интересуется Хёнджин. – Говорили, что ты красавец 2 метра с половинкой, – отвечает Джисон. – Ну то, что красавец, не соврали, – замечает Чанбин, пробегаясь по брату взглядом с ног до головы. – Мы так не уляжемся, – вмешивается Чонин, потерев глаза, а после зевнув. – Комендантский час, – говорит Сынмин. – Да не малыш я! – злится Ян, но долго в злом состоянии находиться не может, потому что зевает. – Уже почти 2 ночи, поэтому нам и правда пора всем ложиться, – говорит Минхо, вставая с места. Начинается эта ленивая суета. Приготовление ко сну. Минхо любезно находит для каждого одежду, в которой можно поспать. Хёнджин спускается в свой подвал и пробует разложить диван, что получается на удивление успешно. Поэтому Хван спешит подняться, чтобы обрадовать Чанбина, что уже был готов спать в гостинной. Со, даже не думая, спускается за братом вниз, выходя из очереди в ванну, чтобы переодеться. И только внизу оба понимают, что не переоделись в спальное, поэтому переглядываются. В голове проносятся тысяча мыслей. Ну они же уже переодевались друг при друге. Да и ванну вместе принимали. Только последний раз это было 8 лет назад, а сейчас парни полностью изменились, да и через половое созревание уже прошли. А влечёт парней друг к другу уж точно, не как брата к брату. Как говорится, инцест – дело семейное. – Мы же оба понимаем, что спать мы уже не будем, если начнём переодеваться друг при друге? – разрывает Хёнджин тишину. – Я не был уверен в этом, – отвечает Чанбин, прикусив губу. – Потому что по-прежнему не знаю, что ты чувствуешь. – То же, что и ты, – отвечает младший, а следом смотрит на одежду, в которой собирался спать. – На самом деле я думал, что пока учусь за границей, ты начнёшь встречаться с Сынмином. – Почему? – и снова взгляд падает на Со. – Потому что он сказал мне о его чувствах к тебе тогда. – Я правда удивлён, что нравлюсь ему так давно. Но я вижу его только, как друга. – А я не вижу тебя братом. – Как и я тебя. – И как кого ты меня видишь? – Мне на пальцах объяснить? – Хотел бы посмотреть. А вместо слов Хёнджин подходит быстро к Чанбину и целует его. Берёт чужую руку в свою и переплетает пальцы. А поцелуй такой нежный, который может только Хёнджин. Но Чанбин "грубый панк с гитарой", привносит в этот поцелуй немного грубости, что так нравится Хвану. Сам он ведь так не умеет. Да и в принципе опыта у него никакого нет. Он постоянно то в замке, то дома у Минов. Ни с кем не знакомится, ни с кем не встречается. В какие-то моменты ему даже казалось, что он всегда будет один. Но вот чужие губы на его губах и руки на его талии. Чанбин делает пару шагов вперёд, подталкивая младшего к тому дивану. Хёнджин уже сделал намёк на секс, а значит действовать можно. Хван отстраняется, присаживаясь на разложенный диван и смотрит на старшего снизу вверх. Ждёт его действий. А тот медлит, словно в голове проходит афганскую войну. – Я люблю тебя, Бинни, – говорит Хёнджин, добавляя катализатор в реакцию. – Не как брата. – А я тебя, Джинни, – отвечает Чанбин, после чего валит младшего на диван, нависая над ним, и смотрит ему в глаза, словно боясь отвести взгляд. – Чего ты ждёшь? – Хёнджин поднимает свои руки на плечи старшего. – Возьми меня. – Я любуюсь. – Успеешь ещё, – отвечает Хёнджин, потянув парня на себя. Губы снова соприкасаются. Хёнджин снова целует парня да и ещё так, как никто его не целовал. "Никого нет лучше него". Чанбин отвечает на поцелуй, но делает это совсем не так, как младший. Даже если это тоже нежно, но всё равно не так. У Хёнджина словно свой собственный стиль. Он своими руками всё сильнее и сильнее обнимает старшего за шею, словно другого такого момента никогда больше не будет. Чанбин осторожно углубляет поцелуй. Боится сглупить, сделать что-то, что не понравится Хвану. Поэтому действует слишком осторожно. Так осторожно, что даже бесит. И именно поэтому блондин заставляет парня отстраниться. А Со смотрит на него обеспокоено. – Прекрати осторожничать, – говорит Хёнджин. – Мне будет намного приятнее, если ты будешь куда