Кэтрин Джейн. Изменить всё.

      Первым делом, повинуясь безотчетному порыву, Кэтрин одним пристальным взглядом взорвала все камеры, находящиеся в палате. Все трое остановились на пороге, изучая обстановку.       В помещении было довольно светло, несмотря на то, что оно находилось глубоко под землей. Везде все тот же серый безжизненный цвет. Сразу у двери сиротливо приткнулась складная каталка для перевозки лежачих больных, больше похожая на легкие носилки на колесиках. Дальше у стены стоял большой шкаф. Центральное место занимала больничная кровать с приподнятым изголовьем. От нее к стоящим во всю стену полкам с различного вида мониторами шли провода датчиков. Изножье и правая сторона, обращенные к вошедшим, были свободны для беспрепятственного доступа. У изголовья, так, чтобы не было видно с кровати, стоял странного вида комод с откидывающейся столешницей. Кэтрин внезапно вспомнила картинку из извлеченных воспоминаний. Столешницу откидывали и раскладывали там различные инструменты. Психологическое воздействие. Она поежилась. И с усилием перевела взгляд на кровать.       На кровати лежал человек, до подбородка укрытый одеялом. Он не пошевелился, не повернул голову на шум, так и продолжал находиться в одном положении.       Антон и Кэтрин медленно двинулись вперед. Линдси осталась на месте.       На больничной кровати в закрытом медико-исследовательском центре, затерянном в глуши Мурманской области на севере России, лежал уже полгода считающийся «погибшим при исполнении служебных обязанностей» сотрудник Управления по научным исследованиям и разработкам профессор Коннор Эндрю Дойл. Похудевший, облепленный угадывающимися под одеялом датчиками, со следами причиненных ему страданий, с поседевшими висками, он всё же был вполне узнаваем для Антона, который считал его своим другом, и для Кэтрин, которая когда-то любила его. Подошедшая девушка осторожно коснулась кончиками пальцев лба Коннора. Нахмурилась. Потом глазами показала доктору Хендриксу на мониторы, а сама вернулась ко все еще стоящей в дверях подруге, которая не сводила глаз с лежащего мужчины. Сердце Линдси уже давно его узнало, но страх не давал подойти. Кэтрин осторожно сжала пальцы замершей девушки.       — Линс, не бойся, он жив. Без сознания, сильно слаб, но жив. Поверь мне.       Линдси с трудом заставила себя посмотреть в лицо стоящей рядом девушки. Зеленые глаза полыхали. Казалось, еще мгновение, и из глаз хлынет то самое изумрудное сияние, которое Линдси видела, когда на Кэтрин неслась машина убийцы-экспериментатора. Она позволила подвести себя к кровати. Антон уже убрал одеяло с груди мужчины и освободил его руки. Кэтрин осторожно положила ладонь подруги на пальцы Коннора, символически соединив их руки. От прикосновения к коже мужчины Линдси вздрогнула всем телом, из ее глаз хлынули немые слезы. Кэтрин стало легче. Линдси придет в себя. Она нужна сейчас и Коннору, и самой Кэтрин. А пока есть время для небольшой передышки, пусть осознает, что он жив.       Интегрантка, осторожно поглядывая на подругу, быстро осмотрела каталку, на которой обнаружилось около десятка странных ампул с надписями на латыни, и отошла к шкафу. Там не было ничего интересного. Стопки серого больничного белья. Рядом несколько серых же пижам. Широкие резиновые полосы и тряпичные жгуты, явно служащие для фиксации тела. Переносной штатив для капельницы, с крепежом внизу. В выдвижном ящике различные шприцы, салфетки, эластичный бинт, жгуты и ещё подобные медицинские расходные материалы. Ни лекарств, ни препаратов. Мысленно решив, что видеть всё это, особенно фиксационные резинки, Линдси точно ни к чему, Кэтрин закрыла шкаф и подошла к комоду. Она никогда не видела подобной конфигурации. Все ящики были разных размеров, но идеально прилегали друг к другу. На каждом наклейка с изображением. Если некоторые, как например