Of blood and body

Слэш
Перевод
NC-21
Завершён
488
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Пэйринг и персонажи:
Размер:
10 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
488 Нравится 9 Отзывы 82 В сборник Скачать

Будь моим.

Настройки текста
Он закован в цепи, золотые, и поэтому такие тяжёлые. Тонкие бледные руки противно затекли, когда мужчина уже целый час медленно тащится по лесной тропинке. Его драгоценные чёрные крылья также во власти, чёрт возьми, такого дорогого металла. В какой-то момент люди из деревни заткнули ему рот первой попавшейся грязной тряпкой, им так надоело, что мужчина борется и зовёт на помощь. Крики в его голове приглушаются, когда его резко пихают в спину, из-за чего он почти спотыкается об старый древесный корень. В следующее мгновение перед ним расстилается поляна, и массивное здание, похожее на храм, возвышается среди деревьев. Как бы мужчина ни боролся, его силой тащат за цепи вверх по ступеням храма. На самом последнем этаже не было крыши, на круглом подиуме, на котором выбиты множества религиозных письмён, стоял каменный пьедестал достаточно большой, чтобы к нему можно было привязать человека. Эти глубокие царапины на колоннах и засохшая местами кровь только больше вводили в панику. Мужчина пытается вырваться, убежать, но его ставят на колени и грубо тащат в центр зала. Мир в голове вращается в отвратительном танце, когда отёкшие руки дёргают за цепи. Вся его кожа ныла от боли и холода, в конце концов, люди забрали почти всю его одежду. Он поднялся на пьедестал, брыкаясь и приглушенно крича. Теперь окровавленные жёсткие верёвки обвивают его руки и ноги, а золотые застёжки на крыльях на мгновение снимаются. Мужчина резко разводит ими, умудряясь сбить с ног одного из горожан, но затем на только что расслабленное тело накидывают морские канаты, и ворон падает плашмя на спину. Его крылья широко расправлены, прикреплены по обе стороны пьедестала. Столетний камень ещё больше холодит его кожу, дыхание неровное, и он изо всех сил пытается бороться с новыми оковами. Жители деревни скандируют какую-то древнюю молитву, и прежде чем он успевает заглушить весь окружающий шум своим криком, кто-то достаёт кинжал. Блестящий металл ползёт по его руке, разрезая бледную кожу, и алая кровь нежно стекает вниз. Он откидывает голову назад, ноги истерично дёргаются, когда лезвие облизывает кожу другой руки. Мужчина пытается сделать всё возможное, чтобы выбраться, спастись, просто выжить. Теперь у него на руках красуются два пореза, обжигающе горячих и неглубоких, шипение было слышно даже из-под тряпки на его лице, когда кинжал угрожал вонзиться в ногу. А потом раздаётся низкий грохот, сотрясающий землю. Стучащие зубы последнее, что он услышал, прежде чем все люди разбежались. Лес наполнен пронзительным визгом и топотом шагов, но он сейчас один... Один в дурацком храме у чёрта на куличках, похоже, ждёт, когда какой-нибудь фальшивый Бог его сожрёт. Единственное, что могло бы быть здесь, в лесу — это волки, и последнее, чего он хочет — это быть лёгкой добычей для дикой природы. Вдруг наступила мёртвая тишина, и страх только больше распространился по его венам, напоминая, какой ворон беззащитный. Он быстро моргает, вглядываясь в ночное небо, пока вокруг него танцуют в гнустном вальсе тени, тёмно-красные, лижущие воздух, как языки пламени. Его горло сжалось, когда начал из ниоткуда клубиться пепел, и он с широко раскрытыми от ужаса глазами наблюдает, как сажа вылетает из внезапно открывшегося портала. Тут же мужчину окружили адские крики, истошные, душераздирающие, и он боится, что его голос скоро будет частью страшной