смелее. – Если тебе будет больно? – Конечно, будет больно. Это мой первый раз! Но разве это бывает без боли? Разве не должно быть после боли нечто очень приятное, чего я ещё не знаю? Просто будь собой, Бинни. Мягкая зефирка по-прежнему чувствует себя мягкой зефиркой, даже если её кусают. – Хочешь, чтобы я тебя укусил? – Моё тело в твоих руках. Хочешь укусить – кусай, хочешь поцеловать – целуй, хочешь взять – бери. Я полностью не против сделать всё, что таится в твоей голове. – Ты сносишь мне крышу такими словами! – А я хочу, чтобы снесло башню, – Хёнджин очень ловко ведёт своими руками по телу старшего вниз. Касается, бедёр, пытаясь добиться реакции. А потом поднимает одну руку к паху и слегка сжимает ладонь. Пока всё это время Чанбин наблюдает за парнем. – Поздравляю, – говорит старший, облизав свои губы, пока на лице Хвана проявляется широкая улыбка. – У тебя получилось. Срывает полностью все тормоза. Чанбин разрывает рубашку Хёнджина, от чего пуговицы падают на пол с характерным звуком. Губами он касается шеи, а следом кусает нежную кожу, отчего с губ младшего срывается стон, а следом слова "не останавливайся". Со тут же зализывает место укуса, позже кусает снова, но в другое место. Проходится губами по тому месту и спускается к плечам. Укусы, поцелуи, засосы – всё это остаётся на плечах Хёнджина и горит так сильно, что парню кажется, что у него больше нет кожи. А руки он вплетает в чужие волосы, позволяя себе издавать негромкие стоны. Кажется, сносит не только башню, но и её фундамент с каждым новым стоном блондина. А он всё приговаривает "хочу ещё", "больше", "продолжай". Кажется, даже надеяться на то, что они будут тихими, не стоит. Видение. Так не вовремя. На нём даже не хочется фокусировать внимание, поэтому в глазах двоится. В одном глазу одна картинка, в другом – другая, но Хёнджин ничего не может с собой поделать. Осязание ощущает сразу две картины. С видения парень чувствует что-то на голове, а с реальности – руки Чанбина, гуляющие по его телу. Сердце пропускает удар, когда перед глазами встаёт лицо Чанбина. Это с видения, ведь губы старшего по-прежнему гуляют по телу парня. Хван настолько расслабляется, что невольно фокусирует взгляд на видении и видит лицо Со намного отчётливее. Брюнет надевает на брата корону, а потом картинка теряется, но видение всё ещё не заканчивается. Перед глазами снова встаёт лицо Чанбина, но теперь оно из реальности. – Всё в порядке? – обеспокоено спрашивает Со, но его слова мешаются с теми, что тот говорит в будущем: "Тот, кто получает корону в руки, имеет право надеть её на другого". – А? – переспрашивает Хёнджин, понимая, что видение, наконец, подошло к концу. – Видение. – Нам стоит остановиться? – Нет. Ни в коем случае. Оно ведь уже закончилось. Продолжай. Я по-прежнему хочу тебя. Хёнджин быстро пытается расстегнуть пуговицы на рубашке Чанбина, пока тот слегка тупит. Но стоит парню дойти до последней, как Бин подхватывает его руки и прижимает к дивану. А тот улыбается максимально пошло и игриво. Губы снова бегают по чужому телу, оставляя влажные поцелуи и болючие до синяков укусы, но ведь Хван сам хочет именно так. Оба возбуждены уже до предела и начинает казаться, что ещё чуть-чуть и штаны порвуться сами от этого сексуального напряжения. Старший отпускает чужие запястья, чтобы расстегнуть ширинку младшего, а тот не теряется от слова совсем и делает тоже самое, но со штанами Со. Но комнату разрывает стук в дверь, что действует на обоих парней. Хёнджин каким-то образом достаёт откуда-то книгу и садится на краю дивана, скрестив ноги, чтобы эрекции было не видно, а Чанбин за ним начинает делать вид, словно заплетал всё это время младшему косичку. Дверь открывается, а на пороге стоит Чонин. У него в руках одеяло. – Кхм… – Чонин слегкаа мнётся, потому что ему немного неловко. – Минхо попросил меня принести вам одеяло, но когда я подошёл к двери, случайно услышал стон, – парень замечает совсем не скрытые засосы на теле Хёнджина, да и расстёгнутые рубашки, а вместе с этим пуговицы на