Хранительница пламени

Перед глазами розовато-золотым полотном брезжил надвигающийся рассвет. Вопреки изначальным планам, я все дальше удалялась от линии фронта, чтобы встретиться с Кабуто, который и был виновен в воскрешениях стольких людей. Тоби выбрал себе хорошего союзника — достаточно способного, а главное беспринципного юношу, способного на все ради своих планом и амбиций. Только вот меня такой расклад совершенно не устраивает. Во время очередного прыжка я внезапно почувствовала невероятную усталость и боль в правом боку, как от ожога. Присев на ветку дерева, я аккуратно ощупала живот, чуть приподняв жилет. Ничего не было, да и быть не могло, ведь я таких ранений не получала. И следом, моя-чужая память начала заполнять голову. Видимо и боль, и усталость от клонов, который уже уничтожились. Смотря на их подвиги, я поняла, что в бой они вступали только в крайней необходимости, больше разведывая для меня обстановку. Но вот то, что происходило потом, среди пустыни с высокими камнями, точь-в-точь из моего сна, вызывало удивление, интерес и откровенный страх за ближайшее будущее, раньше казавшееся таким прекрасным и безоблачным… Кабуто смог воскресить настоящего Учиху Мадару, у которого, к тому же, теперь имеется по Риннегану в каждом глазу. Ладно, пока что это всего лишь воскрешенный труп, поэтому надо не переживать, а сохранять трезвый рассудок и не поддаваться панике. Правда, этот труп начал активно разматывать Пятерых Каге, который на его фоне начали выглядеть побитыми щеночками, а учитывая, что они сильнейшие… Шансы у нас стремительно падают. Память же, вместе с тем услужливо подсунула увиденный в одной из зон боев, образ. Отец, который всего лишь на пару секунд пересекся взглядом с клоном, был полон ярости. Наполовину по отношению к врагу, наполовину к ненаглядной блудной дочери. Ичиро считался в клане, да и за его пределами, красивым мужчиной, которому удивительно шел гнев. Так мне говорили те, кто знал его лично, при этом отмечая, что и мое свирепое выражение лица выглядит неплохо, в отличии от большинства других женщин, смотрящихся симпатичными лишь с непринужденной и легкой улыбкой. Я же красоту отца не признавала, и честно говоря, разглядеть не смогла. Ни в резких чертах, никак не сочетающихся с мягкими, длинными волосами, ни в тяжелом, испытующем взгляде горящих сталью глаз, ни в чем другом. Правда, насладиться обществом Ичиро я не смогла — клон спешил, отец тоже, поэтому и тогда, и сейчас я ощутила лишь колкость и отчужденность. Исчезло куда-то и проскользнувшее еще в Йору сожаление… Бывшее, возможно, плодом моих фантазий. Откинувшись назад, я почувствовала рядом знакомые колебания большого объема чакры. Это Воскрешенный, точно, только вот из-за количества, а может из-за повторной жизни, отпечаток энергии смазался и я могла только интуитивно догадываться, кто же это. Но я достаточно много времени провела вместе с этим человеком, чтобы совсем его не узнать. — Я знаю, что вы здесь, Итачи-сан. Хватит наблюдать и оставаться в тени, сейчас это ни к чему. Листва неподалеку зашуршала и вышел он, старший из братьев Учиха. Вид его немного отличался от других Воскрешенных — в основном серой кожей, покрытой трещинами, с краев которых медленно осыпался пепел. Склера глаз была темно-серой, а радужка отражала узор Мангекьё. — Не ожидал встретить тебя здесь, Хитоми, — спокойно проговорил он. Я вспомнила, как горько мне щемило сердце от новости, что Итачи-сана больше нет. Почему-то сейчас на душе от этого становилось не только горько, но и противно. Техника Кабуто ворошила старые раны многих людей. — Как понимаю, мы здесь по одному делу? — Отменить Эдо Тенсей. — Тогда следует поторопиться. За мной был «хвост», которому лучше не лезть в эти дела. — Как понимаю, он вас уже видел? — тихо спросила я, намекая на Саске. — И не только видел, но и преисполнился желанием услышать правду из первых уст. Учиха, взмахнув полами погребального плаща, в который, его, видимо, переодели Тоби и Зецу, устремился вперед. — Итачи-сан, скажите, а как так вышло, что вы теперь воскрешены, но идете против того, кто вас воскресил? Как вы смогли освободиться от контроля? — Хороший шиноби не имеет привычки рассказывать всем подряд свои секреты. — Это было гендзюцу? — Возможно, да… А может быть и нет. — Зачем секреты нужны сейчас? Когда карты раскрыты, а тузы вытащены из рукавов. И вы уже ничем не