симфонии. Небо быстро заполнилось тёмными пятнами облаков, взгляд синих глаз затуманился, когда вопль проклятых душ всё больше отражается эхом в его ушах, а пепел падает одеялом на бледную кожу. Он дёргает верёвки, пытаясь убежать, пытаясь уйти, но ветер только воет от злости. В следующий момент тёмно-алая кровь каплями поднимается в воздух, бросая вызов гравитации; кружится, как существо рождённое летать, и внезапно растворяется в глубине храма. Портал похож на вихрь, чёрную дыру, поглощающую свет и пыль. Последний порыв ветра, последний столб дыма, а затем снова тишина. Тишина перед бурей, смертоносным торнадо или страшным смерчем. Он в большем отчаянии дёргает за верёвки, но на этот раз его останавливают раздающиеся из темноты шаги, скользящие и чеканные, можно было почувствовать, как сотрясаются деревья в лесу. И он замирает, руки трясутся в судорогах. Сущность становится всё ближе и ближе, блондин в страхе закрывает глаза. Он тихо поскуливает, а затем грубые руки хватают одно из его запястий, проходя пальцем по свежим порезам. По телу прошла волна дрожи, магия жалила бледную кожу, когда горячий язык собирал новую кровь из ран. И он пытается не двигаться, не реагировать, но пальцы, схватившие его за подбородок и позволявшие осмотреть утомлённое лицо, брали на себя всё внимание. Потом глубокий баритон пробрался в его сознание, и он осмеливается открыть глаза. Над ним склонился высокий мужчина с очень массивным телосложением, чьё лицо скрывала шкура пиглина. Но кожа животного никак не мешала красным глазам скользить по его обнажённой груди и затем остановиться на крыльях. — Приветствую тебя, маленький ангел. Он дрожит, страх заполняет лёгкие, пытаясь сдержать стон, когда большие руки держат его лицо и вытаскивают изо рта проклятую тряпку. Всё тело сразу наполняется свежим воздухом, не пылью испачканной старой ткани, и ему пришлось откашляться прежде, чем восстановить дыхание. Но потом шёлковый голос окутывает его, заставляет вздрогнуть. — Ты знаешь, что сейчас должно произойти, ангел? Руки опускаются от лица к ключицам, и в ответ блондин лишь качает головой. Теперь этот волнующий сердце низкий и хриплый голос прямо у его уха: — Мне нужно поесть, птенчик. Ты готов дать мне то, чего я так жажду? Это сбивает с толку. Неужели у него спрашивают согласия перед смертным приговором? И он снова скулит, когда мужчина дёргает за верёвки, удерживающие его на месте. — Если нет, я освобожу тебя, но тебе придётся убегать. Голод нелегко контролировать, — он прокручивает в голове слова самого настоящего Бога. Ему всегда нравились вызовы, но сейчас ставки нереально высоки. Когда он пытается говорить, его голос такой хриплый и сухой, благодаря ткани, которая так долго затыкала рот. — Как насчёт... игры, — он отводил свой взгляд, боясь полностью лицезреть Кровавого Бога перед собой, но точно может слышать, как мужчина ухмыляется. — Ты отпускаешь меня, и я убегаю. Но если ты поймаешь меня, то я принимаю любую свою участь, без борьбы. Грубые пальцы тянут его голову набок за белые волосы, и он в страхе поднимает свой взгляд. Синие глаза встречаются с красными, и он теряется в этой странной галактике, отдавая себе отчёт, что точно видит из под шкуры очертания лица. — Договорились. Один щелчок, эти древние тугие связывающие его канаты так легко спадают, и по какой-то причине Бог обнимает его за плечи и тянет к себе, позволяя блондину сесть. Возможно, он совершает ошибку. Мужчина в шкуре пиглинна огромен, высок и точно невероятно силён, а он практически съёживается под тяжёлым взглядом красных глаз. В следующее мгновение Бог наклоняется к нему и что-то бормочет на