твоя гениальная киса будет рядом, чтобы помочь тебе

— и почему здесь? — полу-раздраженно полу-удивленно спрашивает кисаки. — что-то не нравится, любимый? — слащаво улыбается ему ханма. — да. — и что же? — мы в кабинете директора, блять. — ох, правда? — удивлённо вздыхает ханма. — а я и не заметил. — сложно не заметить. тут над нами портрет путина. — кивает кисаки в сторону фотографии президента на столе. — ааа, вот что тебя волнует, значит. — ханма подходит к кисаки вплотную ощущая его сбитое дыхание на своих губах. — владимир владимирович, извините, но вам придётся отвернуться. — с этими словами ханма разворачивает портрет в сторону окна, и теперь "устремленный в светлое будущее" взгляд президента смотрит в сторону помойки за окном школы, вокруг которой плясали первоклассники. ах, эти первоклассники странный народ. через пару минут у них начнётся учебный день, а они танцуют вокруг мусорки. танцуют, обычно, когда радуются. чему же тут радоваться? у них впереди одиннадцать лет ада и математики. ханма усмехается этой странной картине, ну а кисаки, не теряя времени зря, притягивает его к себе за шею. тэтта не любил разговоры во время поцелуев, но если ханма сейчас начнёт диалог в своей привычной полу-флиртующей манере, он не откажется от возможности переброситься с ним парой слов. — что такое, ки-и-иса? — с наглой улыбкой тянет ханма, сокращая между ними расстояние. — не зови меня "киса". — грубо отрезает кисаки. это смешно, что ещё за киса? долго придумывал? —какая я тебе киса? — какая? хм-м-м... — задумчиво прикладывает палец к губе ханма. — задиристая. язвительная. временами грубая, но от этого не менее милая, киса. кисаки хмыкает и отворачивается от ханмы, а тот, не тратя времени даром, прижимается своей грудью к его спине. — ну-ну, детка, не расстраивайся. не то я на линейке, которая уже... — парень демонстративно поглядывает на свои новые часы на руках. —... уже через десять минут, когда буду читать речь выпускника, тебя этим словом и назову. ханма выпускник, он уже большой мальчик и в этом году идёт в одиннадцатый класс. у него впереди егэ. а кисаки идёт в десятый, он ещё "совсем малыш", как выражается ханма. кисаки будто хочет что-то вставить, сказать, и даже специально разворачивается лицом к ханме, чтоб что-то ему съязвить, но увидев его грустную ухмылку, внезапно передумывает. — че мина такая кислая? — ах. — вздыхает будущий одиннадцатиклассник, прикладывая тыльную сторону ладони к своему лбу. — последний год рядом с моей любовью. а что дальше? нас разлучит расстояние? ах, об кого же теперь будет точить свои коготки моя своенравная киса?... в чьи же тапки она будет... ему не дают договорить, потому что если ханма продолжит свой бесконечный поток мыслей, то кисаки, завороженный его голосом, не сможет его больше прервать, и они впустую потратят время, отведённое им самой судьбой. да и ханма так старался, выпрашивая у завуча ключи от кабинета директора, чтобы устроить в нём "праздничную уборку от выпускника", его усилия не должны оставаться напрасными. и вот кисаки неожиданно прижимается к губам ханмы, заставляя второго удивлённо застонать в поцелуй. — де-е-етка... — облизывается ханма, отрываясь от раскрасневшегося парня и смотря ему прямо в глаза. — мой любимый клоун. ханма удивляет кисаки своим внезапным приливом нежности, но ещё больше десятиклассника удивляет то, что ханма в следующую секунду прижимает его к себе покрепче, наклонившись и положив свой подбородок на голову парня. ханму слегка трясёт. — кис? — м? — я так... переживаю... — трясущий голос вперемешку с шёпотом пугает кисаки до чёртиков. да что с его ханмой сегодня такое? — что с тобой сегодня? — спрашивает кисаки шёпотом, чтобы ханме не было некомфортно шептать одному. — прости. — после нескольких секунд молчания смеётся ханма, щуря глаза. но не от смеха, а потому, что он не хочет, чтоб его парень видел, что они