Хозяин и его паразит

      В тот раз Денис мог убить Хозяина и заодно себя. Мог. И всё же не убил. Струсил в последний момент. Какой-то ничтожной крупицы решимости не хватило, чтобы всадить в горло отвёртку и слететь с обрыва в эту тухлую реку. А может и не трусость. Кольцову Денис потом валил именно на то, что просто зассал, и Макс поверил. Он после того, как под Хозяина прогнулся, легче всего верил во всякую брехню. А Денис не то чтобы струсил. Не захотел умирать. Неважно, где он сейчас находился, аду или посмертии, но спустя долгое время Денис снова чувствовал себя живым — без разрывающей голову боли, без груза прошлой жизни, ставшей теперь такой неважной и ещё более ненастоящей, чем всё, что виделось в Топях после глотка воды. И то, что он теперь будет принадлежать Хозяину, Дениса тоже устраивало. Хозяин уже взял его. Крепко держа за горло большой мозолистой ладонью. И душу, и тело. Тело даже крепче, сильнее, когда нагнул над капотом чёрного внедорожника, так щедро одаривая грубоватыми ласками и пошловатыми комплиментами. Даже казалось, что его по-настоящему любят. Только не как человека, а личную вещицу или животное. Даже, вернее животное. Собаку, которую никому не отдадут, скорей придушат своими же руками, слушая жалобный скулёж и ласково нашёптывая, что — всё-всё, скоро всё закончится, тише-тише, мой хороший. Хороший мальчик. Пока этот хороший мальчик раньше не вцепился зубами ему в глотку. От этой любви Денис чувствовал себя пьяным, свихнувшимся, как те юродивые, что видели создателя и познали некую страшную истину. Денис тоже познал своего Хозяина, но истина ему открылась не меньшая. И за своё исцеление он будет продолжать платить долго. Лет сто, не меньше. Пока не надоест или не появится кто-то такой же отбитый, а может и поболе, чем он сам. Много ли от него убудет, если он лишний раз перед Алябьевым на колени встанет? Кажется, что видеть Титова на коленях тому нравилось больше. От этих размышлений снова делалось смешно. Правильно он сказал — Денис теперь не сможет без Хозяина. Рёхнется. Но всё же. Всё ещё сохранялась на самом краешке сознания какая-то глупая уверенность, что в любой момент можно всё исправить. Вцепиться в горло и переиграть. А если у тебя есть эта уверенность, то ты равен ему. Ты такой же хозяин здесь. «Переиграй Хозяина, а мы посмотрим. Вместе посмеёмся», — подмигнул ему воображаемый Кольцов.

На подъездах к собору пешим не было места, На паперти — водка-мартини, соболя-жемчуга. Но те, кто знал, знали, когда пойдут конвой и невеста Лучше быть немного подальше, если жизнь дорога.

