И с высокой горки, Сенечка!

Для Арсения Вязигина наступили тяжелые дни. Причем каждый вечер встречался им с тихой и непривычно робкой надеждой, что кошмар закончится, и утром он проснется для того, чтобы провести нормальный, спокойный, обыденный, мещанский, провинциальный день. Он страстно хотел заняться высадкой клубники, но для этого нужно было бы доехать хотя бы до стройрынка, чтобы приобрести рассаду, но увы, у него не было времени. Он страстно хотел выделить время для того, чтобы продумать размещение клумб и газонов в следующем году, но у него не было времени. Он страстно хотел просто поваляться в постели чуть подольше в честно заработанный выходной день, но человек, с которым он хотел бы поваляться подольше в честно заработанный выходной день, а также подвигаться в разных плоскостях и с разными скоростями-амплитудами, пребывал в особом, увлеченном, азартном состоянии, что как правило не влекло за собой торнадо в Колорадо и цунами в Японии, но изливалось на головы ближних с сопоставимой щедростью. К сожалению, личный цунамоторнадо Арсения, он же Мстислав великолепный, то есть Пархомов, смотрел на сельскохозяйственные увлечения Арсения как на невинные и совершенно ненужные шалости и совершенно искренне считал, что их можно запросто задвинуть на задний план и даже глубже, особенно на фоне грандиозного действа, которое он задумал и инициировал, а затем со свойственной ему проницательностью взвалил организацию оного действа на выносливые плечи Арсения, не самоустраняясь – нет-нет, начальники не самоустраняются, они всего лишь придерживаются либерального стиля руководства! – а с величественным видом следя за успехами предприятия из недр удобного кресла и выплывая оттуда только тогда, когда его посещала очередная гениальная мысль, в легкости воплощения которой в жизнь Арсением он не сомневался нисколько. Арсению такая непоколебимая вера этого колеб...кобеля льстила первые полтора раза. Затем, созерцая спину Мстислава после того, как тот сообщил, чем еще Сенечка должен заняться, он решил, что пора вспоминать, что у них равные, партнерские отношения, и даже начал порыкивать. Карательные мероприятия, выражаемые повышенными децибелами, производили с лицом Мстислава странные метаморфозы, вытягивая его, увлажняя глаза и увеличивая в размерах нижнюю губу, а против жалобного вздоха, который Пархомову удавался особенно хорошо, Арсений иммунитет так и не смог выработать. Карательные мероприятия, заключаемые во вполне цивилизованных бойкотах Арсением Пархомова, заканчивались приведением его данным субъектом в горизонтальное положение с сопутствующими этой дислокации непристойностями, что в краткосрочной перспективе даже с точки зрения Арсения было по крайней мере весьма приятным; в долгосрочной перспективе это была, увы, катастрофа. Карательные мероприятия в виде отлучения преступника от кухни не производили на него вообще никакого эффекта – до придорожной забегаловки, в которой делали вполне себе неплохие чебуреки, было всего ничего, а страдать от запахов сомнительной гастрономической ценности вынужден был опять же Вязигин. В общем и целом, Мстислава не пронимало практически ничего из того, что Арсений уже предпринял. И надежда на то, что найдутся достойные толстокожести Пархомова педагогические меры, истончалась с каждым днем. Начиналось все замечательно. Арсений, в чью горемычную голову запала мысль о прогулке на горном велосипеде, вечером того злосчастного дня решил получить побольше информации в интернете. Для этого им был извлечен лэптоп и водружен на живот. Мстислав устроился на кровати рядом и приступил к изучению журнала с новинками автопрома. Арсений, увлекшийся богатством красок в мире велоспорта, начал делиться информацией с Мстиславом, получив поначалу в ответ три безразличных «Угу», затем заинтересованное молчание, а затем оказавшись пристроенным на его груди и вовлеченным в азартное обсуждение возможностей совершения тура по какой-нибудь пересеченной местности. Отечественная местность была отвергнута Пархомовым сразу: по ней не везде на геленвагене