Слабость

«Этот взгляд на меня, прямо в глаза, он проникает мне в душу. Это тот самый его звенящий образ, на который смотрят мои глаза ». Готэм-сити, 11 декабря, 14:30. Вилла Уэйн, от лица Брюса. Вам знакомо это странное чувство пустоты, которое возникает, когда вы думаете, что сделали всё, кроме того что действительно нужно? Что на самом деле нужно было сделать, или же что вы получаете в итоге когда единственное, что вы можете сделать это просто винить себя? Разрушенный город, который, казалось, погружался во тьму всё больше и больше с каждой секундой: наверняка были дни получше для нашего миллиардера в Готэме. Некоторое время назад, то есть до того, как вся шокирующая правда о братьях Валеска всплыла на поверхность: если бы кто-то наблюдал за Готэмом из того же окна что и Брюс, он бы, видимо, не нашел бы там симпатичный и совершенно обычный городок, где люди с удовольствием гуляют по улицам, а среди горожан царит спокойствие. Совершенно верно; потому что, хотя сейчас ситуация ухудшилась по сравнению с прошлым, Готэм никогда не был хорошим местом для жизни. Коррупция, по сути, царила безраздельно, и редко можно было найти гражданина без судимости или без грязной преступной пешки: в Готэме нет героев. Это был приговор, который люди теперь впечатали в свои головы после всех разрушений, которые произошли в этом городе, который теперь, казалось, только горит в пламени Ада. В конце концов, в каждом месте есть его хозяин ... и если и был кто-то, кого можно сравнить с Люцифером, то это, без сомнения, Джеремайя. Джеремайя Валеска, сын Лейлы Валески и брат Джерома Валески, жил в цирке до семи лет; дядя мальчиков решил забрать Джереми из этого места после того, как Джеремайя открыто признал, что ему угрожает смертью его брат-близнец. С тех пор он начал учиться как рекордсмен, всегда посещал лучшие школы вплоть до университета, где, закончив учебу, Джереми решил уехать из Готэма, все еще опасаясь угроз Джерома, теперь известного как пугающий преступник, который уже идёт по следу брата инженера. К несчастью для последнего, найти убежище Джеремайи было достаточно легко, и Джерому бы не потребовалось много времени, чтобы попытаться убить его, крикнув на него, что, если Джером стал таким, это была только вина Джеремайи ... бремя, которое способствовало тому, чтобы Джеремайя стал таким… это было теперь. Затем преступник решил совершить настоящее нападение, создав театр, в котором планировалось убить, помимо рекордсмена, даже самого Брюса Уэйна. Жалко только, что не получилось, застрял ... буквально. Джером упал из здания высотой более 20 метров, и тогда о нём ничего не было известно: миллионер тем временем связался с единственным из двух оставшихся в живых братьев Валеска, помогая ему с некоторыми из его изобретений и следя за тем, чтобы они были финансированы его собственной компанией. К сожалению, несколько недель спустя, Брюсу пришлось столкнуться с обманом, обнаружив что генераторы энергии, которые до этого оплачивались предприятиями Уэйна, были лишь второстепенным планом, чтобы отвлечь людей от того, что было настоящей и единственной целью Джеремайи — размещение такого количества бомб по городу, чтобы население полностью эвакуировалось до Большого взрыва. Джеремайя был художником и, к сожалению, решил, что его холстом будет Готэм. И если в одном Брюс был уверен с тех пор как он встретил Джеремайю, так это в том, что когда у Валески что-то вбивалось в его голову, ничто и никто никогда не сможет изменить его мнение. Он сказал, что Готэм взорвется в течение 48 часов, и это произошло. Теперь город стал тем, чем он был, и если и было что-то, за что Брюс продолжал проклинать себя, так это именно за то, что он помог Валеске с его убийственным проектом. - Все еще витаете в облаках, мастер Брюс?, - размышления подростка прервал Альфред. Альфред Пенниуорт: семейный дворецкий, а также официальный опекун мальчика, который ни на минуту не колебался, чтобы полностью позаботиться о нем после смерти Томаса и Марты Уэйн, его родителей. Мальчик быстро провёл рукой по своим густым черным волосам, вздохнул и позволил своему лицу откинуться назад, а другая рука болталась в расслабленном положении. - Я уже сказал Вам, и Вы хорошо знаете, что я буду повторять это снова и снова, если потребуется. Вы должны перестать обвинять себя. Вы стараетесь изо всех сил, вот что имеет значение, - посоветовал ему мужчина лет пятидесяти, слегка наклонившись в его сторону, прежде чем осторожно поставить поднос со свежеприготовленными пирожными и фруктовым соком на деревянный стол в комнате. Брюс посмотрел на тарелку, затем перевел взгляд на дворецкого, а затем снова на пол; он чувствовал себя потерянным, и единственное, что он хотел сделать в этот момент, - это найти Джеремайю, чтобы заставить его дорого заплатить, но он знал, что Альфред никогда ему не позволит. - Я не голоден, Альфред…, - простонал он, пытаясь приподнять лицо от подушки, чтобы почувствовать себя лучше. Он вздохнул, он знал, что в конце концов этот человек хорошо знал о своём желании отомстить и что, если он будет настаивать еще немного, может быть, он отпустит его без суеты. Брюс был почти совершеннолетним, ему только исполнилось шестнадцать, и он прекрасно знал, что может просто встать в любой момент и сделать то, что должен был... Но он в равной степени осознавал тот факт, что Альфред будет искать его, и если парень попадёт в беду, то просто не может себе этого позволить. Уэйн уже потерял людей, которые были важны в его жизни, и Бэтмен не позволит человеку, которого он считал отцом, погибнуть таким же образом. Не в этот раз, не на него. - Слушай, Альфред… - Мастер Брюс, пожалуйста, мы уже говорили об этом. Вы знаете, что я чувствую, и если Вы думаете, что я отпущу Вас одного на эту самоубийственную миссию, Вы ошибаетесь. Прежде чем темноволосый мог хоть как-то отреагировать, вмешался более громкий и громкий голос, чем его, и его ответ эхом разнесся по комнате. - На самом деле, тебе не нужно идти одному. Немного оглянувшись, можно было увидеть, как фигура прислонилась к стене рядом с окном, на которое до недавнего времени смотрел миллионер. Два изумрудно-зеленых глаза выделялись посреди темноты этого маленького уголка, отчетливо выделяя этот женский силуэт. - Если нужно, я буду сопровождать его. Глаза Альфреда расширились, и Брюс с удивлением поднялся на ноги, приближаясь. - Селина? - Она самая.