Апельсиновое дерево

В классе в средней Намимори с аккуратными колонками парт, зелёными растениями в горшках на невысоких шкафах и стендами, выполненными активными учениками, витал запах балбесничества. Глядя на лица подростков можно было отчётливо прочесть одну единственную мысль, кружившую в их не обремененных интеллектом головах: "хочу домой". Нао обвела школьников сосредоточенными тёмно-бордовыми глазами и отложила учебник с мелом на преподавательский стол. Смысла продолжать урок не было: без сомнения, юные мозги больше не в состоянии воспринимать тонкости времен английского языка. - Думаю, на этом можно закончить, - спокойно сказала женщина - есть вопросы? Разумеется, никто не собирался их задавать. Школьники еле заметно подобрались, готовые по сигналу побросать принадлежности в портфели и прытко ускакать прочь из учебного заведения. Неожиданно кто-то поднял руку, привлекая всеобщее внимание. - Да, мам, есть. Аями сидела на предпоследней парте у стены и очаровательно улыбалась. Поднявшаяся было волна раздражения одноклассников стихла, стоило увидеть что причиной, по которой они ещё не сверкали пятками, стала Хосокава. Ребята знали, что девушка собирается выкинуть что-нибудь весёлое. - Не мамкай, - нахмурилась Нао - что ты хотела? - Хорошо, мам, - с готовностью отозвалась Аями - что сегодня на ужин? Женщина смерила ученицу долгим суровым взглядом, игнорируя тихие смешки остальных школьников, и сказала: - Все свободны. После этих слов класс стремительно опустел. Аями тоже не стала задерживаться и, помахав маме, недовольно зыркнувшей на неё через овальные линзы очков в тонкой оправе, скрылась за дверью. - Хосокава-сенсей такая клёвая, - одноклассница пихнула девушку в плечо - передай ей спасибо, что отпустила пораньше. Общая фамилия с преподавательницей английского была одной из причин, по которой все предпочитали звать Аями по имени. Хотя, конечно, большую роль играло то, что девушка нравилась всем как пресловутый червонец. Никого не волновало, что Нао с типичными японскими чертами была матерью Аями. Каждый второгодка и третьегодка знал слухи, преследовавшие девушку при поступлении в Намимори год назад. Однако сейчас уже об этом никто не вспоминал и за спиной младшей Хосокавы больше не раздавался осторожный шёпот: "это та самая девочка...". Теперь Аями весело шагала по коридору, улыбаясь школьникам и своим мечтам о свободном досуге. - "Хороший день," - думает девушка, вдыхая полной грудью - даже никого не откамикоросили." Впрочем, ещё не вечер. Однако если что-то и произойдёт, Хосокава тут же будет рядом, чтобы это исправить или, по возможности, предотвратить. Может у Хибари и есть дисциплинарный комитет, но у Аями вся школа информаторов и доносчиков, сообщающих о тревожных ситуациях, конфликтах и перепалках. Которые второгодка старалась урегулировать до прихода Кёи. Хотя даже когда девушке удавалось всё порешать, подросток дубасил кого-нибудь. Так, по настроению. Кстати о главе дисциплинарного комитета: его уже несколько дней было не видать, что не могло не радовать. Хосокава надеялась, что Хибари настигла кара небесная и сейчас буйный подросток капает на мозг уже не ей, а верховному демону, мол, никакой в Аду дисциплины. Переполнившись любовью к миру, Аями подошла к распахнутому окну в опустевшем коридоре. Оперевшись о подоконник, девушка со взглядом человека, постигшего внутреннюю гармонию и разумом, слившимся с энергией космоса, рассматривала нежно-голубое небо с редкими пушистыми облачками. - "Зайду полить дерево и домой," - решила школьница, умиротворенно разглядывая пейзаж и наслаждаясь свежим воздухом. Телефон в сумке тихо зазвонил. Хосокава не глядя вытащила его и приняла вызов. - Да? - второгодка