До звезды и направо

Шаг в темноту, ещё один. Трость отсчитывает удар за ударом. Так и жизнь большинства людей — движение вслепую, по дороге, которую кто-то проложил для них. Трость стукнула об пол три раза, сообщая, что он на месте. Драко остановился. Перед ним должен быть кабинет, который мама выделила Грейнджер. Паника, которая накатывала всю дорогу, почти прошла. Новый путь — это всегда страшно. А с тех пор как Драко ослеп, он редко бывал в этом крыле, предпочитая передвигаться по привычным маршрутам. И знал бы кто, что ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы пойти искать Грейнджер. Драко постучал — и вошел. Окно открыто, оттуда дует и падает солнечный свет. Пахнет розами, но еще ярче пахнет книгами. — Доброе утро! — прозвучал голос Грейнджер. — Что случилось? — Ты забыла. — Я не забыла, я правда… — Ты забыла! Гермиона только что вернулась из парка. В руках розы, которые ее попросила принести миссис Малфой. И она правда не знала о его дне рождения! — Ты забыла про процедуру. — Я не забыла, я как раз собиралась идти к тебе, — ответила она, стараясь не обращать внимания на раздражение в его голосе, а потом добавила: — Твоя мама сказала, что у тебя сегодня день рождения… Он ничего не ответил, а Гермиона положила розы на стол и пошла мыть руки. Пока Грейнджер что-то делала, Драко коснулся стола. Раскрытая книга. Шершавые страницы… Он переместил руку и почувствовал твердый корешок другой книги. Провел по нему пальцами, коснулся второго корешка. Книги всюду. Везде на столе. Как же хочется прочесть, что там написано. Видеть, смотреть, а не только слушать свой голос. Драко с нежностью провел пальцами по пергаменту. Гермиона вернулась и некоторое время наблюдала, как Драко водит пальцами по книге. Сосредоточенно. Его лоб нахмурен. Пальцы мягко скользят по странице. Она достала мазь и сказала: — Готово. Драко медленно убрал с книги ладонь, нащупал стул и сел. Гермиона провела пальцами по его векам, втирая мазь. Как это странно — стоять к нему так близко после стольких лет вражды… и быть единственным приглашенным на его день рождения. — Конванессе! — Гермиона взмахнула палочкой. Малфой не двинулся с места. — Ну как? — спросила она. — Как всегда.

***

Когда Гермиона вернулась в свою комнату, чтобы переодеться к вечернему чаю в беседке, на кровати ее ждала большая коробка с золотым тиснением с инициалами мадам Малкин. Накануне Гермиона сказала миссис Малфой, что у нее нет праздничного платья. Неужели это?.. В коробке под тонкой шуршащей бумагой лежало платье. Желтое, длинное, из шелкового шифона, слишком нарядное… впрочем… Гермиона сняла футболку и шорты и надела платье. Сразу же захотелось распустить волосы и расправить плечи. Гермиона покрутилась перед зеркалом. Она могла бы изменить цвет одним движением палочки, но этот жёлтый внезапно показался ей очень красивым — словно солнце коснулось ее кожи. В последний раз она надевала длинное платье на Святочный бал. Перед глазами возникла картинка, как она спускается с Виктором Крамом по лестнице и все смотрят на нее. А среди однокурсников — Малфой. Непонятно, почему именно за него ухватился ее взгляд, ведь там был и Рон, и Гарри, и куча других парней. Но именно от взгляда Малфоя внутри поднялось странное волнение. И никогда она не чувствовала себя такой красивой, как в тот момент, когда Драко Малфой, который ее ненавидел, смотрел на нее так. И она не могла не отметить с некоторым недовольством, что он тоже был очень хорош в своем черном костюме. Слишком хорош… Гермиона снова посмотрела на свое отражение. Ей ужасно нравилось, как она выглядит. Как принцесса. Лаванда умерла бы от зависти. Гермиона сняла заколку, и волосы рассыпались по плечам. Осанка расправилась, на губах вспыхнула лёгкая улыбка, и Гермиона ещё раз покрутилась перед зеркалом, наслаждаясь тем, как шелковая ткань платья переливается и сияет в солнечных лучах. Она расчесала волосы, что часто забывала делать в школе (расчесывать кудри сложно — они так и норовят спутаться). Но сегодня кудри легли как надо — именно сегодня, когда ее