Мягкий поцелуй и ничего более.

— Я ненавижу тебя, гнида. Спокойно, тихо, выдал он. — Хотите, Лёша, ненавидьте, Не мне писать же вам закон. Он был спокоен, беспристрастен — Я был ужасно поражён. Хотя, он был вполне прекрасен, А я был по уши влюблен. — Извольте написать записку. Он смотрит прямо на меня И мы стоим ужасно близко. — Слова — лишь ваша болтовня, И говорить об этом низко, Вы понимаете меня. Обижен ль я? Не знаю точно. Но честь моя. Повреждена. Как дождь по трубам водосточным, В ушах звенела тишина. Нагнулся я к его лицу, Он вздрогнул, покраснел. Смотрю в глаза сему творцу. Тот сильно побледнел. «Поцеловать ли мне тебя?» Встал в голове вопрос. — Целуй меня, если не трус, Иль шутки свои брось. От голоса его я дрогнул, И сразу же поцеловал. Мои он волосы лишь тронул, Но. Чувства я давно скрывал?.. Любить его себе я не позволю. Я говорил себе не раз. Но сердце рвется лишь на волю, Как будто я умру сейчас. Он отстранился, улыбнулся, Хихикнул, вновь поцеловал. Отдернувшись, в плечо уткнулся. И в нём себя я узнавал. Желающий любви и ласки, Пропахший сыростью ночей, Испачканные щечки в краске, И глубина его очей. Люблю его — сомнений нет. Но как воспримет он слова? Боюсь я получить ответа. Боюсь, что вновь пойдет молва. Прервал он вдруг моё молчание. В глаза мои он посмотрел. Он не смотрел в глаза так ранее. А. У него вопрос назрел… — Вы любите меня, Петруша? Я вздрогнул, глядя на него. Вдруг правда лишь меня разрушит? Разрушит. Точно ведь разрушит. Не нужно, правда, ничего. — Люблю. Судьба моя жестока, Не смейтесь только, я прошу. — Вы шутите? — Я не шучу. — Прекрасно. И поцеловал. Меня свалили наповал Мои нахлынувшие чувства.