проедешь, а на велосипеде и подавно. Франция на рустикальных картинках почти вызвала одобрение, но вспомнив, что за город там за столицу, Мстислав восстал сразу и категорично: не надо нам ихних парижей, там грязь, арабы и разврат; Арсений долго недоумевал, почему в голове Пархомова осели именно эти стереотипы, но ответа так и не смог добиться. Германия навела на Пархомова тоску, и даже информация о пиве, сосисках и зауэркрауте не вызвала энтузиазма; Мстислав лишь грустно сказал, что еще там проститутки налоги платят, совсем, мол, бюргеры обнаглели. Арсений лениво пожал плечами и кликнул по флагу Австрии. По внезапно застывшему за плечом Мстиславу он понял, что равнодушие заброшено за комод: Пархомов принял самое деятельное участие в обсуждении туров; была выбрана земля, предварительно согласована ценовая категория отеля, и Арсений почти представил, как ветер бьет ему в лицо, как перед глазами расстилаются изумрудные луга в долинах, а над ними возвышаются скалы, и вьются между ними велосипедные тропы, по которым они катят с Мстиславом рядом, и жаворонки высоко-высоко поют свои песни... Энтузиазм охватил и Мстислава, и Арсений был сначала вознесен на его волнах к небесам, потом этим самым энтузиазмом подмят, потом сам опрокинул его на спину. Утром Мстислав излучал самодовольство в мегаваттных дозах, а Арсений собирался на работу, позевывая и прилагая немалые усилия, чтобы держать глаза хотя бы наполовину открытыми: энтузиазм не опускал свою голову до самого раннего утра. За двадцать минут до обеда Мстислав позвонил Арсению с одним-единственным вопросом: «Когда у тебя отпуск?». Арсений ответил и в легком недоумении услышал в трубке короткие гудки. Вечером он заполнял анкету на получение австрийской визы. А потом наступили трудные времена. Туроператор, к которому обратился Мстислав, его любил страстной и нежной любовью, как только можно любить щедрого, нетребовательного и снисходительного клиента, а к Арсению с его занудством и настойчивостью начал испытывать стойкую неприязнь, граничившую со страстной ненавистью. Мстислав же на все возмущения Арсения по поводу невозможно завышенных цен, неважного сервиса и некоторой, кхм, неосведомленности о велотурах лишь пожимал плечами и говорил: «Ну Сенечка, ты же не думаешь, что к ним с такими просьбами каждый день обращаются». На требование заняться покупкой велосипедов Мстислав оглядел его большими глазами и сказал: «Тут? Сенечка, ну мы же в Европу едем, зачем им наши самовары?». Поиски в интернетах позволили Арсению подтвердить относительную справедливость слов Мстислава, что ему и было сообщено с явной неохотой и кислой миной. Впрочем, гримасы подобного толка на Пархомова не действовали уже давно, а вот похвала воспринята как руководство к дальнейшим действиям. Он отобрал лэптоп у Арсения и приступил к важному делу определения модели, на которую им следует обратить свое внимание. После тридцати минут вопросов типа: «А как искать... А как пишется... А если я сюда нажму... СЕНЕЧКА, ЧЕГО ОН ОТ МЕНЯ ХОЧЕТ?!» - Мстислав освоился, и Арсений заскучал. Он ткнул Мстислава в бок, получив в ответ неопределенное: «Ыргх», потянулся к книге, почитал, сходил в душ, еще почитал, полежал в томной позе, но тщетно; после того, как тело затекло, принял позу удобную и в конце концов, тяжело вздохнув, закрыл глаза. А Мстислав с горящими глазами пялился в экран компьютера, шевелил губами и усердно исследовал, что ему уготовил велосипедный гений за время некоторой, кхм, удаленности от данного вида досуга, и было лицо его в мертвенном свете монитора вдохновленнее лица алхимика, все-таки умудрившегося получить золото из куриного помета. За завтраком Арсений с кислым лицом выслушивал разглагольствования о вилках, втулках, лоджиках, спицах. Его начинали терзать дурные предчувствия. Они усилились, когда в доме завелись журналы разной степени иллюстрированности. И наконец пришел полный даунхилл. Арсений готовил ужин, рассчитывая на спокойный и мирный совместный вечер. Расчет начал казаться неверным, когда на пороге кухни нарисовался Мстислав с суровым