не увидит никто! Закончив, Гермиона вышла из комнаты. Изменилась не только ее осанка, но даже ее походка. Идти по этому роскошному коридору в роскошном платье было удивительно приятно. И на миг Гермиона ощутила себя здесь не чужим человеком, а частью этого дома. Она ловила свое отражение в окнах и очень нравилась себе. Увидев себя в огромном зеркале в холле на первом этаже, Гермиона улыбнулась. А ведь именно благодаря заклинанию, которое Малфой кинул в Гарри, а оно случайно попало в нее, у нее теперь такие красивые зубы. Ей вдруг ужасно захотелось, чтобы Драко увидел ее в этом платье. Ей вдруг ужасно захотелось, чтобы он снова посмотрел на нее так, как смотрел на нее на Святочном балу. Когда она пришла в беседку, за столом уже сидела миссис Малфой, Драко —напротив. В центре стола стоят розы, которые она срезала утром. Кроме сконов и сэндвичей с огурцом, сегодня тут была тарелка с домашним печеньем, пирожные и лимонный тарт на фарфоровой подставке для тортов. Лимонный аромат, смешиваясь с запахом роз, наполнял воздух. Гермиона вспомнила, как впервые попробовала этот пирог с родителями во Франции. — С днем рождения, Драко, — улыбнулась она, садясь на свободный стул с ним рядом. Малфой повернул лицо в ее сторону. — Прекрасно выглядишь, — сказал он таким тоном, что щеки Гермионы вспыхнули. — Откуда ты знаешь? Она вгляделась в его глаза и поняла, что он не мог ее увидеть. Малфой ухмыльнулся. — Не могу поверить, что мама разрешила тебе спуститься на вечерний чай в честь моего дня рождения в джинсах. Он поднял руку и коснулся ее плеча. Его пальцы скользнули по коже, едва касаясь. От неожиданности Гермиона задержала дыхание. А затем его рука опустилась ниже по спине и остановилась на ткани платья. Несколько долгих секунд он касался ее, а затем отвёл руку. — На тебе шелковое платье. Гермиона выдохнула. Слишком шумно — он наверняка услышал. А там, где прошлись его пальцы, кожа покрылась мурашками. Драко всё ещё чувствовал прикосновение к ее коже. В памяти возник Святочный бал: Гермиона стояла на лестнице в розовом платье, с лёгкой улыбкой на лице. Девушки кругом шушукались, что ее пригласил сам Виктор Крам, но Крама Драко едва заметил. Он смотрел только на нее. И он смотрел на нее весь вечер, как человек невольно ловит глазами что-то очень красивое. И не будь она маглорожденной… и если бы она его не ненавидела, он бы пригласил ее танцевать. Она о чем-то говорила с мамой, и Драко постарался представить, как она может выглядеть. Он не мог ее видеть, но ее внешность сохранилась в его памяти. Он представил ее такой, какой она была на Святочном балу, но вместо розового платья в воображении возникло жёлтое. И кудри… Гермиона попробовала печенье. Очень вкусное. Нарцисса рассказала, что это печенье она всегда посылала Драко в школу. Гермиона улыбнулась, вспомнив, что Драко вечно раздавал его друзьям. Вот и сейчас он даже не притронулся к нему. Впрочем, он почти не ел. И, кажется, единственный человек, которому было хорошо на этом «самом странном в ее жизни» дне рождения, была она сама. Лимонный пирог, который они заказывали во Франции с родителями… Шелковое платье… Вкусная выпечка и аромат роз. Красивая фарфоровая посуда и, кажется, старинная. На ее чашке нарисован олень, готовый сорваться и побежать. Драко услышал, что Типпи предлагает ему чай. Он кивнул. Хотя никакого настроения праздновать у него не было. А утром он бы вообще не вспомнил про свой день рождения, если бы Грейнджер ему не сказала. Он взял было печенье, но, не попробовав, положил на тарелку. — Чай, мисс Грейнджер? — к Гермионе подошёл Типпи. — Пожалуйста. Едва Типпи налил чай в чашку, как нарисованный олень сорвался и побежал. — Он бежит! — воскликнула Гермиона. — Он бежит! — Увидев кислое выражение на лице Драко, который, конечно же, не мог этого видеть, она объяснила: — Олень на чашке начал бежать… Драко забарабанил пальцами по столу и отвернулся. Типпи предложил ей тарт, и Гермиона с благодарностью согласилась. Она положила в рот кусочек — кисло-сладкий, кремовый, очень лимонный — и зажмурилась