У нас есть время

В том, что однажды она покинет Западную Гавань и вприпрыжку пустится навстречу приключениям, Лейра не сомневалась никогда. Остаться было бы с ее стороны сущим расточительством: к тринадцати годам она переросла приемного отца, к пятнадцати — Бивила. В шестнадцать братья Моссфилды окончательно перестали задирать ее и ее друзей, законно опасаясь за свои ребра, а в семнадцать Лейра побила в состязании на руках Кейта Грейхольма, деревенского кузнеца. Георг шутил, что в ее крови скрывается наследие каких-нибудь неведомых науке прекрасных огров. Дэйгун на эту тему как обычно помалкивал, но и без его слов было понятно, что Лейра никакая не полукровка, а просто рослая человеческая девушка. Ладно, очень рослая. По мнению Ретты, все объяснялось рашеменскими корнями и благословлением богов. Брат Мерринг был с ней полностью согласен. Потому свозил Лейру в уотердипский храм Латандера, где она и прошла посвящение в паладины, к своему полному восторгу. Лейра с нетерпением ждала Праздника Жатвы, чтобы после него покинуть родной дом, отправиться в странствие и нести добро на кончике меча, а заодно покрывать себя неувядающей славой. С головы до ног. Она даже представить не могла, что приключение свалится на нее помимо ее воли, да еще такое невеселое. И уж тем более не ожидала оказаться в городской страже. Хотя в форте Локке такая мысль ее посетила: из-за инспектора Кормика. О подвигах Кормика и Лорна она наслушалась в детстве предостаточно, и, увидев инспектора, еле удержала в груди тихий восторженный писк. Ну вот он, вот: настоящий герой — серьезный, строгий и красивый! Все вокруг вытягивались перед ним в струнку, стоило ему лишь сурово сдвинуть брови. Даже лейтенант Валлис, даже сама Лейра, чего уж там. Правда, Кормик выглядел старше, чем она себе представляла, и оказался ниже нее на целых два пальца. И бакенбарды у него были забавными. К тому же, он вовсе не бросался разгребать проблемы форта Локке в одиночку. Кормик даже на поиски своего приятеля Галена не отправился, предпочитая копаться в бумажках командира Танна и строча какие-то письма. Хотя и счастливым от этого не выглядел. — Бумажки и нудные расспросы в нашем деле — и щит, и меч, — хмуро проворчал он в ответ на сердитое изумление, которое Лейра все же не удержала при прощании. — А ты думала, как расследование вести? У меня приказ, девочка, четкий и прямой: не высовываться, разобраться, что творится в форте и его окрестностях, и отправить рапорты тем, кто будет решать, что делать с этим дальше. Хорошо, что ты вмешалась — столько людей спасла и сэкономила всем кучу времени и ресурсов. Если надумаешь осесть в Невервинтере, буду рад взять тебя в стражу. Такие, как ты — честные, инициативные, да еще и с головой на плечах, нам нужны позарез. Служить под началом Кормика показалось ей неплохой идеей — просто потому, что давало бы возможность каждый день на него любоваться. Впрочем, про бумажки и расспросы она запомнила. И про то, что приказы связывают покрепче веревок — тоже. Поэтому, когда перед ней все же встал выбор: идти в стражу или к ворам, Лейра задумалась. И не из-за того, что криминал показался ей хоть сколько-нибудь привлекательным — вот еще! А потому, что ей ужасно не хотелось быть связанной приказами. В своих воображаемых странствиях она ни от кого не зависела и наносила добро, руководствуясь лишь собственной совестью и изобретательностью. И то, и другое пригодилось ей в первый же день на службе Невервинтеру. — Ты же паладин? — уточнил Кормик. — Чужое вранье чуять умеешь? Хвала всем богам, наконец-то! И отправил ее вызнавать, кто из их коллег погряз в пороках, лжи и всяких прочих взятках. Результат заставил ее приуныть: дар Латандера утверждал, что во лжи повинна большая часть стражников. Так что, уточнять, какие именно грехи стоят за этой ложью, Лейре пришлось без божественной помощи, исключительно своей смекалкой. В процессе выяснилось, что, если нависнуть над стражником, проникновенно глядя