Страх наяву

Уже на протяжении трех недель Мелло, просыпаясь, не открывает глаза в течение двух минут, от которых отсчитывает каждую секунду, чтобы унять буйно разыгравшееся воображение. Просыпаясь, он чувствует невыносимое чувство тяжести, которое сдавливает его грудь, а в голове проскальзывает шальная мысль, что он инвалид, не способный даже пошевелиться, потому что все тело сковано страхом и липким холодом, который выступает ледяными и мокрыми каплями на его коже. Лежа с закрытыми глазами, он чувствует себя нездоровым, полумертвым, потому что не находит в себе сил пошевелить хотя бы мизинцем левой руки. Эти чувства окутывают его сознание в течение двух минут, которые он тратит на то, чтобы уловить чужое присутствие в комнате. Отсчитывая секунды, он изо всех сил напрягает слух, чтобы услышать шум работающего компьютера и привычное быстрое клацанье по кнопкам. Хоть что-нибудь из этого он мечтает услышать, и чем быстрее, тем лучше. Если же его мутное от страха сознание не слышит знакомых звуков, Мелло, стараясь не паниковать раньше времени, переходит к следующему пункту, которые заботливо установил его измученный ум. Продолжая и дальше считать секунды, Мелло напрягается, чтобы услышать дыхание человека, чье присутствие сейчас необходимо ему больше всего. Если бы не страх, он бы смог издать хоть какой-нибудь звук, если бы не гордость, которая даже в такой ситуации не дает ему спокойно вздохнуть – он бы орал во все горло, зовя самого близкого человека, который когда-либо был в его жизни. Этот человек ему даже ближе родителей, которые безразлично и весьма быстро отказались от него, променяв на молодую жизнь. Если же Мелло не слышит и дыхания рядом, он готов расплакаться от беспомощности и от отчаяния. Ему хочется прикоснуться к безумно стучащему сердцу, но он не может контролировать свое тело, поэтому он лишь делает то, что стоит под последним пунктом в его «плане» – Мелло пытается уловить запах сигарет. Он зажмуривается еще сильнее. До двух минут ему остается всего-то секунд двадцать, и он, наконец, слышит этот запах, сейчас для него спасительный. Михаэлю кажется, что если бы он его не почувствовал, то умер бы от разрыва сердца или просто сделал бы вывод, что он уже – мёртв. И только после этого Мелло чувствует, что страх отпускает его тело и разум, и он, уже вновь внешне уверенный и спокойный, открывает глаза, одаривая пустым, холодным взглядом парня, в котором только что так нуждался. Ему в ответ неуверенно улыбаются и чешут свои лохматые рыжие волосы, чтобы хоть куда-нибудь деть мешающие сейчас руки. Мелло ничего не говорит, он поднимается и идет на кухню, потому что безумно хочется сделать глоток воды и принять таблетки, которые снимут боль, начинающую с новой силой сжигать его левую часть. Мелло не называет кошмаром то, что мучает его ночами и тревожит по утрам. Ни огонь, который охватывает обжигающими лапами всё его естество, забирая лицо и пол тела, и пытающийся слизать с него кожу. Ни пули, которые достигают его и успевают коснуться груди лишь на секунду, потому что он тут же просыпается. Ничего из этого он не зовёт кошмаром, потому что это всего лишь сны, хоть и страшные, хоть и мучающие его, но сны. В значение слова «кошмар» он вкладывает другой смысл. Кошмар для него начинается, когда он просыпается. Он ничего не может поделать с собой, продолжая изо дня в день мучить человека, который доказал, что готов отдать за него не только самое последнее, что у него есть и когда-либо было, но и свою жизнь. Для Мелло кошмар – это то, что он не может решиться сказать обычное спасибо, которого, впрочем, будет совсем недостаточно, чтобы выразить всё то, что хотел бы, и что ему просто необходимо сказать. Они не виделись больше трёх лет, но когда Келю понадобился надежный человек, который заодно будет отличным хакером, он позвал на помощь именно Дживаса, и тот согласился, словно по-другому быть не могло. И Мелло принял согласие Дживаса, как должное, совершенно не собираясь вспоминать со своим старым другом крепкую когда-то дружбу. Мэтт тот, кто помогал ему из тени и не один раз спасал от смерти. Мэтт тот, кто знал Мелло с самого детства, знал его, как обычного ребенка, веселого, задиристого, умного, но ребенка. И Мэтт тот, кто не отвернулся от него даже тогда, когда спустя долгое время разлуки увидел, как Мелло убивает человека. Мэтт тот, кто смог спасти его, когда Мелло был на волоске, на невероятно тоненьком волоске от смерти. И Мелло чувствует, что это был последний раз, когда Дживас смог его спасти. Для Мелло кошмаром является то, что он не может отблагодарить Дживаса, как бы сильно не хотел. Слова отказываются слетать с губ, хоть он уже многократно прокручивал их в голове. Мелло хочет сказать Дживасу спасибо, он хочет просто с ним поговорить, узнать, как жил Мэтт те три года вдали от него. Мелло хочет знать всё о своем бывшем друге и отчаянно хочет сказать три простых и одновременно сложных слова, но он не может. И