Советы дядюшки Айро

Воссоединение племянника с дядей заставило юношу почувствовать себя счастливым впервые за столько лет: с тех самых пор, как исчезла мама, которая забрала вместе с собой все то самое лучшее, что было в его жизни, на его памяти: свет и тепло. Воссоединение с семьей значило примирение с собой, но уже в другом смысле слова «семья». Слова бесконечным потоком срывались с языка, как снопы мерцающих искр. Как слезы из глаз, что срывались к ногам и разбивались о землю. Слова вырывались вместе с болью в груди, выплескивающейся весенней капелью на щеке, на подбородке, а с подбородка — росой вниз. Искупление — все, в чем так страстно и алчно нуждалась его выжженная, как пустошь, собственным предательством душа. Он жаждал прощения, словно скиталец, страждущий оазиса средь барханов песчаной пустыни. Боль размывала контуры и силуэты, слипала ресницы, щипала глаза. Камнем на сердце встал ком в горле. Можно было с честью носить шрам на лице, но бремя предательства — нет. Горечь разочарования ощущалась на языке. Нет бесчестья больше лжи. Долгожданная встреча родственников состоялась. Так много чувств и так мало слов. Наследный принц народа огня вышел из шатра, когда один из членов ордена попросил аудиенции у Айро. Лидер древнего тайного общества, куда входили самые уважаемые, достойные, могучие, великие и настоящие мастера своего дела и представители всех наций; генерал в отставке, знаменитый военачальник, освободитель столицы царства земли от чужеземных захватчиков, спаситель последних выживших особей драконьего рода, изобретатель новых техник — дыхание дракона, перенаправление молний, — мастер магии огня, чайных дел мастер, наставник и… отец. Его семья в одном лице. Все, что осталось от нее. Это его дядя. Образец, пример для подражания. Он так неистово жаждал восстановления себя в правах законного наследника и претендента на трон, восстановления репутации, одобрения и признания отца, что забыл: семья — она рядом, ближе, чем кажется, в паре шагов, в улыбке напротив, в морщинах ладоней, в отблеске глаз. На расстоянии вытянутой руки, стоит лишь протянуть. Впервые за несколько лет скитаний и лишений Зуко дышалось так… свободно. Легко. Сердце более не билось в железной хватке страха, как трепещущая голубка. Даже перед скорым рассветом, вот-вот запылающим от пожирающего все на своем пути огня. Огонь всегда жаден, голоден и коварен. Так было, так есть и так будет всегда. Вечерний воздух наполнял легкие, а разум — умиротворением. Свобода от оков собственного рода, от одержимости погоней и поимкой аватара, от злых языков и поганых ртов ощущалась полной грудью, циркулировала в легких, расправляла меха. Пелена слез застилала, заволакивала взор. Тяжкий груз вины давил на плечи, тянул на дно, не давал раскрыться легким будто цветку по весне. Лишь прощение открывало путь к свободе… Зуко подождал еще немного и направился в сторону лагеря. Смахивая предательские слезы счастья, остающиеся на кончиках пальцев. — Эй! — принц ошарашенно встал, замедлив шаг. Перед палаткой дяди выстроилась очередь из его друзей. — Привет, Зуко! — Аанг приветливо помахал рукой, будучи первым у входа. — Я все объясню, тут дело вот в чем: Тоф положительно отзывалась о твоем дяде, рекомендовала его как учителя и мне однажды довелось с ним иметь дело, поэтому я подумал и решил, что перед самым важным событием в жизни мне тоже следует задать вопрос, спросить совета, нууу и все такое, — он извиняюще улыбнулся. — Ты же сам Аватар, почему бы тебе не спросить совета у прошлых реинкарнаций и перевоплощений? — Зуко, чуть