화성 / Mars

- Я могу закурить? – спрашивает парень, еще не достав пачку из кармана. Он бы и не закурил вовсе, чтобы ты этим зловоньем не дышала, но хотелось разбавить молчание, давящее словно камнем на грудь, хотя бы вредным дымом. Хотя бы им. - Как хочешь, - отвечаешь ты вместо первого пришедшего в голову «удивлена, что ты куришь». И собственный голос, дошедший до слуха с запозданием, еле признаешь. Холодный настолько, что тошно, а ведь ты не держала зла на него. По крайней мере тебе удавалось обманывать себя ровно до сегодняшнего дня.       Не веря, что Сонхва закурит, ты поворачиваешься к нему и наблюдаешь, как достает пачку, как щелкает зажигалкой, затягивается, что аж слышно треск запаленного табака. Это точно тот Пак Сонхва, которого ты знала, казалось, лучше всех, с которым дружила, которого… У тебя складывается ощущение, что он пытается длинным ядовитым вдохом заставить себя молчать. Возможно, ты и права. А еще преследует мысль, что ты не услышишь и половины того, что его гложет.       Когда ты отворачиваешься, он выдыхает, опуская голову, смотря на потемневшие шнурки изрядно поношенных кед. Пылились под кроватью столько месяцев, ровно, как и воспоминания о беззаботных школьных днях в старшей школе. Достал, обул и будто сами привели туда, куда тянуло сердце. - Собственно, почему я оказался у твоего дома, - кое-как слепив мысли, начал Хва, снова затянувшись, практически до кашля. - Я готова слушать, - ты дышишь, однако запаха табака не чувствуешь вовсе, спроси тебя какое время года на дворе, какое число и время ты не сориентируешься. Дезориентир прямо перед тобой. Такой родной-неродной человек. - Хотел тебя увидеть на самом деле и хотел сказать прости, - парень коротко улыбается, бегло взглянув на тебя, а затем снова прячет глаза в потрескавшемся асфальте. Ты смотришь на него, теперь сквозь пелену рассеивающегося дыма вместе с горькими остатками обиды. По правде и слов извинения не нужно, достаточно того, что просто появился. Это о многом говорит. Если предположить, что люди не меняются, а если и меняются, то год для этого слишком незначительный срок, можно сделать вывод, что Сонхва хоть отчасти остался прежним, а прежний Сонхва никогда и ничего не делал просто так. Только от искреннего желания. Наверно, поэтому тебе было так сложно принять сложившуюся ситуацию.       Вы поссорились перед самым твоим отъездом на учебу в другой город. При этом ты не просто поступила, а перевелась в другой университет после двух лет обучения, поняв, что выбрала не то направление. Возможно, ты чересчур долго искала нужное, но главное, что глаза открылись и осознание шанса что-то поменять настигло не слишком поздно. Сонхва ты поставила перед фактом: и сглазить не хотела, и на самом деле побаивалась его реакции. Не то, чтобы вы всю старшую школу мечтали поступить в один ВУЗ и учиться вместе и дальше, но вы были достаточно близки, чтобы ты переживала, как он отнесется к твоему переезду. И друг воспринял твое решение отрицательно, прямо в штыки. Он посчитал его крайне неразумным. Еще более странно повел себя, узнав, что в новом городе тебя есть кому встретить - там жил парень, с которым ты тесно переписывалась полгода, по факту можно сказать, что ты состояла в отношениях на расстоянии. Готовящаяся к худшему, ты все равно удивилась, ты впервые за годы дружбы видела Сонхва таким злым. И тебя поглотила обида, ведь именно он всегда твердил, чтобы ты делала так, как хочется именно тебе, а не другим. И не смогла промолчать и высказала ему все накопившиеся за годы дружбы дурацкие обиды. Слишком долго ты умалчивала о многом, привыкшая глотать эмоции, чтобы избежать острых углов. Оба гордые вы не помирились даже в день твоего отъезда.       Обида обидой, а ты писала ему первая, не в силах вынести молчание. Поначалу отправленные сообщения получали лишь ледяные ответы, последующие и вовсе остались непрочитанными, никому ненужными, словно старые вещи, копящиеся месяц за месяцем на балконе. Ты впервые смогла навестить родителей через полгода, и тогда еще теплилась надежда, что Сонхва отреагирует на твое сообщение о приезде. Как теплилась, так и погасла. Только от общих знакомых доходили слухи, дававшие хоть небольшую ясность о том, как у него дела. Сонхва устроился на подработку и вскоре его отчислили за непосещаемость. Твои родители, часто встречавшие семью Пак, предполагали, что и в семье неполадки начались, но конкретного ничего не знали. Ты вопреки всему переживала, но и не писала больше, даже диалог в katalk удалила, чтобы висящие сообщения не расстраивали еще сильнее. Ты не могла поверить, что человек, мысли о котором поднимали тебя каждое утро с кровати, так легко возвел вторую великую китайскую между вами. Как бы ни старалась, ты возвращалась к вопросу «думает он хоть иногда обо мне?». С постоянной тоской по нему и беспокойством ты жила, как обычная студентка, познавая все трудности самостоятельной жизни. Только комок в груди, похожий на встроенный Тамагочи, постоянно требовал ответов на непрочитанные вопросы и неозвученные догадки. И вот, впервые увидев его за это время так близко, впервые услышав его голос, ты не хотела слышать причин, ты просто хотела узнать, что у него все хорошо. - Когда-то я сильно переживал, что однажды мы перестанем быть друзьями, но поспособствовал этому сам, пропал, хотя никуда и не уезжал, - пропасть на месте даже проще, чем исчезнуть, сбежав за километры. Он тушит сигарету о край лавочки и выбрасывает окурок в урну. Теперь вдыхая вместо никотина прохладный вечерний воздух, Сонхва поворачивается к тебе, натыкаясь на задумчивый профиль. Подсознание само дорисовывает обстановку, включая свет от постоянно жужжащих ламп в лекционных, доску с какой-то клинописью и твои хмурые брови, когда ты силилась понять о чем речь и в итоге безнадежно падала, утыкаясь лицом в руки. Даже в такие моменты злости на саму себя ты выглядела до безумия очаровательно. И честно говоря, не изменилась – всего одним взглядом смело нащупываешь струны души и играешь на них.       