morte // bestia

тихие стоны тишину квартиры нарушали, от стен отскакивали лёгким эхом, шумные вздохи, шуршание простынь, и колыхающиеся под ночным ветерком шторы, сквозь которые проходил тусклый бледный свет ночного светила. луна сегодня была особенно прекрасна. под мягким светом на темных простынях раскинулся прекрасный юноша, чья кожа - фарфор, поблескивающий под покровительством ночной королевы. волосы его разметались по множеству подушек, синевой отдавали. он простынь в кулаке зажал, зубами вцепившись в воротник алой рубашки, пока ладонь его скользила по возбуждённой плоти. он изгибался, танцевал на постели от силы наслаждения, тонул в его глубинах, не замечая ничего вокруг. а темнота все сгущалась, костлявые руки тянула к красивому телу, поглотить хотела, вот только она ослушаться не смела. хозяин её в углу стоял, укрытый ёю, за массивным шкафом. он взгляд не мог отвести от юноши, любовался им, стоны через себя пропускал, зверя держа на крепком поводке, вырваться не давал. а зверь внутри кипел, выл, когтями цепи рвал, к сокровищу своему, источнику его пламени и силы, к тому, что зверь выбрал. хозяин медлит, спугнуть боится, бесшумно ступая по своим чертогам, свет королевы поглощая по пути. юноша совсем потонул, грудь его вздымалась часто-часто, стоны стали громче, протяжнее, он к краю был все ближе с каждым мгновением, однако произошедшее заставило его застыть, испуганным кроликом забиться под силой чужака. хозяин, такой же юноша, намного сильнее, он ласковым капканом запястье его накрыл, а жар тела его заставил огонь и в хрупком юноши возгореть, сметая предыдущий подчистую. тихий шепот, лёгкое дуновение ветерка, нежный поцелуй у мочки уха. он здесь. мысль эта крутилась в голове, красными буквами жгла перед глазами. он здесь. его зверь, его любовь, его погибель, что однажды под огнем своим его погребет. сухие, немного шершавые губы его накрывают, в поцелуй тягучий, неспешный, с привкусом лесных ягод, любимого блеска, горячий язык по дёснам пробегается, сплетается с его, мурашки по телу пуская. узкие ладони, чужие, по груди скользят, ворот сминая безбожно, сквозь усмешку признавая: рубашка-то его. они не произносят ни слова, чувства деля на двоих, от сердца к сердцу красной нитью завязаны, она тела их обматала, отдалиться не позволяла. а темнота отступала, понемногу, миллиметр за миллиметром, позволяя свету зайчиков отбрасывать на темные стены, в прозрачных пуговицах алой рубашки отражаясь. по комнате летают ткани, что тела их прикрывали совсем недавно, вещь за вещью, рубашки, брюки, белье. они кожей встречаются о кожу, оголёнными нервами с другими, стон сквозь поцелуй, и дрожь обоюдная. и вечность проходит пока пальцы ласкают юношу, ароматом роз пространство комнаты заполняя. они у самой кромки кружат, дрожь собирая на кончиках своих, пока юноша в глаза смотрит чужие. в них демоны у костра пляшут, пока адские гончие устроили догонялки. один, под стон и поскуливание, второй, и гибкий стан под ладонью его извивается, третий, с огненными всполохами перед глазами, с дичайшим наслаждением, по сверхчувтвительному телу. а после на смену пальцам приходит что-то большее, горячая плоть, подрагивающая под силой чувств. движения их неспешны, чувственны, пока свет тени отбрасывал, а те танцевали, шальные мысли хозяина чувствовали, огонь его поглощая. вот только зверь его ослушаться собирается, из клетки вылезти, но боль ему не даёт, железо решетки мешает. он скулит, о прощении молит, вот только хозяину не до него. юноша в руках существа в пояснице прогибается, очаровательные горошины выставляя на показ, но внимание чужака сосредоточено на другом. шея. юноша шею ему подставил, разрешение дал, и он им пользуется. клыками кожу рвя, совсем немного, зализывает, ластится лишь сильнее, пока внутри него пожар возгорается, счастье сердце оплетает плотными корнями, пока красная нить силу обретает, толще становится, как и связь их. они к краю подходят за руки держась, а там впереди бескрайняя ночь, с их покровительницей, да всполохами огня, красного-красного. они к ней ступают, и огонь лишь больше становится, по венам их тепло разносит за секунды, пока тела их потряхивает от силы наслаждения. они на подушки опускаются, пока луна любимца своего стережёт, позволяя теням тела их укрыть. юноша на груди его лежит, удары отсчитывает, пока они в унисон бьются. его зверь, его любовь, его погибель.