хмурясь, подошел к ребятам. — Они не годятся для… подобных вещей, — краснея и отводя взгляд, тихо возразил аватар, заламывая руку от стеснения. Принц закатил глаза. — Но ты, Катара?.. Девушка отошла и отвела парня в сторону: — А я… Аанг — аватар, а я — девушка аватара, у меня есть некоторые неразрешенные вопросы личного характера, — она нервно похихикала в ладонь. — К тому же, твой дядюшка помог освободить меня из катакомб Ба Синг Се и обеспечил прикрытие, когда я с Аангом на руках бежала от Азулы и… тебя, — она подняла глаза на Зуко. Тот слегка отвернулся, потупив взгляд. — Надо бы отблагодарить. Он все еще чувствовал вину перед командой, поэтому лишь тяжко вздохнул. — А я — брат девушки аватара! — самоуверенно заявил во весь голос Сокка, тыча себе в грудь. Катара прикрыла лицо ладонью, пряча раздражение, злость и стыд. — Тем более у тебя будет уйма времени пообщаться с родней, не так ли? Твой дядя — живая легенда, Зуко. — Сокка, а не ты ли часом подозрительно отнесся к затее Айро помочь спасти Катару и Зуко из лап Лонг Фенга и Азулы? — смеясь, подтрунивал Аанг, оборачиваясь к сокоманднику. — Это была мера предосторожности, всего лишь: мы не знали друг друга, — невозмутимо поднял ладони в знак примирения юный воин. Зуко казалось, или предлоги для общения с родственником становились все глупее и глупее? -… Ладно, — сдался парень, устало и растерянно махнув рукой. В конце концов, не продлится же это долго? Обсуждение проблем, требующих безоговорочного, незамедлительного разрешения. Потоптавшись на месте, посмотрев по сторонам, Зуко двинулся к реке. «А где, собственно, Тоф?» — Пламенное привет, огненный человек, — послышалось вдали. Взобравшись на холм, принц осмотрелся: взгляду Зуко предстала Тоф, вольготно расположившись на траве, закинув ногу на ногу и подложив под голову руки. Он спустился. Мерное журчание речки, легкий ветер и ночная прохлада действовали успокаивающе. — Разве тебе не надо поговорить с моим дядей… как всем? — принц присел рядом. — Нет. Зачем? У меня все нормально, — скептично хмыкнув, храбрилась Бейфонг, вертя во рту травинку. Повисло молчание. Неловкое и напряженное. Зуко попытался начать разговор: — Я думал, ты хотела наладить контакты с роди… — У меня все хорошо! — резко села Бейфонг. Челка почти закрыла глаза. — Сказала же. Что непонятно? «Ты — не дядя, Зуко», — читалось во взгляде стеклянных глаз: мудрость приходит только с годами. Зуко хотел уже было поспорить, начиная закипать внутри, но девочка продолжила: — Мои родители живы и здоровы в отличии от остальных, а еще богаты. Я не знаю, что такое трагедия в семье. После победы в войне Аанг будет занят дипломатическими миссиями, освободительными движениями, Катара и Сокка вернутся домой на родину, чтобы восстановить южное племя и связь с северным, а ты — взойдешь на трон и объявишь о перемирии и эпохе нового мирового порядка. А я… — Тоф спрятала лицо в коленях. Снова в золотую клетку, на привязь, к цепям, угождать родителям и их окружению? Или на ринг, развлекать толпу, подобно дикому зверю на арене цирка? Слабому перед пытливым умом человека, но гордому и непокорному духом. Ему бы на волю, где он и родился, а не с визгом режущие воздух взмахи кнута над головой, бьющий по ушам гул и гам взыскательного люда, слепящий свет прожекторов и жалкие подачки перед сном. Тоф признавала, что именно слепота и опыт боев сделали ее такой: морально и физически сильной. Только ей не к кому было возвращаться. Некуда было идти. Не к кому податься. После побега из дома ее вряд ли примут обратно — такой, какой