выражением лица. Арсений безрадостно покосился на него и продолжил резать овощи. Мстислав, полюбовавшийся на себя в дверном проеме, сделал пару шагов вглубь кухни и снова застыл. Арсений бросил быстрый взгляд в стеклянную дверцу навесного шкафа и упрямо перевел взгляд на овощи. Но даже такой демонстративный саботаж не укротил энергичности, и Мстислав чеканным шагом подошел к Арсению и выхватил прямо из-под ножа кусочек паприки. Сжевав его с одухотворенным видом, он сказал: - Арсений, нам нужно подойти к подготовке значительно более основательно. Арсений застыл, держа нож на весу, и перевел на него угрюмый взгляд. Скалка была бы педагогичней, подумал он, бережно проводя пальцами по доске. Хотя... - Вот скажи, к примеру, когда ты последний раз взнуздывал железного коня? – торжественно вопросил Мстислав. - Чего? – сардонично поинтересовался Арсений. Мстислав соизволил наконец посмотреть на него, но даже готовый к конструктивному рукоприкладству вид Арсения не охладил его энтузиазма. - На велосипеде когда, говорю, последний раз катался? – спросил он куда более естественным тоном и забросил в рот еще кусочек паприки. Арсений сморщился и опустил наконец руку с ножом. - В школе, - недовольно признался он и отодвинул доску подальше от Мстислава. - Вот! – самодовольно воскликнул Мстислав. – Вот. Он вытянул шею, чтобы определить, как далеко от него убрали доску, оценил величину ножа – шеф-ножа, Сенечка по мелочам не разменивался – и решил, что паприку он потом и в салате съест. Сложив руки на груди и посмотрев на Арсения сверху вниз, Мстислав одобрительно проследил за скоростью, с которой тот крошил огурец, мудро проигнорировал ярость, с которой Арсений с ним расправлялся, и сказал: - Нам нужно тренироваться. Арсений снова замер. На сей раз от изумления. - Пархомов, ты ли это? – воскликнул он. – Ты добровольно признаешь необходимость тщательной подготовки? - Вязигин, - в тон ему ответил Мстислав и сорвался на интимное мурлыканье: – Я страстный апологет тщательной подготовки. Неужели ты забыл? Арсений шумно втянул в себя воздух и отвернулся. У него заалелели уши, а видеть сыто улыбавшуюся физиономию Пархомова, не прикидывая, как бы половчее сорвать с него рубашку или на худой конец все-таки огреть его доской, оказалось вдвойне нелегко. Этот внутренний конфликт не остался для Мстислава незамеченным, и он, игриво ущипнув Арсения за ягодицу, прошествовал к столу. Арсений воровато посмотрел на него через плечо и тут же уткнулся в стол: Мстислав развалился на стуле и оглядывал его самым что ни на есть похотливым взглядом. Тарелка с раздраженным звуком опустилась перед Пархомовым, вторая шлепнулась перед местом, на котором обычно сидел Арсений, и он сам плюхнулся за стол. Мстислав открыл было рот, чтобы начать свою речь, но Арсений мгновенно вскинул палец в упреждающем жесте. - Сначала ужин, - угрожающе сказал он. Мстислав дернул плечами и принялся за еду. Арсений сделал кофе себе и Мстиславу и снова уселся за стол. - Ну давай, пой мне песню, Соловей, - ехидно сказал он. - Сенечка, - тут же интимно заулыбался Мстислав. – Ты такой романтичный! - Не виляй, Пархомов, - сурово сказал Арсений, и хотя ему было жутковато от торжествующей ауры, которая окутывала Мстислава, он решительно бросился на баррикады. Мстислав алчно оглядывал его. Арсений пребывал в своем лучшем, шикарном, ослепительном, восхитительном модусе чопорного пуританина. У него и нос был задран, и подбородок вздернут, и голос сухим, и слова так педантично выговаривались, что разговор, который Мстислав намеревался провести с ним, казался сущей мелочью, а вот сурово поджатые губы и пальцы, ритмично барабанившие по поверхности стола – вожделенными до юношеской в своей неудержимости дрожи. - Пархомов, - одернул его Арсений. – Или мне уйти? - Сенечка! – мгновенно вскинулся Мстислав. – Куда уйти? Я тебе дам уйти! Так о чем я? - О тщательной подготовке, - прищурившись, ехидно напомнил ему Арсений. Мстислав многозначительно приподнял брови, но наткнувшись на холодный и подозрительный взгляд Арсения, опомнился. - Ну