Утерянный шарф

Наверно, ни один холод не мог сравниться с тем, который он ощущал от неё. Её взгляд и издевательская ухмылка, небольшая прямолинейность и рыжая копна волос. Её невеликая надменность и большая любовь к иронии, молчаливость и побрякушки, а если кратко, то просто Молли. Молли, именно она одна единственная вызывало необъяснимое ему чувство. Стыд, частое сердцебиение и бабочки в животе, обозначение которых он даже не знал, как и всю концепцию любви. Глупый дурашка Дилан просто влюбился, однако сам этого не понял. Пурга лишает зрения, а ноги, несмотря на слои одежды и высокую обувь начинали замерзать. Натягивая шарф повыше на лицо, он пытался согреть промокшей от снеге тканью железо своей маски, но получалось, мягко говоря, плохо. Поднявшийся буран даже и не думал утихать, а сплошь и рядом лишь голая степь без намёка на укрытие. Казалось, что путь до безобразия долгий, и слишком уж горизонт бескрайний. Необъяснимое чувство какой то настольгии заполняет душу, хотя причина этому была крайне туманной и неясной. Пальцы вновь тянули одолженный у Молли шарф повыше, и кажется, где то в глубине души он улыбался такому подарку. Это было ещё в конце ноября, когда на носу уже было предвестие настоящей зимы. Деревья были голые, а ветер действительно пронизывал до костей. Всё больше и чаще люди начинали собираться у камина в гостиной, пытаясь согреть свои ноги и истерзанную душу. Иногда было смешно наблюдать за новичками пришедшими в лёгкой одежде, однако не успевшими запастись чем то более согревающим, чем лёгкая кофта. Изредка по полу пробегали крысы, за которыми от скуки или собственной дурости мог следовать Смайл, толкая или вовсе сбивая людей у него на пути. Они чертыхались, но спустя мгновение шли дальше. Зачастую к часам трём ночи уже все расходились. Кроме них двоих. Молли и Дилан. Под покровом ночи они обычно лениво разговаривали, делая между фразами большие паузы. Бывало, что она заваривала себе тот самый дешёвый, зелёный чай, который он приносил ей с вылазок, если была возможность. По началу она им давилась, считала гадостью, но заметив что ничего другого больше нет, смирилась. Даже наоборот, постепенно полюбила мерзкую на вкус траву в пакетиках, и взамен давала Дилану побрякушки, всё таки, играясь с ним, не более. А он, от влюбленности пылая, вёлся на издёвки и всегда молчал, принимая все эти игрушки с честью для себя. Храня их в самой дальней полке шкафа, он никогда не сознается в том, что действительно их не выбрасывал или сжигал. Ведь тогда в её глазах он станет чудиком, таким же, как для остальных. В ту самую ночь было холодно до жути. Некоторые остались ночевать в гостиной, но заснули в середине ночи. Комната вновь по необычному тихая, разве что к треску огня добавлялись чьи то еле слышные вздохи или сопение. Иногда приходилось подкидывать новые дрова, однако в целом вся атмосфера была довольно неподвижна, пока рыжеволосая не прошептала, нарушая извечное безмолвие. — Насколько помню, тебе скоро на вылазку. Да, определённо тебя вновь отправят примерно на этой неделе. -, порассуждав, она начинает снимать с себя шарф, который на постоянной основе начала носить как только ударили морозы, — Возьми. Думаю, тебе он пригодится больше. Но взамен я жду пачку зелёного чая, и обещание что не потеряешь его как в прошлый раз. - слыша издевательский тон, Дилан уже понимает, что Молли говорит лишь в шутку. Зарубив себе на носу про чай, он вспоминает про утерянный шарф и кривится, пусть этого почти и не видно за полу-скрытым лицом. Дилан прекрасно помнит, как сильно извинялся перед ней за ту несчастную потерю, и невольно становится даже стыдно. В тот момент, правда, он чувствовал ужасную вину, но что сейчас думать о своих чувствах в тот момент? Вздыхая, юноша кивает и принимает предложенную ему вещь, начиная неловко обматывать шарф вокруг шеи одной лишь рукой - шевелиться совершенно не хотелось, но испорченный комфорт того стоил. И всё же, как бы странно это не звучало, Дилан любил её запах. От недавнего подарка всё ещё веяло её лёгкими духами, лёгкими остатками шампуня, и резким куревом. Скорее всего сама Молли не курила, но вот в её окружении наверняка были заядлые любители сигарет, парень был в этом уверен. Несмотря на это, запах ее продолжал любить. Руки мелко подрагивают от чего-то, что сам Дилан объяснить не в силах, и выдавливает из себя тихое «Спасибо» уже тогда, когда девушка перестала ждать ответа. Наркобаронша прикрывает глаза, и засыпает ещё до того, как пошёл первый снег. Летя крупными хлопьями, он врезался в стекла, начиная липнуть и медленно стекать вниз. Кружась, снежинки иногда не долетали до земли, успев растаять раньше нужного. От лишней влаги позже земля совсем размякнет, начнется слякоть, и придётся ждать момента следующего снега, лишь надеясь на то, что он будет держаться дольше предыдущего. Скорее всего, время уже за пять утра. Полное умиротворение, молчание и сильная сонливость. Кажется, он тогда и не заметил, как заснул следом за ней. «Почему я вспоминаю всё это сейчас?» Глухой вопрос в пустоте головы отдаётся эхом, так и оставшись без ответа. Нагруженные ноги, которых он совсем не чувствовал, подводят, сгибаясь в коленях. Внизу ветер бьёт чуть слабее, но холодный металл от маски врезается в кожу мучительно больно. Кристаллы слёз на глазах лишь обжигают или вовсе замерзают, хотя от ощущения всей обречённости хотелось лишь кричать. Дилан не глуп, и понимает, что скорее всего погибнет. И, наверно, его прогнозы были верны. Пытаясь ещё как то передвигаться, он встаёт, переодчески падает, в последствии ползая, пока сознание не мешается в откровенную кашу. Странное, но такое привычное ощущения нереальности, а ещё очень сильного, резкого тепла по всему телу. Невыносимо жарко, плохо и горячо. Он в агонии срывает одежду, срывает весь верх, за исключением единственного шарфа, и очень скоро сворачивается калачиком, стуча зубами. Его тело найдут лишь по весне, когда начнется оттепель. А Молли, так же по весне, будет ждать его обратно. Будет ждать в сгнившем изнутри особняке, который принято называть своим домом. Молли знает, что ещё слишком рано - прошло лишь несколько месяцев, но терпеливости такой, какая была у Дилана, у неё не было. Порой она ему по доброму завидовала, но в то же время удивлялась его спокойствию всегда и везде, и лишь поэтому довольно часто измывалась, конечно не всерьез, пытаясь вывести неприхотливого чудика на эмоции. Правда вот, рыжеволосая ещё не знала, что больше такой возможности ей не представиться. Она не знала, что Дилан больше не принесёт ей из пути любимый дешёвый чай, а все ночные посиделки останутся лишь воспоминанием мутного разума. Дилан больше никогда не вернётся домой, и всё же... Шарф был вновь утерян.