Август это ты

Таканори отложил в сторону остро заточенный карандаш и довольно потянулся. Бегло осмотрев несколько набросков на бумаге, он кивнул самому себе и, подперев голову руками, перевел взгляд на окно: на улице уже было темно. До заката солнца оставалось еще часа два, но небо затянули тяжелые серые тучи – наверное, мощная гроза планировала подпортить жителям столицы последнюю ночь августа. Таканори спокойно разглядывал мрачное небо и опустевшие улицы, радуясь, что жара, от которой он мучился почти все лето, наконец начала отступать – прогноз погоды давал надежду на целую неделю дождей и прохлады. Он просто обожал подобную погоду: обожал настолько, что был готов весь вечер просидеть перед окном, наблюдая, как мощные потоки дождя ломятся в стекло и с театральной манерностью скатываются вниз. Из приятных размышлений Таканори вывел звонок мобильного. Нехотя он поднялся, на ходу вспоминая, куда же закинул телефон – в квартире было темно, но свет мужчина не включал из принципа: что солнце, что электрические лампы всегда портят настроение. Телефон обнаружился среди подушек на диване. – Эй, мы сегодня собираемся старой компашкой в одном баре в центре, пригоняй! – размеренную тишину утонувшей в темноте квартиры вмиг разрушил бодрый голос Рейты. – Такое случается раз в тысячелетие! – Как жаль, – Таканори попытался изобразить искренне расстройство, но даже забыл уточнить подробности встречи. – Я бы очень хотел, но я уже иду на день рождения к… одному знакомому. – Таканори, – Рейта использовал его полное имя крайне редко. – Ну нельзя же все время сидеть дома и вообще никуда не ходить! Ты этим летом вообще хоть где-то был? – Да-да, ты абсолютно прав, – Руки был готов согласиться с чем угодно, только бы скорее сбросить вызов и снова насладиться тишиной. – В следующий раз я обязательно пойду с вами. – Точно не пойдешь? – Извини, никак не могу. Передавай всем привет, хорошего вечера! Даже не дождавшись ответа, Таканори поспешно сбросил вызов и снова закинул телефон на диван, предварительно переведя его в беззвучный режим: последний день августа – слишком ценный подарок судьбы, чтобы растрачивать его на бессмысленные встречи. Таканори задумчиво опустился на диван и включил телевизор, отключив звук и здесь – просто в квартире стало совсем темно, а синий электрический свет от экрана был единственным светом, который не раздражал Таканори. Какое-то время мужчина неподвижно просидел в полной тишине, как бы наслаждаясь каждой уходящей секундой, как если бы время вдруг стало физически ощутимым – как любимая подушка, гладкая поверхность телефона или остро заточенный карандаш. Из этого умиротворенного состояния Таканори вывел резкий стук в дверь: на этот раз он встал с большим воодушевлением, чем когда услышал звонок телефона. – Ты долго, – недовольно заметил Руки, впуская гостя в квартиру. – Я думал, ты приедешь часа на два раньше. – Я бы и приехал, если бы ты не использовал меня как курьера, – Йо-ка ловко отбил выпад и, стянув промокшую кожаную куртку, протянул Таканори пакет. – Пицца с грушей и горгонзоллой, еще теплая. На тонком диетическом тесте из цельнозерновой муки. С пониженной калорийностью. Ничего не пропустил? Таканори ничего не ответил, но даже в темноте было заметно, что уголки его губ приподнялись вверх. Взяв коробку с пиццей, он вернулся в гостиную, совмещенную с кухней, и Йо-ка, не дожидаясь приглашения, прошел за ним – уже в комнате, как только Таканори поставил пиццу на барную стойку, заменявшую ему стол, вокалист Diaura ловко обхватил его за талию сзади и развернул к себе. Насмешливо приподняв бровь, Йо-ка наклонился к Руки, почти касаясь его носа, и с наигранной томностью прошептал: – Даже не скажешь спасибо? – Вот еще, – Таканори хмыкнул и, отпихнув мужчину в сторону, все-таки быстро коснулся его губ, после чего продолжил открывать коробку с пиццей. – Мы в реальной жизни, а не в дораме, и я чертовски голодный. Конечно, Таканори не стал признаваться, что задержаться у губ Йо-ки всего на несколько секунд ему удалось с большим трудом – вокалист Diaura пах дождем, его привычным, чуть резким парфюмом и уходящим августом: чарующее сочетание. Пока Руки открывал пиццу и доставал бокалы, Йо-ка успел поиграть с выбежавшим на шум Короном, пощелкать каналы на телевизоре с выключенным звуком, рассмотреть оставленные Таканори тетрадные листы с набросками одежды и словами, на первый взгляд никак не связанными друг с другом. Обернувшись, Йо-ка проследил взглядом за хозяином квартиры – стоя перед полкой с вином, Таканори задумчиво хмурился и прятал руки в рукава объемной толстовки. Йо-ка заметил за ним эту особенность уже давно – Таканори всегда выбирал вещи на несколько размеров больше, носил тяжелые ботинки, водил машину, на фоне которой его почти не было видно: иногда вокалисту Diaura казалось, что Руки действительно пытается спрятаться за всеми этими вещами. – Что мы сегодня пьем? – Йо-ке совсем не хотелось думать об этом всем, поэтому он спросил первое, что пришло в голову. – К пицце с горгонзоллой обязательно должно быть белое вино, все остальное будет полной катастрофой, – Таканори рассеянно повертел несколько бутылок. – Немецкий рислинг или новозеландский совиньон? – Рислинг, – Йо-ка, не задумываясь, ответил наугад. – А почему не красное? Вытащив нужную бутылку, Таканори опустил ее рядом с двумя бокалами и посмотрел на вокалиста Diaura как на смертельно больного человека – с долей снисходительности и усталости. – Красно вино? С пиццей груша-горгонзолла? Кажется, отсутствие вкуса не лечится… Йо-ка хмыкнул, но спорить не стал. Вот она, еще одна особенность Таканори – разбуди его посреди ночи, и он обязательно ответит, какое вино нужно выбрать к пасте, а какое к стейку тунца, какие ботинки нужно носить, чтобы быть в тренде, и какой парфюм сейчас считается пиком хорошего вкуса. А еще Таканори всегда имел целый список фильмов, которые можно посмотреть, пару-тройку книг на прочтение и целую кучу планов на будущее – оторви его от любого дела, и он обязательно ответит, чем собирается заниматься в середине следующего месяца. Йо-ка очень любил подшучивать над этой его особенностью, но скорее из зависти: сам он уже очень давно не чувствовал интереса ни к чему, кроме этого странного человека. – Кстати сегодня звонил Акира, – как бы между делом заметил Таканори, заполняя бокалы до самых краев. – Звал на какую-то тусовку. Я сказал, что иду на день рождения. – А разве по правилам этикета вино нужно наливать не на три глотка? – Йо-ка задумчиво склонил голову набок и чуть прищурился. – Почему не пошел с Акирой? Он уже давно пытается тебя куда-то вытащить. Неужели так дорожишь вечером со мной? – Считай, что ты заказал тройную порцию, – Таканори опустил полные бокалы на столик перед диваном, где уже стояла пицца. – И не льсти себе, между тусовкой Акиры и чем угодно дома, я выберу что угодно дома. И вообще, не слишком много вопросов? – Прости, – вокалист Diaura примирительно поднял вверх узкие бледные ладони и, дождавшись, когда Таканори опустится на диван рядом с ним, притянул его к себе. – Что будем смотреть? Таканори попытался отпихнуть Йо-ку, но скорее для вида, чтобы тот действительно не стал думать о себе слишком много – на самом деле Руки даже слишком нравилось лежать на его груди, спрятанной за теплым серым свитером. В таком положении запах Йо-ки ощущался особенно сильно, а сам Йо-ка обнимал его своими холодными руками – вместе с полумраком, разбавленным только синеватым светом телевизора, и догорающим августом за окном получалось потрясающее сочетание. Таканори настолько утонул в этом моменте, что забыл об адресованном ему вопросе, и вернулся в реальность, только когда ледяные пальцы Йо-ки скользнули по его шее. – Убери руки, ты холодный, – Таканори вздрогнул, но из чужих объятий не вынырнул. – Можем посмотреть какое-нибудь аниме или Американскую Историю Ужасов… Я бы пересмотрел старые сезоны. – Что? – Йо-ка послушно убрал пальцы, но только затем, чтобы они скользнули под объемную толстовку хозяина квартиры и замерли на его талии. – Повтори, я не расслышал. – Аниме или Американская История Ужасов, – рассеянно повторил Руки. – Как ты мог не расслышать, я же говорю почти тебе в ухо? – Извини, просто слишком люблю твой американский акцент. Повторишь «Американская История Ужасов» еще раз? – Да иди ты. Йо-ка рассмеялся, и Таканори тоже не сумел сдержать улыбки – а вот в этом уже была особенность Йо-ки: стоило кончикам его губ дрогнуть, и Руки был готов простить ему все что угодно. Он слишком привык видеть на красивом лице вокалиста Diaura безразличие, рассеянность, раздражение, иногда грусть – что угодно, но не улыбку. Именно поэтому в те редкие моменты, когда Йо-ка улыбался или, что случалось совсем исключительно, смеялся, Таканори тоже не мог сдержать это мимолетное движение губ. Пока Йо-ка задумчиво пробовал вино, хозяин квартиры подключил телефон к телевизору и за пару минут нашел нужный сезон. Настроив громкость, Таканори тут же вернулся на диван и уже сам