ему в глаза, а при этом как бы невзначай накручивать на палец железный гвоздь, любовь к правде побеждает в десять раз быстрее, чем если задавать вопросы без всяких дополнительных эффектов. Услышав ее рапорт и прочитав отчет, Кормик схватился за голову. А потом потащил ее к капитану Брелейне. И они, к огромному неудовольствию Лейры, принялись громко и бурно ссориться — точь-в-точь как Кейт и Лорана Грейхольмы, прожившие в счастливом браке больше двадцати лет. В итоге они постановили, что увольнять половину стражи будет нерационально и назначили Лейру сержантом. Она решила, что для первого рабочего дня это все-таки неплохо, и посмотрела на Кормика более благосклонно. Тот почему-то поперхнулся, а откашлявшись, пригласил ее отметить назначение парой кружечек пенного. За пивом она нажаловалась ему на сухаря-Дэйгуна и рассказала о проблеме с осколками, а Кормик обрисовал ей всю тяжесть криминогенной обстановки города. Лейра слушала его с трепетом: по всему выходило, что жить в лесу среди оборотней куда проще и приятнее, чем в строящемся на деньги бандитов и хищников-дворян городе. Но у Кормика получалось не просто выживать, но и наводить здесь какой-никакой порядок. Понятное дело, не в одиночку, ведь были же еще и Серые, и Звездные Плащи, и даже Девятка лорда Нашера. Но безопасностью улиц занимался именно Кормик — и с такой страстью и самоотверженностью, что им невозможно было не восхищаться. И Лейра твердо решила, что острый ум, могучая воля и непоколебимая верность этого мужчины с лихвой компенсируют недостаток роста и смешные бакенбарды. Прощаясь глубоко за полночь, они пообещали помогать друг другу во всех бедах со всем отпущенным им богами энтузиазмом. Кормик даже пожал ей руку — на взгляд Лейры весьма обнадеживающе и нежно. Работать с Кормиком оказалось невероятно увлекательно, и не только потому, что можно было без помех засматриваться его мужественным профилем. Он учил ее всему, что знал сам, — а этого было очень даже немало — и доверял не только рейды по подозрительным притонам, но и самые настоящие расследования. К мозолям от меча на ее руках прибавились мозоли от писчего пера и порезы от бумаги. На чтение и бумагомарание времени уходило ничуть не меньше, чем на задорные драки со всякими громилами в подворотнях. К тому же Лейра быстро выяснила, что дар Владыки Утра может прогрессировать, если использовать его почаще. Теперь он стал не просто полезен, а буквально незаменим. Жаль только, из-за него Лейра осталась без друзей: ее начала избегать Нишка, при ней помалкивала Элани, а Келгар начинал выражаться еще более путанно, чем обычно. Чего уж говорить о коллегах-стражниках. Почему-то правда казалась окружающим более страшной штукой, чем ее зачарованный и пылающий, будто обмотанный подожженной паклей, меч. От меча привычные к магии невервинтерцы не шарахались, а вот от разговоров... После того, как бандиты подожгли казармы стражи, а она стала лейтенантом взамен погибшего Ро, все сделалось лишь хуже. Лейра продолжала совершенствовать умение распознавать ложь и усиленно приносила пользу городу, его лорду, его жителям и лично Кормику, но впервые за все время начала скучать по дому всерьез. Там хотя бы не стеснялись врать ей в лицо и лишь посмеивались, когда она клеймила врунишек позором. Здесь с ней перестали разговаривать иначе, как строго по делу. Да и то цедили слова сквозь зубы или вовсе ограничивались междометиями. Ей был рад только дядя Дункан, но она приходила домой так поздно, что не успевала с ним поболтать, засыпая над миской с разогретым специально для нее ужином. Ну и Кормик. Инспектор всегда был ей рад, это точно. Но он являлся ее начальником, а значит, тоже говорил с ней только о работе и старался не смотреть в глаза: романы на рабочем месте в страже строго порицались. Лейра тоже силилась держать себя в руках, и из-за неудовлетворенной жажды ей делалось совсем уж тоскливо. А потом ее отправили в горы искать посла Уотердипа. И она отыскала не