Семейная традиция

К восемнадцати годам уже как-то перестаёшь ждать чудес, писем из Хогвартса и вообще приятных сюрпризов. Перестаёшь надеяться, что ко дню рождения тебе подарят настоящего жирафа, да и вообще ждать праздники. Время, когда необъятный восторг вызвала будущая поездка в зоопарк или поход с друзьями в парк аттракционов, уже прошло, а вместо новых развлечений появился первый курс университета с бесконечными лекциями, практическими, лабораторными и курсовыми. Сомнительная радость. Поэтому, чувствуя себя каким-то пенсионером, я даже не собирался строить планы на свой день рождения. Ну поздравят дома вечером, от этого никуда не деться, посидим, попьем чай с тортиком, благо середина рабочей недели и все в своих делах. Но не больше! Неясно, как можно чувствовать себя такой развалиной в почти-восемнадцать, но что есть, то есть. Тем большей неожиданностью для меня было то, что вечером дед попросил пройти «недалеко прогуляться» вместе с ним. Ага, попросил, в своей не предполагающей возражений манере. Постепенно нарастающее удивление достигло крыш девятиэтажек, когда мы прошли в соседний, куда более темный, двор и он спросил вижу ли я звезду возле хвоста Большой Медведицы. Я видел. Звезда была самая обычная и ничем не выделялась среди других. Меня мучительно грызли сомнения о том, не было ли это началом маразма и как, в таком случае, осторожно вернуть деда домой, чтобы там уже с мамой решать, что делать дальше. Олег Федорович никогда производил впечатление человека, склонного к сомнительным розыгрышам, наоборот, будучи профессором физико-математических наук и имея внушительный преподавательский опыт, из-за которого его и дома часто называли по имени-отчеству, он всегда казался сдержанным и серьёзным, даже надменным, будто старался спрятать от близких добродушный характер также, как и от студентов-прогульщиков, впрочем, также безуспешно. Поэтому, когда он значительно сказал: «Вот там наш дом» — это меньше всего походило на шутку. На что угодно, на слуховые галлюцинации, приступ шизофрении, солнечное и лунное затмение, но не на шутку. По загривку прошлись неприятные мурашки. Звезда также бесстрастно мерцала в тысячах парсеков от нас. Меня хватило только на то, чтобы выдать из себя невнятное:  — И что?  — А то, что твоё совершеннолетие позволят тебе самому принять решение отправиться ли с нами обратно, либо же остаться здесь, на земле, в прежней жизни, — с бесконечным терпением, приобретённым за годы преподавания, ответил дед. — До завтра у тебя как раз есть время подумать. В голове крутилось какое-то глупое: «Межгалактические полёты. 18+». Приехали. Происходящее укладывалось в сознании как никогда медленно и неохотно, поэтому дорогу до дома я преодолел, как в густом тумане, а по возвращении никому ничего и не сказал, даже не стал пытаться что-то сформулировать. Ни о какой работе над рефератом речи уже не шло и, как оказалось, о спокойном сне — тоже. Вся ночь для меня прошла в бредовых размышлениях. Сюжеты научной фантастики мешались с ещё более невероятными предположениями. Взвешивание плюсов и минусов в нынешнем порядке моей жизни сменялось желанием найти номер психиатрии и добровольно туда сдаться. Не сказать, что моя жизнь мне сильно нравилась, но альтернативных вариантов особо не было, и к тому же, я только поступил в универ, успешно сдав экзамены после долгой и мучительной подготовки, здесь у меня были старые друзья, игровая приставка, велосипед, поездки к морю и на шашлыки, весенние клейкие листочки и зимние сугробы. Интересно, как на другой планете с сугробами и возможностью подключить приставку? И вообще это полет в одну сторону или на выходные? Наверное, первое. Почему я сразу не спросил? Поняв, что всё равно не усну, я тихонько поплёлся на кухню, решая по дороге, что сейчас нужнее: валерьянка или кофе, или можно совместить. Кое-как промаявшись до самого утра, я пришел к выводу, что мне абсолютно наплевать на то, что будет завтра и есть ли на других планетах розетки. Всё что ни делается, всё к лучшему, так ведь? Возможно, завтра я выясню, что просто уснул за компьютером, получу нагоняй за не сделанный реферат, всё останется на своих местах и я буду наслаждаться благами этой жизни, а если уеду — найду чему радоваться и там, или способ подключить приставку найду, изобрету, в крайнем случае, зря что ли в техническом учусь. В задолбанно-просветленном виде я и пришёл на кухню за пятой порцией кофе, где вновь наткнулся на деда — ещё один человек в семье, которому в университет к восьми. Тот глядел с лукавой улыбкой, видимо, оценив моё состояние — мудрость пофигизма в глазах и фиолетовые мешки под ними, словом, полное сходство со свежеисдохшей рыбой.  — Ну как, принял решение? — негромко, наверное, чтобы не напугать функционирующее на кофеине существо, которым я стал, спросил Олег Федорович. Кажется, не приснилось.  — Да, — я понял, что не могу прямо сидеть за покачивающимся, как на волнах, столом и осторожно положил голову на сложенные руки.  — И что «да»? — уточнил он.  — Всё да, — выражение мыслей сейчас давалось тяжело. — На всё согласен, будь что будет и так далее.  — Интересная реакция, — Олег Федорович покачал головой, сделал небольшой глоток кофе, — у меня, помнится, тысяча вопросов к утру была, да и у твоей матери тоже, только её больше интересовали насущные вопросы и особенности переезда, а меня — по специальности — тонкости жизни на другой планете, уровень развития науки, техники и так далее, и отец, помню, это всё начал рассказывать на полном серьезе, чуть ли не со схемами, это я уже не стал шутку затягивать. Я молча сморю на деда, и внутри у меня стоит тишина, как после удара в гонг. Оценив мою готовность слушать, дед продолжает:  — Ещё до всех уфологов и плясок вокруг кусков метеоритов, мой отец неизвестно откуда в своей молодости наслушался о людях с других планет, и так эта идея, видимо, запала ему в душу, что он без задней мысли решил надо мной пошутить, собственно, сказав перед восемнадцатилетнем то же, что я вчера. Уже намного позже я понял, как хорошо такое шестеренки в голове от ржавчины отряхивает, да и от постоянной хандры, вроде твоей, помогает. Я ведь тогда точно также начинал оценивать тяготы взрослой жизни, работал, пытался в университет поступить, а эта шутка во многом помогла мне в голове всё упорядочить, даже к поступлению в технический подтолкнула, чему я только рад сейчас. Так что это, своего рода, сформированная семейная традиция. Я понятия не имел, что можно сказать в подобной ситуации, когда дома устраивают такие специфические розыгрыши. Сматериться не позволяли остатки воспитания. Да и лень было. Не исключено, что я даже оценю этот замысел, но случится это наверняка не сейчас, поэтому промычав что-то глубокомысленно-утвердительное, я начинаю выбираться из-за стола. Ничего, прогуляю один день учёбы, может даже простят по случаю праздника. Теперь мне хотелось только спать.