рискуете… — Риски… А ты рискнула сделать тот выбор, о котором я спрашивал тебя в последний раз? Я неловко отвернулась, не зная, что ответить. Я не оттолкнула его, но и не приняла его сторону… Убила кандидата на пост Хокаге, но все еще ношу протектор Конохи. И осталась на перепутье, не сумев ни отринуть чувства во имя долга, ни бросить все ради любви. — Ты бы и не смогла его сделать, — неожиданно признался тихо Итачи. — Выбора просто не было. — Что? Почему? — Конкретно для тебя это просто невозможно. Ты способна объединить многое в своем сердце. Обязанности шиноби и настоящие чувства к такому непростому человеку, как Саске. Без критических перекосов. Без полного отрицания и отторжения его, и без желание вместе станцевать на пепелище нашей деревни. — Тогда зачем было это, если вы все предугадали изначально? — Чтобы ты подумала над этим заранее и составила план. Ты бы остановила Саске без его убийства, но… Впрочем, остальное неважно. — Важно! — Мы на месте, а мой младший братик непозволительно близко. Если мы оба заботимся о нем, то нужно быстрее разобраться, чтобы не втягивать его в ненужный бой. Я первой забежала в сырую, длинную пещеру, чье арочные своды буквально давили на сознание своей узостью. Кабуто отгородился от внешнего мира тонкой стенкой из известняка, что, впрочем, рассыпался буквально от одного удара. Когда пыль улеглась, я увидела Якуши в красном плаще, с змеей, которая торчала из-под подола. Страшно представить, где она у него там начиналась. Перед юношей была разложена доска в клеточку, в некоторых из которых находились белые камешки. Видимо, они соотносились с воскрешенными ниндзя. — Как неожиданно, — елейно пропел Кабуто. — Я ошибся целых два раза: не думал, что кто-то сможет противостоять Эдо Тенсей, и даже не предполагал, что кто-то с помощью сенсорики через другого Воскрешенного вычислит меня. Это так интересно. Только вот, ваш приход не имеет смысла — если вы убьете меня, то уже не сможете развеять технику. Ей способен управлять только я. — Твоя смерть не обязательна. Я легко могу начать манипулировать твоими эмоциями и заставить тебя сделать все, что угодно. — Как глупо и наивно, Хитоми-тян, — Якуши, находившейся к нам спиной, встал и начал медленно оборачиваться. — Но попробуй! Давай! Блондин скинул капюшон с головы… Все лицо покрылось мелкими, желтоватыми чешуйками, глаза пожелтели и приобрели вертикальный зрачок, на щеках появились фиолетовые маркировки. Без зрительного контакта с ним мне было легче, но сейчас… Это было невозможно вынести — в его глазах смешали безумие, ужас, злость и обида на весь мир, что не смог его понять. Но это было не самое главное — Тьма. Бесконечная и непроглядная, словно я смотрела в самую глубокую бездну, полную жутких страхов и секретов. От такого мне было физически больно. Но сосредоточившись, усилием воли я сложила печати трясущимися руками: — Ясамагацухи! — мгновенная концентрация… И полный распад. Потревоженная бездна посмотрела на меня в ответ. И могла вот-вот поглотить, если бы не быстрый, отчаянный рывок. Пошатнувшись, я чуть не упала, оперевшись на чужую руку. Итачи помог мне восстановить равновесие. — Ну, что, Хитоми-тян, как тебе мой внутренний мир? — Якуши затрясся от злобного, хриплого, каркающего смеха. — Моя техника на него не работает. Как сделать так, чтобы заставить его отменить дзюцу и при этом не убить его? — Думаю, это не так уж и трудно выполнимо. — Наконец-то я нашел тебя, — раздался за нашими спинами жесткий голос. Обернувшись, я увидела Саске. Он замер, стоило нашим глазам встретиться, но как только взгляд младшего скользнул за мое плечо, он выхватил катану, становясь в стойку. — Орочимару?! — Не совсем. — Этот голос… Кабуто? — Ах, Саске-кун, сколько же мы не виделись… — Якуши обвел нас взглядом. — Не думал, что мое вознаграждение за участие в этой войне придет само. Замечательно. — Да что вообще происходит?! — Пусть это сложно, но я попробую объяснить. — А я пока остановлю твою технику. — Не будь глупцом, Итачи. Неужели неудача Хитоми-тян тебя ничему не научила? — Кабуто, — буквально зарычал младший из братьев. — Мне нужны ответы. — Для начала введу тебя в курс. Пока ты отдыхал после пересадки глаз, во внешнем мире произошло нечто интересное. — Тоби объявил войну? — Ты знаешь. Да, я и Тоби против Альянса Шиноби из Пяти Великих Стран и самураев Страны Железа. — Вам не по силу тягаться с ними! — Отнюдь. Все