      И всё же Дэн не ожидал, что этот выбор приведет к тому, что он будет готовиться к свадьбе. В Топях даже самое смешное и нелепое делалось страшным. Абсурд. Баба Нюра и то молодая, то стареющая Катя суетились вокруг него, примеряли на него фату и какие-то бусы. Всё приговаривали — как хороша невеста. Он совершенно точно свернул не туда. Надо было в реку. Но кто знал, что совсем спятивший от своей вседозволенности Хозяин, захочет на нем жениться. — Так у нас же такие браки запрещены, — отупело напомнил Денис, надеясь, что это такая шутка. Просто, чтобы напугать. У Хозяина отлично получалось пугать. Ему можно было даже не говорить ничего, а только молча взяться за топор. — Так это другим нельзя. Мне-то можно. Мне всё можно, Денис. Ты что забыл? — напомнил он, как обычно по свойски, обнимая его за плечи так, что Денис почти утопал. Поэтому он теперь и стоял в наряде невесты. Смотрел на себя в зеркало и не верил. Платье было красивое, из светло-розового шёлка, с россыпью пошло блестящих пайеток на жёстком корсете. Точно так же пошло блестели фальшивые, а может и настоящие бриллианты в колье. Из лифа виднелась его тощая грудь с жидкой дорожкой волос. На зализанных приторно-пахнущим гелем волосах каким-то чудом крепилась фата. И лицо отражалось не его, а какого-то конченного ублюдка. Денис подмигнул отражению невесты, а та подмигнул в ответ. — Денчик, ты как вообще на это согласился? — спрашивал его Макс, когда узнал о грядущем мероприятии. Прилетел весь встрёпанный, интервью брать. Как настоящий журналист. — А ты бы ему отказал? Кольцов сразу сдулся, помня, как ловко Хозяин умел играть с разумом. А теперь, когда они оба под колпаком, ему и придумывать ничего не надо. Голову на плаху и всё. Катя, поправляя фату на его дурной голове, щебетала, что Денису повезло. Вот она замуж так и не вышла, так и померла одинокой и никому не нужной. — А тебе ещё и богатый достался. Баба Нюра неласково дёргала его за подол и тонкие лямки на ссутуленных плечах, всё сокрушаясь, что фата длинновата, что платье не по размеру, где-то велико, где-то трещит по швам, а перешить они уже не успеют. Напоминала, что когда у алтаря встанет, глаза нужно опустить. И потом за столом вести себя поскромнее, а не как в прошлый раз. Рожи не корчить, голоса не повышать и никого ложкой — срам-то какой! — по голове не бить. Если только Хозяин позволит. Денис корчил рожи зеркалу, представляя как над ним смеётся отрубленная голова Эли. Из дома он выходил, сжимая повядший букет огородного бурьяна, горько пахнущего полынью. Кивнул Максу, который остолбенело пялился на своего приятеля, но ни слова правды сказать не мог, всё повторял, что хороша невеста. Хороша невеста. Всё при ней, и лицо, и фигура. Только платье не по фигуре. Да взгляд безумный и улыбка хищная, под стать жениху. В четыре руки ему помогли уместить в салоне юбки и эту тянущуюся крысиным хвостом фату. Ехал вместе с Максом и Аришкой на заднем. Макс ещё перед машиной сетовал, что кабы не она, он бы его украл. Но где им в Топях прятаться?       В церкви было полно народу. Даже больше, чем в прошлый раз. На свадьбу собрались и живые, и мертвые. Были и зеки, и Эля, и родители Алябьева, и батюшка. Только у алтаря вместо него стояла Соня в монашеском одеянии и всё таким же благостным взором. Денис снова хотел спросить, что разве так можно, чтобы венчала монахиня, но вспомнил, что ему всё можно. Хозяин стоял у алтаря всё такой же. Разве что пристегнул к вороту своего чёрного пальто белую бусину пиона. Смотрел на Дениса, будто они уже были женаты. Чёрт, да так оно уже давно и было. С того момента, как Алябьев накинул ему на плечи ту проклятую шубу. Невеста с приданым из четырёх голов, и жених со своим щедрым калымом. А всё венчание — только спектакль для челяди. Потешить свое эго. В очередной раз показать, что ему всё можно и нет над ним никакой власти. Ни человека, ни закона. Только сын его, стоявший рядом, гадливо подмигнул Денису, когда тому на палец надели кольцо. Денис тоже подмигнул ему, подставляя губы под короткий поцелуй его папаши. Как печать на документы поставили. Соня похоронно проговорила, что теперь они муж и жена. За столом всем было сладко. Кроме Ивана, который подняв стопку, коротко бросил — Горько! Денис с удовольствием ему подсластил, оплёл шею в жёлтом платочке, наклоняя голову для хозяйского поцелуя, от которого краснели губы. Горько вам? Никто больше не просил заглушить горечь поцелуем новобрачных. Только наперебой кричали тосты и пожелания счастья молодым. Денису было даже жаль, что здесь нет отбитого тамады, который заставлял бы гостей участвовать в нелепых конкурсах, и всё улыбался гостям, как конченный. Подмигивал Максу, посылал воздушные поцелуи девчонкам и старушкам. Показал язык бабе Нюре, теперь уже своей свекрови. — Набесился? — Ага, — кивнул он, а у самого коленочки под платьем тряслись от ужаса. — Чего дрожишь? Я же знаю, ты меня не боишься. Совсем крышку сорвало? Я же могу убить тебя в любой момент. Хоть прямо здесь. — А я тебя. Только это ничего не изменит. Топи останутся. Просто приедет новый Хозяин. — Вот за это я тебя и выбрал. Из-за стола Денис уходил под руку с мужем. В келью покойного батюшки, на его узкую постель. Хозяин снова наградил его кусачим поцелуем, довольно поглаживая загривок через фату. Денис приглушённо посмеивался и гладил в ответ, забираясь ладонями под свитер. Хотелось быть ласковым, невинным и послушным. Самому сделать приятно. Потому что голова от местной воды и этих объятий делала его ещё безумнее. Заставляла подставлять шею, ласкаться в ответ. Недолго Хозяин терпел нежности. Привычно нагнул Дениса, не раздевая, задрал юбку, под которой не было белья. — Какой же ты худосочный, Дениска, — приговаривал Алябьев, пока растягивал его под себя. — Зачем тогда меня взял? — даже с обидой спросил он, морщась и поскуливая. — А ты же сам Соньку не хотел отдавать. Да и не прожила бы она дольше у меня. Даже в невестах. Понимаешь, Иван мой шибко боится, что я ему братьев наделаю. Конкуренции не любит. Но кто её любит… Алябьев наконец-то закончил с подготовкой. Денис придушенно ахнул, крепче упираясь ладонями в твёрдую койку. Тело качало. Пьянило пуще воды. — Только одного мой Иванушка-дурачок не понимает, — снова заговорил Хозяин, а его движения стали быстрее и резче, как и его слова. — Что если. Мне угодно. Я и мужика обрюхачу. Ну, а если он этого не понимает. Значит недолго ему. Оставаться моим преемником. Хозяин отпустил его и сел на угол кровати, закуривая горькую папиросу. Денис кулем упал на пропахший пылью матрас, не чувствуя себя. — Ну как, Дениска, подаришь мне нового наследника? — Ты же пошутил? Хозяин молча посмеивался, скаля кривые зубы и наслаждаясь ужасом в глазах своего хорошего мальчика. — Пошутил же?