ухо, потирая его затёкшие запястья. — Я дам тебе минуту, но, когда обратный отсчёт закончится, ничто не остановит меня, птенчик. Я буду обладать тобой. В этих кровавых глазах горит желание, и ему немного стыдно за тугой жар, который скручивается внизу, в животе, при этом взгляде. Голодные глаза снова блуждают по его груди, в конце останавливаются на руках, а точнее на воспалённых порезах, и блондин снова предательски дрожит. Прохладный ночной воздух лижет его белую кожу, и он вскрикивает, когда Бог поднимает его с пьедестала и ставит на нетвёрдые ноги. Блондин оказывается ростом ниже плеча пиглина и из-за смены ракурса покачивается на ногах, когда смотрит мужчине в глаза. Бог держит его за плечи, позволяя восстановить равновесие, и через несколько секунд отступает. В итоге, пиглин лишь скрещивает руки на груди, наблюдая за тем, как крылатый мужчина бросает Богу дерзкую ухмылку и убегает вниз по лестнице. Громкий смех покидает грудь Кровавого Бога, когда силуэт блондина быстро исчез из поля зрения. А мужчина наслаждается приливом адреналина, что пульсирует в его венах, пока довольная улыбка уже осветила замученное лицо. Он слышит, как начинается отсчёт, глубокий голос эхом разносится по всему лесу. Его ноги мерно стучат по земле, и блондин жалеет, что жители деревни не вырвали несколько его маховых перьев до того, как бросили в храме, потому что небо зовёт его. Было так легко взлететь, хотя сил всё равно мало, но если бы они были, то что тогда весёлого в этой погоне? Ворон и не понял, как закончился обратный отсчёт. Он забирается на низкое дерево и прислушивается к любому звуку, треску веток, а сам безмолвен, как ветер. И вдруг. Рокот где-то в темноте. Он тут же спрыгивает с ветки и снова мчится по земле. Раскатистый смех наполняет воздух, и ему приходится сдерживать собственное хихиканье. Трепет погони отдаётся под его кожей, а он всё мчится, наполняясь невероятным чувством. Ветер кричит, пепел летит по воздуху, и багровые тени окутывают каждую частичку его тела. Он мельком замечает Бога сквозь деревья и кустарники, и блондин сразу же начинает бежать в противоположном направлении, придумывая новый план побега. Ему нужно как можно скорее добежать до деревни, но сначала надо его остановить… — Вернись сюда, маленький ангел. Голос дразнящий и беззаботный, и он изо всех сил старается не обращать внимания на насмешку. Прежде чем он замечает это, пиглин уже оказывается позади него, и грубые руки почти хватают чёрные, как смоль, крылья. Да, Бог высок и силён, но он мал и быстр, поэтому ему легко удается избежать атаки, ныряя в другую сторону. В мгновение ока он поворачивается на преследующего охотника, взмахивает крыльями и бьёт порывом ветра Кровавого Бога, выводя его из равновесия. Мужчина пробирается через лес, снова виднеется из-за деревьев каменная постройка. Он пробирается сквозь подлесок, шипы и ветки царапают его обнажённую грудь, и в следующее мгновение блондин достигает храма, быстро забегая по ступенькам и перепрыгивая через пьедестал. Медовый мягкий голос время от времени сотрясает деревья, но он старается игнорировать его. Красные жёсткие веревки всё ещё свалены на полу, и он сразу же хватает их все. Его мозг работает с перегрузкой, пока он придумывает ловушку, но сейчас ворон ждёт. Вот Бог приближается, а он всё разглядывает трещины и углубления в стенах древнего здания. Высота храма идеальна. Блондин карабкается по колонне, перекинув веревки через плечо, и ему удается забраться наверх как раз в тот момент, когда пиглин выходит на поляну. Он может видеть, как Бог ухмыляется ему, остро и опасно, и именно в этот момент мужчина прыгает с крыши. Он