разумеется. Итак. Ты последний раз совершал велосипедные прогулки когда? Правильно, в школе. А какую роль отводил физической подготовке, направленной на выработку в себе выносливости, силы и необходимой ловкости? Правильно, минимальную. – Мстислав встал и с торжественным видом сложил руки за спиной. Для большей важности он начал вышагивать по кухне, разглагольствуя далее. – А думал ли ты, друг Арсений, что велосипедный туризм, и особенно велосипедный туризм по горным районам Австрийских Альп отличается достаточной сложностью, которая для неофита превращается без должной подготовки в сложность практически непреодолимую? А ведь мы едем туда не на жалкие пару часов, а на целых две недели, и как ты себе представляешь путешествие с применением исключительно собственной тягловой силы без соответствующей тщательной – и я позволю себе подчеркнуть это слово – тщательной, друг Арсений, подготовки? Мстислав остановился и повернулся к Арсению. - Ты ведь не думал, что короткие перегоны на раздолбанном «Орленке» от родительского дома к местожительству бабушки могут сравняться с тридцатикилометровыми отрезками пути по горам, с перепадом высот до пятисот метров, - обличающе уставился на Арсения Мстислав. Тот отвел глаза в смущении. – Какое легкомыслие! А ведь помимо этого, несмотря на твою отличную, я бы даже сказал: замечательную физическую подготовку, не стоит забывать, что при ленивых и вальяжных занятиях этими твоими йогами задействованы иные группы мышц, и активизируются они совершенно по-иному, нежели когда ты сидишь на велосипеде и крутишь педали. Нет, друг Арсений, легкомысленность в этом деле недопустима. Я ведь хочу, чтобы активный отдых оказался активным, а не закончился на третий час ввиду необходимости для тебя вести неподвижный образ жизни из-за растянутых мышц и связок. Арсений совершил неопределенное движение головой: то ли кивнул, то ли от узды попытался избавиться. - Подумай сам, Сенечка, - Мстислав щедро всыпал в свой голос урчащих ноток. – Ведь мы можем провести целых две недели, пересекая горы, спускаясь в долины, останавливаясь во все новых отелях и знакомясь со все новыми людьми, проверяя себя на прочность и выносливость. А можем и проваляться в постели, причем смею тебя заверить, тугая повязка на конечности особой прелести отдыху не добавляет. – И его голос съехал в интимнейшее пиано: - Ты согласен? Арсений дернул плечами. Ему не хотелось признавать этого, дабы не стимулировать и без того отлично самостимулируемое эго Мстислава, но он был согласен. И ему хотелось наслаждаться свободой движения и любоваться красотами Альп, а не хромать в рекреации отеля из-за повреждений разной степени критичности. - Замечательно. В таком случае завтра приступаем к тренировкам, - радостно сказал Мстислав и с отвратительно самодовольным лицом принялся за кофе. Неслыханное дело: Мстислав не просто взодрался ни свет ни заря в субботу утром, он еще и завтрак приготовил, о чем бесцеремонно поставил Арсения в известность, резким движением раздвинув шторы и рявкнув: «Подъем! Завтракать!». Арсений, через пятнадцать минут вынужденно давившийся недоваренной и недосоленной овсянкой с оливковым маслом, мрачно размышлял, действительно ли такая диета соответствует рекомендациям профи велоспорта, или Пархомов опять чего-то недослышал, недочитал и недопонял. После второго часа тренировки, которая в представлении Пархомова почему-то сводилась к наклонам влево-вправо, паре сомнительной ценности упражнений для мышц ног (по крайней мере, именно это предполагал Арсений) и бегу на месте, Арсению было позволено съесть полплитки шоколада. К концу дня он решил проявить инициативу и изучить вопрос самостоятельно. Мстислав, заинтересовавшийся злорадным: «Ага» - Арсения, опустил свой подбородок на его плечо и начал читать записи в блоге вместе с ним. Следующий день начался так же рано, но Арсению было позволено соорудить завтрак самому в соответствии с изученной информацией, а спектр упражнений чудесным образом расширился процентов этак на восемьсот. Мстислав вышагивал перед ним с осанкой орангутана, страдающего