полу. – Тут в одеяле для вас подарок, – Чонин очень быстро оставляет одеяло на полу, а потом пулей выходит. По лестнице даже слышен топот его ног. Чанбин встаёт со своего места и поднимает это одеяло. Находит какую-то бутылочку внутри. – Что это? – спрашивает Хёнджин, спрятав книгу под подушку. Видимо, там она и лежала всё это время. – Смазка, – отвечает Бин, переведя взгляд на младшего. Хван прикусывает нижнюю губу, не сводя взгляда с чужих глаз. А Бин подходит к нему и снова заставляет лечь, кинув одеяло в какой-то угол. Смазку он ставит где-то рядом с диваном. Руки тянутся к штанам Хёнджина, чтобы поскорее от них избавится. Язык пошло облизывает губы. А блондин тихо мычит, наслаждаясь тем, что происходит. И вот брюки летят на пол вместе с чужими трусами. И Хван хотел бы избавить и старшего от лишнего тряпья, но тот хватает его руки, сводя их вместе и прижимает к дивану над головой Джина. Держит одной рукой. А Хёнджин и не против этого, хотя если бы и был против, Чанбин всё равно сильнее. Вторая рука брюнета раздвигает чужие ноги. Член Хвана дёргается от прикосновений сухих пальцев старшего. Тот следом тянется за смазкой, выпуская чужие руки из своей, но те остаются на том же месте. Чанбин смотрит на младшего, когда льёт себе на пальцы смазку и медленно растирает её, растягивая момент по максимуму, чтобы насладиться таким красивым телом Хёнджина. А затем наклоняется к нему, дотронувшись мокрым пальцем до пульсирующего входа и губами до уха. – Хочешь проверить, есть ли у тебя кинк на похвалу? – спрашивает Чанбин тихим тоном прямо в ухо, слегка массируя пальцем дырочку. – Хороший мальчик, – а в ответ тяжёлый выдох такой, словно Бин прав. – Или же… – отвечает Хёнджин. – У тебя просто дедди кинк… – облизывает свои губы, чтобы добиться лучшего эффекта, – братик… – Чанбин резко замирает, посмотрев младшему в глаза. – Разве это называют дедди кинком? – спрашивает Со, спустя полминуты молчания и бездействия. – А ты можешь дать название этому кинку? Я, лично, нет. – Ты прав. Хёнджин собирается что-то ответить, но не успевает, ведь Бин очень резко вводит свой палец, поэтому с губ срывается стон, а руки рвуться к плечам старшего. Чанбин быстро возвращает руки блондина туда же, лишь сильнее прижимая их к мягкому дивану. Всё становится понятно. Хёнджин прав во всём. Чанбин сошёл с ума с этого “братик”, а Хвану просто очень нравится, когда тот что-то говорит ему на ухо. Палец внутри начинает медленно двигаться, заставляя Хвана очень тяжело дышать. А губы Со снова у его уха. Парень аккуратно проходится языком за ушком и даже внутри. А это ухо такое чувствительное, что младший не сдерживает несколько стонов. В голове всё ещё держится “стены тонкие, всё будет слышно”, только вот было бы Хвану действительно не всё равно на это, он бы не проронил ни одного стона. – Ну же, – тихо произносит Чанбин, дыша парню в ухо. – Повтори это, – а его голос становится ниже на несколько тонов и даже глубже. Сердце замирает от такого Со Чанбина. – Б-братик… – выдавливает Хёнджин, а следом чувствует два пальца и не может сдержать следующий стон. – Братик… – парень и сам не понимает, над кем больше издевается: над собой или Чанбином. Старший в какой-то момент даже забывает, что младший – девственник, проникая пальцами до невозможности глубоко и быстро. Три пальца. – Чанбин… – переключатель на здравый смысл снова становится на "on", поэтому старший ласково проходится губами по шее, не двигая пальцами ни на миллиметр. А когда снова начинает ими двигать, делает это чересчур бережно. – Бинни… – а Хёнджин словно пытается найти тот самый момент, когда переключатель стоит между "on" и "off". Но это немного действует, ведь пока внизу Чанбин осторожен, сверху он кусает ключицу и случайно прокусывает её. Слизывает выступившие капельки крови, а потом кусает кожу в другом месте, но не так сильно. – Б-братик, – со стоном говорит Хван, сжав свои ладони, ногтями чуть ли не пробивая себе кожу, – Я хочу… – М? – издаёт Чанбин, перемещаясь к уху блондина, прикусывает слегка