только посла, но и пару орочьих вождей, несколько лусканских магов, бригаду пленных рудокопов и своего коллегу — паладина Тира по имени Касавир. Лейра возликовала: хоть кто-то, понимающий, в каком прискорбно переполненном ложью мире все они живут! Касавир тоже обрадовался ей, как родной, и на радостях бросил свою победоносную войну с орками и вернулся в Невервинтер. А вот Кормик восторгаться новому знакомству почему-то не спешил, хотя Касавир начал совершенно безвозмездно помогать Лейре по службе. Инспектор сделался еще более угрюмым и, кажется, окончательно переехал жить в управление стражи, обложившись стопками бумаг высотой до потолка. И вот однажды, глядя на его осунувшееся и крайне печальное лицо, Лейра не выдержала. — Инспектор, а может, снова по паре кружек пенного? По-моему, вам не помешало бы немного развеяться, вы слишком много работаете, — предложила она застенчиво и от этого излишне напористо. Кормик поставил сдвинутый ею от волнения стол на место, Лейра помогла ему собрать с пола рассыпавшиеся бумаги, они с облегчением посмеялись и договорились встретиться после работы в той же таверне. В честь такого события Лейра сбегала домой и сменила кольчугу на блузку и корсет. Ей ужасно хотелось произвести на Кормика впечатление — и гори проклятый устав стражи синим пламенем! Когда она вошла в таверну, все посетители повернули к ней головы, будто намагниченные, а уже ожидающий ее Кормик вскочил навстречу так поспешно, что едва сам не перевернул стол. Великая сила ее монументальных прелестей, до поры скрываемых доспехами, заставила инспектора заикаться, пока он не ополовинил залпом свою кружку. Могущество своего декольте Лейра выяснила еще в Уотердипе и закрепила его успех сначала с пунцовым от смущения и оказанной чести послушником, а потом с прекрасным зеленоглазым наемником Тигом, который зашел в храм за зельями, да так и забыл их купить, задержавшись на сутки в ее келье. Он сперва тоже заикался, потом ему стало не до разговоров, а потом настоятель храма выставил их вон, чтобы вернуть священному месту тишину и благолепие. На улице прекрасный наемник Тиг предложил Лейре руку, сердце, кошелек и должность заместителя в его шайке. Но она благоразумно отказалась, потому что Дэйгун пообещал пристрелить каждого, кто сунется к ней прежде его отцовского благословения. За Кормика Лейра почему-то не переживала. Ей казалось, что тому, кто держит на себе спокойствие целого города, не составит труда утихомирить одного разбушевавшегося эльфа. Поэтому в этот вечер Лейра себя совершенно не сдерживала и флиртовала напропалую. Инспектору было трудно, но он очень старался не опускать взгляд ниже ее подбородка. Тем временем, две кружечки незаметно превратились в дюжину, а они все говорили и говорили — о Западной Гавани и Невервинтере, о приключениях и правонарушениях, о том, как здорово смотреть на поверженного врага или в солнечный денек сидеть с удочкой на берегу ручья. Когда они покинули таверну, для верности придерживая друг друга за плечи, стояла глубокая ночь. Кормик вызвался проводить Лейру до «Утонувшей фляги», и она не отказалась, потому что идти с ним в обнимку было очень здорово — куда угодно и сколько угодно долго. К сожалению, инспектор сказал, что знает короткий путь, и они двинулись сквозь какие-то невообразимо запутанные пустынные переулки. Сонную тишину и благостность города нарушали лишь стук их каблуков, плеск застоявшихся луж, которые им приходилось форсировать, да приглушенные возгласы, когда один из них задевал плечом стену. Поэтому, увидев группу людей, грузящих в тачку мешки, они сразу поняли, что стали свидетелями преступления. Быть свидетелем Лейре еще не доводилось, и она слабо представляла, что полагается делать в таких случаях. — Эй, вы! — зычно крикнула Лейра, и один из воров со стуком уронил свой мешок на мостовую. — А ну-ка, немедленно верните награбленное! И тогда вам... ик!.. ничего не будет. — Именем закона, — авторитетно подтвердил