Я прошу вас поверить (i beg you to believe)

      «Я прошу вас поверить, что я не могу не любить вас».       Наташа перечитывает эту строчку снова и снова, повторяя слова в своей голове, пока не думает, что они должно быть выжглись там. Она не может остановить себя, не в силах оторвать взгляд от бумаги.       Я не могу не любить вас       любить вас       любить       вас       Она не идиотка. Она знает, всегда знала, что между ней и княжной Марьей что-то есть. Она знала это с первого взгляда на тот умоляющий вид, который княжна имела в конце её первого визита. Она знала это с тех пор, как её щёки и шея покраснели, когда она спотыкаясь пыталась подобрать слова, что могли бы извинить её уход. Она знала это по каждому прыжку, ощущаемому в её груди в те разы, когда приходило новое письмо.       Но не было никаких шансов, при которых она могла, когда-либо, быть с Мари.       Просто недопустимо быть с другой женщиной, особенно двум дамам их статуса. Держать такие отношения в секрете было бы для них непосильным трудом, даже если игнорировать тот факт, что Наташа была помолвлена ​​с Андреем. Наташа знала, теперь, что она не может выйти за него замуж. Не было ни одного варианта, при котором могла прожить остаток своей жизни всего в нескольких шагах от княжны, зная, что грань между ними есть что-то, что она никогда не могла и не сможет пересечь.       Но есть и Анатоль. Обаятельный, благородный. Он не самый умный или здравомыслящий, но он увлечён ею и готов увезти её далеко, подальше от Москвы, подальше от Марьи Болконской. Жить с ним до конца её дней, притворно любить его, это то, что Наташа может. Она предпочла бы иметь Анатоля, чем никого. Даже он лучше, чем одиночество, и она хотела бы жить в Голландии с ним, прежде чем её заставят плясать вокруг Болконского дома и вокруг княжны Марьи.       Когда она планирует бежать с ним, ожидая его, она думает о княжне. Она уже написала Болконским, разорвав помолвку с Андреем. Она задаётся вопросом, что чувствовала Мари. Была огорчена, обижена? Почувствовала ли она освобождение?       Знает ли она причину? Конечно, она должна.       Но Наташа никогда не уезжает с Анатолем. Соня находит написанные им письма и сдаёт её Марье, которая немедленно помещает её под замок.       И сгоряча, в панике, Наташа отравляет себя мышьяком. Она сожалеет об этом всего несколько мгновений спустя, бросаясь к постели двоюродной сестры, чтобы признаться в содеянном.       Следующая неделя проходит в тумане врачей, болезней и сожалений. Соня рядом каждый раз, когда она открывает глаза, а Марья входит и выходит из комнаты, как сама того хочет. В глазах обеих беспокойство, хотя Марья пытается скрыть его за своим разочарованием.       Когда она идёт на поправку, они снова набрасываются на неё. Соня деликатна в словах и по тону, однако Марья разрывает её на части и выплёвывает, как злая собака, пока Наташа не обнаруживает себя в слезах. Тем не менее, посетителей начинают пускать, первым из которых становится Пьер, дорогой друг семьи и зять Анатоля.       — Я сожалею , — это то, что он говорит ей через гостиную. Он стоит в дверях, его меховой плащ висит на стене. Наташа застывает посреди гостиной, её кожа почти такая же бледная, как накинутая на неё ночная рубашка. — Я знал о том, что Анатоль женат и о его плане сбежать, — признаётся Пьер. — Но я не знал, что этот план заключался в том, чтобы сбежать с тобой, Наталья. Если бы я знал, я бы сказал тебе, клянусь.       Наташа не питает неприязни к графу, но и не предлагает прощения.       — Я загубила себя, — вместо этого говорит она, дрожащим голосом. — Я загубила себя с человеком, которого даже не любила.       Пьер опешил, на его лице отразился шок.       — Ты не любила его?       — Нет.       — Тогда что заставило тебя бежать с ним?       Наташа сглатывает, поворачивает голову к окну. В Пьере есть что-то, что вызывает у неё желание раскрыть все свои истинные мотивы.       — Мне невыносимо оставаться в Москве.       — Что не так с Москвой?       — Марья Болконская.       Если Пьер и находит в этом что-то ужасающее, он не показывает этого. Вместо этого всё, что отображается на его лице, — это жалость, печаль по отношению к ней в его глазах.       — Ты не можешь принимать такие решения во имя избегания женщины, — говорит он.              — Независимо от твоих чувств. Наташа больше ничего не говорит, и после долгого молчания Пьер идёт за плащом. Он желает ей всего наилучшего, прежде чем накинуть плащ себе на плечи и выйти под полную луну над Москвой, оставив Наташу одну в пустой комнате, которая кажется ещё холоднее без других.       Она выходит из комнаты в замешательстве и ошеломлённая, но когда она ложится в постель той ночью, у неё самый спокойный сон за последние несколько недель.       Следующий день приводит не Пьера, вместо этого, приходит другой посетитель. Когда Наташа заходит в гостиную, она находит там княжну Болконскую, ёрзающую у двери, и практически застывает на месте. Когда Мари видит её, её лицо бледнеет, и она перестаёт двигаться, глядя на Наташу большими глазами.       — Графиня Ростова, — приветствует она, жёстко и официально.       Наташа, оправившись от шока, сглатывает.       — Княжна Болконская, — отвечает она тем же. — Что привело вас сюда?       На другом конце комнаты Мари выглядит маленькой и пугливой, руки сцеплены до того сильно, что её суставы побледнели.       — Я слышала о вашей болезни, — отвечает она. — Я пришла проверить вас в вашей болезни и желаю вам всего наилучшего.       — Какая у вас причина заботиться о моём состоянии после того, что произошло между мной и Андреем?       — Вы были, в какой-то момент, частью моей семьи, — заявляет Мари.       — И, несмотря на позицию моего брата, я уверена, что он был бы рад услышать положительные новости о вашем здоровье.       Наташа прикусывает щеку изнутри, пока не почувствует вкус ржавчины и железа.       — Но твои мотивы выходят за рамки твоего брата, не так ли?       — Наталья, я-       — Какие у тебя настоящие причины волноваться о моём здоровье? — спрашивает графиня, её вопрос скорее требовательный.       — Наташа, ты должна знать.       — Конечно я знаю.       — Тогда зачем спрашивать?       — Я хочу услышать это.       Мари выглядит так, будто хочет уйти, но не делает ни одного движения в сторону двери.       — Ты не можешь просить меня сказать это вслух.             — Могу, если это было причиной моего возможного побега с Анатолем Курагиным.       — Я никогда не ввергала тебя ни во что такое, что требовало бы принятия подобного решения.       — Тебе и не нужно было! Одного твоего присутствия, твоей близости, достаточно, чтобы свести меня с ума.       — Ты не можешь возложить вину за это на меня.       — Тогда на кого мне её возложить? Я не могу справиться со своими чувствами, не больше, чем ты.       — Ты та, кто решила признать их.       — Подобные чувства не могут быть проигнорированы, — говорит Наташа.       — Подобные чувства не могут быть допустимы, — возражает Мари.       — Тогда почему мы испытываем их?       Княжна замолкает, не в силах придумать ответ. Наташа, воодушевлённая волной решимости, делает шаг в комнату, и ещё один, продолжая говорить.       — Между нами что-то есть, Мари, — заявляет она. — И я могу игнорировать это насколько же успешно, насколько я могу перестать дышать.       — Ты уже пыталась сделать последнее, — отмечает княжна. — Тебе почти удалось.       — Но лишь почти, — возражает Наташа. — Здесь то же самое; несмотря на то, что я пыталась отрицать то, что есть между нами, я не могу сделать этого. Мои чувства к тебе-       — Не надо, — перебивает Мари. — Не говори, что у тебя есть чувства ко мне.       — Я не должна лгать-       — Но ты также не должна грешить! Это грех, Наташа!       — Я уже грешила раньше, и, вероятно, ты тоже. Если мы уже прокляты, что толку?       Княжна Болконская выглядит средне между испуганной и разгневанной.       — Ты, должно быть, уже считаешь себя проклятой, Наталья, но я нет, — шипит она, пытаясь схватить своё пальто и накинуть его себе на плечи.       — Я не собираюсь обсуждать с тобой подобные мысли, я уверена, что я нужна моему отцу дома.       — Отрицание — бесчестно, княжна. Ты не можешь избавить себя от греха, что бы ты ни делала.       — Это то, в чём я могу раскаяться, — отвечает она колким языком. — То, что ты предлагаешь, не является этим.       Мари подходит к дверному проёму и, хватаясь за ручку, снова поворачивается к Наташе.       — Доброй ночи, графиня, — говорит она, твёрдо, и дверь распахивается.       — Доброй ночи, княжна, — отвечает вторая девушка, и единственный ответ — хлопнувшая дверь.