Он задумался всего на несколько секунд, но как-то глубоко и чуть дернулся, стоило тебе заговорить: - Когда-то я всю школу мечтала о розовом цвете волос и покрасилась, как только сдала все экзамены, но в итоге оказалось, что он мне ужасно не идет, а ты... - А я...       Ты резко поворачиваешь голову влево и встречаешься с ним глазами. И пусть из-за отросших волнистых волос его глаза не видны практически и не особо светло, тебя градом пробивает от одновременной радости и грусти, которые плещутся в его взгляде. Снаружи это другой Сонхва, но внутри ведь остался прежний, искренний и уютный, забавный и временами меланхоличный. - Покрасился в красный, чтобы тебя поддержать. Невозможно забыть выражение твоего лица, когда ты увидела меня. - Ты прыгал здесь, прямо под окнами и махал мне, как сумасшедший, - впервые за разговор ты улыбаешься. Тело охватывает легкость, потому что родной-неродной человек тоже улыбается, а через секунду заливается смехом. Кажется, сейчас твоя душа расцветает, как вишня по весне. По щелчку вспоминается Хэллоуин, образ Джокера и Харли Квинн, удивленные взгляды родителей и еще более удивленные взгляды одногруппников. Тогда Хва во второй раз покрасился в красный, а ты решилась на двухцветное окрашивание. Обычно тихие и находящиеся будто в своем мирке, вы сумели удивить всех и только чудо знает, как вас не сгребли в кутузку по дороге домой. - Классный был день, несмотря на ужасную погоду, - говорит он, на секунду вперед озвучивая твои же мысли. Хва всегда стопроцентно знал, когда ты улыбаешься искренне, а когда вынужденно, когда говоришь правду, а когда врешь, когда счастлива, а когда пытаешься сделать вид, что все хорошо. Всегда поддерживающий тебя, вселяющий надежду в успех, он повел себя, как эгоист, мысль о том, чего он так боялся несколько лет сбылась. Твой поступок казался ему нелогичным, глупым, слишком не обдуманным. Точнее, таким он хотел его видеть, чтобы переубедить. Времени на переварить и принять совсем не оставалось, а потом ты добила новостью про парня. Знающий многое, что и лучшие друзья знать не должны, он умудрился упустить момент, когда ты поменяла приоритеты и в центре твоей жизни оказался кто-то другой. Сонхва не смог смириться с тем, что проиграл игру, которую так и не решился начать. Ты не дарила ему шоколад на белый день, как другие девчонки, не писала записки, считая это глупостью, иногда только правдиво шутила про чувства и тут же заминала тему. Он мог лишь догадываться о реальности твоих чувств, но считал, что обманывает сам себя. Самому невозможно поверить, что выстроил стену между собой и человеком, с мыслями о котором засыпал каждый день. Сейчас он выглядит жалко и чувствует себя так же, до конца не понимая, где нашел смелость прийти к тебе. Разве после столь долгого молчания он может рассчитывать на прощение? - Знаешь Хва…я прощаю, - говоришь ты с легкой улыбкой. - Мне правда было больно, но я прощаю. - Спасибо, - облегчение нахлынувшее от твоих слов не передать словами. Окрыленность такая, что можно до луны долететь и обратно. – Помиримся как раньше? - Чего? На мизинцах? – заливаясь смехом, ты постепенно осознаешь, что Хва не шутит. Даже в глазах его искорки появились. Не заразиться и не пойти на поводу невозможно. Ты определенно скучала по этому. – Только у меня одно условие. - Какое? - Брось курить. - Может мне еще и тату свести? – ожидаемый эффект получен мгновенно. Шокированная, ты с лавочки вскочила, уставившись на него во все глаза. Сонхва и не пытался скрыть улыбку, поднялся и протянул руку для обещания, одновременно показывая надпись на внутренней стороне мизинца. - Хвасон*? Марс? – именно так ты называла его в шутку, когда он ходил с огненной шевелюрой. Он всегда был твоей личной планетой, твоим личным Марсом, на который ты могла сбежать ото всех. - Так что, мир?       Позднее ты расскажешь, что парень по переписке оказался достойным и благородным лишь на словах, что крупные города никого не встречают с распростертыми объятиями, что очень часто по ночам тебя накрывала невыносимая грусть и хотелось просто услышать его дыхание, чтобы стало чуточку легче. Что порой ты дико жалела о том, что сложилось все именно так.       Позднее и он расскажет, что устроился на подработку из-за больших долгов в семье, что брак родителей едва-едва держится по той же причине, что навалилось все и сразу и не хватало сил расправить плечи, потому что главная поддержка уехала, что боль и тоску по тебе не затушить очередной затяжкой. И еще обязательно даст честные ответы на твои вопросы, которые поздно, но все же прочел.       Однако это все потом, пока важны сильные примирительные объятия, пробирающие до души сквозь кожаную куртку, осознание драгоценности момента, наступившего так внезапно и его слова: - Не хочу больше скучать по тебе.