красные от слез. — что-то я совсем раскис, хехе. — угу. старческое, наверное. — хмуро буркнул кисаки, кося на него взгляд. он всегда отшучивался по поводу возраста ханмы, мол тот старше, значит старик. и по этому, к слову, ханма тоже будет потом скучать. — ладно, пора идти. — как-то скомканно бормочет ханма, безразлично посмотрев на свои часы, даже не увидев, сколько там времени. кисаки, на всякий случай, смотрит на настенные часы в кабинете директора, и не ошибается: у них ещё целых две минуты. ханма всегда использует данное ему время до последнего. он куда-то торопится? ну точно, сегодня с ним что-то не так. только вот что именно? — эй, старик. — окликивает его кисаки, когда тот уже собирается коснуться ручки двери. — что такое? — разворачивается ханма. — да ничего... — приближается к нему кисаки, прижимая того к двери. — просто я, кажется, люблю тебя. вот и всё. пиздец. — что? — переспрашивает ханма, не веря своим ушам. что он только что сказал? слова любви от кисаки это что-то из разряда фантастики, поэтому скорее всего ему просто послышалось. этот чёрствый сухарь о существовании любви откуда хоть знает то? — я люблю тебя, говорю. д-дурень... — неуверенно добавляет кисаки, всё ещё прижимая парня к двери. вообще-то они встречаются. но всегда относились к этому проще, да и ханма как-то всё время думал, что это он первый скажет эти слова, а кисаки ответит, если вообще ответит. это же кисаки, ну. и вот сейчас, ханма стоит зажатый между небом и землёй, а точнее, между дверью и кисаки и не знает, что ему делать. что ему, блять, делать? — а... это... — мнётся будущий выпускник. — можешь не отвечать. мне вообще без разницы. — нихуя ему не без разницы. он дрожит, потому что боится, что ханма пошлёт его к чертям собачьим, хлопнет дверью, уйдёт на линейку, прочитает свою ебаную речь выпускника, а он, кисаки, так и останется стоять тут, в этом дурацком кабинете. наедине с самим собой и развёрнутым портретом президента. кисаки фыркает ему в лицо и хочет отвернуться, но его парень придерживая его за подбородок, нежно целует его губы. кисаки расслабленно выдыхает. слава, блять, богу, что ханма его не оттолкнул. иначе он бы просто... он бы... сделал бы что-то очень плохое, короче. парень с жаром прижимается ближе, и руки ханмы окутывают его спину, слегка поглаживая её через немного помявшуюся хлопковую рубашку. — люблю-люблю-люблю... — не переставая шепчет ханма ему в губы. — я так сильно тебя люблю... и так волнуюсь... этот год... такой важный... буду ли я уделять тебе достаточно внимания? успею ли я подготовиться? чем всё кончится?.. нескончаемый поток вопросов, выдаваемых ртом ханмы отпечатался горячим дыханием на губах кисаки и кривым почерком выжглись в его сознании. — ханма... — успокаивающе кладёт ладони на щеки парня кисаки. — твоя невероятно гениальная киса будет рядом с тобой и поможет решить все твои проблемы. и они медленно обвивают руки вокруг друг друга, громко дышат в ставшие родные тёплые шеи и стоят, стоят, стоят... звенит звонок. торжественная линейка уже началась. — нам пора? — спрашивает кисаки. — пора. — отвечает ему ханма, подхватывая парня под бедра и вынося его из кабинета директора, напоследок толкнув деревянную дверь ногой, чтоб она точно захлопунлась. — это будет незабываемая линейка. — шепчет в ухо кисаки ханма. —о, не сомневаюсь. — опаляет он своим дыханием его шею . и они оказываются правы. следующие поколения школы ещё долго будут передавать из уст в уста историю о том, как парень-выпускник с шумом вломился в актовый зал, открыв дверь с ноги, неся при этом на руках своего парня-десятиклассника, позже рассказав до коликов в животе смешную вдохновляющую речь ученикам, которую "он наверняка долго придумывал" (читать как "сочинял находу, вдохновляясь мягкостью зада парня в своих руках") и о том, как громко смеялся директор, хлопая в ладоши и ругаясь: "ай, ханма! ай, проказник!"