запором, и до икоты напоминал физрука, мучившего их с шестого по восьмой классы и имевшего проблемы с зеленым змием. Но упражнения были эффективными, по крайней мере, мышцы приятно ныли, и поэтому Арсений молчал. Следующей ступенью испытания душевных свойств Арсения стало появление рядом с гаражом двух велосипедов, на которых им предстояло бороздить просторы отечественных дорог. Мстислав был потерян для общества Арсения на бесконечные пять часов. На попытки последнего заволочь его на ужин, истребовать компанию для просмотра телевизора и просто для жалкого, ни о чем новом не сообщающего, но такого приятного общения пациент не реагировал, бережно затягивая спицы, с умным видом крутя колеса, исследуя сиденья, а время от времени даже оседлывая машину. Арсений пытался вырвать Мстислава из блаженно-одержимого состояния поначалу каждые пять минут, потом раз в полчаса, а затем просто вышел и рявкнул: - Пархомов, я сейчас беру твоего Кайенна и еду в ночной клуб снимать баб! Мстислав замер и даже повернул голову на звук. - В ночном клубе я напьюсь в лоскуты, и если на обратном пути разобью его в блин, виноват будешь только ты, - мстительно добавил Арсений, прислонившись к косяку. - Ну Сенечка, ну что ты такой бессердечный! – заныл Мстислав и направился к нему, катя рядом велосипед – расстаться с ним оказалось все-таки выше желания спасти свой автомобиль. - Спать пора! – многозначительно пригрозил Арсений, с трудом сдерживая улыбку. Мстислав, чей ректальный детектор неприятностей уже давно работал не только в режиме определения, но изрядно времени и в режиме предсказания и довольно успешно, заухмылялся, потянулся к нему с коварными намерениями, но только велосипед из рук выпустить не смог, и поэтому как бы ни тянул шею, как бы ни складывал губы в куриную гузку, до Арсения достать так и не смог. Арсений подумал, что растерянная мина на его лице могла бы весьма живописно использоваться для передачи страданий Буриданова осла. Он спустился на ступеньку, но так, чтобы Мстислав все-таки не смог до него дотянуться не руками. – Я так понимаю, что покупкой ты доволен, - легкомысленно поинтересовался Арсений, оглядывая велосипед. - Ах Сенечка! – возликовал Мстислав и начал выливать на бедную голову Арсения кучу полузначительной информации, перемежаемую восторгами («Ты только посмотри, как сварочные швы обработаны!»), попытками продемонстрировать свою исключительную эрудицию («Хотя тут надо чуть по-другому, как там. Понимаешь?») и стать в позу много познавшего и еще больше испытавшего аксакала («Хотя это же всего лишь бюджетный вариант»). Арсений выслушивал его разглагольствования с сосредоточенным видом, а сам прикидывал, где Мстислав мог выбросить инструкцию по эксплуатации, чтобы все-таки самому ее изучить. Но он еще не знал, что уготовил ему следующий день. А следующий день начался традиционно с утренней побудки и завтрака чемпиона. Затем Мстислав с пафосным лицом отправил Арсения облачаться в спортивную форму и милостиво сообщил ему, что будет ждать его во дворе. Арсений насторожился. Мстислав вышагивал по двору знакомой уже походкой физрука. - Задерживаешься, Вязигин, - недовольно сказал он, оглядев Арсения. – Итак, сначала разминка. Арсений вздохнул и приступил к ней. - А теперь, - с загадочным видом сказал Мстислав, - мы совершим наш первый пробег по бездорожью. Арсений осмотрел Мстислава, облаченного в просторные холщовые штаны, куда более туго сидевшую на торсе холщовую рубаху и сандалии, и в голове его взвыла сирена. Что-то было в этой ситуации подозрительное. Подозрительным в ситуации было все, угрюмо думал Арсений, крутя педали под подбадривающие фразы Мстислава, высунувшегося из окна «Кайенна». Машина неспешно катила рядом с ним по проселку, Мстислав включил радио погромче, что должно было способствовать поддержанию духа в боевом состоянии. Оно и способствовало, потому что под завывания очередного гнусавого шансонье, который страдал, страдал, но его так никто и не полюбил, очень хорошо думалось о способах смертоубийства. А Мстислав еще и сообщал о скорости