расправляет свои крылья и скользит медленно прямо в глубь леса. — Умный птенчик. Голос преследует разгорячившееся сознание, когда блондин приближается к земле, и он снова бежит так быстро, как только могут нести его ноги. Он тащит алую верёвку в грязи, пачкая ровный цвет крови, и обвязывает её вокруг деревьев, создавая растяжки через каждые несколько метров. И ровно в момент, когда работа закончена, Бог прибывает на это место. Мужчина прячется за деревом, сердце колотится так сильно, что готово вскоре выпрыгнуть из расцарапанной груди, и он закрывает глаза в безмолвной молитве. Раздается звонкий треск развязывающихся верёвок, и он морщится, когда слышится низкий голос: — Я восхищаюсь твоим остроумием, ангелочек. Знакомая опушка виднеется из-за стволов старых дубов, он так близок к побегу, к свободе. — Но я хотел бы, чтобы ты позволил мне полюбоваться тобой. Я бы завернул тебя в шёлк, лизнул твою плоть, испил твоей крови. Ветер вовремя завывает, позволяя ему нырнуть за другое дерево. — Я передумал, я тебя не съем. Но я бы хотел почувствовать тебя рядом со мной, почувствовать твоё тепло. Его сердце начинает колотится ещё громче, поднимаясь к горлу. Стыд скручивается у него в груди, когда в животе разливается приятный жар. — Я бы с удовольствием заставил тебя открыться мне. Птенчик, я бы заставил тебя чувствовать себя так хорошо. Споткнувшись об старый корень, он добирается до следующего дуба и прячется за ним. Деревня находится прямо там. Блондин доберётся туда и тогда точно будет в безопасности. Он будет в спасён. Но опять же, что плохого в том, чтобы немного повеселиться? — Позволь мне взять тебя, маленький ангел. Позволь мне заставить тебя стонать для меня, заставить тебя кончить. Я бы так хорошо позаботился о тебе. Жар в паху только усиливается, и мужчина всхлипывает, слегка поджимая ноги. Деревня так близко, так недалеко, что он мог бы прыгнуть в эти врата прямо сейчас, никогда больше не оглядываясь назад. Но… — Позволь мне подарить тебе настоящее наслаждение. Блондин заглушает жалобный стон. Прошло много времени с тех пор, как о нём в последний раз хоть кто-нибудь заботился. Душные воспоминания затуманивают его голову. Люди просто выбрали самого слабого, самого ненужного. Этот Бог кажется всепрощающим, иногда даже достаточно порядочным, но всё же… Ветер резко обдувает его разгоряченную кожу, и он крепко зажмуривается. Это было бы здорово. Этот человек был Богом, всевышним и непоколебимым. Он правда может о нём позаботится. Моргнув раз, другой, он не заметил, как его уставшие окоченелые ноги пересекли границу деревни. Позади мужчины раздаётся тихий смешок, он облокачивается на камень и оборачивается. Вот он, Бог, в своей возвышающейся славе, стоит прямо на границе. — Молодец, птенчик. Это было весело. Может быть, тогда в другой раз? — Бог впервые за это время снимает с головы шкуру пиглина и обнажает искреннюю улыбку. Он уже поворачивается, готовый уйти прочь, обратно в Преисподнюю, даже не утолив голод в этих алых глазах, а затем… А затем Бог слышит движение. Блондин выходит из-за камня, пересекая границу деревни и крепко прижимая руки к груди полной царапин и порезов. — Подожди. Тут же Бог замирает и поворачивается к тоненькому и уставшему голосу. Лёгкая усмешка переходит в ухмылку, а затем мужчина в шкуре пиглина в одно мгновение оказывается прямо перед вороном. — Что ж, думаю, это можно считать за согласие. Мужчина с чёрными крыльями кивает, и его сразу же подхватывают сильные руки, пока он после такой погони недостойно пискнул от неожиданности. Он даже не понимает, когда большая ладонь начинает гладить его через штаны, а лицо предательски