скальпели, иглы, зажимы, сомнений не вызывали, то вид других материалов мог отбить желание заснуть надолго. Кэтрин присела на корточки. Ящички переплетены изящной радужной проволокой, которая была закреплена на датчике, находящемся на боковой стенке. Понятно, сигнализация. К датчику прикладывается электронный ключ, и можно открывать ларчики. Только где его искать, этот ключ. Ладно, мы тоже кое на что способны. Усилием воли Кэтрин вызвала прилив энергии к большому пальцу левой руки и приложила подушечку к датчику. Через несколько секунд проволока распалась на мелкие кусочки и осыпалась на пол. Ой, перестаралась. Ну и подумаешь. Все равно уже никому не пригодится. И Кэтрин решительно открыла самый верхний ящик с изображением книги.       Пока Кэтрин исследовала содержимое шкафа и комода, переправляя кое-что себе в рюкзак, а Линдси просто стояла, грея в ладонях руку обретенного любимого, Антон Хендрикс изучал показания мониторов и одновременно мучился от чувства дежавю. Его не покидало ощущение, что он уже всё это видел, но так же отчетливо понимал, что не видел ничего подобного. Это пакостное ощущение лишало последних крох душевного равновесия. Доктор по очереди отсоединял датчики от тела друга и размышлял, как они его заберут. Коннора явно усыпили. А что делали все эти месяцы — одному Богу известно. Им предстоит длительный перелет. И переезд. Сердце запросто может не выдержать. Антон надеялся что-то придумать. Но его отвлекали мысли о том, что он упустил что-то важное. И кажется, он начинал понимать, что именно.       Отсоединив последний датчик, психиатр огляделся. Кэтрин, сидя на коленках возле распотрошенного комода, с интересом изучала какой-то журнал. Линдси уже не плакала, а просто изучала взглядом каждую черточку лица Коннора, как бы знакомясь с ним заново. «Девчонки, — беззлобно подумал Антон, — а все туда же, спасать кого-то!» На самом деле он был рад, что они сюда прилетели. Коннора нужно вытаскивать. Желательно бы еще вытащить и всех остальных. Хендрикс чувствовал ответственность и за свою бывшую подопечную Линдси Доннер, с которой работал и дружил уже много лет, и за эту невероятную гостью из другого мира, которая носила имена его жены и дочери — Кэтрин Николь Джейн.       Антон положил руку на плечо Кэтрин. Она подняла на него глаза и тихо проговорила:       — Интересное чтение, весьма. А что у тебя?       — Я закончил отсоединять датчики. По поводу прошедших месяцев ничего конкретного не скажу…       — И не надо, это подождет. Нам бы сейчас с настоящим разобраться.       Мельком обратив внимание, что к их разговору прислушивается Линдси, Антон заговорил:       — Внешние повреждения незначительны. Кожа явно была обожжена, остались шрамы, но в общем состояние в норме. Я не знаю, что с ним здесь делали, но полагаю, ничего хорошего. Возможно и физическое, и психологическое воздействие, не знаю, какое хуже. Сейчас он спит. Я слышал о подобном препарате, вызывающем крепкий здоровый сон. Единственное, чего я опасаюсь — это того, что сердце может не выдержать. Нам нужно полное медицинское сопровождение, а лучше — санавиация. Вместо ответа Кэтрин поднялась и подошла к каталке.       — Помощь нам не светит. Вот, посмотри, Антон. Я не сильна в латыни, но думаю, что этот препарат как раз и предназначен для улучшения состояния сердца.       Девушка протянула доктору несколько ампул и записку, найденную при них. Антон быстро прочитал написанное и посмотрел на свет жидкость.       — Думаю, да. Нам нужен хлорид натрия. Придется весь путь продержать Коннора на капельницах. А это означает, что как минимум двое из нас будут заняты транспортировкой и контролем. Надо было взять с собой ещё кого-то…       — Нет. Вы двое всё равно не сможете ничего сделать, если нас решат задержать. — Кэтрин передернула плечами, засовывая в рюкзак журнал, который изучала. — Хватит нам тут рассиживаться. Уходим. Линдси, помоги мне.       