Другая вселенная

— Что? Стой, повтори. — Давай сбежим далеко-далеко. На какой-нибудь остров, где будем лишь мы вдвоём. — Но моя семья и друзья… — Т/И, прошу, не заставляй меня силой забирать тебя. Очередной отрывок из сна, связанный с Питером. В этот раз атмосфера была не из приятных: в конце сна парень сжал твоё запястье и поднёс к своим губам, а его глаза, которые сверкали от безумия, смотрели на тебя, будто затягивая в глубину синего моря. Тебе эти глаза казались не красивыми, а манящими. Словно колодец, из которого не выбраться. Это и заставило тебя не сопротивляться и наблюдать дальше. Питер приоткрыл рот, и показался его язык, сравнимый с длиной хобота слона. Ты вскрикнула от такого ужаса и тут же проснулась. С болью в голове ты открыла глаза и облокотилась о стену. По-прежнему всё было размыто, тело напоминало мешок: слишком расслабленное и не готовое к работе. Но ты вспомнила последние события, и страх тут же сжал сердце, а в животе появился «узел» из-за ощущения непредсказуемости и осознания того, что ты в доме предателя. Мысленно успокаивая себя тем, что это может быть розыгрыш, ты огляделась и сглотнула: по всей комнате были развешаны твои фотографии: где ты спишь (не зря тебе перед сном казалось, что кто-то наблюдает), где ты в парке, работаешь в кафе и бежишь в колледж. Рядом с фотографиями были кривые сердечки, но, кажется, нарисованные далеко не фломастером. Нет, это точно не розыгрыш. В комнате было холодно, по твоей спине пробежали мурашки, но не от холода. Стало сложно даже дышать. Твои глаза бегали по стенам комнаты, но ты находила лишь себя: твой волосок, диктофон, который, судя по всему, записывал твой голос, и даже твои отпечатки пальцев. Боже, тут было всё. Также на стене висела анкета, где были твои предпочтения и интересы. Даже вполне может быть, что эти же интересы Питер присваивал и себе. Ты отползла к стене и прижалась спиной к ней, будто надеясь пройти сквозь неё и сбежать из этого сумасшедшего дома. Однако ты тут была не одна: где-то в этом доме ещё были твои друзья, и ты не хотела их оставлять. «Этот псих следил за тем, что я делаю. За моей жизнью, друзьями…» — стараясь подавить панику, размышляла ты. На твои глаза попался твой номер телефона, а рядом — незнакомый. Он был похож на твой, но последняя цифра не совпадала. Ты не знала, чей он, и старалась даже не думать о том, что этот псих следил за кем-то еще и украл его. Комната была неприятной, ведь даже пол успел стать чем-то наподобие катка, а других вещей, даже шкафа, не было. Лишь тумбочка, где лежали твой волос и диктофон. Ты, подергав руками, почувствовала тугой узел верёвки. Он не был сильным, но был сложным. В комнате не горела даже лампа, поэтому ты подставила руки под лунный свет, в слабом свечении едва видя узелок. Рот был заклеен скотчем, и ты стала медленно его снимать. Получилось безболезненно, но на тебя так давила обстановка, что тебе и без боли хотелось закричать. Рядом были слышны шаги. Питер открыл скрипучую дверь и, увидев, что ты не спишь, неловко улыбнулся и прошёл в комнату. К счастью, в коридоре горел свет, и ты смогла посмотреть на этого психа и на его лицо, по которому тебе хотелось ударить. — Как твоё самочувствие? — он приблизился ближе и опустился на одно колено, вглядываясь в твои глаза. Ты всё никак не могла сфокусировать взгляд на нём, лишь нахмурила брови и стиснула зубы. — Что ты мне вколол? — твоя речь звучала как бред выпившего человека. Ты и сама не узнавала свою речь и тихий голос. — Маленькую дозу фенобарбитала, — он с нежностью провёл по твоей щеке ладонью и убрал капюшон с головы. Также он снял твою кепку и отбросил её в сторону. Его пальцы поглаживали твои волосы, и он распустил хвостик. Что тебе хотелось сделать, так это врезать Питеру и заставить его отпустить друзей. Но сейчас ты, словно беспомощная кукла, сидела на полу и смотрела, как парень снимает с тебя толстовку. Ты тяжело дышала и чувствовала, как твои ноги были под телом Питера. Но даже на крики и другие «разговоры» у тебя не хватало сил. Доза хоть и маленькая, но долгодействующая. Ты с ненавистью посмотрела на парня, покрасневший, как спелый помидор. Свет был блёклый, и ты увидела, как глаза Питера засветились в темноте голубым цветом. Это был свет для мотыльков. И ты попалась на него. О чём сейчас жалеешь, что не послушала ТК. — Что с моими друзьями? — парень остановился и сжал твои плечи. Ты такого не ожидала и тихо застонала от боли: он сжимал с такой силой, будто хотел услышать хруст костей. И ты надеялась, что это не было ответом на твой вопрос. — Т/И, они не твои друзья! Я твой друг! Я твой парень! Ну же, вспоминай, как мы гуляли, целовались под закат и веселились вдвоём, — Питер говорил быстро и громко, некоторые слова он «проглатывал», а взгляд приобрёл