она хочет быть, какой является, какой ее знают друзья. Организаторы подпольных боев наверняка откажут в участии. Родители солгут, лишь бы запереть мятежное дитя до конца времен. Отчий дом больше не дом ей. Наверное, именно об этом хотела поговорить Тоф, когда они искали вдвоем, разбившись по парам, Аанга… Боги. Как же грубо и неблагодарно он поступил, отказав ей в помощи тогда, когда оказал поддержку всем остальным, хотя Тоф не просила его учить, искать, мстить, охотиться или освобождать кого-то. Девочка просто нуждалась в том, чтобы ее выслушали… Какой же он дурак! Та, кто первой приняла его в ряды команды «Аватар» несмотря на раненые ноги. Аанг и Катара предлагали ему дружбу, там, в крепости Похай и катакомбах Ба Синг Се, но после предательства именно Тоф была той единственной, кто дал ему шанс. Маленькая слепая девочка, прямо смотревшая в лицо опасности, смеявшаяся в лицо опасности, указывающая пальцем во врага. Маленькая слепая девочка, бросавшая вызов судьбе, всем тяготам и невзгодам, дразнившая противников вдвое-втрое крупнее ее самой. Маленькая слепая девочка. Всевидящий зреющий истину слепец. Ее родители живы, но их как будто бы нет. Их дочь — солдат, героиня войны, отважный боец и опытный воин, покоритель металла, первый маг металла, искусный маг земли для всего мира, для всех четырех наций, но только не для них. Них, чье бьющееся сердце глухо, а зрячие глаза — слепы. Не уйти же ей в пещеры к кротовым барсукам? Дом не должен становиться тюрьмой, а дети — узниками, плененными родными родителями. Гости в собственном доме, никому не нужные, играющие чью-то роль. Взращенные ненавистью к себе. Зуко неловко придвинулся. — У дяди в Ба Синг Се есть своя чайная. Я знаю, ты не любишь столицу из-за верениц воздвигнутых стен, простирающихся сквозь все царство… — Они как прутья: давят, душат… Это несвобода, а не безопасность, — Тоф не вынимала голову из кольца рук. Стены, очерчивающие границы — пульсирующие сосуды, пронизывающие весь организм. — Но мой дядя — друг тебе, а его двери всегда открыты друзьям, — принц тепло улыбнулся. Добродушно, почти как Айро. — Он будет рад увидеть тебя в стенах, — на секунду запнулся, — своей чайной. Предвосхищая вопрос, юноша поднял руку запротестовавшей было Бейфонг. — Я не прошу тебя разносить заказы посетителям, но прошу рассмотреть предложение. Поживи у дяди, хотя бы временно. Он будет рад, — секундная заминка. — Мы будем рады. Зуко говорил и смотрел на Тоф, источая тепло всем своим телом и грея незримыми объятиями, даруя покой и безмятежность. Да, их тропы — как нити, их судьбы тесно сплелись, переплелись в единый клубок и скоро дороги разойдутся вновь, каждый пойдет своим путем, предназначенным судьбой. Но Тоф он не отдаст одиночеству. Даже жертвуя обществом единственного кровного человека, расположения которого он добивался. Потому что знал, каково это — быть отринутым всеми. Уродом в семье, изгоем для общества самых близких людей. Разочарованием чужих ожиданий, стремлений, амбиций и надежд. Бейфонг слабо кивнула, приподняв лицо и опершись подбородком о руки. — Разве ты не собирался перевезти дядю и его заведение к себе, как только все уладишь? — Собирался, но… это может подождать, — Зуко не отводил глаз от задумчивого взгляда Тоф, пытаясь уловить хоть малейшую эмоцию на безэмоциональном лице. — Только если гражданка царства Земли не захочет переехать. И снова улыбка: на этот раз тронувшая губы беглянки. Зуко был единственным, кто пригласил ее к себе. — Я хотел наделить его полномочиями первого советника при королевском дворе. Дядя