благодаря ста тысячам Белых Зецу и двадцати тысячам Воскрешенных. Братья Кинкаку и Гинкаку, предыдущее поколение Семи Мечников Тумана, Второй Цучикаге, Третий Райкаге, Второй Мизукаге, Четвертый Казекаге и Учиха Мадара… Перечислять я могу еще бесконечно долго. Твой брат здесь также из-за этой техники. Хах, Мадара действительно все продумал. — В каком смысле? — Как и двое из вас, он презирает мир шиноби. И поэтому он хочет воплотить в жизнь план «Глаз Луны». Его суть — погружение всего мира в вечное гендзюцу с помощью Десятихвостого. А для этого нам нужен Девятихвостый и Восьмихвостый. И сейчас Мадара наводит порядок на поле боя, чтобы заполучить их. Вот так вот эта война и началась. — Но тогда почему ты здесь, Итачи?! — спросил Саске. Что-то я тут оказалась третьей… Скорее, четвертой лишней. — Ты ведь тоже воскрешен, и настроен серьезно. — Причина проста. Я ему не подчиняюсь. — Должен признать, заменить мое гендзюцу своим было…интересным решением, Итачи. — Всего лишь не люблю, когда мной командуют. — Не могу не согласиться. — Отвечай на вопрос, — теперь Саске прикрикнул уже на брата. — Только то, что ты задал вопрос совсем не означает, что ты услышишь правду. Хотя, думаю, твой братик пришел сюда, чтобы… — Убить тебя, — сурово завершил Итачи. — Нечестивое Воскрешение… — Благодаря этой техники вы смогли воссоединиться. Могли бы и отблагодарить меня. — Воскрешение не затрагивает сердце. Ты потревожил души в Чистом Мире, чтобы вернуть их обратно и продолжить распространять зло. Ты даже не можешь представить боль людей, только отпустивших скорбь по близким и вынужденных снова увидеть их такими. — Какие милосердные слова для того, кто так жестоко вырезал клан. Скажи, Саске-кун, ты ведь хочешь снова убить Итачи, чтобы показать ему всю боль Учих? Может, тогда нам стоит объединиться? У нас одинаковая сила змеи и один учитель… — У меня нет желания называть то существо своим учителем. И ты совершенно ничего не знаешь. Я преследовал Итачи до этого места, чтобы поговорить. Позвольте узнать, а тогда что мы тут уже столько времени делаем? На дворе, как бы, война идет, может, стоит быть побыстрее? Жаль, часы не ношу, так бы обязательно глянула, сколько заняла эта болтология. Братья и Кабуто так оживленно беседовали, что я для них стала не больше, чем тенью. Что ж, раз мы тут все ведомы одной целью, то сделать первый ход хочу я. — Амацехиконе, — точки появились, и я, за секунду оказавшись за спиной Кабуто, всадила в него огненный шар, прожегший пар и оставивший ожог на коже. Сырость смешала с запахом паленого мяса. Якуши протащило по камням до противоположной стены, где тело подозрительно затихло. — Хитоми, — с неким родительским укором протянул Итачи. — Ты ведь знаешь, что если его убить, то техника не развеется. Лучше будет погрузить его в мое Цукуеми, где я смогу полностью им управлять, узнаю секрет техники и отменю воскрешение. — Итачи-сан, моя манипуляция не сработала, и от вашей иллюзии толку будет мало. Необходима техника, на несколько рангов превосходящая эти, — ответила я, за секунду уловив колебания чакры. Не глядя саданув локтем назад, я отпрыгнула к братьям, смотря на согнувшегося, но улыбающегося Кабуто. — И в правду верите, что у вас хоть что-то получится? — Сейчас мы это и узнаем. Якуши оскалился, и из-под его плаща появилось четыре громадные змеи. Черт, они у него там еще и размножаются. Юноша накинул на голову капюшон, полностью скрываясь за ним и превращаясь в пухлую, одутловатую багровую змею, больше похожую на угря. — Кажется, так он пытается защититься от наших иллюзий, — произнесла я. — Возможно. Рядом с ними глаза ему не нужны, — пояснил Саске. — Змеи отлично ощущают даже малейшие перепады температуры, а три теплокровные жертвы они просто не смогут не заметить. — Ты стал неплохо разбираться с рептилиях, — хмыкнул Итачи. — Эти знания нужны были для победы над Орочимару. — Только сейчас они тебе вряд ли помогут. Эта пещера — моя стихия, сама природа на моей стороне. — Эта местность дает ему преимущество, опасайтесь ловушек. — Ловушек? Это глупо и примитивно, — прошипел Кабуто. Он чуть наклонился вперед и змеи выскользнули из-за его спины, кажется, на ходу увеличиваясь в размерах. Они крушили сталактиты, поднимая огромные облака пыли, застилавшей взгляд. Увернувшись от выпада рептилии, я выхватила кунай и удлинив его Стихией Огня, отрубила ей голову, сразу прижигая