и пройденных километрах, которые он исправно считывал с датчиков своей машины. Арсений угрюмо смотрел на дорогу, пытаясь отрешиться от абсурдности ситуации, но страдания «певцов» и рокот двигателя этому не способствовали. - О, все, почти приехали! Сенечка, дальше ты сам, я тебя у остановки подожду, - крикнул Мстислав и подбавил газу. Арсений остановился, сморщился и задержал дыхание, дожидаясь, когда осядет пыль. «Четвертование», «колесование» и «дыба» звучали в его голове прекрасной музыкой. Наступление рабочего понедельника было счастьем: дел в конторе оказалось немного, и времени обдумать ответные действия было предостаточно. А еще в конторе уже две недели стояли новые компьютеры, которые даже были подключены к интернету. Арсений справедливо считал их установку своим личным достижением, ведь именно он проел плешь на голове начальника с требованием установить нормальную оргтехнику. Начальник, знавший Вязигина более восьми лет, и семь с половиной из них как жалкого, забитого, ужасно одетого, пусть и чистенького интеллигента, перед настойчивостью, суровой аргументацией и сухим голосом нового, элегантного Вязигина почти благоговел. Как бы там ни было, компьютеры были, доступ в интернет был, и Арсений приступил к разработке плана «рельсовой войны». Идей пока не было. Но Арсений старательно изучал велосипедные и околовелосипедные сайты. И к вечеру вторника в его голове забрезжила концепция жестокой и беспощадной мести, которой, как ни странно, поспособствовал женский сайт. К воплощению плана мести Арсений приступил незамедлительно. Первое, пусть и не центральное орудие возмездия Арсений заказал под клятвенные заверения продавцов, что в пятницу вечером кровь из носу заказчик его получит. За курьера пришлось заплатить, но оно того стоило. Второе орудие, верней набор орудий предстояло приобрести самостоятельно. По здравом размышлении и после изучения всевозможных женских форумов, оценка которых варьировалась от брезгливого «какой ужас!» до «какой ужас!», но высказанного восхищенным тоном, Арсений решил прибегнуть к услугам профессионалов, верней, профессионалок. Тем более, что Валиковыми стараниями он уже подвергал свою психику и не таким испытаниям. С такими детерминистскими мыслями Арсений направился в женский салон, готовый к смешкам, хихиканьям и перешептываниям. На его счастье и барышня оказалась вменяемая, и процедура пусть и весьма болезненной, но не смертельной, и советы, которые барышня надавала – очень даже разумными. Арсений, подумав, ответил на ее предложение снова заглянуть через месяц предварительным согласием. Осталось только пронести контрабандой оба орудия, верней, набора орудий в дом и придержать их до субботы, когда Мстиславу снова взбредет в голову разыгрывать из себя олимпийского тренера. Хорошо, что всем домашним одеждам Арсений предпочитал штаны, включая пижамные. Но раздумья не оставляли Арсения на пути домой в пятницу – ведь ключевым компонентом в плане мести было воздержание. И как его обеспечить, чтобы Мстислав ни о чем не заподозревал до завтрашнего утра? У самых ворот он заухмылялся, вспомнив Аллочку. Конечно, головные боли – это слишком топорно, но Пархомова маникюрными ножничками и не проймешь. Мстислав был бодр и жизнерадостен. Арсений вял и сонлив (по крайней мере, он надеялся, что именно так и выглядит). На предложение Мстислава выпить шампанского в честь завершения рабочей недели он сослался на приступ ВСД и отвратительное самочувствие. Немного помолчав, он поделился печалями по поводу недостоверности критерия Ассхола-Донкидика в оценке корреляционных бифуркаций стагнационных процессов при заполнении матриц джи-ти-эйч диверсификациями логарифмических производных от бипенисуальности. Он тяжело вздохнул и с задумчивым видом отправил в рот виноградину. Мстислав открыл рот, закрыл его, снова открыл, тихонько икнул, а затем воскликнул фальшиво-наигранным тоном: - Не боись, Сенечка, ты справишься, я в тебя верю! Арсений печально посмотрел на него и согласно кивнул головой. Мстислав настолько проникся глубиной трагедии Арсения, что