довольно жмурилась под лучами солнца. - Аями. Внутренняя гармония нарушена, связь с космосом прервана и, девушка была в этом уверена, где-то простился с жизнью хомячок. Стандартная реакция на голос Хибари. Не хватает только ревущих младенцев на фоне. - Да? - уже с меньшим энтузиазмом спросила Хосокава. - Меня несколько дней не было в школе. - Я заметила, Хибари-сан, - ответила Аями и не упустила возможности съехидничать - медсестра сказала, что впервые, с тех пор как Вы начали здесь учиться, у неё появилось несколько свободных дней. - Вот как? - голос Кёи был парадоксально довольным - Сломаю ей обе руки, когда вернусь, и тогда у неё будет ещё больше времени на безделье и пустую болтовню. Девушка поняла, что её поймали за жопу, и начала юлить. Замечательно пародируя дурочку, школьница рассмеялась и начала уже привычный спектакль: - Ой, я сказала медсестра? Извините, Хибари-сан, оговорилась. Я имела в виду гардеробщицу. - У нас даже гардероба нет. - Гардероб? При чём здесь он? Я сказала, что говорила с уборщицей. - В школе нет уборщицы. - Какая уборщица? Перекинулась о Вас парой слов с дорожным регулировщиком. - Думаешь, я не изобью полицейского? Хосокава хитро улыбнулась. Кёя помолчал немного, обдумывая слова помощницы, и догадавшись, хмыкнул: - Провоцируешь меня, чтобы отправить за решётку? - Так зачем звонили? - перевела стрелки Аями, радуясь, что удалось спасти медсестру. - Я в больнице. - В морге, надеюсь? - после короткой паузы уточнила девушка. - Нет, но ты там окажешься, если не закроешь рот. - "Вау," - изумилась Хосокава - "в этот раз он действительно долго терпел моё хамство. Может, это то самое изменение характера, случающееся у людей при смерти? Хоть бы оно." - Моя простуда ухудшилось, и я решил лечь в больницу. - "Да ему же просто не над кем дома было издеваться," - мысленно фыркнула Аями, знавшая, что иногда Хибари ведёт себя хуже капризной девицы. - Зайди сегодня ко мне с оформленными документами по распределению бюджета на спортивные секции. - Я лучше сортиры буду драить, - не колеблясь отрезала девушка. - Всегда пожалуйста. Кажется, Кёю вполне устраивала эта альтернатива. Недовольно цыкнув, Хосокава сбросила звонок и тяжело вздохнула. Закончились её каникулы.

* * *

Ещё не дойдя до палаты главы дисциплинарного комитета, Аями услышала чей-то пронзительный вопль. В общем-то это был дурной знак, но девушка нашла в нём положительную сторону, потому что смогла по крику определить местонахождение Хибари. Ведь номер помещения она грешным делом позабыла, пока поднималась по лестнице. - Я вхожу, - невозмутимо произнесла Хосокава и открыла дверь. Кёя в чёрной больничной пижаме стоял посреди комнаты с тонфа, собираясь добить двоих мужчин. Оглядев это безобразие, Аями нахмурилась и спросила: - Вы хотите подвинуть их в списке на трансплантацию органов? Как благородно. Подросток окинул помощницу глазами, цветом напоминавшие девушке любимую кастрюльку, и указал на сетку апельсинов в её руке. - Я не люблю цитрусы. - Это мне, - Хосокава проигнорировала нечитаемый взгляд парня. Порой школьнице казалось, что с кастрюлей у Хибари намного больше общего, чем с нормальным человеком. Она прошла вглубь комнаты, благополучно миновав Сциллу и Харибду, заточенных в человеческом теле, и опустила апельсины вместе с сумкой на тумбочку. - Вы хотели взглянуть на документы, разве нет? Аями достала гнусные бумажки и помахала ими на манер веера. Ну, или как красной тряпкой перед быком. В любом случае, второгодка пыталась отвлечь Кёю от несчастных мужчин. - Хотел, - кивнул наконец глава дисциплинарного комитета и подошёл к кровати. Поймав момент, когда жертвы Хибари оказались вне поля его зрения, девушка