Кэтрин вытащила из шкафа несколько простыней и все флаконы с физраствором. Линдси стала заворачивать флаконы в ткань, чтобы не повредить при перевозке. Интегрантка тем временем уложила в рюкзак все ампулы с сердечным препаратом. Антон готовил раствор для введения, капельницу он решил поставить позже. Совместными усилиями спасатели переложили Коннора на каталку, укрыли пледами, а Кэтрин, внезапно вспомнив, прикрепила переносной штатив и закрепила раствор на нем. Пора было уходить.       Кэтрин вышла в коридор. Было тихо. Девушка сконцентрировалась. За другими дверями тоже лежали люди. Но в более худшем состоянии. И она не чувствовала, чтобы их связывала с кем бы то ни было эмоциональная связь. Она решалась. Было больно, но она понимала, что не может поступить иначе. Интегрантка посторонилась, и Антон с Линдси выкатили каталку из палаты. Девушка жестом показала, чтобы они шли вперед и ждали её перед дверью. Она спокойно шагала сзади. Стояла гнетущая тишина, только изредка подрагивали стены, утопленные глубоко под землей.       Кэтрин зашла в комнату с мониторами, мельком отметив, что мужчина, которого она заставила потерять сознание, очнулся и, видимо, сбежал. Отлично. Девушка быстро посмотрела на изображения на экранах. Да, именно это она и ощущала. Люди в беспамятстве, на которых тоже проводили испытания. Ярость захлестнула интегрантку. Больше она не колебалась.       Она стала во весь рост перед передающей камерой и подняла к губам микрофон. Лицо было спокойно, как арктическая пустыня, но глаза сияли двумя изумрудными кострами. Свободной рукой интегрантка потянула из-под ворота свитера цепочку, и пульсирующий медальон занял своё место на уровне солнечного сплетения. Взгляд ярко горящих глаз уперся в глазок камеры, и во всех коридорах и палатах, в наушниках наблюдателей прозвучал холодный голос:       — Я даю вам пять минут. Эвакуируйте персонал. Потом я уничтожу этот Центр. Я не хочу убивать зря. Уходите. Я покажу, что будет дальше.       Кэтрин медленно повернулась спиной к камере и направила раскрытую ладонь к противоположной стене коридора. Сначала раздавались легкие хлопки, а потом из всех дверей одновременным взрывом вынесло стёкла. Оборудование в палатах разнесло в мелкую крошку, люди были не повреждены, но мертвы. Осколки стекла осыпались у ног стоящей девушки. Она снова повернулась к камере:       — Повторяю. Уходите. Через пять минут такое будет на всех уровнях.       Одним пристальным взглядом взорвав и эту камеру, Кэтрин подошла к носилкам. Антон был спокоен, а Линдси смотрела на подругу со смесью восторга и надежды.       — Я была не права? — поинтересовалась Кэтрин у Хендрикса. Тот молча пожал плечами.       — Антон, я не спрашиваю Лин, её чувства мне понятны. Ты же — единственный здравомыслящий человек из нашей сумасшедшей троицы. Мне важно твоё мнение.       — Кэтти, я догадываюсь, что это за место. Это долго объяснять, ещё будет возможность. И я скажу только одно. Если ты можешь уничтожить здесь всё — сделай это.       — А люди? — голос гостьи из другого мира был похож на шелест.       — Мы дадим им свободу. Это уже не жизнь.       — А Коннор? — голос Линдси дрожал.       — Коннора мы вытащим. И вылечим. Я знаю.       Голос Кэтрин звучал властно и уверенно. Лин понимала, что у подруги уже есть идея, и точно так же понимала, что ей самой эта идея может уж очень не понравиться. Но время снова работало не на них. Нужно было торопиться. Линдси склонилась к лицу Коннора и прошептала:       — Коннор, держись. Ты очень нужен нам. Пожалуйста, потерпи ещё немного.       Линдси готова была поклясться, что в ответ на её слова на лице лежащего мужчины на долю секунды возникла и тут же пропала легкая знакомая полуулыбка. Она улыбнулась в ответ, сморгнула слезы и подняла глаза на Кэтрин, показывая, что готова её слушать и слушаться.