претензий по поводу: «Не лезь, Пархомов!» - позже в кровати и попыток изменить положение вещей не возникло. Он только вздохнул, обнял Арсения покрепче и через пару минут начал похрапывать. Арсений злорадно ухмыльнулся и почесал пяткой правой ноги голень левой. Кожа под пижамными штанами отозвалась вибрирующим ощущением; зуд почти прошел. Завтрак был мирным. Мстислав продолжал обращаться с Арсением как с тяжелобольным; Арсений ему позволял. Затем он сказал: - Ну что ж, теперь тренировка? - Да-да! – оживился Мстислав, дефилировавший в силу жаркой погоды в очередных широких штанах и несмотря на нее – в очередной рубахе, туго облегавшей торс. На ногах красовались шлепанцы. - Хорошо, - обреченно сказал Арсений. – Пойду переоденусь. - Я во дворе подожду, - радостно воскликнул Мстислав, резво поднимаясь. Мстислав восседал на садовом кресле, которое он предусмотрительно поставил в тень; он даже ногу на ногу положил. Не хватало только пробкового шлема и плетки, и был бы колонизатор из Нового Света как есть, злорадно подумал Арсений, собираясь с духом. Наконец он решительно вышел. - Ну что, приступим? – строго сказал он. Мстислав повернул к нему голову, и Арсений с невероятным наслаждением смотрел, как у него выкатились глаза и отвисла челюсть. Он снисходительно посмотрел на Мстислава и прошел к середине двора, стараясь идти как можно более игривой походкой. Велосипедный комбинезон на нем был эффектно-оранжевым с красными и ядовито-синими вставками (Арсений долго собирался с духом, прежде чем посмотреть на себя в зеркало, а затем бесконечно долго собой любовался, так хорошо комбинезон сел), велосипедные туфли – салатовыми, а открытая кожа между ними – ослепительно белой и совершенно обезволошенной: именно на эту процедуру Арсений угробил не один час времени, не одну тысячу нервных клеток и заслужил безусловное уважение барышни в салоне. Мстислав шумно выдохнул. - Итак, - подбодрил его Арсений. – Разогреваем мышцы? - Аха, - выдавил Мстислав. - Хорошо. Потянулись, да? - Аха... - Наклоны вправо, влево... - Ах-ха... - Вперед, назад... - А... ха... Сенечка, ну что же ты себя не щадишь! – подскочил Мстислав. – Нельзя же делать их так резко! Он подбежал к Арсению, положил руки на талию и зашептал на ухо: - Неторопливо, неспешно, чувствуя каждую мышцу на теле, Сенечка! Мстислав прилип к Арсению до такой степени, что послушно начал наклоняться вправо-влево вместе с ним. Тренировка оказалась куда более вдохновляющей в связке со Мстиславом; Арсений даже подумал, что и этому павлину перепадет хоть что-то из физических нагрузок. Наконец пришло время перейти к велосипедным процедурам. Мстислав долго ходил кругами вокруг Арсения, который охотно наклонялся, проверяя, не спустили ли шины, приседал, с сосредоточенным видом трогая цепь, и даже еще раз разогрел мышцы на ногах для надежности, положив одну ногу на руль и наклонившись к ней, а затем сменив ноги. Проводить рукой по ней было необязательно, но так приятно, что подтвердилось и рвением Мстислава подержать его в процессе выполнения этих несомненно важных упражнений. Когда Арсений сказал, сосредоточенно нахмурив лоб, что с его кожей и с этим солнцем ему непременно надо смазать кожу солнцезащитным кремом, Мстислав рьяно вызвался ассистировать, и обыденная процедура нанесения крема на кожу чуть не превратилась в прелюдию к соблазнению. Хорошо, что Арсений в самый последний момент вспомнил о своей великой цели и решительно встал у велосипеда. Дорога была пустынной, Арсений энергично крутил педали. Кайенн мерно рокотал за его спиной. Время от времени Арсений оглядывался на него и видел Мстислава, восседавшего за его рулем с блаженным лицом и глядевшего далеко не на дорогу, а на человека, катившего по ней на велосипеде. Арсений снова переводил взгляд на дорогу и злорадно ухмылялся. Дорога домой была такой же незапоминающейся, а по приезде Арсений с трудом отбился от Мстислава, рвавшегося непременно потереть ему спинку в душе. Но – великий план мести, чтоб его! Еще сложней оказалось отбиться от желания Мстислава влить в Арсения шампанского. Арсений