незаметно просигналила им рукой, чтоб убирались, пока не поздно. Указующий перст Хосокавы был мгновенно и безошибочно понят. - Куда? - холодно спросил Кёя, не отрываясь от документов. Попытка побега провалилась. Прямо как сердце в пятки у побитых страдальцев, для которых времяпрепровождение в больнице превратилось в новую часть Пилы. - Аями. У девушки возникло ощущение, будто по ней проехались бульдозером, вминая в подсыхающий бетон. И эта была лишь малая часть того, что обещал тон подростка. Всё плохо, проще говоря. - У тебя появилась дополнительная жизнь или ты просто хочешь провести выходные в этой больнице? - Не хочу, - сверкая честностью, ответила Хосокава. - Тогда зачем испытываешь моё терпение? Холодный взгляд Хибари встретился с непроницаемыми глазами помощницы. Они напоминали мягкое алое море, искрившееся на поверхности весельем и радостью и скрывавшее в глубине все настоящие чувства. Ведь даже самые чистые воды не пропускают на дно свет и посторонних. Кёе никогда не составляло труда читать людей, ведь все их мысли выталкивал наружу страх, но с Аями было иначе. Девушка не боялась ни его, ни той боли, что он причинял и мог причинить. Поначалу подросток считал это следствием волевого характера, однако вскоре понял, что Хосокава не воспринимает его. Над школьницей словно висела беда, намного превышающая угрозу, исходящую от Кёи. Чтобы он ни делал, Аями всегда смотрела на него как, разве что, досадную неприятность. Смешно. Действительно смешно. Хибари поднимает руку с тонфу и подносит к самому лицу девушки. Прохладный металл касается такой же ледяной кожи, однако Хосокава даже не шелохнулась, продолжая улыбаться. - Я просто подумала, что они будут мешать Вам читать документы, - решила оправдаться второгодка, заметив, что ГДК конкретно так подзавис. - А знаешь, ты права. Они в самом деле будут мешать. Улыбка Кёи вовсе не такая приятная, как у его помощницы. Он отдаёт ей бумаги и поворачивается к обомлевшим пациентам. - Поэтому я забью их до смерти. Единственное, что могло сделать подростка более значимым элементом в системе оценки угроз Аями - это опасность, которую он представлял для окружающих. И сейчас его индекс должен был возрасти. - Хибари-сан, - окликнула Кёю девушка. - "Предсказуемо," - усмехнулся глава дисциплинарного комитета, продолжая пожирать души жертв одним своим взглядом. - Вам нельзя перенапрягаться, - продолжила Хосокава, подойдя чуть ближе. Если бы кто-нибудь услышал её голос со стороны, то действительно подумал бы, что она переживает за парня. - Вы знали, - неожиданно серьёзно сказала девушка, приложив ладонь к сердцу - что одним из грозных осложнений простуды является инсульт? - Мне шестнадцать, - услышав нечто настолько бредовое Хибари повернулся к говорившей - и не бывает из-за простуды инсульта. - О, Вы ошибаетесь, - изобразила волнение Хосокава - Ваше тело измучено борьбой с болезнью, что же удивительного, что мозг может пострадать? Вернитесь в кровать, пожалуйста. Не зря же врач назначил Вам постельный режим. Кёя подумал немного, явно сомневаясь в чепухе, которую так уверенно несла Аями, однако всё же отпустил мужчин и сел на удобный матрас. - Я спрошу у доктора, когда он придёт, - предупредил девушку подросток. - Разумеется, - солнечно улыбнулась Хосокава, про себя подумав - "когда врач придёт, меня уже здесь не будет. Не могу поверить, что деспот повёлся на такой отчаянный блеф. У него вместо мозгов клубок аскарид?" Размышления о гельминтах прервал новый посетитель. Аями удивлённо обернулась, не представляя, какой дурак захотел зайти в эту палату с отчетливой энергетикой смерти. - Тсунаёши? - Хибари-сан? Аями-сан? Савада, на две трети состоящий из гипса и бинтов, вылупился