краснеет. — Ты такой милый сейчас. Пепел кружится вокруг них, и из деревни вдруг раздаются истошные крики, оглушающе громкие и резкие, и он будто инстинктивно утыкается носом в изгиб шеи Бога. — Не смотри, ангелочек, мне бы не хотелось видеть эти красивые синие глаза тусклыми. Порыв жара, языки пламени окружают их, обжигая его крылья, когда пиглин медленно идёт по поляне, но это не причиняет вреда, лишь доставляет новые эмоции. Он чувствует, как тлеющие угли падают на его кожу, но они не горят, только не в объятиях Бога. Блондин всё прячет лицо в большом плече, слегка дрожа от страха и предвкушения, когда дымный воздух наполняет его лёгкие. Так же быстро, как его окутал жар, всё это пропало, ведь они зашли в самую глубь леса. Широкая грудь, к которой он прижимается, тёплая, и он тает от прикосновений, нежные покачивания прогоняют любое беспокойство, которое у него появляется, когда Бог несёт его вверх по ступеням храма. В его сознании витают старые воспоминания, первый страх, но даже он пропадает, превращаясь в возбуждающий трепет в груди. Мужчина снова лежит на пьедестале, камень холодит его разгорячённую плоть, и он с шипением выгибает спину навстречу Богу. Пепельные крылья вздрагивают от этого ощущения, когда чья-то рука касается бледной груди и с такой силой толкает его обратно вниз. Грубые пальцы, гуляют по его телу, танцуют над свежими порезами после безумной погони по лесу, он уже не контролирует себя, снова выгибаясь и приглушая тихие всхлипы и стоны, лишь бы почувствовать новые прикосновения на своей коже. Кажется, что ему поклоняются, но не он здесь Бог. Блондин вспоминает об этом, когда рука снова хватает его через штаны, и всё тело поглощает дрожь. — Лежи спокойно. Втягивая носом лёгкий дикий запах ворона, Бог наклоняется к его лицу, тёплые прикосновения окутывают блондина, и он прикусывает губу. Пальцы резко хватают его за руки, и он скулит, когда горячий язык собирает алые капли вдоль пореза. Из пасти Бога вырывается рокот, мужчина оказался очень послушным, он даже не сопротивлялся. Непристойный звук срывается с его собственных губ, потому что пиглин начал медленно расцеловывать трясущиеся руки, погружая язык в нежную плоть. Священные губы блуждают по его коже, слизывая любую кровь, которая появляется на белой, как снег, плоти. Острые зубы впиваются в него, и прежде чем он успевает истошно закричать, Бог запускает пальцы в светлые волосы, а после клыки пиглина вцепляется и в его другую руку. Бог с неописуемым голодом кусает его кожу, и мужчина только увеличивает тембр голоса, когда зубы глубже впиваются в рану. Из среза начинает сочится новая струйка крови, и Бог одобрительно урчит, лакая алую жидкость. — Ты такой милый, такой идеальный. Слова будто вдавливаются в его плоть, и прежде чем он это осознает, их губы успеют соприкоснуться. Вкус железа заставляет весь организм гудеть, его собственная кровь стекает по языку. Сильные руки скользят вниз по тонкому телу, стягивают с мужчины брюки. Он приподнимает бёдра, чтобы хоть как-то ускорить процесс, пока Бог даже не собирается разрывать поцелуй, поглощая стоны и всхлипы, которые вырываются из горла блондина. У него кружится голова, в это время одежда уже валяется где-то на полу храма, и ворон с трудом восстанавливает дыхание. Грубые пальцы вдавливаются в порез, и он откидывает голову, вяло всхлипывая от боли и удовольствия. Клыки впиваются в его шею, такие большие и острые, разрывая бледную кожу. В момент ключица окрашивается в алый цвет, и пиглин только стонет от этого красивого зрелища. Окровавленные пальцы танцуют по его коже, прежде чем спуститься ниже, и он послушно раздвигает