рану. Остальных троих смог словить Итачи с помощью Сусано, а Саске также их обезглавил. Затем младший, более горячий на голову и полный ярости, подскочил к Якуши, но откинув капюшон, увидел лишь клубок змей. Они, грозно шипя, поспешили в разные стороны, но каждую из них Саске пригвоздил к полу. — Что это, черт возьми?! Белая крыса возомнила себя змеёй? Плащ, валяющийся на полу бесформенной тряпкой, был пуст, а вокруг некоторых из каменных выступов обвились рептилии, которых можно было только почувствовать, но не увидеть. Даже с помощью Шарингана. И пусть братья были признанными гениями, они не до конца воспринимали этот мир. Активируя Химиган, но пока не входя в Режим Мудреца, чтобы раньше времени не запалить способности, я увидела болотно-голубые глаза с узким зрачком, внимательно наблюдающие за мной. — Я не могу понять, какой источник настоящий, — протянул Итачи, все еще покрытый Сусано. Неожиданно голова, сжимаемая оранжевой рукой, потекла вниз, словно расплавленный металл. — Что? — Способность превращаться тело в жидкость. Я применяю ее, чтобы трансформироваться. Выглядит так, будто сбрасывается кожа. Я изучал этот вопрос — клан Хозуки может использовать эту технику без особых затрат. Твой, Саске, знакомый, Суйгецу, может превращаться из человека в жидкость и обратно. Также у меня поразительные способности к регенерации. Хотя ладно, они не мои. Я позаимствовал их у девушки из клана Узумаки, Карин. Должен признать, Саске, ты собрал отличную команду. В мире шиноби, если у тебя нет таланта, то ты никто, но… Иногда ты можешь что-то украсть у других. — Кажется, ты смог овладеть и способностью Джуго… У тебя есть Проклятая Метка от Орочимару? Ясно, техника неуязвимости к холодному оружию, которую можно заблокировать только Стихией Молнии, сильная регенерация и впитывание природной энергии. Только вот это не бесконтрольный процесс, как у Джуго, а вполне подконтрольный Режим Отшельника. Часть его способностей я узнала, а дальше слушать восхваления Кабуто самого себя — занятие очень скучное. Вбирая энергию, я начала преображаться, благо, стояла позади Саске и спиной к Итачи, поэтому ни тот, ни другой не видели мои метаморфозы. — О, нет, — истерично засмеялся Кабуто. — Та Метка — лишь жалкая пародия силы, которую я освоил, тренируясь в Пещере Рьючи. — Пещера Рьючи? — удивленно воскликнул Итачи. — Да, я смог ее найти. Это такое же легендарное место, как Гора Мьебоку, Лес Шиккоцу и Долина Хеон. Впрочем, о последнем, тебе, Хитоми, должно быть известно гораздо больше. Или сейчас тебя лучше называть Волчицей? Саске обернулся, увидев мои измененные глаза, метки на лице, удлинившейся клыки и уши из чакры. На мгновение его глаза удивленно округлились, после чего он подскочил ко мне. — Хитоми, что это за сила? И как ты овладела ею? — Основная способность Режима Мудреца — впитывание природной энергии, она способна улучшить все параметры: силу, скорость, ловкость, выносливость, остроту реакции и восприятия мира. Я обучалась этому среди волков. — А вот я по стопам Орочимару-сама смог попасть в Пещеру Рьючи и стать учеником Белой Змеи-Мудреца. Только вот тело Орочимару-сама не смогло бы выдержать таких нагрузок, а я сбросил кожу змеи… И стал Драконом! Наконец вылезшие змеи, до этого сплетавшиеся в клубок, застали, а изо рта одной, буквально разрывая его, вылезло нечто, покрытое слизью. Кабуто, высуну длинный язык, припал на четыре конечности, грозно оскаливаясь. Он выпустил волну сен-чакры, холодной и липкой, такой противной и непохожей на мою. Решив ответить, я увеличила ее количество, выпустив залп. Моя природная энергия практически не тронула Итачи и Саске, обрушившись на Якуши. Его отбросило назад, на рощи сталагнатов, некоторые из которых он сломал своей спиной. — Неплохо, Хитоми. Только вот сколько бы ты не показывала зубки, простому волку не одолеть дракона, — ехидно усмехнулся он, поднимаясь. — Искусство Мудреца: Техника Белой Ярости! Кабуто выпустил изо рта дракона, держащего в лапках шар. После недолгого полета змей стал закручиваться на месте, а шар источать поначалу едва заметный свет, но я точно поняла, что в своем максимуме он точно ослепит нас на несколько секунд, а начинающая вибрация свидетельствовала о том, что пострадает не только зрение, но и слух. Повинуясь неизвестному порыву, я покрыла себя чакрой Камы, распространяя ее и на братьев Учиха. Шар взорвался, но слепящий