от удовольствия. Мама, поездка во Францию — волшебные воспоминания. — Спасибо, миссис Малфой, пирог очень вкусный. — Я каждый год готовлю его на день рождения Драко, — сказала Нарцисса. — Это его любимый пирог. — Очень вкусно. — Гермиона потянулась за вторым куском. Тарт был очень хорош. И печенье. Надо попросить у миссис Малфой рецепт. — Драко, ты не хочешь попробовать пирог? — спросила миссис Малфой. Он сковырнул кусочек вилкой. Бросил вилку на стол и сказал: — Теперь я могу идти? — Драко… — нахмурилась Нарцисса. — Ты мог бы попробовать его, мама пекла его для тебя, — мягко сказала Гермиона. — Я попробовал его, ты разве не видишь? — он стукнул пальцем по тарелке; тарелка звякнула о стол, а пирог подпрыгнул. — Я распоряжусь, чтобы Типпи принес ещё лимонада. — Миссис Малфой встала из-за стола с побледневшим лицом и направилась к дому. — Ты мог бы быть повежливее с мамой… — начала Гермиона. — Прекрати, Грейнджер! Прекрати! — Нет, Драко. Твоя мама испекла этот пирог для тебя. Твой любимый пирог. — Прекрати! Прекрати делать вид, что всё хорошо! — его ноздри раздувались, а на щеках вспыхнули красные пятна, как бывало, когда он кипел от гнева. — Драко… — Что, Драко? Что? Хочешь, я тебе объясню? Сегодня мне исполнилось двадцать два года. И я ничего не вижу! Я думал, что в свои двадцать два я буду играть в квиддич в сборной Англии. Я думал… я думал, что стану кем-то. А я слеп! Слышишь! Слеп! Я заперт в этом доме, с тобой… Гермиона затаила дыхание. — … и я даже не могу тебя увидеть. Ни тебя, ни маму, ни чертов кусок лимонного пирога. — Твоя мама просто хотела сделать тебя сегодня счастливым. — Счастливым? — губы Драко скривились. — Я буду счастлив, когда это все закончится. Когда твое бесполезное заклинание наконец сработает и я смогу видеть! Тогда я стану счастливым! Он встал. Чуть не споткнулся о стоящую у стула трость. Поднял ее и пошел прочь. Гермиона потянулась за третьим куском, но аппетит внезапно пропал. Нарцисса не возвращалась. Малфой тоже. Гермиона взяла тарелку с нетронутым пирогом и отправилась к себе. Когда пришло время делать процедуру, Гермиона не обнаружила Драко в его комнате. Вечер клонился к закату: особенное время, когда становится влажно, розы пахнут очень ярко, а небо потихоньку темнеет и меняет цвет. Гермиона взяла тарелку с пирогом и пошла искать Драко. Нарцисса говорила ей, что раньше он постоянно уходил в парк в одиночестве. Гермиона обошла весь парк. Наконец, она увидела небольшую рощицу за парком. Завернув за деревья, она обнаружила поляну, залитую последними солнечными лучами. На поляне лежало поваленное дерево, а на дереве сидел Драко. Трость валялась у его ног. — Твоя процедура, — сказала Гермиона, подходя к нему. — Ты ее пропустил. — Который час? — Уже почти девять, — Гермиона села с ним рядом. Он молчал, и Гермиона сказала: — Ты знаешь, я впервые попробовала лимонный пирог, когда мы с родителями путешествовали по Франции. — И с тех пор ты его не ела? — Ела. — Тогда в чем твоя проблема, Грейнджер? — Мои родители меня не помнят. Во время войны мне пришлось стереть им память о себе. — Отменить заклятие? — Я пробовала… это не помогло. — Жизнь несправедлива, не так ли? Гермиона пожала плечами. Закатное солнце лилось между деревьями, и в траве сверкнул колокольчик — последний в этом году. Гермиона улыбнулась. — Иногда мне так кажется, — ответила она. — Особенно когда я думаю обо всем, чего у меня нет, или о людях, которые успешнее, чем я. Но потом я вспоминаю все, что у меня есть. И я всегда думаю, что кому-то именно сейчас, именно в этот момент намного хуже, чем мне. И я понимаю, как сильно мне повезло. Мы так мало ценим то, что имеем... — И какое отношение это имеет ко мне? — Ты пока не можешь видеть пирог. Но он у тебя есть. Ты можешь чувствовать его вкус, запах, можешь слышать, как ломается песочное тесто… Гермиона коснулась его ладони. Драко почувствовал тепло рук и что-то холодное и гладкое… это должно быть… — Не отказывайся от того, что ты любишь, — она вложила тарелку с пирогом ему в руку. — С днем рождения, Драко.