разразился тирадой о вреде алкоголя в период интенсивных тренировок, но судя по похотливому блеску в глазах Мстислава, устремленному на его губы, слова явно проходили мимо, потому что инстинкты Мстислава были куда более заинтересованы огромным потенциалом губ, и явно не в качестве артикуляционного аппарата. Попытки указать на понижение интенсивности тренировок в сочетании с активными занятиями сексом, впрочем, вернули Мстислава в относительно здравомыслящее состояние. - И кроме этого, - с умным видом добавил Арсений. – Период адаптации к новой спортивной одежде тоже, знаешь ли, не так и прост. Слишком велика возможность возникновения натираний, опрелостей и прочего, что приятных ощущений не добавляет. Особенно в сочетании с интенсивными тренировками. Поэтому... – и он с сочувствующим видом развел руками. Арсений сосредоточенно изучал страницы в интернете. Мстислав вышел из душа и замер у подножия кровати. Арсений бегло посмотрел на него и снова уставился на экран компьютера. - Сенечка, - с сосредоточенным видом позвал его Мстислав. Арсений мычанием оповестил его о своем внимании. – Арсений, - более торжественно сказал обнадеженный Мстислав. – Я вот что подумал. Наверное, мы переборщили с интенсивностью тренировок. Арсений с удивленным видом посмотрел на него. - Отчего же? Это очень похвальная идея. В конце концов нам предстоит совершать не по одному десятку километров в день по пересеченной местности, что, как ты сам понимаешь и как ты сам говорил, требует соответствующей подготовки. Кроме этого, период привыкания к спортивной одежде и велосипеду тоже, знаешь ли, требует определенных усилий. Хотя я чувствую, что твое рвение в МОЕЙ подготовке приносит определенные плоды. Мстислав начал переминаться с ноги на ногу. - С костюмом все так плохо? – сочувственно спросил он, явно думая о чем-то другом. - А ты проверь, - ухмыльнулся Арсений. Мстислав уставился на него. Арсений без слов свесился с кровати и достал из-под нее сверток, который и швырнул ему. – И кстати, рекомендую точно также удалить шерсть с ног. Чисто в гигиенических целях, - злорадно добавил Арсений. - То есть?! – возмутился Мстислав, прижимавший сверток к груди. Арсений с торжествующим видом сложил на груди руки. - Массаж удобней делать, - пояснил он. – И лейкопластырь на ссадины наклеивать, если что. Мстислав сунул нос в сверток. - Зеленый, - радостно сказал он. Следующие два часа оказались невероятно насыщенными. Мстислав умудрился защемить в молнии костюма нижнее белье, а вытягивать ткань из бегунка пришлось Арсению под пошлые комментарии жертвы технологий легкой промышленности. Затем Мстислав начал требовать подробных инструкций и ассистирования по бритью ног и оказался способным проделать процедуру самостоятельно, а также быстро и качественно только после того, как Арсений рявкнул, что идет спать в гостевую спальню. Наконец сыто улыбавшийся Мстислав сообщил Арсению, мирно дремавшему у него на груди после физических упражнений иного толка, что ощущения бесшерстных ног очень даже специфические, но не неприятные. Арсений только угукнул в ответ, медленно дрейфуя в сон. Утром Мстислав был бодр и энергичен. Уже за завтраком он был облачен в комбинезон и кроссовки. Арсений благоразумно помалкивал, но брови у него были подняты весьма скептично. Но даже его циничная натура не могла не признать, что катить по проселочным дорогам бок о бок с Пархомовым оказалось более чем приятным. Мстислав с самодовольным видом оглядывал расстилавшийся перед ним пейзаж. Солнце взобралось совсем невысоко, на траве еще лежала роса. За спиной оставалась альпийская деревушка, а перед ними катилась в бесконечную даль неровная, пусть и отменно накатанная дорожка. Арсений еще раз проверил, надежно ли закреплена карта на планшете, установленном на руле. Мстислав поправил навигатор и повернулся к Арсению. - Ну что, Сенечка, поехали? – радостно сказал он. Арсений посмотрел на него. Две долгие секунды он смотрел на Мстислава, то ли изучая, то ли любуясь, и наконец кивнул головой. - Поехали, - в тон Мстиславу отозвался он.