лег прямо на Йо-ку, устраиваясь на его свитере, как на подушке: так вокалисту Diaura было неудобно ни пить, ни есть, но он промолчал – только негромко хмыкнул. Лежа на диване, оба мужчины лениво наблюдали за происходящим на экране, изредка перекидываясь комментариями – даже Корон не удержался и устроился у них в ногах, с любопытством глядя в плоский телевизор. Когда вино закончилось, Таканори нехотя поднялся и достал с полки вторую бутылку, задумчиво глядя в сторону окна – там по стеклу уже стекали капли дождя: утром должно быть очень сыро. Вернувшись на диван, Таканори поставил два полных бокала на стол и снова лег прямо на Йо-ку, прикрыв глаза: это даже близко не было опьянением, это была тоска по уходящему августу. Таканори не хотел видеть, как небо становится все чернее, ведь это значит, что последняя августовская ночь стремительно утекает через его замерзшие пальцы. Эта любовь к августу ничем не объяснялась, у нее не было логических причин – просто август был самым понятным месяцем, в августе всегда решались все вопросы, все вставало на свои места. Не удержавшись, Таканори все-таки открыл глаза. Видимо, уже на самом деле было поздно, потому что Йо-ка тоже задремал, так и продолжая держать его за талию – удивительно, но даже под толстовкой хозяина квартиры холодные руки вокалиста Diaura не согрелись. Таканори перевел взгляд на окно: сейчас было уже не понятно, где заканчивалась темнота гостиной и начиналось ночное небо – Руки очень хотелось, чтобы август поделился с ним хоть каплей мужества, чтобы он сумел разглядеть звезды и в остальные одиннадцать месяцев. Он мечтал о том, чтобы эта ночь не заканчивалась никогда, чтобы он сумел как-нибудь слиться с ней в одно целое и навсегда застыть в этой тишине, ведь в ней было сокрыто больше, чем в любых звуках какого-нибудь марта или декабря. – Думаешь про август? Таканори вздрогнул, услышав прямо над ухом чуть хриплый голос Йо-ки – кажется, в отличие от него вокалист Diaura все же был немного пьян и все это время не спал, я просто наблюдал за ним из-под полуопущенных век. Вспомнив о его вопросе, Таканори едва заметно кивнул: он знал, что Йо-ке ничего не нужно объяснять, они делили к августу одну любовь на двоих – своим тяжелым вздохом вокалист Diaura это только подтвердил. – Хочу, чтобы август любил меня безумно, – шепотом произнес Таканори, снова прижимаясь лбом к груди Йо-ки. – Я боюсь отпускать его. Боюсь, что не справлюсь без него. – Не бойся, – вокалист Diaura погладил Руки по спине, как маленького ребенка. – Он от тебя никуда не уйдет. Неважно, какой сейчас месяц или время года, просто помни, что август это ты, и все. – Что? Таканори приподнялся на локтях так резко, что дремавший на другом конце дивана Корон вздрогнул и сонно повертел головой. Нависнув на Йо-кой, Руки непонимающе смотрел в его спокойные, холодные глаза и никак не мог понять, что он только что услышал – со стороны телевизора на лицо вокалиста Diaura падали синеватые блики, превращая его в снежного короля: так Таканори называл Йо-ку в своей голове. Звуки сериала улетели куда-то на задний план, зато шум дождя за окном Руки неожиданно услышал слишком хорошо: как будто лило прямо у него в сознании. – Подумай сам, – Йо-ка мягко протянул его к себе, вынуждая Таканори снова лечь на него и закрыть глаза. – Ты уникальный, не похожий ни на кого другого, ты сам по себе, ты особенный, ты вдохновляющий. И тебе не нужно грустить, из-за того что август заканчивается, он заканчивается только в календаре, но в мире тебя всегда будет август, бесконечный август. Наверное, потому и я так стараюсь оказаться в твоем мире. – В моем мире всегда август, – сонно повторил Таканори, после чего на его губах в который раз за вечер появилась улыбка. – Йо-ка, ты слишком быстро пьянеешь, с тобой нельзя доставать вторую бутылку. Отшутившись, Руки вдруг понял, что мутная тревога в его голове сменилась поразительным спокойствием – он уже не боялся того, что последняя августовская ночь ускользает от него с такой скоростью. Прямо сейчас он засыпал на груди Йо-ки, в квартире было темно и тихо, и точно также он сможет делать завтра, послезавтра и еще целых одиннадцать месяцев после, пока настоящий август снова не заглянет в эту комнату – они будут его с нетерпением ждать. А все это время Таканори будет хранить август внутри себя, он будет бережно охранять это ощущение, не позволит ничему навредить этому хрупкому, потрясающему месяцу. Он обязательно найдет в себе силы дождаться следующего августа.