на подростков. Девушка удрученно вздохнула и помассировала переносицу. Даже её дипломатических способностей не хватит, чтобы дважды провернуть один и тот же трюк по спасению заложников. Однако карие глаза Тсуны смотрели на неё столь умоляюще, что Хосокава заткнула рот инстинкту самосохранения печеньем из ванильной смеси и чувства вины. Крутанувшись на пятках на сто восемьдесят градусов так, что светлая коса перелетела с одного плеча на другое, Аями прелестно улыбнулась, проверяя на прочность самообладание Кёи. Подросток подпер голову, расплывшись в коварной усмешке. - Не поверите, Хибари-сан, вчера такую занимательную программу про гусениц по дискавери видела, - всплеснула руками отважная девушка - не могу не поделиться. Хосокава знала главу дисциплинарного комитета так, словно анализировать его не сложнее детского стишка в цветастой книжке для дошкольников. Впрочем, юноша действительно был устроен не сложнее табуретки, и Аями понимала, что ментально он эгоцентричный ребёнок, которого занимают только три вещи - поспать, поесть и повеселиться. Поэтому, чтобы переключить внимание маленького вредины с избиения Тсуны, надо придумать что-нибудь поинтереснее. Вот только как на зло в голову ничего не шло, ведь колошматить людей - любимый досуг сидящего перед ней изверга. - Про гусениц? - в этот раз Кёя прекрасно видел, что тузов в рукаве у помощницы не было - С удовольствием тебя послушаю. - Лучше прилягте, Хибари-сан, ведь новость, которую я расскажу Вам - просто отвал башки. Хосокава знала о гусеницах не больше, чем люди до 1928 года об антибиотиках и, совершенно точно, ничего шокирующего сообщить о них не могла. - Такое дело, Хибари-сан... Школьница выдержала интригующую паузу, которая на самом деле была ничем иным, как ожиданием землетрясения или цунами, избавивших бы её от необходимости держать ответ. Однако никаких природных катастроф не последовало и Аями ляпнула: - Они в бабочек превращаются. Некоторое время Кёя сидел неподвижно и по его отстраненному лицу невозможно было понять, о чём он думает. В переводе на адекватный человеческий язык, это значило, что девушке, без сомнения, конец. Это подтвердилось, когда парень поднял руки с оружием и медленно встал. Хосокава примирительно подняла руки и попятилась назад. Всё же клоунада отчасти сработала, и Савада теперь был в безопасности, однако её собственная жизнь теперь висела на волоске. - Аями-сан, - послышался встревоженный голос забытого первогодки. - Ты почему ещё здесь, Тсунаёши?! - возмутилась девушка, посмотрев на валяющегося на полу подростка. - Н-но Вы пострадаете, если будете прикрывать меня, - пролепетал парень. У Савады тряслись поджилки от одного только вида приближающегося ГДК, однако что-то не давало его трусливой натуре одержать верх и убежать. Это "что-то" , наверное, необыкновенная теплота, с которой Хосокава всегда на него смотрела. От неё щемило в груди. - Так действуй, никчёмный Тсуна. Слова Реборна и пистолетный выстрел - последнее, что помнил юноша, перед тем как перейти в режим посмертной воли. - Зачем ты разделся-то? - горестно спросила школьница, непонимающе наблюдая за Савадой. - Спасти Аями-сан любой ценой!! - взревел подросток и, подскочив к девушке, с лёгкостью подхватил её на руки. - "Так, ну это уже точно сценарий какого-то шизофренического делирия," - растерянно думала Хосокава, пока мимо неё проносились палаты. Тсунаёши мчался по больнице со скоростью участника формулы-1, сопровождаемый взвизгиваниями испуганных пациентов и руганью медсестёр. Аями в принципе смирилась с положением, решив, что грех жаловаться, когда тебя спасают. - "Блин, " - внезапно вспомнила девушка - "апельсины у деспота в палате забыла..."