поедет, если я попрошу, но я знаю, как дорого ему его собственное детище. Он будет сильно скучать, — Зуко смотрел на речную, торопливо, суетливо струящуюся, водную гладь, смывающую все печали, тяжелые мысли и душевные раны прочь, стоит вступить в ее воды. — Ты ошибаешься, — маг земли взяла в ладонь камень и силой мысли придала ему форму молодого человека в национальном костюме народа огня. — Ты — его детище, по которому он будет тосковать. Закусочную можно открыть всегда и везде, но ты у него единственный, а потому — особенный. Он помолчал, собираясь с мыслями. Добрые слова грели не хуже огня. — Поэтому твое присутствие скрасит его дни вдали от земель народа огня, пока я буду занят делами государственной важности, — нашелся юноша. Фигурка рассыпалась. — Это всё здорово, Зуко, правда. Я ценю твое предложение, но… не могу принять: я же умру со скуки, — Тоф грустно улыбнулась. Под скукой девочка имела в виду бесполезность своего пребывания. Обремененность. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — Зуко неожиданно для самого себя заговорщически подмигнул, хотя этот жест остался никем незамеченным. — Но, по крайней мере, у тебя будет крыша над головой. Для друга у дяди всегда найдется лишняя открытая вакансия, например… в охране? — на этих словах Бейфонг повернула голову к Зуко. — Но чайная лавка не трактир, Зуко. Какие там могут возникнуть проблемы с местным контингентом? — девочка взмахнула и развела руками. — Я, — начал вкрадчиво принц, не отнимая взгляда от лица друга, — хочу, чтобы у моего единственного родственника был кто-то за спиной, следующий тенью. Человек надежный и верный. И главное — свой. Тоф молчала, размышляя над темой разговора. — Ему недавно предложили участок земли для расширения, он хочет отказаться… — Зуко искоса посмотрел на мага металла и приподнялся. — А что, если тебе основать на этом месте свою школу для всех желающих, начинающих магов земли? Аанг говорил, что из тебя выйдет прекрасный учитель. «Шифу Тоф» Зуко не мог наблюдать тренировки Аанга под началом Тоф, но верно представлял, что значат испытания магией земли, когда твой куратор — сама Тоф Бейфонг. Беглянка расцепила руки, вытянула ноги и повернулась корпусом в сторону собеседника. — А мне начинает нравиться эта идея! — принц готов был поклясться, что блеск вспыхнувшей искры в, казалось, погасших глазах ему не мерещился. Это был интерес. — Договорились? — Тоф чувствовала, что перед лицом маячила протянутая ладонь, от которой исходило тепло. Рука помощи. — Договорились, — искренняя улыбка озарила девичье лицо. Бандит скрепила договор крепким рукопожатием. «Обещаешь?» «Обещаю». — Ты так говоришь обо мне, словно я бездомная сирота, хотя фактически у меня есть дом, есть семья, родители… Но я как бесправная кукла у себя в Гаолине. Дрожь в голосе и в конечностях. Девочка с досадой стукнула носком ноги о носок. Ладонь, державшая ладонь друга, мягко потянула вверх, и Тоф последовала за мановением чужой руки. Ей внезапно начинало нравиться быть… слабой, хрупкой, ведомой? Перед близкими людьми, кто не обернет слабость против нее как повод для издевок, а воспримет это за доверие. Быть магом земли не значит иметь каменное сердце. — К слову, — Тоф подняла голову. — Почему ты пришел сюда? — Ребята пожелали посоветоваться с дядей по ряду вопросов. Наверное, поэтому они не заметили твое отсутствие? — Зуко вдруг понял, что не знает причины нахождения слепого бандита здесь. Невинный вопрос, заставший врасплох. — Они предложили набрать мешок глины для целебных практик Катары, в страхе за то, что