ноги. Теперь Бог стоит на коленях около его бёдер, и палец, красный от его собственной крови, обводит маленькое колечко мышц. Блондин визжит, почти ударяя пиглина, но Бог вовремя шикает на него перед тем, как вонзить свои зубы в левую ногу. Бледная кожа покрыта укусами, но сразу же зацелована, а в голове роятся мысли о большем, большем, большем! Пиглина долго просить не надо. Чёрные крылья распахиваются, когда большой палец проникает в него, а всё тело начинает неописуемо гореть. Спина ещё сильнее выгибается, а голова ударяется о твёрдую каменную платформу, и на минуту ворон видит звёзды даже среди тёмно-серых грозовых туч. Чувства переполняют сознание, когда Бог толкает палец глубже, впиваясь в нежную плоть его бёдер, и он трясется на чёртовом пьедестале посреди леса. Ещё один палец проник в него, блондин едва успел привыкнуть, и внизу снова больно тянет. — Подожди, нет, подожди, я не могу… Пиглин целует его, не давая договорить, и всё равно не останавливается. Мужчине ничего не остаётся, кроме как запустить пальцы в тёмные волосы Бога, в которых виднеется розовый локон, и сплести их языки, чтобы попытаться забыть жгучую боль от длинных пальцев. Клыки прикусывают его губы, и блондин снова задыхается. Пальцы двигаются слишком быстро, и он стонет, грязно и громко. Пиглин рычит ему в ответ, кусая за шею, а ворон разрывается на части, когда эти пальцы находят этот маленький комок нервов где-то внутри. Громко хныча, он кончает, весь его живот через секунду становится мокрым, когда бог хихикает, а затем слизывает с него капли спермы. — Ммм, так быстро? Но ты не представляешь, как хорош на вкус. Тонкие ноги дрожат, лежа на плечах Бога, и блондин издаёт печальный вопль, когда пальцы выходят из него, а тело чувствуется пустым. Он хватается за край пьедестала над головой и скулит, когда пиглин целует его в грудь, а затем облизывает всё ещё кровоточащий укус на шее. Большая ладонь обхватывает его член, пуская по телу новую цепочку тока, которая даже проносится через его хрупкий разум. Жалобный стон срывается с его губ, и Бог хихикает, глубоко и низко. — Ты такое нежное создание, неужели ты уже готов? Мужчине удаётся собрать свои силы и кивнуть. После чего Бог снова впивается в шею. Пальцы вновь давят на порез на руке, и он едва замечает боль, сейчас это чувствуется лишь как удовольствие, бесконечный кайф. Зубы прикусывают тонкую кожу на ключице, пока пиглин продолжает расцеловывать живот, вводя пальцы внутрь. Глаза цвета океана закатываются, белая спина выгнулась в форме полумесяца, когда эти ощущения вновь наполнили его тело. Это как молния, резкое чувство пьянящего удовольствия. Два пальца, покрытые его семенем, раздвигаются внутри, как ножницы, и блондин вскрикивает, не замечая, как в него проникает третий. Пиглин облизывает рану на его шее, лакает тёплую кровь, ласкает его стоящий колом член, и он ничего не может сделать, кроме как развалиться под этими странными чарами. Нависающий над ним Бог разбирает мужчину на части, кусок за куском, и он наслаждается каждой минутой, каждым мгновением. Лишь эти пальцы дарят мужчине бесконечное удовольствие, они каждый раз давят на комок нервов, из-за чего он отчаянно сам двигается на них, тонкий голосок срывается с его губ, а воздух в лёгких кажется таким горячим, слёзы текут по его раскрасневшимся щекам. Он бормочет чепуху, что-то бессвязное, и Бог, кажется, наслаждается каждой секундой. Вновь пиглин вытаскивает свои пальцы из него, а блондин пронзительно кричит, в отчаянии пытаясь притянуть Бога для поцелуя, но он в ответ лишь шикает на ворона, слизывая остатки крови с губ и очень низко смеясь. Ему удается