свет смазался о белое сияние, а ультразвук остался за облаком чакры. — То есть, для тебя, Хитоми, даже Режим Мудреца — не предел? Это порождает много вопросов. — Рекомендую задать их немного позже, Итачи-сан. Увидев, что Якуши кинулся в нашу сторону, явно надеясь на нашу дезориентированность, я выскочила перед ним, отталкивая ударом ноги. Из-за того, что убивать его нельзя, да и как-то критически вредить тоже, то силу приходилось жестко дозировать. — Саске, помнишь ли ты, как раньше мы вместе охотились на кабана? — спросил старший из братьев. — Сейчас перед нами точно такая же цель. — Понял, — он покрылся Сусано и натянул в руке лук, когда Кабуто уже успел вскочить на потолок. — Хитоми, ты будешь атаковать со мной. Ты способна видеть сквозь световые бомбы, поэтому во время использования одной из них, отруби ему рог. И повернись ко мне с активным додзюцу, — я повернула голову. Итачи посмотрел точно на черную звезду, словно соединяя ее невидимой нитью с завихрением своих томоэ. По телу прошла странная дрожь, а глаза закололо. Правда, прошло это очень быстро, поэтому, возможно, было просто волнением. — Но почему рог? Ладно, голова нужна для жизни, руки для печатей, может лучше ноги, ему будет труднее сбежать. И Химиган… — Лучше без лишних увечий, рога будет достаточно. Я все же кивнула, приготовившись. Итачи махнул нам, и вместе мы сорвались с места, несясь к Якуши, которого Саске уже успел пришпилить стрелой за хвост, на котором тот беспомощно болтался из стороны в сторону. Правда, как назло, рядом с ним была воткнула катана Саске, и блондин принялся раскачиваться, чтоб дотянуться к ней. Ухватила меч в тот момент, когда Итачи использовал световую бомбу, вместе со своими вездесущими воронами. И пока Кабуто был занят тем, что отбивался от назойливых птиц, я срезала правый верхний рог, сразу же удаляясь на безопасное расстояние. Хвост долго не продержался и быстро порвался, а Якуши поднялся, самодовольно поправляя очки. — Рог? Хм, не самое страшное, раньше их у меня вообще не было. — Это очень странный набор действий. Вы не предлагаете какой-нибудь ерунды, значит, это что-то важное. Но что? — прошептала я. — Основные действия мы сделали, а сейчас необходимо немного времени. И оно у нас появилось. Кабуто убивать нельзя, это главная наша загвоздка, поэтому сражение затягивалось, а сам Якуши, явно чувствуя себя хозяином положения, начал разглагольствовать о братьях Учиха, о том, какой Итачи-сан врун и о том, что они оба положили жизни в услужение деревни, а она просто их предела. Я слушала его откровения вполуха, больше размышляя над тем, для чего мы совершали те действия. Стрела Саске и пригвожденный Кабуто, вороны Итачи и мой срезанный рог. Цепь событий, приводящая… К чему? — Думаю, пришла пора показать истинную силу Учих, — наконец произнес старший. — У клана есть техника, которую можно применять и без зрительного контакта, только вот, ты навсегда ослепнешь. — Изанаги? — Ты сталкивался с ней? — Данзо использовал ее против нас, — призналась я. — Повезло, что после нее вы оба остались живы. — Неважно. Как это поможет сейчас? — Я ничего не говорил про Изанаги. Но есть другая техника, дополняющая ее. И я уже все подготовил. Это великое дзюцу, способное управлять судьбой. Изанами! — воскликнул Итачи, когда меч, переданный мной, столкнулся с ладонью Кабуто. — Хитоми, Саске, не отходите далеко от меня! — приказал брюнет, возвращаясь на место. — Не знаю, что вы задумали, но это вам не поможет. Искусство Мудреца: Неорганическое Перерождение! Сталактиты пещеры начали двигаться, готовые проколоть нас, словно гигантские копья. — Искусство Мудреца: Веер Пламени! — я выдохнула огонь, при соприкосновении с которым камни непросто плавились, а сгорали. Он окружил нас, пока я покрывала Саске и Итачи чакрой Камы, чтобы они сами не пострадали от такой температуры. — Думаете, это меня остановит? Я могу контролировать почти все! Из человека я стал змеей, а следом и Драконом. Я ближе всех подобрался к силе Мудреца Шести Путей? Эй, ты ври, да не завирайся. К силе Бабая он подобрался, ага, как же. Что-то мне даже без моего улучшенного зрения видна в нем гордыня адская. Отсюда-то все проблемы идут. От самоуверенности — того, что так часто недооценивают молодые, почувствовавшие вкус силы, шиноби. Поначалу он взлетают высоко, возвышаясь над всеми остальными, но очень быстро падают, разбиваясь о