я невольно подслушаю разговор и узнаю их маленькие секреты, — фыркнула Тоф, прикрывая веки. Она топнула ножкой. — О последнем, конечно, догадалась я сама. Зуко нахмурил бровь и вспыхнул. В груди разгорался пожар гнева за жестокую несправедливость. — Но я не злюсь, — пожала плечами и мотнула головой Бейфонг, нащупывая чужой учащенный пульс в выступившей на коже вене. — Если им так спокойно… пускай. Зуко недолго смотрел в невидящий взгляд серых глаз, а затем с шумом выдохнул дым, начавшее было полыхать на пальцах пламя. Сокка любил подначивать, играя на его пылкости в ожидании очередного взрыва негативных эмоций, за что получал по заслугам, бегая кругами с горящим задом и крича во все горло сестре, чтобы потушила поджог частной собственности. Не дразни мышеволка — и не будешь укушен. — Хорошо, — кивнул юноша, остывая и отпуская затуманивающую разум ярость, словно бы пальцем гася огонек у спички. Работа над собой, над самоконтролем и самодисциплиной, давала плоды. — Мне скорее обидно за то, что мне не позволили тренироваться с чудаковатым царем Буми, — не скрывая обиду, разрешая вести себя, будто слепую, поднималась на холм Тоф. — Тогда как Катара минутами ранее плескалась с мастером Пакку. — Мы вынуждены скрываться и прятаться, а бой, пусть и тренировочный, магов земли — это всегда… ммм, шумно? Утешать словом и делом как обдавать теплом — дыханием ли, касанием ли. — Я знаю, но… все равно обидно, — отпечаток печали в голосе и во взгляде. Зуко лишь молча сжал маленькую, вложенную в ладони, чужую ладонь. Когда они пришли, солнце садилось за горизонт. Алел закат, сгущались тучи. И нечем было рассеять и разогнать сулящую беды тьму, предвестника и пророка гибели. — Что? — вырвалось из груди, когда Зуко увидел только увеличившуюся шеренгу к палатке его дяди. К очереди присоединились отвоевавший деревню Хару, прикованный к инвалидному креслу, но имеющий крылья Тео… Был бы жив Джет, стоял бы он здесь? «Нет. Никогда. Ни за что». Только не преклонившим колени пред завоевателями. Зуко сам не знал, почему его мысли временами возвращались к борцу за свободу, главарю народного сопротивления и партизанского отряда, дорожному разбойнику, жившему в лесах на деревьях, с неизменной ухмылкой на лице, зажатой соломинкой в зубах и верными шуангоу за спиной. Он говорил, что маги огня пропитаны гарью, измазаны в золе и повинны в грехах, оставляя след из сожженных лесов, обгоревших домов и обугленных трупов: горстки пепла, когда-то бывшей людьми. Перед сном все собрались в палатке Айро. Катара сидела рядом с Пакку, Аанг по обе стороны от Буми и Джонг-Джонга, Сокка — около мастера меча Пиандао. Виновник торжества, Айро, как глава ордена, выступил с длинной речью о том, что их ждет. На моменте о потерях, о том, что каждый понес личную утрату, Зуко и Катара случайно встретились взглядами. Мама. Кая и Урса. Аанг вспоминал наставников-гуру, монахов и ребятишек из храма воздуха, но любовь к Катаре оттесняла боль о соплеменниках, в частности о Гиацо, а дружба с Зуко, которую он ощущал с давних пор, со знаменательной встречи с Синей Маской в период заточения в крепости, напоминала ему о Кузоне, которого он пережил. Суюки положила руку на плечо Сокки, зная о его разлуке с Юи, первой любовью. Катара многими здесь воспринималась как мать, любящая всех своих непослушных детей. Зуко смотрел и видел, как обрел новую семью, новый дом, свое место в жизни. Сердце воина заполнялось отеческой любовью. Он постиг дружбу и, сам того еще не осознавая, начинал постигать зарождающуюся любовь. Две ладони сжались в объятии.