мочку. – Хочу тебя… – добавляет Хёнджин, проглатывая стон, лишь бы успеть это сказать, а следом чужие пальцы больше не двигаются, но по-прежнему внутри. – Я не понимаю, Джинни, – отвечает тихим тоном Бин. – Мои пальцы внутри тебя. Чего ты хочешь, сладенький? – Член… – говорит Хёнджин, пытаясь сложить буквы в слова. – Хочу… чтоб… ты трахнул меня своим членом… – дико смущается и отворачивает голову в сторону. – Так уж и быть, – отвечает Чанбин, немного отстраняясь от парня. – Я позволю тебе эту роскошь, зефирка моя. – Хёнджин готов расплавиться от одного единственного слова "моя". Конечно, его и ничья больше. Руки младшего Чанбин закидывает себе на плечи, а следом стягивает с себя лишние штаны и трусы. Они летят куда-то на пол, но куда не так уж и важно. Старший медленно вводит свой член внутрь, а потом опирается о диван, пока Хёнджин сжимает в ладонях ткань рубашки и сдерживает стон. Бин смотрит прямо в глаза. – Для чего ты просил меня не сдерживаться? Чтобы ты потом это делал? – говорит Чанбин. Внутри младшего по-прежнему узко, а ещё так горячо. Хочется растолкать стенки своим членом и долбиться, что есть мочи, но Хёнджин ведь не знает, на что подписался, именно поэтому хочется быть намного мягче. – Будет слышно, – отвечает Хёнджин. – Где? – Везде! В этом доме никакой шумоизоляции! Я так однажды услышал, как… наверху Сынмин и Минхо… – Ну и что? Пусть все знают, что ты теперь не просто мой брат, ты… полностью мой. Чанбин делает толчок, не давая и шанса Хёнджину ответить на это. Но слова старшего действительно работают, учитывая то, насколько громкий стон издаёт блондин. Однако это так смущает, поэтому младший крепче обхватывает чужую шею, лишь бы Со не видел его лица. А тот хитрее. Хватает руки парня и припечатывает обратно в диван, но уже не над его головой, а так чтобы Чанбин сам не свалился на младшего. Уши горят от смущения. Мозг-то старшему отключил, а себе забыл. И теперь брюнет хочет, чтобы парню снесло не только крышу. – Я хочу смотреть на тебя, малыш, пока ты стонешь моё имя, – говорит Чанбин тихим тоном, потому что заметил то, как младший реагирует на этот тон. – Хочу смотреть тебе в глаза, пока мой член будет бешено двигаться в тебе. Хочу слышать из твоих уст то самое слово, что заставляет меня отбросить тормоза, – Со переплетает их пальцы, а потом приближается к уху Хёнджина и касается его языком. – Ты же не запретишь мне делать это? – тон становится ещё тише и глубже. Хёнджин буквально плавится под этими словами. – Я до безумия тебя хочу, – отвечает Хван, когда старший снова заглядывает в чужие глаза. – Брат-а~х, – Чанбин обрывает его на полуслове, сделав новый толчок, следя за реакцией парня. – Трахни меня уже, Бинни! – кажется, это было слишком громко, но именно этого брюнет и добивался. Чанбин очень быстро набирает темп, заставляя Хёнджина бессовестно стонать чуть ли не до потери голоса. В конце концов он довольно нежный. Смазка хлюпает при каждом новом толчке. А Хван готов рвать свои голосовые связки, если это для Чанбина. Забывается даже то, что остальные 5 человек в доме прекрасно слышат эти стоны. Возможно даже, никто из-за них не спит или думает о том, чтобы устроить марафон, чтобы перекричать. Но Сынмин к Чонину не полезет, Минхо не к кому, а Джисон успел уснуть, так что Феликсу остаётся лишь мечтать, как и Чонину. Чанбин касается чужих губ, не прекращая делать толчки, и кусает одну из них. Это так понравилось Хёнджину, что он кончил, абсолютно не сдерживая себя. Старший хотел выйти из него и довести себя рукой, но ноги Хвана прижимают его обратно. Намёк понят, поэтому он продолжает, набирая очень быстрый и бешеный темп. Хёнджин чувствует себя обмякшей амёбой, которая всё ещё хочет доставить удовольствие своему рыбаку. Хёнджин сжимает чужие руки очень сильно, когда старший кончает внутрь. Издаёт самый последний стон, вместе с которым тухнут свечи в светильнике. Не остаётся ни одной. Это делает Чанбин, почти сразу хватая одеяло. – Спи, моя радость, – говорит Со, притягивая уставшего парня ближе к себе.