Кормик, бережно придерживая ее за талию. Воры переглянулись и наивно решили, что трезвость и численное превосходство на их стороне что-то значат. В слабом свете потайного фонаря заблестели вытянутые из-под одежды ножи. — Ты видел? — повернулась Лейра к Кормику. — Они первые начали! — Я отмечу это в рапорте, — кивнул он и снял с пояса дубинку, до поры скрытую коттой. А Лейра сообразила, что оставила перевязь с мечом там же, где кольчугу и форменный плащ. Но не растерялась, сделала быстрый шаг навстречу врагам и отломила ручку их тачки. А потом взмахнула ею для пробы и угрожающе рявкнула: — Во имя света, добра, Латандера и Нашш... нашего лорда! Ее трубный клич произвел верный эффект, напрочь деморализовав часть противников. Остальную часть они с Кормиком весьма дружно и быстро уложили на мостовую ударами дубинок. А потом Лейра решила, что обнажать оружие со стороны воров все равно было свинством, и добрыми затрещинами добавила к лежащим оставшихся. — Нарушать закон опасно для здоровья, — сказала она назидательно и оперлась о стену, справляясь с приступом дурноты и головокружения. Однако один из лежащих бандитов почему-то не внял предупреждению и, воспользовавшись минутой ее слабости, попытался ткнуть Лейру ножом в ногу. К счастью, Кормик заметил его маневр и очень своевременно пнул негодяя по руке, выбив оружие, а потом от души наступил на его ладонь. Оханье и стоны, раздающиеся из переулка, привлекли внимание припозднившихся прохожих. — Стража! Стража! — закричал кто-то и боязливо заглянул на поле боя. — Да тут мы, — отмахнулась Лейра, справившись со слабостью. — Ступай, добрый человек, помощь нам уже не нужна... Спасибо, Кормик. Она шагнула к нему навстречу с намерением пожать руку, но почему-то оказалась заключенной в крепкие объятия. — Всегда к твоим услугам, — ответил он и не менее крепко поцеловал ее в губы. Лейра с готовностью ответила и не оторвалась от него даже тогда, когда услышала за спиной подозрительное шевеление. Она всего лишь от души лягнула в это шевеление и продолжила наслаждаться объятиями и поцелуем. Остаток ночи они провели, возвращая награбленное хозяевам, препровождая арестованных в камеры и составляя рапорты Брелейне. Это было куда менее прекрасно, чем поцелуи, но тоже имело несомненный плюс — они делали все это вместе. А наутро Лейре выдали разрешение на посещение района Черного озера, и ее плотно закрутило историей с гитиянки, Шандрой Джерро, городком Эмбер и обвинениями в убийствах. Кормика она увидела снова только на суде. И так обрадовалась, что вынесла эту пытку вполне достойно. — Ужасно жалко, что я не могу набить морду Торио Клэвен, — вздохнула Лейра, шагая рядом с ним в храм Тира. — Во имя добра и справедливости, конечно. — Во имя справедливости мы можем подать на нее в суд за оскорбление чести и достоинства, — сочувственно отозвался инспектор. — Ты — представитель рыцарства, в этом есть свои плюсы. А минус в том, что бить чужую морду просто потому, что тебе этого хочется, никак нельзя. Ужасно раздражает, согласен. У входа в храм Кормик остановился и невесело усмехнулся: — Знаешь, меня преследует мысль, что ты снова делаешь мою работу. Неловко перед Реттой, но прямо сейчас я жалею, что не пришиб Лорна на Празднике Жатвы. И я думаю, что боги дали мне шанс закончить наш разговор. Если позволишь, я выйду на Арену вместо тебя. Мне кажется, это будет правильно. А потом мы снова сходим с тобой в таверну и как следует это отметим. Или для разнообразия погуляем в парке совершенно трезвыми. Чинно и пристойно, с леденцами на палочках. Идея увидеть Кормика облизывающим леденец породила перед глазами Лейры целую череду всевозможных не относящихся к делу картинок. Она сглотнула, тяжело вздохнула и покачала головой: — Прости, Кормик, но я пообещала кое-что в Эмбере и всем тем людям, и Латандеру. Лорн теперь — это мой долг. — А потом робко заглянула ему в глаза: — Но после дуэли мы можем посидеть с тобой где-нибудь, где нам никто не будет