скалы. — Кабуто, — не знаю, видел ли Итачи его сквозь плотную завесу дыма и огня, но казалось, что стоят они буквально лицом к лицу, настолько проникновенно старший обращался к нему. — Смотря на тебя, я вижу старого себя… И поэтому ты проиграешь. Химиганом я заметила озадаченное лицо блондина, который все еще нервно ощупывал отрубленный рог. Стоило ему сделать хотя бы шаг к пылающей стене, как Саске использовал Аматерасу, обнося нас дополнительным кольцом, и заставляя Якуши испуганно отшатнуться. — Хм, теперь-то я не стою в стороне. Я одна из главных фигур войны, что обвела Акацуки вокруг пальца. И загнала одних из самых сильных шиноби в угол, — весело протянул он. Пусть действия в каком-то смысле вправду были примечательными, но только вот уверенности самого Кабуто в этих словах было мало. Словно он искал среди своих заслуг те, что помогли бы ему почувствовать свою значимость и незаменимость. — Пусть я тебя ненавижу, но понимаю… Ведь мы оба были шпионами, что проживали чужие жизни. Я тоже не знал, кем и когда я был. И наконец я осознал — чтобы понять себя, не нужно прыгать выше головы и становиться идеальным. Нужно лишь понимать, что в твоих силах, а что нет. — Звучит, как слова неудачника, — нахально отрезал Якуши. — Разве признание собственного бессилия неподобно поражению? — Нет, оно подобно прощению себя за то, что не смог сделать раньше. Невозможно все совершить самому, поэтому у тебя и есть товарищи, которые помогут тебе, а это значит, что ты ничего не упустишь и сделаешь все, как ты планировал. Если ты хочешь знать, кто ты, то ты должен осмыслить и принять настоящего себя. Я не смогу этого сделать, ведь врал и обманывал многих, в том числе и самого себя. Те кто не понимают себя — проигрывают, как и я в свое время. — И что же вы такого знаете обо мне? Всю жизнь я пытаюсь понять, кто же я. Но я был никем — человеком без родителей, даже собственного имени. У меня не было ничего. И он рассказал трогательную в какой-то мере историю. О юноше без прошлого и будущего, терзаемого лишь тем, кем он может стать в этом страшном мире. Без таланта, чьей-то поддержки и выдающейся родословной. Рассказал о экзистенциальном кризисе и духовных изысканиях, и о том, как он пытался залечивать свои нематериальные раны. — Поэтому мне не нужны глупые нотации. Мне нужна ваша сила, додзюцу, техники двух кланов, опыт, а главное — секреты. Ведь ты, Хитоми, — неожиданно обратился ко мне Кабуто. — У тебя много тайн. И одну из них ты поведала Воскрешенной. О том, что ты мертва уже семнадцать лет. Неужели ты познала секрет жизни и смерти? Или это означало что-то другое? — Лишь то, что смерть — тоже свобода. И то, что я стала свободна от главного страха человека — собственной гибели, — спокойно произнесла я, внутренне перевернувшись. Черт, не стоило тогда откровенничать с Пакурой. Ничего полезного это не дало, зато поставило меня в опасное положение. Не могу же я кому-то рассказать настоящую правду о себе. — Когда Изанами будет готово? — сдавленно спросила я у Итачи. Несмотря на признание Кабуто, мне происходящее не нравилось — за пределами пещеры шли боевые действия, а мы застряли тут с этой жертвой мозговой промывки Орочимару. — Совсем немного. Необходимо сделать еще кое-что. — Ничего не получится. Теперь у меня есть сила, позаимствованная у некоторых людей, — Якуши злобно оскалился. — Сакон: Атака Демонов-Близнецов! Из его живота, на месте, где крепился отросток змеи, появилась такая же бледная голова молодого паренька. Того самого Сакона из Четверки Звука. Раз Кабуто прибрал к своим рукам столько всего, видимо, и способности других подопытных Орочимару у него есть. — Джиробо: Стихия Земли: Обратная Береговая Земля! — теперь голова Сакона сменилась толстой лысой башкой, на которой лица практически не было. Камень у нас под ногами треснул и плиты с огнем поднялись вверх, открывая нас для атаки Кабуто. Черт, как же тяжело от того, что убить его нельзя. Спасаясь от импровизированного камнепада, я отскочила ближе к выходу. — Кидомару: Развертывание Паучьей Сети! — голова снова сменилась и выплюнула белый ком, похожий на каучук, мгновенно разросшийся настолько, чтобы полностью закрыть путь к отступлению. Выход заблокирован, а перед нами камни с Аматерасу и больной на голову Кабуто. Хм, когда я только направлялась сюда, решимости во мне было раза в четыре больше. Впрочем, деваться некуда, а бросать Итачи и Саске