Лёд и пламя

Знаете, что придаёт мне сил? Что заставляет почувствовать себя живым? Нет? А я скажу! Это — выбивание дерьма из людей… Звук соприкосновения моего кулака с чьим-то фэйсом… Этот звук действует на меня как доза успокоительного на параноика. Костяшки моих рук приобретают фиолетовый цвет, ноют сильно, но это меня не останавливает. Наоборот, с каждым разом, я хочу больше, больнее… Подо мной сейчас Джисон. Из его рта вырываются стоны боли, но мне все равно. Я делаю вид, что не слышу его мольбы о помощи… Он извиняется, пытаясь прикрыться руками, защищаясь от моих ударов, но мне плевать. Я бью в нос, чтобы увидеть эту алую реку, стекающую на его выглаженную, белую рубашку. Я жду момента,  когда меня будут отцеплять от бедолаги, и тогда я нанесу ещё удар. Но все, окружившие нас, боятся приблизиться ко мне ближе чем на метр. Слышны крики альф и рыдания омег, но, черт бы их побрал, мне плевать. Джисон вдруг вскрикивает от моего удара, а затем откидывает голову назад, весь обессиленный и побитый. Он вырубился. Жалко. Мой брат частенько бил меня… Я прекрасно понимаю, что бить человека в отключке все равно,  что горох об стену. На этот раз Джисон продержался меньше обычного. Слабеет паренёк. Встав с тела одноклассника, я подошёл к одной из омег, которая стояла в толпе, наблюдая за перепалкой. Сняв с её шеи платок, выдавая самую свою безобидную улыбку, я стёр с рук кровь и оглядел скопившуюся толпу. Я чувствую их страх.Я вижу их глаза,  которые они опускают в пол, не желая встретиться со мной взглядом. Тихо. Один из дружков Джисона подбегает к нему, и подняв тело на руки, уносит в медпункт. Омега, что стоит передо мной, кажется, ей лет четырнадцать,  вжимает голову в шею и сутулится. Я протягиваю ей платок и, развернувшись на 180 градусов, умеренным шагом иду в крыло общежития, чтобы скрыться в своей комнате. Я знаю, что придёт директриса, которая будет готова свернуть мне шею, придумает дебильное наказание и уйдёт.  Потому что ей срать. Она рубит деньги на бездомных детях, как мы, забивая гвозди на то, что эти дети готовы глотки друг другу перегрызть. Самое главное — ее задница теплится в уютном кресле. Когда я здесь появился, мне не особо были рады: пытались сломить, избивать, но я, закалённый выступлениями брата, после которых оставались синяки и шрамы, сумел дать отпор. Я — сумасшедший. Каждое моё прикосновение к чужому телу никогда не имеет нежный характер. Я касаюсь, чтобы бить. Бью, чтобы чувствовать. Альфы, что делят со мной комнату, пытаются не оставаться со мной наедине надолго. Пытаются быть дружелюбными. Безхарактерные. Я больше уважаю Джисона, чем этих парней, потому что он хотя бы не скрывает своей ненависти, своего отвращения и страха. За это и получает. — Мин Юнги! — как я и говорил, спустя три минуты в мою комнату врывается директриса. — Зачем ты избил Джисона? -Захотел, — кратко отвечаю я, прикладывая лед к своим рукам. -Почему ты не пришёл на встречу с мистером Ли? — ее голос уже почти срывался. Мистер Ли — психолог, который ни черта мне не помогает, а лишь нарывается на то, чтобы случайно упасть на мой кулак. Он констатирует очевидные факты и на это я должен тратить по часу-полтора в день? Я способен и сам разобраться в себе. Точнее, я знаю в чем причина моей агрессивности, но от глупых разговоров в моей душе ниче не переклинит, и я не стану чуточку человечнее к тем, кто не умеет вовремя закрывать рот. -Захотел! — повторяюсь я, глядя ей в глаза. Она взмахивает руками и бьёт ладонью по двери. Я её бешу. Это факт. -Ты — она тычет в меня своим указательным пальцем — перестанешь творить всё это! Не выполнишь наказание, я вызову инспектора по делам несовершеннолетних, выстрою в ряд всех тех, кого ты избивал, и тогда ты вылетишь отсюда. Дальнейшая твоя судьба мне не интересна. В который раз я слышу это? В сотый? Но инспектора она и вправду может вызвать. Хоть мне и плевать на это с высокой колокольни, но оказаться в тюрьме я не горю желанием, поэтому видимо надо выполнять её указания. — Будешь помогать расставлять книги в библиотеке. Там недавно был ремонт. Только попробуй учудить что-нибудь и ты окажешься в камере. Не дожидаясь моего ответа, она удаляется, громко хлопнув дверью и противно стуча каблуками по коридору.  Я слегка раздраженный, но довольный своей сегодняшней работой, подхожу к окну, все ещё держа лед на своей руке. Смотрю вниз и вижу подъехавшую машину. Когда-то и меня вот так вот привезли в это место. Тогда я ещё не понимал, что мне придётся прожить здесь порядка пяти лет. Из машины выходит парень с каштановыми волосами и растерянно оглядывает территорию. Его глаза на одном уровне с крышей минивэна, и сразу становится понятно: он ещё совсем Кроха.