мешать. Если хочешь, захватим леденцов. Я скучала по тебе. И, раз уж я теперь оруженосец, а ты больше не мой начальник... может, ну ее, эту пристойность? Он взял ее ладонь в свои руки и крепко стиснул. Его глаза заблестели: — Я тоже скучал, Лейра. И я понимаю твое решение. Буду с нетерпением ждать завтра. Страшно люблю леденцы, но почему-то с детства их не пробовал. После этих разговоров Лейра вышла на бой не с желанием свершить справедливость и прославиться, а с намерением поскорей закончить и перейти к более интересной программе. И в ответ на поздравления с победой от лорда Нашера, сэра Нивалля и ее товарищей лишь бормотала: — Да, да, да, спасибо-спасибо, — и крутила головой в поисках Кормика. Он не заставил себя ждать, энергично протолкавшись к ней через толпу и с такой же решительностью взял за руку и повел прочь. — Да ладно? — услышала Лейра удивленный возглас Келгара и столь же изумленный присвист Нишки. И почему-то это было куда приятнее поздравлений. Как оказалось, Кормик занимал две крохотных комнатки на втором этаже дома, примостившегося на самом краю района Черное озеро. Снаружи дом выглядел потрепанным, но весьма миленьким, а вот по жилью было отлично видно, что Кормик приходит сюда только переночевать, да и то не каждый день. Тем не менее, в гостиной их ждал старательно накрытый стол с едой, явно заказанной в каком-нибудь трактире. Среди кувшинов и тарелок Лейра заметила банку с разноцветными леденцами и с умилением фыркнула. — Он два раза тебя зацепил, — Кормик бережно коснулся ее покрытых засохшей кровью доспехов. — Тебе точно не нужно лечение? Лейра тоже себя оглядела и, обнаружив, что преотлично вывалялась в грязи и перепачкалась кровищей, сокрушенно призналась: — Мне нужна ванная. Хотя и просто ведро воды сошло бы. — Ванны нет, а вода найдется, — Кормик кивнул ей на ширму, отгородившую угол гостиной. — Пользуйся. Позови, как закончишь. И он предельно тактично удалился во вторую комнату и закрыл за собой дверь. Лейра фыркнула вторично, на этот раз с негодованием. А потом нашла за ширмой и мыльный корень, и мочалку, и полотенца, и без колебаний принялась расстегивать многочисленные ремешки. Быстро смыв с себя пот и грязь, она поглядела в сторону закрытой двери. Ей было решительно непонятно, зачем они теряют время? — Кормик! — позвала Лейра строго. — Ты точно намерен играть в рыцаря и невинную деву? — Ну, учитывая, что из нас двоих рыцарь — ты, даже не знаю. Мне еще не приходилось примерять на себя роль невинной девы, — из-за двери раздался смешок. — А хотелось бы? — коварно поинтересовалась она, заметив на полке его чистую рубаху. — А то у меня появилась пара идей. И, не дожидаясь приглашения, натянула рубаху, сцапала со стола леденец, сунула его в рот и решительно толкнула дверь. Кормик тоже успел избавиться от доспехов и сидел на краю кровати с ироничной улыбкой, в общем-то, невинной деве совершенно не подходящей. Но едва зашла Лейра, ирония на его лице сменилась восхищением и откровенной жаждой. Вряд ли порядочный рыцарь поверил бы в невинность девы с таким голодным блеском в глазах. И хорошо, что Лейра была рыцарем не настолько порядочным. Ее собственные глаза наверняка блестели сейчас не менее бесстыдно. — Ты такой красивый, когда не хмуришься, — бесхитростно прошептала она, оглядывая его с искренним восторгом. — Боги, как же давно я хотела это сказать! И с той же хамоватой непосредственностью уселась ему на колени и вытащила леденец. Лейра лизнула краешек рта Кормика, слегка прикусила ему губу и проникла языком в его рот, делясь сладостью и вовлекая в жадный и глубокий поцелуй. Он тут же забыл, что должен изображать невинную деву, и прижал ее к себе, перехватывая инициативу. Но у Лейры были другие планы. Она отстранилась, стянула с Кормика рубашку и, облизнув леденец, провела им сладкую черту по его плечу. А потом прошлась по ней языком. Из груди Кормика вырвался неровный вздох, и на ее вкус, прозвучало это очень вдохновляюще. За первой