«Пффф, хоронишь раньше времени, дядя Ли!»
Малышка Ху Тао… Чжун Ли успел её похоронить два раза. Один раз как близкий коллега, второй раз как родной отец. Он больше не мог заговорить ни с одной душой Ху Тао дальше. Ни с одной. Никак. Перед глазами мелькал только один эпизод — как девочка оборачивается к нему на детской площадке, а позади застыл переворачивающийся грузовик. Два раза в жизни Чжун Ли казалось, что перед тем, как закрывается гроб, Ху Тао приоткрывала свои причудливые глаза, словно она проиграла в прятки. Уголок её губ приподнимался. Слёз не хватало. Эмоций с чувствами тоже. Чжун Ли уже вбил в голову, что он пустой сосуд, ничего не несущий в себе. Так было лучше. Так он думал, по крайней мере. Не только эти две души так повлияли на мужчину. Была ещё одна, которая принесла куда более глубокие раны. Они не затягиваются, не превращаются в шрамы. Каждая встреча вспарывает старые болячки, наносит новые, заставляет взвыть, но глотать слёзы.Аякс.
Лучший друг, который умело прикрывал спину в первую встречу. Даже изначальная ложь не заставила рыжего отступить, словно он понимал всю тьму, которую хранил в себе Чжун Ли. Они боролись вместе с этой бездной в душе. Однако, даже такой сильный человек, как Тарталья, является смертным. Он не дожил до тридцати лет. Его убил сам Чжун Ли. Своими руками. Своими чёртовыми грязными руками. Архонт не мог наблюдать, как бледнеет кожа фатуйца, как его синие глаза теряют блеск. Сердце дало ещё одну трещину. Красочные кристаллы поглотили холодное тело, и Чжун Ли остался с маской в руке. Один на поле битвы, где погиб не один носитель Глаза Бога. Ох, Глаза Бога. О них современные люди уже никогда не услышат. Мужчина смял в руках рисунок и кинул его в мусорное ведро. Вздох. Он больше не вынесет этого… Всё это отчаяние заставило разум помутнеть. Нашлось очень простое решение. В тот момент, когда диван прогнулся под весом взрослого мужчины со стаканом виски. Взгляд перемещался по тёмной комнате, пока не наткнулся на совместную фотографию с Тартальей. Он будет ненавидеть Чжун Ли. Ох как ненавидеть.* * *
— С чего вдруг такая спешка? — Чжун Ли обернулся. Каждый раз ничего не меняется в его внешности — рыжий беспорядок, еле видные веснушки и пустые синие глаза с еле видными искорками. Мужчина позвонил абсолютно внезапно посреди ночи, когда все полки опустели, бинты аккуратно обвились вокруг стоп, надоела жизнь ради существования. Чжун Ли не знал, являются ли они друзьями или врагами сейчас — Тарталья подкалывал, оскорблял, но выручал, являясь боссом одной мафиозной шайки. Иногда кидал такой взгляд, что в голове этот момент застывал. Взгляд, который Чжун Ли назвал когда-то в шутку «боевое голодание». В этих глазах читалось и безумие, и желание пролить кровь, но и что-то ещё. Желание защитить? Кого? — Хотел с тобой попрощаться и оставить подарок, — улыбка погасла. Во тьме городских переулков стало ещё холоднее, и Тарталья уткнулся носом в красный шарф, параллельно спрятав руки в карманы. Блеснула красная серёжка. «Нервничает», — Чжун Ли подметил это с маленькой улыбкой. Он читал все его эмоции, знал весь сценарий поведения. Порой бывший архонт даже пугался таких познаний. Сейчас бояться уже нечего. — Ты куда-то уезжаешь? — Тарталья потерял свою уверенность. Сейчас он прижмётся спиной к стене, опустит немного голову и посмотрит на людей, проходящих мимо улицы. А потом… Чжун Ли тяжело вздохнул и протянул маску Одиннадцатого предвестника фатуи. Без каких-либо колебаний. — Да. Мы уже никогда не увидимся. Тарталья ничего не подозревал. Он с тем же растерянным взглядом возьмёт маску. Вопрос застрянет на языке. А дальше всё превратилось в замедленную съёмку. Рука Чжун Ли схватила его и потянула юношу на себя. Маска упала на асфальт, разбившись. Теперь вместо неё оказался нож. Синие глаза с ужасом наблюдали, как лезвие мягко рвало материал старого пальто, дальше кожные покровы и застряло где-то рядом с сердцем Чжун Ли. — Зачем? — шёпот Аякса был громче любого крика. В его глазах застыл ужас. Чжун Ли не ответил. Тарталья увидел самого счастливого человека в жизни.