подло. Вместе разберемся. — Кимимаро: Танец Рассады Папоротника! — и из трещин начали появляться длинные, острые кости, загоняющие нас в ловушки. Итачи, покрывшийся Сусано, срубил часть из них мечом, а я и Саске частично оплавили паутину. Из чего она была сделала, если поддавалась только Аматерасу и моего огню в Режиме Мудреца? — Таюя: Демоническая Флейта: Призрачные Оковы Звука! Звуковое гендзюцу… Учитывая, что Итачи снова был рядом, я активировала чакру Камы и положила руку на плечо каждому из братьев. — Сделайте вид, что не можете двигаться, — прошептала я, прежде чем услышала первые аккорды. Точнее, я ничего не услышала, тонкий, практически невидимый кокон из энергии не пропускал его. Еще до начала мелодии отступив на шаг назад, я застыла, внимательно смотря на пальцы девушки. Как только они перестали двигаться, я медленно убрала покров с нас, чтобы иметь возможность услышать, что дальше скажет Кабуто. — Ну вот и все. Даже хваленное Сусано не смогло защитить вас от мелодии. И раз я обездвижил вас, то теперь могу поглотить с помощью Орочимару-сама! — и санин появился на его животе. Правда, практически сразу он сменил облик — это была змея с человеческими чертами лица, ртом, полным острых зубов, длинными патлами и частью туловища, состоящего из змеек поменьше. — Тебе ведь знаком этот облик, Саске-кун? Благодаря тебе я смог поглотить Орочимару-сама, после того, как ты его убил! Теперь это моя истинная форма! Хм, странный человек, решивший заполнить внутреннюю пустоту частями других людей и теперь возомнивший, что это его истинное «Я». — Кабуто, ты не Орочимару. Не так страшно подражать своему кумиру, но не стоит становиться его копией. — Все люди начинают с того, что подражают другим. Как и Саске-кун подрожал тебе. — Это лишь помогает человеку понять себя и повзрослеть. Этим не стоит прикрываться, учитывая твои прошлые поступки. Перестань обманываться. Те, кто не способны познать себя, всегда проигрывают. — Как?! — Якуши пришел в бешенство, а часть Орочимару бросилась на нас. Покрывшись Нокару, я кунаем пришпилила его за морду к земле. Кабуто никак не отреагировал, лишь стоял и молчал. Глаза его были скрыты за бликами очков. Неожиданно он просто завалился на живот. Наступила тишина. — Как-то просто для конца такой битвы, — хмуро произнес Саске. — А это и не конец, — пробормотала я, чувствуя вибрацию рядом с нами. — Итачи-сан, береги… Пасть Орочимару разорвало и из нее вылетел блондин. Старший попытался отступить, но Кабуто был слишком близко. Подпрыгнув, я припечатала его ногой в спину так, что змеюка отлетела и снова прилипла к потолку. — Хитоми, — позвал Итачи и я побежала следом за ним. И опять световая бомба, в моих руках сама собой появилась катана и механически точные движение снова отрубили рог. Уже срубленный… Я увидела, как старший брат сложил печать и что-то тихо прошептал, после чего его левый глаз побелел. Такая же цена, как и за Изанаги — глаз, закрывающийся навсегда. Значит, все получилось? Только вот почему-то и я оказалась между иллюзией и реальностью, находясь в двух состояниях одновременно. Я видела, как двигается Кабуто, но понимала, что этого быть не должно. И только когда на мое запястье легла горячая ладонь, я словно вынырнула из омута. Меня держал Саске, а Итачи стоял рядом с застывшим Якуши, положив руку ему на голову. — Вот как работает Изанами, — пробормотал младший. — Это техника, управляющая самой судьбой. Во время нее создается цепочка событий, который в один повторяющийся момент закольцовываются между собой и создают временную петлю для того, кто оказался под действием дзюцу. И освободиться он только в тот момент, когда поймет, кем является на самом деле. — Только вот зачем для этого была нужна я и мой Химиган? — Наши кланы — давние союзники и уже успели придумать кое-что совместное. Носителю Шарингана проще использовать эту технику вместе с владельцем Химигана. Прости, Хитоми-тян, но часть усилий я переложил на тебя, и на какое-то время связал наши глаза, чтобы чувствовать все тоже, что и ты в те моменты. — Так дрожь и покалывание было из-за этой связи? — Да, хотя обычно люди этого вообще не чувствуют. А ты смогла. — Но в чем смысл? Глаз вы все равно потеряли, а экономия чакры сейчас смысла не имеет. — Участие кого-то из Цукияма экономит время. Тем более, раньше, вы были якорями для некоторых из нас. — В смысле? — Фактическое бессмертие и