чертой она провела вторую, потом еще и еще. Ее художества спускались все ниже и ниже, а вздохи Кормика делались все более частыми и хриплыми. А когда она окончательно сползла с его коленей на пол, освободила из штанов его член и лизнула головку, он застонал и сжал ей плечи. — Так не пойдет, — прошептал Кормик и отобрал у Лейры леденец. — Видишь ли, у меня довольно давно не было таких вот развлечений. Наша игра рискует закончиться слишком быстро. А сегодня все-таки твой праздник, так что... Он провел леденцом по ее губе, принуждая приоткрыть рот, а затем сам нарисовал линию на ее шее и медленно слизнул. А потом подхватил Лейру на руки и переложил на кровать, чтобы продолжать разрисовывать ее леденцом уже там. Его долгожданные прикосновения окончательно отняли у нее мозг. Все, что она могла — потеряв остатки стыда, громко стонать, поскуливать и извиваться в его руках, умоляя о новых и новых касаниях. А потом обнаружила, что ее ноги лежат у Кормика на плечах, а его язык творит с ней такое, что не снилось ни одному зеленоглазому наемнику. — Иди ко мне, — позвала она, задыхаясь. — Ну и пусть все будет быстро, главное — будет. А время у нас с тобой еще есть, ведь правда? Много-много времени... И он пришел к ней, и в нее, и это было восхитительно, пусть и вправду не так долго. Зато потом они смогли, наконец, пообедать, и поболтать, и посмеяться. А потом продолжить — и уже дольше и разнообразнее. Утром Лейра проснулась от поцелуя. — Прости, — смущенно усмехнулся Кормик. — Не удержался. Мне пора, а ты отдыхай. Увидимся вечером. Но они увиделись гораздо раньше, у дома мудреца Алданона. И Кормик лежал в луже собственной крови, а рядом с ним стояли бандиты, вооруженные палочкой с волшебными стрелами. И Лейре пришлось обуздать свою ярость и пообещать им свободу, чтобы подбежать, наконец, к Кормику и коснуться руками его изрешеченного живота и влить в него божественную энергию. Но этого было недостаточно — она могла закрыть внешние и внутренние раны, но заставить поврежденные органы работать, как надо, было ей не под силу, как и восполнить потерянную кровь. — Живи, пожалуйста, ты слышишь меня? — шептала она, смешивая на щеках его кровь со своими слезами. — Живи, дьяволы тебя дери! — Да куда я денусь, — прохрипел Кормик в ответ, открывая один глаз. — Иди. Разберись с ними. Я тебя дождусь. Проклятый дар Латандера определял теперь ложь совсем без усилий — Кормик лгал. Он не верил, что выживет. Но что она могла с этим поделать? Сидеть рядом и держать его за руку, пока он умирает? — Да не стойте вы столбом, приведите жрецов! — закричала Лейра на сержанта, с бешенством вытерла упрямо капающие слезы и поднялась на ноги. — Не смей умирать, Кормик. Если ты помрешь, я тебя сперва воскрешу, а потом придушу собственноручно. Ты меня понял? — Понял. Иди... И она пошла. И снова спасла заложников, и снова убила преступников. А, услышав, что Кормика передали на попечение священников, снова пошла к лорду Нашеру с докладом. И получила в награду приказ о штурме Крепости-на-Перекрестке. А после успешного штурма — саму эту крепость в свое безраздельное владение. И с ней в комплекте — ворох новых срочных проблем и новых срочных поручений. И Лейра прыгала, как лягушка на раскаленной сковородке, успевая делать все и сразу. Отправляя Кормику лишь коротенькие записки и получая от него в ответ точно такие же краткие послания. «Я вернусь», — твердила она в каждом письме. «Вернись, я тебя жду», — отвечал он ей. Но возвращение все откладывалось, а проблемы даже не думали иссякать, а вовсе даже наоборот — росли, как снежный ком. И месяц проходил за месяцем, и приключений у Лейры было столько, что хватило бы на дюжину баллад, и слава покрывала ее таким толстым слоем, что порой было трудно дышать. У нее не было только времени. И Кормика. И в момент, когда на нее обрушился потолок древнего храма, Лейра успела подумать только об одном: «Вот уж нет! Я все равно вернусь!..» И может быть, только поэтому выжила.