моргнуть, убирая слёзы с длинных белых ресниц, и мужчина стонет при виде Бога, надрачивающего свой впечатляюще большой член. Его голова с глухим стуком откидывается на камень, лёгкая боль возвращает ворона на секунду в реальность, пока пиглин не обхватывает его запястья одной рукой, прижимая их к пьедесталу. Толстый член постепенно входит в него, и блондин рефлекторно зажмуривается. Мучительно медленно Бог начинает двигаться. Столько чувств, столько эмоций, что крылья начинают без разрешения дёргаться. Мужчине так хочется прикоснуться к пиглину, почувствовать адское тепло, но его размякшие руки в ловушке. Когда пиглин полностью входит в него, синие глаза вновь закатываются. Он никогда не чувствовал себя таким полным. Ворон смог краем уха уловить, как Бог несколько раз чертыхнулся, а рука, удерживающая его запястья, освобождает их. Теперь обе ладони сжимают его бедра так сильно, что там точно останутся синяки, но мужчина оставляет свои руки там, где они лежали, едва контролируя собственное тело. Пиглин начинает двигаться быстрее, натягивая его на свой толстый член. И ворон окончательно ломается. Он забыл о прошлом, забыл о деревне и о её жителях. Самое главное — Кровавый Бог, который наконец позволил ему почувствовать себя любимым. Непристойный звук прикосновения кожи к коже заполняет всю окрестность, и громкие стоны без стыда срываются с его губ. Напряжённые плечи царапаются об камень, перья неудобно взъерошиваются каждый раз, когда в него так жадно входят, но это невероятно приятно. Его собственный твёрдый член ударяется о живот из-за сильных ударов, которые он с таким удовольствием принимает, и в один момент Бог обхватывает его рукой, начиная также ритмично двигаться. Он так близко… А пиглин всё бормочет что-то на языке, которого ворон не понимает, входя в него снова и снова с новой скоростью. Слёзы текут по его лицу, он мотает головой из стороны в сторону, грудь прерывисто вздымается, и когда блондин готов развалиться на части, Бог снова его собирает. Вот он кончает прямо в руку пиглина, после чего тот слизывает семень с руки и вновь хватает бледные запястье, чтобы вонзить жестоко острые зубы в плоть, собирая красную, как вино, кровь, которая разливается по всей шее. Ворон не может сказать, кружится ли у него голова от недостатка крови или от чистого удовольствия, которое поглощает его организм, но ему удается положить руку на живот и несколько раз всхлипнуть перед тем, как пиглин вновь начинает двигаться. Это ошеломляет, и он едва держится за реальность, но Бог просто продолжает входить в него из раза в раз, и это так хорошо. Блондин успевает запустить свои пальцы в тёмные волосы, Бог стонет, низко, глубоко, и полностью накрывает мужчину своим большим телом. Он пытается обнять пиглина, притянуть ещё ближе к себе, но довольствуется тем, что закидывает их на широкие плечи. Ворон плачет, трясётся, разваливаясь на части, но Бог наполняет его, и последнее, что он действительно запоминает, это то, как острые зубы снова впиваются в его шею, а грубые пальцы сжимают бёдра. Он чувствует, как Бог кончает прямо в него, как в последний раз касается его перегруженного члена, и ворон почти отключается, когда его мышцы сокращаются от раскалённого добела удовольствия. Мир плывёт, и он смутно узнаёт рокочущий голос, говорящий ему на ухо, как хорош он на вкус, или то, что Бог никогда не испытывал таких эмоций, как сейчас, но блондин точно расслышал одну единственную фразу: — Теперь ты мой. И я никогда тебя не отпущу. Ворон сыт, измучен, поэтому закрывает тихонько глаза, медленно проваливаясь в царство Морфея.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.