нотки безумца. Нет, это не твой друг, с которым ты чувствовала себя в безопасности. Он же продолжил говорить какой-то бред, кой ты слышала впервые. Но его слова звучали так уверенно, что ты даже пыталась что-то вспомнить. — Как я встретил тебя в парке. Так и знал, что от них надо было избавиться раньше: они задурили тебя. Питер перестал себя контролировать и поцеловал тебя. Ты ощутила его скользкий язык и то, как он жадно тебя целовал, будто пытался этим насытиться, «выпить» тебя до дна. Твои губы онемели и двигать ими было тяжело и неприятно. Рот сам открылся от услышанного. И пока Питер проводил языком по твоим зубкам и нёбу, ты пыталась понять, что из этого является правдой. Ты не знаешь о нем практически ничего, зато он тебя знает так, будто вы знакомы с рождения. И это наводило ужас и коктейль острых ощущений. А в голове так и бил сигнал о побеге. Но действие этого чертово препарата не отставало, поэтому ты была наравне с игрушкой — смотрела в мерцающие глаза Питера. Зрачки приобрели вид сердечек, а на щеках виднелся яркий румянец. — Я помню, что мы не дошли до этого… но позволь мне сделать твоему телу приятно, — Питер дрожащими — то ли от злобы, то ли от холода — пальцами стянул с твоих бёдер чёрные брюки. Твоя тревога забилась чаще, а на уголках глаз показались жемчужные слёзы уже от представления того, что он хочет сделать. Да и сам парень переживал: первый раз с любимым человеком. Хоть и не любимым в ответ. — Нет, ты этого не сделаешь! — твои руки лениво поднялись и попытались оттолкнуть парня в грудь. К этому жизнь тебя уж точно не готовила. Ты даже попыталась ударить Питера ногой, но ноги были прижаты к полу под весом парня, который был сильнее тебя в три раза точно. — Другие занимаются этим, чтобы получить удовлетворение. Я сделаю всё, чтобы ты его получила, — холодные подушечки пальцев приподняли твои ноги и положили ему на плечи. Ноги тут же покрылись мурашками от прохлады в комнате, а губы приобрели синеватый оттенок. Но даже не это тебя волновало, а то, что Питер на полном серьёзе станет твоим первым мужчиной. Может он всё это и делал с любовью, — и эта любовь была пропитана ядом, токсинами. Его любовь подобна химикатам и безумием, которая, как паразит, остаётся в сердце надолго. Он же думал только о тебе, о твоём состоянии и о том, чтобы ты была рядом. И во время всего процесса ты думала лишь о том, что бы твои друзья были в порядке. Ведь парень так и не хотел говорить, что с ними. А в таком безумном состоянии он мог и убить. Что угодно, но не видеть их безжизненные глаза. В таком случае ты готова будешь сама вырвать глаза Питеру. Ваши холодные тела слились воедино, и сталкер не соврал: он делал всё без резких движений, даже краснел, и пытался тебе доставить удовольствие. Может и твоё тело поддалось приятному теплу, но ты старалась не смотреть на парня. Иногда он продолжал говорить что-то про ваше «совместное прошлое», где вы были вместе и любили друг друга. От мучительной усталости и боли в области живота лишь эхом до тебя доносился голос Питера. Он был близок к тебе, но для тебя — он был далеко. Где-то в другой реальности шептал «Моя маленькая и любимая Т/И». Не зря рядом с твоими фотографиями было чётко написано «Моя». Сейчас ты бы хотела очутиться там, что говорил тебе Питер: спокойно гулять по улицам и есть мороженое. Закрыть глаза и не чувствовать себя как в психбольнице рядом с больным. Из-за его умения скрывать эмоции и носить маску нормального человека он напоминал паука: плетёт паутинку, куда попадает бабочка. Может псих и стал получать какое-то удовольствие от мысли о том, что вы делаете это, и ты рядом, однако, ты лишь слышала своё сознание, которое винило за то, что не послушала ТК, и мурчание Питера. От сильного наслаждения он привык мурчать, словно кот, поэтому, когда ты тогда касалась его, он невольно, но тихо начинал мурчать. Время от времени парниша пальцами проводил по твоим волосам и, наклоняясь к ним, вдыхал аромат. Это действовало на него, как сильный наркотик, как любимый сорт, запах которого не спутать и не заменить другими. Особенно когда он поцеловал тебя: его язык коснулся твоего, отчего Питер быстро возбудился из-за чувствительности языка. Когда же всё это закончилось, парень одел тебя и положил голову на твою грудь. Дышал он редко, бесшумно, его сердце было готово выпрыгнуть от близости с тобой. И представить сложно, как он ждал этого, продумывал план о том, как избавиться от конкурентов и затащить тебя в свой дом. Клянусь, этот псих уже готовил верёвку и мешок. — Да, Т/И, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты осталась со мной и попыталась меня вспомнить, — Питер широко улыбнулся, и показались его острые зубы. Кажется, в его голове были дурные и не очень хорошие мысли насчёт тебя.