знание лучшего исхода кружит голову получше любого алкоголя. Для нас вы были голосом совести и напоминаем о реальности. — И кому-то это помогало? — Некоторым. Не всем, конечно, но это спасло тех, у кого еще были шансы. — Странно… — Как и вся связь Учиха и Цукияма. Два равных клана, что легко могли быть врагами, но стали стихийными союзниками. В нас столько же общего, сколько и разного. Но самое главное — крепкие эмоциональные узы, что свяжут с первого раза и на всю оставшуюся жизнь. И ваше умение не столько простить, изменить и наставить на верный путь, сколько просто понять. Впрочем, смотря на вас, я понимаю, что оба клана сделали правильный выбор, — серое, а от этого казавшееся уставшим лицо, озарила мягкая, такая нежная улыбка. — Лучше я выйду, — неловко произнесла я, чувствуя прожигающий, испытующий взгляд Саске, который он метал в старшего брата. — А вы поговорите наедине. Аккуратно высвободив руку из хватки младшего, я поспешила к выходу. Выйдя из пещеры, я села на ближайший камень, иногда слыша доносящиеся оттуда невнятные фразы. Чаще возмущался Саске, что-то гневно спрашивая, Итачи лишь терпеливо объяснял. Такие похожие, и такие разные. Словно две стороны одной медали. Холодные, уверенные, собранные с врагами и дающие волю чувствам рядом с близкими — таковы были не только братья Учиха, но и весь почивший клан. Только вот Саске впитал все идеалы семьи, а Итачи вышел за эти рамки. Верность деревни практически победила семейные связи, уступив лишь братским узам. Иногда я лишь мельком поглядывала, что происходит внутри, не желая прерывать момента. Ведь это точно их последний разговор. Хотя какое-то время назад я точно также думала, что больше не увижу Итачи. А судьба иногда готовит очень крутые повороты… Привалившись спиной к камню, я посмотрела вдаль. Здесь, далеко от фронта, было так хорошо, тихо, спокойно. Это было странным ощущением — всего несколько часов назад я вместе с отрядом крошила Воскрешенных, а теперь сижу здесь, в месте, где не слышно взрывов. Внезапно громкие, четкие и в чем-то даже резкие слова раздались из глубин пещеры. — Какие печати нужны для отмены Эдо Тенсей? — спрашивал явно Итачи. Тихо войдя, я увидела, как Кабуто, все еще застывший и опустивший голову, начал складывать печати. Неужели он сможет отменить Воскрешение? Значит, все мертвые вернуться обратно, и война завершится? Правда, кроме трупов оставался и вполне живой Тоби, которых был не менее чокнутым, нежели Якуши. Объективный уровень его силы я не знала, во время начала боевых действий не видела, вполне возможно, что он приобрел еще какие-либо способности. Но думаю, с этим будет справиться значительно легче… — Отмена Эдо Тенсей! — произнес еще находящийся в трансе блондин и громкий звук многократным эхом отразился от стен. Итачи немного пошатнулся, после чего и вовсе начал источать неясный свет, окутавший все его тело. — Я чувствую, что мое сознание угасает с каждым мгновение, — слабо произнес он. — Но прежде, чем попрощаться, я рассказу то, что ты, Саске, так хочешь узнать, ведь врать больше нет смысла. Я покажу тебе правду! Ощутив волну энергии, я поняла, что Итачи использовал на брате гендзюцу. Только вот продлилось это не более секунды. Хотя, событий, видимо, вместилось достаточно, учитывая шокированное лицо Саске. — Я всегда говорил «прости меня» и лгал тебе, — продолжил старший. — Не подпускал к себе, держал на расстоянии… Я не хотел вовлекать тебя во все это. Но теперь я думаю, что ты смог бы изменить не только отца, но и весь клан Учиха. Если бы я открылся тебе с самого начала, придерживался той же точки зрения, был бы до конца честен… Я ошибся и поэтому говорю тебе это все только сейчас, когда ты вряд ли способен понять. Но даже если ты никогда не сможешь простить меня… Как бы ты не поступил дальше, знай… Я всегда буду любить тебя! — Итачи медленно дошел до брата и вместо традиционного тычка, прижался к нему лбом, разрушив возникшую за много лет стену и выдохнул последние слова. Его тело начало светиться ярче, а куски бумаги отлетали все быстрее, но он продолжал смотреть в глаза Саске. И в последний момент, уже став полупрозрачным, Итачи поймал мой взгляд, ободряюще улыбнувшись. Мгновение, яркая вспышка и к ногам Саске упала горка пепла, смешанного с бумагой. Да, он снова покидал нас, но вернулся в мир, где не было ни боли, ни страданий, ни душевных мук. Мир, который он заслужил.