Границы

      Александр уже не раз успел пожалеть, что решил включить духовку в такую аномально жаркую погоду. Несмотря на работающий кондиционер, ярко заливаемая солнечным светом кухня и без того оставалась самой душной и нагретой комнатой в квартире, а теперь еще и вовсю работающая печь усугубляла ситуацию. Ничего ведь не предвещало к её использованию, но недавно приехавший на выходные Московский с самого утра изъявил отведать нежнейшего безе после какого-то крайне глупого и несмешного видео, а просто заказать доставку из магазина или же, на крайний случай, выйти в ближайшее кафе, категорически отказывался.       Саша сопротивлялся до последнего. Привел парочку разумных аргументов против, демонстративно обиделся и попытался предложить что-то иное, менее энергозатратное и не требующего включения духовой печи, но Москва оставался непреклонен. Целовал так ласково, крепко прижимая к себе сонного Александра, и обещая чуть ли не весь мир за тарелочку аппетитного и легкого десерта. Романов не мог слишком долго сопротивляться такому напору. Будь проклят этот Москва хотя бы за то, что знал все рычаги, на которые стоило надавить, чтобы заставить Александра потакать его желаниям.       Теперь, стоя на душной кухне и старательно задергивая шторы, чтобы не позволить солнечному свету пробиться в помещение, Романов терпеливо выставлял таймер на полтора часа, чтоб подать возлюбленному на блюдечке этот его утренний заказ. Лучше б они занялись чем-то более интересным, но еда – слабое место Александра, и он вполне мог отложить приятное времяпрепровождение ради того, чтоб все в доступном ему радиусе были сыты.       Внезапный короткий звук, извещающий о новом уведомлении на телефоне, выдернул Романова из задумчивости. Уже было решив, что Москва теперь будет общаться с ним по смс-кам прямо из душа, куда тот отправился несколькими минутами ранее, позорно изгнанный с кухни за попытки помешать процессу готовки, Сашенька закатил глаза. Право, этот неугомонный мог вполне быстро закончить все свои утренние водные ритуалы и сказать все лично, но, отличаясь нетерпеливостью, Московский вполне мог быть способен и на такую авантюру.       Уведомление, к слову, было не от Михаила. Это даже не было привычным сообщением в одном из мессенджеров, установленных на телефон Александра, а, как ни странно, пришло из всемирно известной сети Инстраграм. Саша невольно нахмурился, открывая приложение, где появлялся до позорного редко, публикуя лишь фотографии с каких-нибудь выставок или же не брезгуя выложить улицы собственного города, искренне гордясь его изящностью и необычностью.       Сообщение было отправлено с официального аккаунта Стамбула и содержало вложение, о котором, право, Александр никогда не мечтал. Лучше бы это был взломавший его бот с рекламой, а не то, на что Романов в недоумении уставился.       Член. Серьезно? Он прислал ему в личные сообщения свой член?       Александр сперва растерялся, тупо пялясь в экран и отчаянно пытаясь поверить собственным глазам. Не то чтобы он членов до этого не видел, помимо своего еще один он наблюдает, да и трогает на регулярной основе, но видя эту фотографию Романов невольно теряет дар речи и едва не роняет телефон, сдерживая порыв закрыть глаза ладонью и не видеть весь этот срам в своих личных сообщениях. Какой стыд.       Саша сперва порывается напечатать что-то крайне осуждающее, но слова, как назло, не находятся и спустя минуту, вынуждая только дольше смотреть на это безобразие. Вот что ему ответить на эту выходку? А главное, какой реакции от него ждет сам Стамбул, отправив ему подобное фото? Похвалы? Предложения уединиться? Сравнительный анализ с пенисом Москвы на тему, у кого больше и эстетичнее? Саша бы с радостью, да только боялся быть слишком предвзятым судьей на этом конкурсе. Все-таки, Романов находил достоинство Московского крайне эстетичным. - Чего застыл как вкопанный? – голос раздается совсем рядом, и Саша невольно вздрагивает, поднимая взгляд на весьма посвежевшего после душа Москву. Михаил задорно улыбался, не потрудившись даже надеть на себя футболку и разгуливая по его кухне в одних лишь хлопковых домашних штанах. Заинтересовавшись тем, на что так долго и растерянно смотрел Петербург, он приобнимает любовника за талию и заглядывает в телефон, который Александр сжимал в своих ладонях так, будто вот-вот собирался что-то напечатать.       Московский и сам сперва застыл, уставившись на фотографию, а после нахмурил светлые густые брови, вырывая гаджет из рук Александра. Романов даже не сопротивлялся, все еще пребывая крайнем изумлении и смущении. - Какого хуя творит этот турок? – практически рычит Московский, мгновенно удаляя всю пустующую переписку, состоявшую из одной лишь фотографии, дабы избавиться от подобной мерзости. В конце концов, отправлять части тела было исключительной прерогативой самого Москвы, но даже он не решался на подобные глупости. Ему же не пять лет, ей-богу. С этим же стоило разобраться, дабы предотвратить подобные инциденты впредь.       Поэтому Александр абсолютно не удивляется, когда уже поздним вечером, лежа на диване перед телевизором в объятиях Московского, он слышит о закрытии русско-турецких границ. Ему не жаль, совсем не жаль, даже в миноре под рояль, даже под грустную скрипку нет.