вместо этого он в очередной раз одаривает Мэтта пустым взглядом, и равнодушным, холодным голосом, который и вовсе не ему принадлежит в этот момент, говорит про новый план. Это для Мелло и есть настоящий кошмар, а не сводящие с ума ночные картинки. *** Мэтту никогда не снились ночные кошмары. Ему снились сны, где он сражается с армией роботов, ему снилось, что он никак не может пройти свою новую игрушку, и персонажи этих игр сплачивались воедино, убивали его, а ему снова и снова приходилось проходить один и тот же уровень во сне. Но его это скорее нервировало, чем пугало. Мэтту никогда не снились кошмары, про которые пишут фантастические книги, и про которые с умным видом рассуждают неврологи или психотерапевты. Но действительно чем-то страшным в его жизни стали мучения его лучшего друга, которого и другом-то теперь называть нельзя, мучения, которые у того начались после получения этого страшного ожога. И именно это Мэтт называет кошмаром. Болезненные стоны Мелло во сне, которого преследовала горящая «фантомная» боль по всему телу, его вскрики и жар, который мгновенно охватывал его – видеть это было невыносимо страшно. Мэтту пришлось научиться справляться с дрожащими руками в экстренной ситуации, ему пришлось научиться делать уколы прямо в вену, чтобы хоть как-то облегчить безумную боль. Тогда Мэтту казалось, что Мелло просто не выкарабкается, не сможет победить все это, не смотря на то, что всегда был сильным и стойким ко всему, что преподнесет ему жизнь. Всё, что видел Мэтт, пока успокаивал сходящего с ума от мучительной горящей пытки Келя, насильно улаживая его за плечи обратно на постель, это и было для него настоящим кошмаром. Ничего более жуткого он не видел. Ему хочется поговорить с Мелло, хочется его успокоить, потому что он видел, как дрожат его руки после каждого нажатия на курок, хоть Мелло этого никому не показывал. Да никто из присутствующих этого и не пытался увидеть. Все были восхищены холодностью и жестокостью паренька. Но Мэтт – не тот человек, которому наплевать на Мелло. Это единственный человек, которому не наплевать. Ему никогда не было все равно, поэтому увидев такую шокирующую для себя картину, Мэтт первым делом посмотрел на его руки, которые выдавали их обладателя целиком, а лишь потом на глаза, которые молчали. И теперь Мэтт хочет узнать, почему его когда-то лучший друг пошел по этой дорожке. По грязной, кровавой, бесчестной дорожке, изменяя своим принципам и убеждениям. Дживас знал Мелло другим, иным, и теперь недоумевал, почему Кель изменился. И ведь Мэтт видит, что Мелло сам себя отрицает, отрицает себя такого, каким стал, но продолжает вести себя, как равнодушный ублюдок. Мэтт хочет об этом поговорить, и он уверен, что и для самого Мелло это необходимо, но он не решается идти на контакт – Мэтт боится, что может снова его потерять и больше не сможет быть его тыльной стороной, спасающей из лап бездушной смерти. Для Мэтта молчание и холод в отношениях с Мелло – это не кошмар. Он уверен, что они когда-нибудь обязательно поговорят, просто нужно подождать. Он не догадывается, что времени совсем нет, и что нужно спешить. Он лишь молча ждет подходящего момента. Для него кошмаром навсегда останется отпечатавшийся в памяти вид страдающего от боли друга. *** Мелло вторую ночь подряд не может заснуть. Он лежит в темноте и старается ни о чем не думать, но причудливые тени, расползающиеся по стенам комнаты, наталкивают его на весьма странные мысли. Вторую ночь подряд он слышит, как проснувшийся среди ночи Дживас бродит по квартире, иногда останавливаясь возле его комнаты. В эти моменты Мелло замирает, затаив дыхание, чтобы Мэтт ни в коем случае не услышал его. И спустя некоторое время Мэтт продолжает свой путь – Мелло видит, что на кухне включается свет. Кель уверен, что Дживасу тоже тревожно и именно поэтому он не может заснуть, проводя бессонные ночи не в компании живущего с ним неудачника мафиози, а в компании сигарет. Когда Мэтт отходит от его дверей, Мелло позволяет себе нормально вздохнуть и расслабиться. Ему бы очень хотелось сейчас тоже выйти из комнаты и присоединиться к Дживасу. Мелло хочется просто помолчать вместе. Хотя бы помолчать, но он не решается. Мелло больше не обманывает себя, он давно смирился с тем, что очень хочет начать снова общаться со своим другом, но боится, что Дживас этого не захочет. Мелло очень боится сделать первый шаг. Поэтому утром, пока Дживас будет еще спать, Мелло, пока не передумал, напишет на бумажке несколько слов и положит ее рядом с начатой пачкой сигарет Дживаса, уверенный в том, что Мэтт ни в коем случае ее не проглядит, если записка будет возле необходимых ему сигарет, которые больше не бесят Мелло. «Заговори со мной первый». Well they don't even know you all they see is scars, They don't see the angels living in your heart. Let them find the real you buried deep within, Let them know with all you've got that you are not your skin... (с) Sixx:A.M. – Skin