Обида

Дрожащим пальцем жму на кнопку дверного звонка. Идиотская улыбка не сходит с губ, словно меня переклинило. Хотя, наверное, и без неё я смотрюсь со стороны по-дурацки: весь запыхавшийся, мокрый от дождя, с огромным букетом в руке и большой жёлтой массой чего-то плюшевого под мышкой. Но спустя минуту улыбка всё-таки сползает с моего лица: я понимаю, что открывать дверь мне изнутри никто не собирается. С трудом нащупав ключи в заднем кармане джинсов, вытаскиваю связку на свет и отпираю дверь самостоятельно. А внутри тишина. Спешно скинув кроссовки, бегу в гостиную, отчаянно надеясь на то, что в доме есть кто-то ещё. Но тебя нигде нет. Чёрт возьми, Уру, где тебя носит в такую погоду, да ещё и без моего ведома?! Хорошее настроение тут же испаряется. Никогда не любил крушения своих планов. А ты, словно нарочно, то и дело ломаешь их подчистую. − Бесит! – недовольно чертыхнувшись, поджимаю губы, начиная заводиться ещё пуще, как вдруг до меня доносится твой недовольный возглас: − Рей, это ты? Опять разбрасываешь свою обувь где попало! Сколько можно?! Уже почти закипаю, ощущая, как чувство обиды и неудовлетворенность во мне сливаются воедино. Ты входишь в гостиную и резко тормозишь, увидев меня. Замечаю, как в недоумении расширяются твои глаза и приоткрывается рот, но ты, похоже, так и не можешь решиться задать какой-то определённый вопрос. Всё верно, нечасто ты видишь подобное. Несколько секунд спустя ты наконец приходишь в себя и, мельком глянув на ношу в моих руках, переводишь взгляд на моё лицо, почти шепотом интересуясь: − Что всё это значит? «А что ещё всё это могло бы значить?!» −промелькнула у меня мысль, озвучивать которую не стал, лишь стремительно сократил расстояние между нами, остановившись напротив тебя и протягивая руку с твоими любимыми лилиями. − Это тебе. И это тоже, – тут же вручаю безразмерную плюшевую утку. Очень романтично, конечно, но после всего пережитого я просто не знаю, что ещё можно добавить. Ты опережаешь меня, сделав контрольный выстрел: − За что?! – в голосе слышится искреннее удивление и явная растерянность, но от этого меня накрывает волна ещё большего гнева. Сжав кулаки, я пронзаю тебя разъярённым взглядом и цежу сквозь зубы: − Я, как последний кретин, мотался целый день по городу в поисках подходящего подарка. Потом застрял в пробке, не выдержал и пошёл дальше пешком, чтобы поскорее поздравить тебя и порадовать сюрпризом. Я попал под грозу. Я промок насквозь. И мало того, что дома я тебя не застал, теперь ещё выясняется, что ты к тому же не знаешь, какой сегодня день! Браво, Такашима, – чувствую, как комок какой-то детской обиды подкатывает к горлу, мешая продолжить. – Сегодня полгода с того момента, как мы вместе. Ты, разумеется, забыл об этом, но я даже и не удивлён, тебе всегда было плевать на такие глупости. Резко разворачиваюсь и иду прочь из комнаты. Рой неприятных мыслей врывается в мою и без того гудящую голову. Ведь больше всего на свете я боюсь увидеть равнодушие к себе, а в данной ситуации, судя по всему, иной причины быть не может. И я уже тянусь к ручке входной двери, когда тёплые руки неожиданно обнимают меня сзади, утягивая на себя. Я едва не спотыкаюсь о собственные кроссовки, но ты не позволяешь мне упасть, крепко удерживая в объятьях. Твоё дыхание возле моего уха, заставляя сердце забиться чаще. − Куда же ты собрался, я ведь тебя ещё не отблагодарил, – тихий шепот разрывает тишину в доме. Ты отпускаешь меня, медленно ступая назад, а я не могу удержаться и поворачиваюсь к тебе лицом, ошеломлённо выдыхая. Ведь я действительно не понимаю, что с тобой происходит. Ты никогда не вёл себя так, никогда не был таким. Подмечаю, как горят твои глаза, как ты неторопливо расстёгиваешь пуговицу на рубашке, постепенно удаляясь от прихожей. И стоит лишь тонкой ткани упасть к твоим ногам, как мой мозг отключается окончательно. Срываясь с места, тут же прижимаю тебя спиной к стене и жадно впиваюсь в бесстыже раскрытые губы своими. Ты садист, Кою, вечно играющий по своим правилам, а я − преданный пёс, исполняющий каждую твою команду. И когда только это случилось? Когда ты успел так выдрессировать мой разум и моё тело? Но ужас в том, что я совершенно не возражаю. Чувствуя нехватку кислорода, неохотно оставляю твой рот в покое, решаясь заглянуть в глаза. Ты улыбаешься; довольно пошло, но слишком искренне, отчего мне становится дурно. − За какой подарок будем расплачиваться в первую очередь? – вновь шепчешь, обжигая дыханием мои изнывающие губы, еле ощутимо касаясь их кончиком языка. − Знаешь, будет честнее наказать тебя за плохую память, – нагло улыбаюсь, чувствуя, что ты напрягаешься от моих слов, на секунду забывая о дыхании. Неужели испугался, сладкий? Не поверю… Ты слишком извращён, чтобы бояться подобного. И в подтверждение своим мыслям вижу, как довольная ухмылка искажает твои пухлые губы, а мои барьеры разрушаются в прах, хороня под собой последние крупицы гордости. Хрипло стонешь в знак согласия, когда мои губы смыкаются на твоей ключице, и тут же оплетаешь мои бёдра своими стройными ножками, а я, послушно подхватив тебя, перемещаюсь в более укромное место, моментально позабыв все свои обиды.